Наталья Калинина
Семь сокрытых душ
– Я, – отрапортовал рыжий веснушчатый мужчина лет сорока.
– Мне с вами нужно поговорить.
Виктор пригласил ее к своему столу и предложил стул. Остальные сотрудники, поняв, что не нужны, тут же погрузились в работу: один возобновил прерванный появлением Ады телефонный разговор, второй уткнулся в монитор компьютера и защелкал мышкой.
– Сергей просил вас собрать некую информацию. Об одном человеке, приметы которого я дала. Так вот, разыскивать его не нужно. Но мне бы хотелось узнать… В общем, мне бы хотелось узнать, кто он, откуда и каково его настоящее имя, если возможно. Единственное, чем могу помочь, вот этим, – с этими словами Ада поставила чашку на стол перед рыжим мужчиной, – на ней отпечатки его пальцев. Поможет?
По усмешке, скользнувшей в серых глазах мужчины, Ада догадалась, что сказала что-то, позабавившее его. Но рыжий спорить не стал, принял у Ады чашку и вопросительно поднял брови: «Что-то еще?»
– Сергей дал вам еще несколько заданий…
– Сергей Петрович дал много заданий, – с вежливой улыбкой ответил Виктор. – Но я понял, о чем вы. Работаем, Ада Валерьевна! Как только появится что-то новое, позвоню вам.
– Запишите мой номер…
– Он у нас есть.
Ада собралась уже встать, но вспомнила еще об одном деле:
– Меня интересует еще один человек.
Она вспомнила все, что знала об отце Раи, к счастью, его имя ей запомнилось – Юрий. Фамилии у него и дочери были одинаковые.
– О’кей! – сказал Виктор, кратко черканув что-то в блокноте. Аде почему-то подумалось, что люди Писаренкова пишут не обычными буквами, а используют лишь им известный шрифт. Конспирация!
Уходя с Джеком из офиса, она попрощалась с секретаршей Линой и не без определенного удовлетворения отметила полный женского интереса взгляд, которым секретарь украдкой одарила молодого человека. Что ни говори, а мужской привлекательности он не лишен – в новом одеянии, без дурацкой подводки на глазах.
– Следующий пункт назначения – больница, – сообщила она, усаживаясь за руль.
На этот раз Джек остался ожидать ее в машине, и Ада сама поднялась в похожее на корабль здание больницы.
Новости были довольно утешительные: молоденькая медсестра сообщила Аде, что Сергей Писаренков пришел в себя еще ночью, а в данный момент его оперируют.
– Пожалуйста, позвоните мне, если что-то в его состоянии изменится, – попросила Ада девушку. На вырванном из ежедневника листе она написала номер телефона, имя и завернула в записку незаметно выхваченную из кошелька купюру.
– Вот здесь мой номер… – она опустила «конвертик» в карман халатика медсестры и пошла к выходу.
– Подождите! – окликнули ее вдруг. Ада развернулась, решив, что медсестра собирается вернуть ей «взятку». Но увидела торопливо направляющуюся к ней немолодую женщину, которую заметила еще раньше. Женщина сидела в коридоре в дерматиновом кресле и краем уха прислушивалась к разговору Ады с медсестрой.
– Вы – Ада? – спросила незнакомка на ходу, приближаясь к поджидавшей ее девушке. – А я – София, сестра Сергея.
Ада выразила полагающееся в таких случаях сочувствие, расспросила женщину о том, что той известно о состоянии ее брата. И узнала, что Софии разрешили перед операцией увидеть Сергея.
– Он очень просил… Очень просил дать вам ключ от его квартиры.
– Зачем? – искренне удивилась Ада.
– Сказал, что на столе оставил одну папку, которую хотел передать вам, но не успел. И что это срочно и важно… – София переминалась с ноги на ногу и смущенно теребила стянутый с головы платок. Она была немолодой и очень уставшей от жизни женщиной. Если бы не сказала, что приходится сестрой Сергею, Ада могла бы подумать, что по возрасту она годится ему в матери. Хотя Писаренкову тоже было за сорок.
– Так вот… Мне надо отдать вам ключ, но… – начала женщина и смущенно замолчала. – Понимаете, он у меня один. Наверное, Сергей рассчитывал отдать вам свои ключи, но мне не выдали с его вещами бумажник. Понимаете, одежду отдали, а документы, деньги и ключи – нет. Лишь одежду. И телефона тоже нет. Наверное, его ограбили… Сколько времени пролежал там без… – Лицо Софии некрасиво искривилось, и она, не сдержавшись, заплакала. Но быстро взяла себя в руки, глубоко вздохнула и вытерла слезы покрытой вздувшимися венами рукой. – Простите…
– Мы можем проехать вместе к Сергею домой, – предложила Ада, догадавшись, что женщина просто не хочет отдавать ей, незнакомке, ключи, – я на машине. Съездим к Сергею, а потом я отвезу вас туда, куда вы скажете!
– Не знаю… – София неуверенно оглянулась на дверь, за которой находилось отделение реанимации. – Мне сказали, что операция будет длиться долго. Но мне не хотелось бы отлучаться из больницы – мало ли что! Хотя… если вы на машине, мы управимся быстро, заодно возьму кое-что из личных вещей брата.
Сергей Писаренков, как выяснилось, проживал неподалеку от офиса. Когда они съехали с шоссе на узкую дорогу, ведущую к скромной пятиэтажке, в которой проживал начальник службы безопасности, София вдруг сказала:
– Вон там это случилось! – и куда-то махнула рукой в сторону. Ада лишь кивнула, но промолчала: не любила она рассматривать места трагедий.
Ада припарковала машину там, где указала София. Джек вышел из машины первым и остановился перед домом. Широко расставив ноги и сунув руки в карманы джинсов, он запрокинул голову, зачем-то рассматривая верхние этажи. И своей позой напомнил Аде персонажа из фильмов про плохих, но обаятельных парней.
– Ну, пойдемте, – пригласила София.
Они поднялись по лестнице на второй этаж, и женщина открыла ключом самую обычную дверь. Ада подумала про себя, что Сергей во всем придерживался скромности. Даже не войдя еще в квартиру, Ада догадывалась, что обстановка там выдержана в спартанском стиле.
– Проходите, проходите, – пригласила София. И вдруг вскрикнула: – Батюшки, что это?!
– Ограбление, – спокойно ответил Джек, взглянув с высоты своего роста поверх головы Софии и сразу оценив обстановку.
– Какое такое ограбление? Почему ограбление? – закудахтала наседкой сестра Сергея. Наконец-то и Ада, вошедшая последней, увидела валяющиеся посреди коридора какие-то бумаги и диски. Зная, какой Сергей аккуратист, она поняла, что это не он оставил в квартире подобный беспорядок. А Софья уже исчезла в комнате, откуда донеслось ее оханье и аханье.
– Пойдем, – кивнула Ада присевшему над бумагами парню.
В комнате дела обстояли и того хуже: из письменного стола были вытащены все ящики, их содержимое – канцелярские принадлежности и пустые папки – вывалено на диван, а сами ящики брошены на пол. На столе присутствовали монитор и клавиатура, но системный блок отсутствовал.
– Компьютер, они унесли компьютер, – сказала Ада, кивая Джеку на свернувшиеся под столом змеями кабели.
– Кто они? Какой компьютер? – всполошилась женщина, хватаясь за сердце. Бросив взгляд на стол, она облегченно выдохнула: – Так вот же он стоит!
– Это не компьютер, а монитор – телевизор, который показывает, – пояснила Ада. Похоже, пожилая женщина не умела пользоваться компьютером.
– Да что ж это такое… – села на краешек заваленного вещами дивана София и растерянно оглядела комнату. – Сережа такой беспорядок не оставит! Нас мама с детства приучила убирать все так, чтобы ни бумажки, ни соринки. Все вещички – по местам, стол – чистый.
– Или он собирался впопыхах, либо, что скорее всего так и было, его квартиру взломали с целью что-то найти. Или просто ограбили. Ценности проверьте.
– Да какие ценности! – махнула рукой София. – Не видите, что ли, как скромно живет Сережа! Однокомнатная квартира, никакой роскоши: ни вазочки, ни картинки. Все дешево и сердито. Он же все деньжищи, что получает, переводит на лечение моей дочери. У меня дочка сильно больна… Вы не знаете. Если бы не Сережа, давно бы уже ее не было. А так хоть поддерживаем ее жизнь: лекарства дорогущие, операции, процедуры. Ни копеечки на себя не тратит – все ей, Мариночке… Давно бы мог купить себе шикарную квартиру, а все живет в этой, скромненькой, даже ремонт не делает. Единственное, купил машину огромную. Ну, так она ему нужна. Он с детства мечтал о хорошей машине.
Женщина махнула рукой, горестно вздохнула и встала.
– Ну, ищи тут ту самую папку да уходи. Я прибирать буду.
– Какое «прибирать»? – возмутилась Ада. – Нужно вызывать полицию, делать заявление. Сергея же ограбили! Компьютер унесли.
Что-то, похоже, Сергей накопал, для кого-то очень неугодное. София сказала, что у него были при себе ключи, телефон и бумажник, но ничего этого вместе с другими вещами ей не отдали. Возможно, ключи у него забрали с целью проникнуть в квартиру. Значит, и ДТП – не просто несчастный случай, а… покушение?
– Какая полиция, ты что?! Это же разговоры долгие вести, а мне некогда. Сережу вот-вот из операционной вывезут, – замахала руками женщина.
– Надо, – отрезала Ада.
– С характером ты какая, – то ли одобрительно, то ли осуждая, покачала головой София. – Недаром Сергей к тебе так…
И она оборвала себя на полуслове, словно спохватившись, что чуть не проговорилась.
– Ладно, вызывай полицию, – сдалась со вздохом женщина. Ада, берясь за телефон, покосилась на рассматривающего канцелярские принадлежности парня: как отреагирует? Если в его прошлом было что-то криминальное, наверняка не жалует блюстителей порядка и постарается ретироваться. Вон как к больницам относится! Ан нет… Перспектива общения с полицией на молодого человека не произвела никакого впечатления. Сидит себе, как сидел, и ни один мускул на его лице не дрогнул.
В квартире пришлось задержаться надолго: пока ответили на вопросы приехавших полицейских, пока составили все акты, прошло достаточно много времени. Софья заметно нервничала и то и дело поглядывала на часы. Спутник же Ады восседал на диване с буддийской невозмутимостью, когда обращались к нему, отвечал со спокойной улыбкой. Наконец все вопросы были заданы, бумаги подписаны, и полицейские ушли. София, едва за ними закрылась дверь, попросила отвезти ее обратно в больницу к брату, Ада с готовностью усадила женщину в машину и повезла. Всю дорогу они молчали, выжатые вопросами полицейских, подавленные случившимся. Ада догадывалась, о чем могла думать София. Но что заставило погрузиться чуть ли не в транс ее спутника, даже боялась предположить.
В больнице она задержалась ровно настолько, чтобы выяснить, что операция прошла успешно, Сергей находится в сознании, но визиты пока не разрешены. Уходя, Ада оставила номер своего телефона Софии и попросила ту не говорить об ограблении Сергею.
– Звоните с любыми новостями и просьбами. Я для Сергея готова сделать все, что будет в моих силах, – сказала на прощание Ада.
– Спасибо, – сказала женщина и вдруг порывисто обняла девушку и крепко прижала к себе. – Сережа был бы счастлив узнать, что именно вы так о нем беспокоитесь…
И, так же резко выпустив Аду из объятий, развернулась и стремительно ушла в глубь коридора.
– Ну что, королева, теперь куда? – спросил Джек, когда она села в машину.
– Если честно, не знаю, – призналась Ада. – Думала, что у тебя есть какие-нибудь идеи.
– Идея есть, но, боюсь, тебе не понравится.
– Говори уж.
– Поехать к тебе домой, поужинать и отдохнуть. На сегодня уже достаточно приключений.
Ада ничего не ответила, но молча согласилась с ним: день уже клонился к вечеру, впечатлений на сегодня хватит. Да и прежде чем предпринимать следующие шаги, нужно их продумать. Без плана Ада действовать не умела: ей, как роботу, нужна четкая программа, по пунктам.
Когда она завела двигатель, ей позвонил сотрудник Сергея Виктор.
– Ада Валерьевна, – начал он тоном рапортующего солдата, – по вашей просьбе проведена работа. На безымянного человека, чьи образцы отпечатков вы принесли, ничего нет. По крайней мере, криминального.
– А имя? Имя вы его узнали? – воскликнула Ада и, перехватив насмешливый взгляд спутника, явно догадавшегося, что речь идет о нем, поспешно отвернулась.
– Работаем, – кратко ответил мужчина. – О втором человеке, Сумцове Григории Альбертовиче, стало известно, что он скончался от туберкулеза три года назад, так и не отбыв до конца срок заключения.
Ада почувствовала, что ее будто окатили холодной водой: ей казалось, что она нашла того, от кого исходила реальная опасность. А выходит, что отец Раи никак не мог ни прислать куклу-предупреждение ей, ни «устроить» «суициды» другим жертвам.
– Понятно, – пробормотала она. – Спасибо.
– Не порадовали тебя, королева, новости? – сочувственно спросил Джек.
– Не порадовали, – не стала она отрицать. – Главный подозреваемый отбыл в мир иной еще задолго до настоящих событий.
– Счастливчик… – выдохнул парень и, сощурившись, посмотрел на небо.
– Почему «счастливчик»?
– Отмучился.
– Ну, судя по тому, какую он вел жизнь, и правда отмучился, – согласилась девушка. – Поехали домой, дорогой мой Джек. Думать, думать…
А работать было над чем: собирать все рассыпанные бусины-факты и нанизывать их на нитку умозаключений.
– Почему ты рисовала маски и чашу?.. – произнес вдруг парень так, словно не к Аде обращался, а размышлял вслух.
– Если бы я могла знать… Я была не в себе.
– Я думаю, это символы, – оживился он. – Ты так пыталась донести то, что увидела. Или узнала.
– Откуда я, пятнадцатилетняя, воспитывающаяся в интернате, могла знать символику?..
– Ты сама сказала, что была «не в себе», то есть не в сознании. И эти посылы шли от твоего подсознания. А подсознание – малоисследованное поле. Так вот, вернемся к этим символам. Чаша… Что думаешь? Какие у тебя ассоциации вызывает?
– Жертвоприношение. Возможно, потому я и раскрасила ее на одном рисунке в кровавый цвет?
– Принимаем, – кивнул парень. – Что еще может быть?
– Достаток. «Полная чаша»… Только какое отношение достаток имеет к той ночи? Я больше склоняюсь к жертвоприношению.
– Чаша может символизировать еще и долю, – сказал Джек. – «Да минует меня чаша сия». Что еще? Также – воскрешение из мертвых. Еще чаша – женский символ, и знаменует утробу Матери-богини.
– Понятней мне не стало.
– Тут может быть как одно значение, так и несколько. Сама виновата: нечего было загадками изъясняться. Нарисовала бы историю произошедшего в той комнате в картинках, и всем было бы проще… Комикс.
– Погоди, – перебила парня Ада, – погоди… А что, если я таким образом просто пыталась «зашифровать» послания? Почему-то нельзя было об этом говорить. Понимаешь, та трагедия замалчивалась. Обсуждать ее было под запретом. Почему? Вряд ли уж только потому, чтобы не травмировать мою психику.
– Приму к сведению, – кивнул Джек с таким видом, будто получил еще один пазл головоломки.
– Далее… Маска! – оживилась Ада, включаясь в «игру». – Она что означает?
– Маска – символ сокрытия, тайны, иного обличия. Если некто желает скрыть истинное лицо, надевает маску, – охотно пояснил парень, разворачиваясь к Аде вполоборота. – Но есть другая интересная деталь. В некоторых религиях, таких как буддизм Непала, Японии, Тибета, – маски, как и куклы, олицетворяют священные силы. Как благотворительные, так и разрушительные.
– Маски и куклы? – встрепенулась Ада.
– Именно. Маски и куклы иногда наделяют негативным значением, считая, что нечисти свойственно видоизменение, перемена личин. «У нежити своего облика нет, она ходит в личинах».
– Маски-куклы-нежить… – задумчиво произнесла Ада, думая о том, что произошло в ее квартире.
– А куклы вообще широко используются в магии. И это тебе не только знаменитое колдовство вуду. Из-за ассоциации с вуду все, что связано с куклами, ошибочно считают «черным», несущим разрушение, вред и даже смерть, но это не всегда так. Кукол используют во многих обрядах и на благо: для защиты, для помощи, для улучшения здоровья, для укрепления семейного счастья и так далее.
– Мне кажется, та кукла, которую мне прислали, явно не была доброй, – усмехнулась Ада. – А дым? Что означает дым, который был у меня в рисунках?
– Дым, – задумался молодой человек. – У дыма тоже может быть несколько значений. Это – и очищение огнем, и вознесение молитв. Приглашение божеству присутствовать. А также намек на кратковременность жизни.
– Значит, так, – решительно начала Ада. – Если сгруппировать все эти объяснения символики по «темам», можем получить несколько связок. Жертвоприношение (чаша) – приглашение божеству присутствовать (дым) – личина нежити (маска) – магия с помощью куклы, направленная во вред. Мне эта цепочка звеньев кажется более подходящей. Чувствую, что, если и была тут магия, явно она была недоброй. Твой вариант связки?
– Женское начало или доля (чаша) – тайна или сокрытие (маска) – кратковременность жизни (дым).
– Аборт, – сказала Ада первое, что вызвала у нее такая цепочка, – или выкидыш.
Джек удовлетворенно кивнул, подтверждая, что девушка угадала его мысль.
– Но какое это может иметь отношение к той ночи? – засомневалась Ада.
– Может иметь отношение не к именно той трагедии, а к другой, случившейся раньше, в стенах интерната. Дать подсказку, к примеру, на происхождение куклы. Неспроста ты рисовала такими загадками.
– Наверное, зря я отказалась выслушать подробно историю усадьбы, которую хотел мне зачитать Писаренков, – расстроилась Ада.
– Еще вариант, похожий на предыдущий, но противоположного значения. Женское начало (чаша) – вознесение молитвы (дым) – вспомогательная магия (кукла). Некто, наоборот, мог мечтать о ребенке.
Ада ответить не успела, потому что неожиданно обогнавшая машина подрезала их, и, чтобы избежать столкновения, девушке пришлось резко вырулить – повезло, что по первой полосе никто в это время не ехал. Но машина, вылетев с шоссе, задела железное ограждение. Металлический скрежет заглушил отчаянные ругательства Ады и ее крик. А затем наступила тишина. Полная, как будто в вакууме. Даже куда-то пропал шум проносящихся по дороге машин. Аде на какое-то мгновение даже подумалось, что она умерла. Но тогда почему кто-то сильно тормошит ее за плечо? И, главное, она чувствует это.
– Эй, эй, ты в порядке?
Она медленно повернула голову и увидела побледневшее лицо своего пассажира. Слава богу, жив. И, кажется, не ранен.
– Я никогда не попадала в аварии, – прошептала она, приходя в себя.
– Удивительно! – съязвил ее спутник. – С такой манерой вождения просто удивительно!
– Я хорошо вожу машину! – мгновенно разозлилась она.
– Во-от, теперь, несомненно, ты в порядке, раз орешь, – удовлетворенно улыбнулся Джек. – Сиди, я посмотрю, что там с машиной. Думаю, что вы, дамочка, снесли своей любимице о барьер всю краску с бока. А ну-ка, сдай немного, чтобы я мог выйти.
Ада на автомате завела двигатель и отъехала немного от ограждения, так, чтобы можно было приоткрыть дверь со стороны пассажирского места.
– А я чего сижу?! – запоздало всполошилась она и тоже выскочила наружу. Она увидела, что парень, наклонившись, рассматривает бок машины. Лицо его при этом нахмурилось, и Аде это очень не понравилось: похоже, влетела она на косметический ремонт. Но дальше все вокруг будто заволокло дымом. И Ада против воли шагнула в это нависшее над шоссе облако, из которого раздавался чей-то шепот.
…А за облаком оказался лес, густой и темный. Она пробиралась по нему, раздвигая цепляющиеся за одежду сучья, уворачиваясь от хлещущих по лицу ветвей. Казалось, уже вечность идет она так на голос, неразборчиво бормочущий какие-то слова. Пугалась, что сбилась с пути: то ли кружит на одном месте, то ли идет совсем в другую сторону. Но она доверялась голосу, который вел ее, подобно проводнику. Девушку одолевали нехорошие предчувствия, вызывающие желание разорвать эту сильную связь с зовущим ее голосом, но она отмахивалась от них.
Лес разомкнулся так неожиданно, будто разошлись в почтении деревья. И вот уже Ада оказалась на небольшой полянке, на зеленом ковре которой мрачным пятном выделялась небольшая избушка из почерневших от времени и ненастий бревен. Девушка поднялась по трехступенчатой лестнице на узкое крыльцо и стукнула тяжелым дверным кольцом по проржавевшей «плашке». На ее стук из избы не раздалось приглашения войти, но дверь вдруг распахнулась сама. И Ада, чуть поколебавшись, вошла внутрь.
В горнице, освещенной светом от лампадок, сидела сутулая худая женщина с некрасивым лицом. Она будто не заметила вошедшую, продолжая делать свою работу: в длинных тонких пальцах она катала какие-то шарики из пластичного материала. Ее бескровные губы постоянно шевелились, словно женщина что-то шептала. И вдруг она подняла голову, словно почувствовав чужое присутствие. И Ада неожиданно ощутила на себе мощную волну ненависти, горя и отчаяния, идущую от этой женщины.
А потом изба и незнакомка внезапно куда-то пропали, и очутилась Ада в полутемной комнате, освещенной лишь падающим в окно светом от уличного фонаря. Она вошла сюда с предчувствием непоправимой беды. И, сделав пару шагов, остановилась так резко, будто наткнулась на препятствие: у окна, прямо в столбе синеватого света, стояла фигура девушки, облаченная в пижаму. Девушка медленным движением откинула с лица волосы и… Ада ощутила сильный удар по скуле.
– Эй… Эй! – кто-то чувствительно лупил ее по щекам. Подобное уже недавно было. Да, точно, было. И, значит, повторилось опять? Она раскрыла глаза и увидела синее с белыми облачками небо. Скосила глаза и заметила серую ленту шоссе, по которому, как и раньше, неслись машины. Пошевелилась и поняла, что лежит на коленях сидевшего прямо в придорожной пыли парня.
– Ты рехнулась, да?! – набросился он тут же на нее, едва заметил, что Ада открыла глаза. – Ты зачем полезла на шоссе?! Жить надоело?!
– Я – что?..
– Что? А то! Из-под колес тебя буквально выдернул. Замечталась и пошла себе. Куда, спрашивается?!
– Ты можешь не орать? – поморщилась Ада и приподнялась. Парень, удивительно, из объятий ее не выпустил, а, наоборот, заключил в кольцо своих рук так, словно боялся, что она вновь повторит попытку выскочить на шоссе.
– Я не помню, чтобы выбегала на дорогу. Я хотела увидеть дверь…
– Не знаю, не знаю. Когда я поднял взгляд, увидел, что ты прямиком чешешь поперек первой полосы. Тебе машина гудит, а ты хоть бы хны. Нас обоих чуть не сбило.
– Спасибо, – поблагодарила она с чувством. С тем, что произошло, она еще разберется. Потом. Сейчас об этом думать… слишком страшно. И так едва в живых остались после аварии.
– Что на тебя нашло? – Джек, напротив, решил выяснить все вопросы сразу.
– Не знаю, – нехотя ответила она. – Вначале было… облачко, в которое я вроде как вошла. А потом – лес, избушка и темная комната.
В то время, пока она подробно пересказывала свое видение, лицо парня успело сменить несколько выражений: от тревожного до скептического, затем на нем мелькнула заинтересованность. Но тут же черные брови опять сошлись в озабоченно-хмурую галочку, из чего Ада сделала вывод, что парень вновь обеспокоился.
– Облачко! Вот тебе и облачко… – проворчал он.
Он разжал объятия, выпуская Аду. И она неожиданно пожалела, что он это сделал, – в его руках ей было так спокойно и тепло. А теперь вновь стало страшно: пережитое вдруг накатило волной, вызвав внезапный озноб.
– У тебя глаза такие… как у кошки, зеленые, – сказал Джек, задумчиво глядя ей в лицо.
– У меня глаза разного цвета! – в панике воскликнула Ада и непроизвольно поднесла к лицу ладонь. – И я сегодня без линз!
– Наверное, свет так упал, – поспешно заключил парень. И уже другим тоном, деловым, спросил: – Машину вести сможешь?
– Смогу, – кивнула Ада, хотя и не была уверена в том, что справится с управлением.
– Не бойся. Я с тобой, – сказал он, прикасаясь ладонью к ее плечу. От этого легкого, словно дуновение ветерка, прикосновения она вдруг почувствовала небывалый прилив уверенности и спокойствия. И правда, что с ней может случиться, если она… с ним.
До ее дома они доехали уже без происшествий. По дороге Ада приняла решение отдохнуть этим вечером, а наутро отправиться в путь. Искать ответы нужно не здесь, а там, где все и началось.
Дома она занялась приготовлением ужина, а ее гость попросил разрешения еще раз посмотреть рисунки из папки. Аде было на руку, что он занят чем-то: ей хотелось помолчать, мысленно составить дальнейший план действий. Пару раз она украдкой взглянула на Джека. Лицо его казалось безмятежным, взгляд застыл на одном из рисунков несколько отрешенно, будто парень ушел в медитацию или что-то обдумывает, уже не видя перед собой изображения на листе. Когда Ада попросила его освободить стол, собираясь накрывать к ужину, парень машинально сложил папку с рисунками себе на колени и, не подняв глаз на девушку, обратил взор в окно.
Ада невольно замерла с деревянной, для помешивания овощей, лопаткой в руке, залюбовавшись неожиданно его профилем. Смутное ощущение, что она его знает, укололо и засело занозой. Сейчас, когда он был одет в обычную одежду – джинсы и рубашку, – ей вновь показалось, что они были когда-то знакомы.
– Мы не могли встречаться с тобой раньше? К примеру, в интернате? – сыграла она ва-банк. Парень отреагировал не сразу, так, словно задумался над ответом, затем отрицательно покачал головой.
– Мне кажется, что я тебя уже видела… – настаивала Ада.
– Ключевое слово «кажется», – расплылся он в дурашливой улыбке. Ну как же с ним сложно!
Ада вздохнула и сказала:
– Давай уже ужинать.
С удовлетворением и неожиданной радостью она отметила, что гость поглощает ее стряпню с таким аппетитом, будто ничего вкуснее не ел. А ведь приготовила она всего лишь простой омлет, потушила овощи и подала обезжиренную ветчину: слишком легкое угощение для мужчины. Но она могла похвалиться тем, что омлеты у нее всегда получаются пышные и нежные, а в приготовление этого она вложила еще и душу.
– Вкусно! – похвалил он ее. – Ты настоящий кулинар.
– Да где уж там… – засмущалась Ада. И, спохватившись, уже другим тоном, деловым, произнесла: – Завтра рано утром выезжаем.
Он даже не спросил куда. Лишь кивнул, соглашаясь, будто ему было все равно, куда ехать и зачем. И попросил добавки. Ада вновь наполнила его тарелку и вернулась к начатому разговору:
– Я подумала и решила, что ответы мне нужно искать там, где возникли вопросы. То есть в интернате. Я не вспомню ничего без ассоциаций. А гадать по картинкам можно долго.
– Здесь мы могли бы выяснить, кто тебе отправил куклу, – заметил Джек.
– Не кукла главное.
– Я бы поостерегся так утверждать, – покачал он головой. – Кукла была с «сюрпризом».
– Магия вуду?
– Не совсем. Но тоже не с добрым посылом тебе ее отправили.
– Значит… думаешь, что тут замешана магия?..
– Без нее не обошлось.
– Мне сложно в это поверить.
– Это потому, что ты молода и не встречалась с подобными случаями в своей жизни. А я многое видел.
– Ты? А разве ты не молод? – захохотала она. – Сколько же тебе лет?! И тридцати наверняка нет.
– Мне куда больше, чем ты думаешь, – ответил он с легкой улыбкой. – Так какие планы у нас на завтра? Едем, так понимаю, в интернат?
– Подъем ранний: в шесть утра. Выезжаем до пробок, ясно? Если не желаешь ехать, можешь остаться здесь.
– Я с тобой.
– Замечательно, – ответила она ровным тоном, очень стараясь не выдать своей радости.
Той ночью Ада не могла уснуть достаточно долго. То ли не отпускало нервное напряжение после пережитого сложного дня (хотя разве не было в ее жизни сложных дней?). То ли потому, что не могла расслабиться, то и дело начиная думать о маршруте. Четкого плана у нее не было, и это тоже не прибавляло спокойствия и уверенности… Полная импровизация по ходу пьесы. Ужасное состояние! Ненавистное ей!
Она лежала в кровати и слышала, как за дверью, в гостиной, ходит ее гость. И ей очень хотелось выйти к нему и просто молча посидеть рядом. Когда она уже почти решилась, услышала, что он вышел в коридор, немного позже до Ады донесся едва слышимый из-за отдаленности шум воды в ванной. Принимает душ. В памяти неожиданно всплыла картина его обнаженной спины: плечи с рельефными мышцами, бороздка позвоночника и два белых шрама на смуглой коже. Мимолетное воспоминание разожгло фантазии: воображение тут же принялось рисовать навязчивые и совершенно не помогающие уснуть образы его, Джека, в душе. Она повернулась на бок и накрыла голову подушкой, словно таким образом могла избавиться от волнующих ее образов.
Джек тем временем вышел из ванной и вновь вернулся в гостиную. Ада услышала, как тихо скрипнул под тяжестью его тела диван. Ну что ж… Она тоже попробует уснуть. Самое верное решение.
Ада чуть не проспала: звон будильника слышала, но машинально отключила его и вновь задремала. Очнулась от резкого шума, донесшегося из-за двери, будто уронили что-то металлическое. Девушка в панике вскочила с кровати: не выедешь в желаемый час – уйму времени потеряешь в пробках!
Она прямо в пижаме вышла из комнаты. Диван в гостиной оказался пустым, покрывало и простыня – аккуратно сложены в стопку, которую венчала подушка с тщательно расправленными уголками. Надо же, какой этот Джек аккуратист! Впрочем, как и она сама.
С кухни доносился шум, и Ада отправилась туда. Ее гость, умытый, бодрый, одетый в джинсы и рубашку, готовил бутерброды. На плите уже стояла турка, от которой плыл аромат кофе.
– Надеюсь, не с вареньем и колбасой, – улыбнулась Ада, любуясь на ровную горку бутербродов, высившуюся на широкой тарелке.
– С ветчиной и сыром, – без улыбки ответил парень. – Это нам в дорогу. Не нашел, во что завернуть.
– Фольга лежит вот здесь, – открыла Ада один из кухонных шкафчиков и достала узкую картонную коробочку.
– А, я туда тоже заглядывал. Странно, что не увидел!
– Кофе сейчас убежит! – воскликнула она, услышав характерное бульканье.
– Ой! – моментально среагировал он и схватил горячую турку прямо голой рукой. Переставил на другую конфорку и только потом подул на пальцы.
– Ты… Ты что, йог? – изумилась она.
– Почему йог? – не понял он. Открыл кран с холодной водой и сунул под струю руку.
– Как это у тебя вышло? Тебе разве не больно?
– Больно. Но это не такая сильная боль в сравнении с душевной.
– Ты это сделал, чтобы покрасоваться передо мной или случайно? – нахмурилась Ада, не понимая этого странного человека.
– Зачем мне перед тобой красоваться? – удивился он. – Кстати, доброе утро!
– Доброе… – машинально отозвалась она, наблюдая за тем, как он закрутил спокойно кран, вытер руку о полотенце и, взяв на этот раз прихватку, принялся наливать кофе из турки в чашки.
– Кофе готов. Что ты к нему будешь, бутерброд?
Ада кивнула. Как так сложилось в ее жизни, что ей никогда никто из мужчин не готовил завтрак? Даже Борис, ведь за все годы их отношений могло бы случиться хоть одно утро, когда бы он приготовил ей кофе. Пожалуй, это была ее сокровенная мечта, которую она боялась открыть даже самой себе: выйти утром на кухню и увидеть мужчину, готовящего ей завтрак. Впрочем, прочь сантименты! Еще, чего доброго, начнет себя жалеть.
