Наталья Солнцева
Подручный смерти
© Солнцева Н., 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
* * *
С благодарностью Льву Кипнису, замечательному доктору из Чикаго, который подал мне идею этого романа и помогал в его написании.
Глава 1
Рязанская область, город Грибовка
Трое забулдыг распивали водку на пустыре, закусывали колбасой и лениво переругивались.
– Слышь, Толян, ты нам шашлык обещал!
– В другой раз. Что-то я продрог. Мокрая нынче осень, холодная.
– Может, костер разожжем?
– Сворачиваться пора, – отрезал Толян. – Темнеет уже.
– Ты че, боишься стакан мимо рта пронести? – захихикал коротышка в замусоленной куртке. – Или решил магарыч зажать?
Компания расположилась рядом с развалинами, которые когда-то были бараками, а теперь превратились в руины. Толян цыкнул на коротышку и погрозил ему пальцем:
– Будешь болтать, чупакабре скормлю!
Коротышка притих и невольно покосился в сторону развалин. Третий собутыльник, бородатый мужик с синим от пьянки лицом, поддержал Толяна:
– В бараках, говорят, нечистая сила завелась. Воет по ночам, как стая волков.
– Враки! – огрызнулся коротышка.
– А вот и нет, – возразил бородатый. – Мне батя покойный рассказывал, что их бригада эти бараки строила. Батя тогда молодой был, на экскаваторе работал, копал яму под фундамент…
– И че? Золотишко нашел?
– Не перебивай, – приструнил коротышку Толян. – Дай человеку сказать.
– В общем, зацепил батя ковшом бревна какие-то трухлявые, железяки разные… типа домашней утвари. А ночью ему страшный сон привиделся! Стоит над ним колдун и клюкой машет. Ты, дескать, мой дом разорил, покой нарушил. Не будет тебе прощения! Я, мол, до тебя доберусь! И добрался-таки. Батя по пьяни окурок бросил, занавеска занялась, наш дом-то и сгорел. Еле они с матерью успели выбежать, в чем были. Потом всю жизнь по общагам мыкались…
– На этом все и кончилось?
– Если бы! Батя запил по-черному, мать колотил… на меня руку поднимал. А рука у него тяжелая…
– Поэтому ты алкашом стал? – поддел его коротышка. – В папашу уродился?
– А ты, типа, трезвенник…
– У нас в Грибовке трезвенников раз, два и обчелся, – ухмыльнулся Толян. – Видать, колдун всех наказать решил, без разбору.
– Басни это все. Бред сивой кобылы.
Рассказчик пропустил реплику коротышки мимо ушей и продолжил:
– Батя не выходил из запоев, и все ему колдун мерещился! Так и помер в белой горячке… Как сейчас помню, лежит и бормочет: «Когда трое мертвых станут живыми, трое живых умрут, а двое встретятся – украденное вернется…» Я ему – «Батя, ты о чем?» – а он заладил одно и то же. Дескать, это колдун шепчет, а он за ним повторяет.
– А че украденное? – не понял коротышка.
– Не твоего ума дело! Я сам не знаю. Думаю, и батя не знал. Белочка, брат, не шутки! Она любого в бараний рог скрутит.
– Может, твой батя обокрал кого?
– Да не был он вором, – обиделся бородатый. – Чужого не брал, пил на свои, кровные. У матери мог последние копейки отобрать, врать не буду. А на чужой каравай рот не разевал.
Солнце село, и пустырь укрыли мглистые сумерки. Небо потемнело, тени стали черными, как деготь. Из зарослей потянуло прелью.
– Тс-ссс! – привстал Толян и повернулся в сторону руин. – Слышите? Шаги… Там есть кто-то!..
– Да псы бродячие, – ехидно заметил коротышка. – Кому там быть-то?
Бородатый не успел опровергнуть его слова, как будто из самой преисподней раздался жуткий нечеловеческий рык, шипение, свист. От этих звуков забулдыги онемели, оцепенели, протрезвели и, когда смогли сдвинуться с места, бросились врассыпную…
* * *
Москва
Осенью у Рената обострился бронхит. Поднялась температура, от кашля болела грудь. Он слег.
Лариса преданно ухаживала за ним, но ему становилось все хуже.
– Слушай, надо вызвать врача, – забеспокоилась она. – Я не знаю, что с тобой делать. Таблетки ты принимаешь, а толку ноль. Может, стоит антибиотики проколоть?
– Ты врач, тебе виднее.
– Я стоматолог. Бывший.
– Бронхит – это не смертельно, – успокаивал ее Ренат. – Полежу недельку, и все пройдет. Не впервой.
Ночью он бредил. Лариса трогала его лоб, совала под мышку градусник. Тридцать восемь… Она шла на кухню, готовила питье с аспирином, лимоном и медом. Будила Рената, тот недовольно ворчал.
– Нельзя было до утра подождать?
– У тебя бред! Хотя температура не очень высокая. Что тебе снилось?
– Чепуха всякая…
Он пил из принесенной Ларисой чашки, отводил глаза, кашлял.
– А все-таки, что снилось?
– Дождь… деревья… тучи…
– Ты кому-то все говорил: «Не стреляй!.. Ты с ума сошел!.. Не стреляй!..»
Ренат отдал ей чашку и улегся, укрывшись до подбородка теплым одеялом. Его знобило.
– Я такое говорил?
– Да. Я отчетливо слышала: «Не стреляй!»
– Ты же сама сказала, это был бред. Горы какие-то мерещились… непогода… Не приставай ко мне!
Лариса пожала плечами. Ренату плохо, и он, как все больные, капризничает.
– Ладно, спи…
Утром он отказался от завтрака, опять задремал и проспал почти до обеда.
– Есть будешь? – спросила она. – Я жаркое приготовила.
При мысли о мясе с картошкой Рената затошнило. Это отразилось на его лице, и Лариса понимающе кивнула.
– У тебя жар, аппетита нет. Но хоть что-то перекусить надо. Сладенького хочешь?
– Эклеры? – вяло осведомился больной.
– Свежие! – обрадовалась она. – Только что из кондитерской. С шоколадным кремом, как ты любишь.
– Ладно… неси…
Ренат осилил половинку пирожного и отдал Ларисе тарелку.
– Больше не могу. Не лезет.
Она вышла, оставив дверь в спальню открытой. Если Ренату что-нибудь понадобится, она услышит.
Он забылся беспокойным сном. Опять мерещились горы, поросшие лесом, дождь, грязь… Опять он просил кого-то не стрелять. Но выстрел все-таки раздался. Оглушительный и неотвратимый…
Лариса прилегла на диване в гостиной. Бессонная ночь утомила ее. Впервые за то время, как они вместе поселились в Кузьминках, в арендованной у Вернера квартире, Ренат слег с бронхитом. Где он подхватил простуду?
Ее врачебного опыта было недостаточно, чтобы быстро поставить его на ноги. И она вызвала врача. Тот прописал обычные в таких случаях лекарства.
– Не стреляй… – донеслось из спальни. – Не надо…
Лариса приподнялась на локте и прислушалась. Ренат раскашлялся. Она встала, поправила волосы и подошла к нему.
– Что с тобой?
– Не знаю!.. Хрень какая-то… кошмар…
– Принести чаю?
– Если тебе не трудно…
Запах мази для натирания, чай, лампа на прикроватной тумбочке. Мятные конфеты от кашля. Лариса склонилась над изголовьем Рената и потрогала его лоб. Влажный, но не горячий. Таблетки сняли жар.
– Посидеть с тобой?
Он качнул головой на подушке.
– Не надо…
Такого с ним давно не случалось. Он уже подумал, что бронхит отступил. С тех пор, как он живет с Ларисой, кашель ни разу не беспокоил его. И вот, нате вам подарочек!
Едва Ренат закрыл глаза, как снова очутился в горах. Сверху на него с шумом лились потоки воды… грунт под ногами дрогнул и сдвинулся с места…
– Не стреляй…
Вспышка. Ружье в чьих-то руках… Сколько было выстрелов?.. Ренат насчитал два… или три… Все померкло. Перед глазами плыло кровавое марево…
Он проснулся в дурном настроении. За окнами лил дождь. Лариса, напевая, возилась на кухне. Варила кофе.
Ренат едва доковылял до ванной. Под душем ему казалось, что он все еще в горах и кто-то хочет его убить. Вернее, убил.
– Я умер? О, черт…
Он вытерся насухо и закутался в махровый халат. Судя по всему, у него температура. В квартире было тепло, но Рената била дрожь.
– С этим что-то надо делать… – сказал он своему отражению в зеркале.
Вид у него был изможденный. Как будто он не спал в мягкой постели, а всю ночь разгружал вагоны. Небритый, щеки ввалились, под глазами мешки.
– Зачем ты встал? – рассердилась Лариса, увидев Рената в кухне.
– Проголодался.
– Я бы принесла тебе еду в постель.
Часы показывали шесть вечера. На столе желтел омлет в тарелках. Пахло кофе и поджаренным хлебом. Лариса в трикотажном пуловере и спортивных штанах выглядела по-домашнему милой.
– В голове шумит, – пожаловался он. – И слабость ужасная. Основательно меня привалило.
Они поужинали, обмениваясь пустыми репликами. После еды Ренат выпил таблетки и скривился.
– Боюсь, лекарства мне не помогут. Сколько я их уже принимал, а толку? Надо ехать!
– Куда? – опешила Лариса.
– На кудыкину гору…
Глава 2
Придорожный отель на трассе
Дежурный проснулся от стука в дверь.
– Откройте! Откройте! Человеку плохо!
Он, сонный и полураздетый, открыл дверь. В коридоре стоял парень в очках, который снял номер на двоих с товарищем.
– Человеку плохо, – повторил тот. – Я не знаю, что делать.
– Че случилось? – не понял спросонья дежурный. – Кому плохо-то?
Вчера они с напарником допоздна кутили, праздновали день рождения. Напарник напился вусмерть и дрыхнет теперь, как убитый. «А мне отдувайся, – подумал дежурный, натягивая свитер. – Плохо кому-то! Хоть бы не роженице! Где ей акушера искать посреди ночи? Вдруг до приезда «скорой» не дотянет?»
– Ой, блин…
Он вспомнил беременную женщину из третьего номера и мысленно взмолился, чтобы с той все было в порядке.
Очкарик переминался с ноги на ногу и нервно почесывался.
– Он вдруг ка-а-ак заорет посреди ночи. У меня душа в пятки ушла! Сердце до сих пор колотится!
– Кто орал? – спросил дежурный.
– Начальник мой. Нас двое в номере…
Дежурный вздохнул с облегчением. Слава богу, роды ему принимать не придется. Носиться туда-сюда с тазиком, таскать горячую воду, полотенца и простыни – это не для него.
– Я жутко испугался, – добавил очкарик. – Он мог на меня наброситься!
– Начальник? Я думал, это твой приятель.
– Не-а. Мы в одной экспедиции работаем. Он старший группы, я у него в подчинении. Мы из Турана на попутках едем, устали до чертиков.
Дежурный понятия не имел, что за Туран такой, но спрашивать не стал. Какая ему разница, кто откуда едет и кто чем занимается? Отель стоит на трассе, тут кого только не бывает. Но вчера вечером он обратил внимание на этих двоих. Мужик постарше и с ним щуплый парнишка в очках. Чистый «ботан». С виду – приличные люди, вежливые, культурные. Не то, что дальнобойщики и прочая шоферня.
– Идем.
Дежурный зашагал вперед, парень семенил за ним. У номера он остановился и подергал ручку, дверь не открывалась.
– Он что, изнутри заперся, начальник твой?
– Наверное… Ужас какой-то! – вполголоса затараторил «ботан». – Вы бы слышали, как он орал!.. Лежит и машет руками в воздухе!.. Помогите! – вопит. – Убивают!.. А рядом никого, кроме меня… Представляете?..
– Пили? – сухо осведомился дежурный.
– Нет, что вы!.. Только чай. Переведите меня в другой номер до утра! Я с ним ни минуты не останусь!
– Точно не пили?
– Клянусь! Дыхнуть?
– Ладно, верю.
– Думаете, у него «белочка»? – засомневался очкарик. – Вряд ли. Он трезвый был, как стеклышко. И вообще… он почти не пьет. Мы с ним вечером болтали о том о сем. Мы археологи!
– По-твоему, археологи не пьют?
– Он трезвый был, – стоял на своем парень. – Это как раз и пугает! Если бы спьяну… тогда другое дело. Что я, не понимаю?
– А как у него со здоровьем? Может, он псих?
– У него горло болит. Ангина.
– Тогда все ясно. Температура высокая, бред. Ему врач нужен.
«Ботаник» сразу изменился в лице, расслабился. Предположение дежурного успокоило его.
– Точно! Температура! Как я сразу не догадался? Фу-у-у! Это меняет дело. Ему бы аспирина выпить не помешало. Где тут у вас аптека?
– Далеко.
Дежурный нахмурился и полез в карман за ключами от номера. Но открывать не спешил.
– Может, ты сам чего накурился? Травку употребляешь?
– Я не наркоша, – обиделся очкарик. – Курю обычные сигареты.
– Ладно, как его зовут, начальника твоего?
– Михаил… Михаил Слепцов! Он хороший человек… только странный немного.
Дежурный ощутил неприятный холодок под ложечкой, зачем-то перекрестился и открыл номер служебным ключом…
* * *
Москва
Ренат в теплой жилетке и шерстяных носках сидел в гостиной за ноутбуком. Лариса наблюдала за его действиями. Он пытался нарисовать в фотошопе некий женский образ. Молодое тело, покрытое цветными тату, косички, скуластое лицо с раскосыми глазами…
– Черт, не клеится!
– А по-моему, шикарно. Ну и кто она?
– Так, никто, – отмахнулся он. – Соскучился по бывшей работе. Я же все-таки художник.
– Дизайнер по интерьерам, – заметила Лариса.
– Ну и что? Я не имею права рисовать женщин? Ты ревнуешь?
– Допустим, – солгала она. – Тебе нравятся татуировки по всему телу? Почему я до сих пор не слышала об этом?
Ренат промолчал. У него начинался приступ. Он сдерживался, пока мог, потом разразился надрывным сухим кашлем.
Лариса побежала в кухню за теплым молоком. Когда она вернулась, кашель стих, а Ренат был полностью поглощен рисунком.
– Что с тобой?
– Ты имеешь в виду бронхит? – вскинулся он. – Очередное обострение.
– Я принесла молоко с медом. Выпьешь?
– Потом…
Он чего-то недоговаривал, не хотел с ней делиться. Женщина на его рисунке становилась все более живой.
– Почему она голая? – спросила Лариса.
– Татуировки… Под одеждой их не будет видно.
– Такая необходимость их видеть?
– Угу…
– Кто эта женщина, Ренат?
– Не знаю.
Он правда не знал. Отвечал односложно, потому что боялся выказать свой страх. Ему казалось, этот рисунок что-то прояснит, сделает понятным.
Лариса села рядом, сложила руки на коленях и проговорила:
– Она стреляла в тебя в твоем бреду?
– Не знаю! – напрягся он. – Я плохо помню.
– Тебе известно, что бреда не существует. Это фрагменты иной реальности. Вернер учил нас любую мысленную картинку принимать всерьез. Ты уже имел возможность убедиться в его правоте. Мы не зря посещали его клуб.
– Чертов клуб!.. Он перевернул нашу жизнь! Теперь все не так, как раньше.
– Разве мы не сами этого хотели?
Ренат оторвался от рисунка и поежился. Его бросало то в жар, то в холод. Он понимал, что Лариса хочет ему помочь. Ее настойчивость почему-то раздражала его.
– Отстань, а?
– Вот, как ты заговорил? – притворно рассердилась она. – Грубиян!
– Прости, я погорячился. В голове ужасная муть… я не выспался, тело как побитое, а тут еще ты со своими вопросами.
Лариса показала пальцем на экран ноутбука и осведомилась:
– Ты ее боишься?
– Она опасна, я чувствую.
– Где ты мог ее видеть? Кроме бреда, разумеется.
– Нигде. Я даже в бреду ее не видел! Откуда этот образ – ума не приложу. Решил запечатлеть, чтобы разобраться. На кого она похожа, по-твоему?
– На какую-то монголку… Она точно азиатка. Разрез глаз, скулы… Дикая степная красота. Вряд ли сейчас можно встретить такую женщину. От нее веет древностью…
– Ты считаешь?
Ренат хлебнул теплого молока, чтобы не обижать Ларису. Она заботится о нем, а он ведет себя, как неблагодарная свинья. В груди у него саднило, от слабости на лбу выступил пот. Он достал из кармана носовой платок и промокнул лицо. Женщина в татуировках презрительно щурилась. Да нет! Это у нее глаза узкие.
– Выходит, во сне в меня кто-то стрелял, – неуверенно молвил Ренат и кашлянул. – Вдруг, сон вещий? И в меня будут стрелять. Все путается, наслаивается друг на друга. Непогода… горы… выстрелы…
Он содрогнулся, плотнее запахнул жилетку. Лариса не сумела осуществить телепатическое подключение к женщине, изображенной на экране ноутбука – ее словно током ударило. Она дернулась, и это не ускользнуло от внимания Рената.
– Не вышло? – усмехнулся он.
– Странная особа. Надеюсь, ты не собираешься…
Лариса осеклась и замолчала. Женщина в татуировках одобрила ее сдержанность. Не вмешивайся, мол.
– Надо ехать! – брякнул Ренат. – Меня тянет куда-то…
– Ты болен, тебе надо лежать.
– В могиле?
Лариса укоризненно покачала головой. Что с ним творится?
– Куда ты хочешь ехать, Ренат?
– Соображу по ходу дела…
Глава 3
Придорожный отель на трассе
Дежурный был готов ко всему, вплоть до трупа. Но представшая перед ним картина повергла его в шок.
В номере горел свет. Обе кровати были разобраны. Жилец забился в угол, накрыл голову подушкой и тихонько поскуливал. Казалось, он не слышал, что кто-то вошел.
– Что с вами? – твердым голосом спросил дежурный.
– Он не в себе! – прошептал ему на ухо очкарик. – Видите? Вы были правы! Похоже, у него сильный жар… Слишком сильный!
– Да погоди ты, – дежурный сделал шаг вперед и повторил вопрос: – Что с вами, Михаил? Вам плохо?
Вчера этот мужчина производил впечатление нормального человека. На алканавта действительно не похож. Спиртным в номере не пахнет, куревом тоже, бутылок не видно.
– Вам врач нужен?
С беднягой явно что-то неладно. Он прижимал к себе подушку с такой силой, словно та была его единственным спасением.
– Я дежурный. Со мной ваш сотрудник…
– Вадик! – подсказал «ботан».
– Ага, Вадик. Вам нечего бояться.
– Он нам не верит, – прошептал очкарик.
Дежурный сделал еще пару шагов вперед и предложил:
– Взгляните на нас, Михаил. Мы – ваши друзья. Мы хотим помочь вам…
Мужчина как будто не слышал обращенных к нему слов. Он продолжал прижимать к себе подушку, но поскуливание прекратилось. Это был хороший знак.
– Это я, Михаил Юрич, – бубнил «ботаник» из-за плеча дежурного. – Вадик! Вы меня помните?
Руки мужчины, впившиеся в подушку, разжались, и раздался то ли приглушенный всхлип, то ли вздох.
– Посмотрите на меня, Михаил Юрич, – воодушевился очкарик. – Это я, Вадик!
Он вышел вперед и повторил это несколько раз, словно магическое заклинание, которое должно было привести его спутника в чувство. Потом добавил:
– Мы вместе приехали сюда автостопом, остановились на ночлег. Вспомнили?
Скрюченный человек выпрямился, подушка медленно сползла вниз, из-за нее показалось вытянутое бледное лицо с шальными глазами.
– Кажется, подействовало, – шепнул Вадик дежурному.
Михаил не сразу понял, что ему ничего не грозит. Он долго смотрел на вошедших, потом глубоко вздохнул, и его щеки слегка порозовели от смущения.
– Что это… было? – осипшим голосом спросил он и выронил подушку. – Зачем ты напал на меня?
– Я? – поразился Вадик. – Михаил Юрич, я вас и пальцем не трогал! Клянусь! Вы бредили из-за температуры. Вам показалось. Вы больны… У вас горло. Ангина.
Он обернулся к дежурному со словами:
– Тут есть градусник? В отеле должна быть аптечка.
Аптечка была. Картонная коробка в подсобке, полная просроченных лекарств, бинтов, йода и пластыря. Насчет градусника дежурный засомневался.
– Давайте лучше неотложку вызовем, – предложил он.
– Когда она приедет? К утру? А до тех пор что? Умирать? Несите градусник, – осмелел «ботаник». – И аспирин. Аспирин точно должен быть!
Михаил Юрьевич постепенно приходил в себя. Он обнаружил, что сидит в углу кровати в футболке и трусах, и поспешно натянул одеяло. Сквозь пелену дурноты он вспоминал, как здесь оказался. Боль в горле была ужасная. Ему не следовало пускаться в дорогу с ангиной. Но болезнь преследовала его практически постоянно. Ему становилось то лучше, то хуже. Если бы он ждал выздоровления, неизвестно, когда смог бы уехать из Турана.
– Ну что, я пошел? – пожал плечами дежурный. – Поищу градусник и таблетки.
– Можно еще водочный компресс сделать, – подсказал Вадик.
– С водкой проще…
Дежурный вышел за дверь, очкарик остался. Он смотрел на своего спутника и качал головой.
– Как вы могли подумать, что я на вас набросился? Я не бандит какой-нибудь.
– Прости, брат. Я ни черта не понял! Мне снился кошмар. Кто-то начал меня душить, я отбивался… Ты уверен, что в номере никого не было? Может, нас хотели ограбить?
– Че у нас брать-то?
– Верно… – опустил глаза Слепцов. – У меня, видать, температура подпрыгнула. Проклятая ангина! Вчера в машине меня продуло. Водитель без конца курил и приоткрывал окно. И ведь не скажешь ему, что дует. Высадит к чертовой матери, и новую попутку лови.
– Зря вы с собой лекарства не взяли. Знали же, как может быть.
– Почему не взял? Они всегда со мной, и аспирин, и антибиотики. В кармане куртки.
– Что же вы молчите?
Вадик бросился к вешалке, куда Слепцов повесил куртку, и начал рыться по карманам в поисках таблеток.
– Вот!.. Отлично…
Дежурный принес градусник, пластинку аспирина и полбутылки водки. Температура у Слепцова была, но небольшая, не дотянула до тридцати восьми.
– Пожалуй, «скорая» не нужна, – заключил Вадик и растерянно взъерошил свой чубчик. – Напугали вы меня, Михаил Юрич! Я человека потревожил посреди ночи. Панику поднял!
– Ничего, – скрывая раздражение, процедил дежурный. – Бывает.
Он забрал обратно недопитую накануне водку и удалился. В коридоре он остановился и прислушался. Странные жильцы попались. Стремные. Особенно старший. Конченый шизик! Ему определенно что-то померещилось.
Дежурный хлебнул водки прямо из бутылки и зашагал к себе спать. Он уже засыпал, когда по коридору кто-то пробежал, хлопнула какая-то дверь.
– А ну вас! – буркнул он, зарываясь с головой под одеяло.
Слепцов с Вадиком тоже пытались уснуть. Парня быстро сморило, а его начальник долго лежал, глядя в потолок, и вспоминая свой страшный сон. Он будто бы сидел в каком-то кресле и смотрел вниз… Черный лес стремительно отдалялся, словно Слепцов летел над ним, поднимаясь выше и выше… Вдруг за его спиной что-то шевельнулось, мелькнуло, дохнуло… чьи-то пальцы сомкнулись на его горле… Грохот, удар… и приторный вкус крови во рту…
– Боже, – прошептал он, жалея, что не выпил водки. Хотя спиртное с лекарствами лучше не смешивать.
Вадик мирно посапывал рядом, а Слепцов боялся закрыть глаза. Вдруг повторится тот же самый ужас? Неужели он бредил? С ним и раньше такое случалось, но содержимое бреда было совершенно иным. Крысы и пауки теперь казались вполне безобидными тварями на фоне недавнего кошмара. Слепцов сам испугался и Вадика испугал. Ему было неловко за свое поведение, но изменить уже ничего нельзя.
Лежа без сна, он размышлял над последними событиями. Они с Вадиком добирались сюда на перекладных. Самолетов оба не выносили, поэтому путешествие затянулось. К тому же пришлось экономить деньги. Отпуск им не полагался, и они выпросили у начальника экспедиции месяц за свой счет. Раскопки на реке Уюк были свернуты до весны, и все сотрудники перебрались в город заниматься рутинной бумажной работой – сортировать находки, анализировать, описывать. Ничего существенного археологам не попалось – так, всякая мелочь: обломки керамики, ржавые наконечники стрел, гнилые деревяшки, лошадиные кости…
Слепцов незаметно задремал и опять очутился над черным лесом… опять позади него что-то зашевелилось, метнулось, и он начал задыхаться…
* * *
Город Грибовка в Рязанской области
Мариша жила в частном деревянном доме. Три окна выходили на улицу, остальные – в старый яблоневый сад. Во дворе бегала рыжая собачонка, которую на цепь сажать было совестно. Забор покосился, крышу чинить пора. Хозяйство нуждалось в мужской руке.
– Не сиди на работе допоздна, – переживала мать. – Негоже по темным улицам одной шастать. Боюсь я за тебя. Вон сколько хулиганья развелось! Того и гляди, сумочку вырвут, золото снимут.
– У меня сегодня вторая смена.
– Замуж тебе надо, дочка. Тогда бы муж с работы встречал, а я бы не волновалась.
– Какие у нас в городе женихи? Пьянь одна! Я не собираюсь, как ты, всю жизнь с алкоголиком мучиться. Лучше в девках останусь.
– Отец умер. И хватит об этом.
– Не нравится?
Они с матерью повздорили на пустом месте. Мариша сама понимала, что с каждым годом шансы найти хорошего мужа тают, как снег весной. Но женихи в Грибовке в самом деле незавидные. Кто поумнее да половчее, разъехались. А на прочих хоть не смотри.
Мариша причесывалась, красилась у большого овального зеркала. Мать исподтишка наблюдала за ней. Девушке стало ее жаль. Что она в жизни видела, кроме бесконечного труда и разборок с непутевым супругом?
– Мам, я пошла, – примирительно улыбнулась она. – Закроешь за мной?
– Ты чего без шапки-то? Голову застудишь.
– Все, пока…
– Не ходи мимо пустыря, – сказала мать. – Там третьего дня драка была. И вообще, говорят, в старых бараках чупакабра объявилась. Рычит смертным рыком и на людей кидается.
– Кого-нибудь уже загрызла?
– Типун тебе на язык!
Мариша чмокнула ее в щеку и выпорхнула за порог. В последнее время она с удовольствием спешила на работу. Перед ней забрезжила любовь, хотя она себе в этом не признавалась. Неразделенное чувство – тоже романтика.
Осень в Грибовке выдалась дождливая. Деревья облетели, на голых ветках сидели крикливые галки. В низинах лежал туман. В такие дни наваливается беспричинная тоска, а длинные вечера невыносимо скучны. Нынче же Мариша была в приподнятом настроении. Она предвкушала кое-что приятное. И так крепко задумалась, что свернула в проулок и… оказалась на пустыре.
Когда девушка поравнялась с местом, где стояли заброшенные бараки, ей показалось, что в кустах кто-то прячется. Только бы не выпивоха, которого хлебом не корми, дай покуражиться над случайным прохожим! Тот если пристанет, не отцепишься.
Мариша замедлила шаг и оглянулась. Вокруг – никого. Кусты шевелил ветер, развалины бывшего жилья облюбовали бродячие псы. Вероятно, они ее и напугали.
Она старалась успокоиться, но внутренняя паника стремительно нарастала. Большой ворон с карканьем взмыл вверх над руинами, и она вздрогнула от страха. Не к добру это…
Внезапно вороний грай разрезал жуткий звук. В уши словно вонзились сотни игл, сердце отчаянно забилось. Мариша закричала и кинулась бежать. Ее крик утонул в ужасающем свисте смерти. Она животным чутьем угадала природу этого звука, потому что все мысли и чувства поглотил всепроникающий страх…
