Наталья Солнцева
Все совпадения неслучайны
Дорогой читатель!
Книга рождается в тот момент, когда Вы ее открываете. Это и есть акт творения, моего и Вашего.
Жизнь – это тайнопись, которую так интересно разгадывать. Любое событие в ней предопределено. Каждое обстоятельство имеет скрытую причину.
Быть может, на этих страницах Вы узнаете себя. И переживете приключение, после которого Вы не останетесь прежним…
С любовью, ваша Наталья Солнцева
Все события и персонажи вымышлены автором.
Глава 1
Будьте осторожны…
ведь вы можете получить то, что призываете.
Дуглас Монро. Утерянные книги Мерлина
Черные буковые деревья стыли на ледяном ветру; они цеплялись корнями за каменистую почву высокого холма, окружая мрачный замок с башнями по краям и узкими окнами. Стены замка, сложенные из огромных камней, были покрыты плющом.
Над холмом плыли тяжелые свинцовые тучи, полные дождя и мокрого снега. Смеркалось. Наступала первая ночь Великого Праздника Мертвых – Самхейна, когда от вечерних сумерек и до рассвета открыта Пылающая Дверь между мирами…
– Три ночи, которые еще не наступили, три дня, которые пройдут, три жизни, которые забыты, три раза голос Дракона созовет достойных, которые смогут войти… дабы увидеть, соединилось ли то, что разорвано на части…
Слова заклинания замирали под сводчатым потолком. Зловещая полутьма кое-где рассеивалась дрожащими огнями свечей. Тонкая фигура, закутанная с ног до головы в непроницаемый темный плащ, произносила магические слова. Перед ней на возвышении, покрытом черным бархатом, стоял человеческий череп с горящими глазницами, в воздухе пахло сандаловым деревом и можжевельником.
– О Владыка Тьмы! Называю твое тайное имя, древнее и священное, дошедшее до нас сквозь непрерывно изменяющиеся миры. Ты принимал множество обликов, Вездесущий и Грозный, дыша разрушением и смертью, владея Властью Ночи, которой мы начали свой путь! Нет других троп, ведущих к холодному сердцу Темной Луны…
Из длинного коридора бесшумно вынырнули несколько фигур… Три Черных Рыцаря, три Всадника Черной Бездны предстали перед своим Повелителем.
– О Великий, видящий за пределами, которому известна суть вещей, хранящие молчание приветствуют тебя! В преддверии звука могущественного Имени, величественного Имени…
Все трое преклонили колени.
– Дух великих событий летит впереди событий… В тенях сегодняшнего рождается завтра! – промолвил Повелитель, отделяясь от пространства Тьмы и приближаясь к Рыцарям. – Сегодня мы услышим пророчество… Все ли готовы?
– Все… – прошелестело под сводами.
Один из Рыцарей подошел к алтарю и привел в движение скрытый рычаг. Тяжелая каменная плита со скрежетом сдвинулась с места, открывая Священный Колодец. В бездонной глубине его таился вечный холод…
– Спрашивай… – прошелестели Рыцари, указывая на Колодец. – Он ждет!
Сияющая фигура приблизилась к отверстию и слегка наклонилась…
– О Благословенный Король Острова Могущества, ответь мне! Голос священной головы, я зову тебя в печали! Голос священной головы, я зову тебя из холода! Голос священной головы, я зову тебя из мрака, из непроницаемых вод, никогда не видевших света! Мы оделись в черное, мы выходим за пределы, погружаясь в мир теней… Мы заменили нашу кровь таинственным льдом… Мы заполнили свои тела светом Луны, чтобы подготовиться к Охоте, которая скоро начнется!
Черные Рыцари застыли в неподвижности и превратились в слух, всем своим существом внимая тому, что должно было прозвучать.
Повелитель поднял над отверстием Колодца толстую зеленую свечу, горящую неровным, рассыпающим искры пламенем.
– Чего мне ожидать с Запада? – спросил он, раскачиваясь над Колодцем из стороны в сторону. – Что ждет меня и моих вассалов? В час твоего Могущества, в час твоей Силы вопрошаю тебя, священная голова…
– Что именно ты хочешь узнать? – гулко отозвался Колодец, и по залу пронесся сквозняк.
Если бы в жилах собравшихся текла обычная человеческая кровь, она превратилась бы в лед и разорвала вены и артерии, вызвав мгновенную смерть.
– Я хочу получить Власть над Знающим! Золото… Меня интересует золото.
– Хорошо… Ты получишь то, о чем просишь… Но только на три дня. Наклонись ниже…
Фигура склонилась, прислушиваясь. Колодец, устами священной головы, назвал ей три дня, в которые она будет иметь безраздельную власть над Знающим. Удовлетворенно выпрямившись и сделав знак Черным Рыцарям, что долгожданный ответ получен, Повелитель промолвил:
– Это только один вопрос и один ответ, который пришлось ждать Северному Ветру за Пылающей Дверью. Тринадцатая Ночь, вращающая Столб Времен, наконец наступила… Она должна трижды ответить нам!..
– Спрашивай… – отозвался Колодец.
Повелитель поднял над отверстием в бездну свечу из красного воска.
– Я хочу узнать… продолжается ли Сон Огня?
Колодец молчал так долго, что в сумрачном воздухе образовались и закружились кристаллики снега.
– То, чего уже нельзя предотвратить, свершилось… – выдохнул Колодец, и Черные Рыцари вздрогнули все как один. – Смотри…
Фигура со свечой отшатнулась.
Над Колодцем появился красный туман, внутри которого проступало смутное видение – праздничный стол, красивая смуглая женщина целуется с высоким мужчиной. У него светлые волосы и глаза; в камине пылает яркий огонь, трещат дрова, за окнами – пелена снега…
– Проклятие! – воскликнул Повелитель, и черное сияние вокруг несколько померкло. – Это случится зимой, но время не остановишь! То, что не должно было соединиться, соединилось! Дикий огонь снова вспыхнет! Мы только смотрим вслед…
Красный туман над Колодцем поглотил видение, и вместо него появилась голова смеющейся женщины с зелеными глазами. От ее смеха темнота наполнилась изумрудным сиянием. Черные Рыцари закрылись плащами, и только фигура со свечой не опустила взора.
– Эти двое уже не в твоей власти! – воскликнула зеленоокая красавица. – Это говорю я, Царица Змей!..
Ее смех взмыл в черноту сводов и замер там.
– На сей раз тебе не уйти! – прошипел Повелитель и, бросив свечу, простер руки над Колодцем.
Тело змеи проскользнуло у него между ладоней и исчезло в Колодце. Наступила оглушительная тишина. Красная свеча догорела на полу, вспыхнув последний раз снопом искр, и потухла…
Один из Рыцарей, почтительно склонившись, подал Повелителю желтую свечу.
– Обряд не закончен, – шепнул он, и его водянисто-прозрачные глаза недобро блеснули. – Продолжай… Мы еще не все узнали.
Колодец клубился белесым туманом, который вверху превращался в кристаллики льда, черные, как дымчатый топаз. Они с тихим шорохом осыпались на обод вокруг отверстия Колодца.
Фигура в плаще взяла свечу из желтого воска и протянула ее в молочно-белый туман.
– И последний вопрос, священная голова… Открылось ли знание Востоку?
Туман над Колодцем сгустился, свиваясь золотыми кольцами, принимая причудливые формы, наподобие голов дракона с высунутыми языками.
– Некто вернулся… – простонал Колодец. – Многие вернулись из прошлых времен… Пришли. Но они пока не…
Отдаленный удар невидимого в темных глубинах колокола возвестил, что время Пророчества истекло…
* * *
Безлунная ночь неслышно скользила над маленьким французским городком. По узкой мостовой, отполированной колесами и множеством ног, ветер гонял пожелтевшую листву каштанов. Древний суровый готический собор тонул во мгле. Несколько фонарей у мэрии обливали площадь призрачным желтым светом. Посреди пустынного рынка возвышался шест с традиционной тыквой, напоминающей человеческий череп, внутри которого горела свеча. Эта тыква – Голова Брана[1]. Пылающие глазницы и кривящееся отверстие рта отпугивали призраков и злых духов, которые во множестве проникали через Дверь между Мирами в привычную реальность людей…
Самхейн, Хеллоуин наступил! Он поднимает покров, разделяющий два мира. Это время вне времен, ночь вне ночей, когда между осязаемым твердым миром и миром духов возникает невидимая брешь, через которую свободно перетекает жизнь туда и сюда. Символ праздника – Голова Брана, охраняющая и защищающая людей. Призраки дрожат и бегут под взглядами прорезанных оранжевых глаз. Огромный Бран, прокладывающий тропу через девственные заросли терновника, указывает путь. Впереди – вход в Потусторонний мир…
Под ногами редких прохожих хрустели каштаны. Три дня праздника Самхейна в этом году выдались ненастными. Дул северный ветер, из низких туч сыпалась снежная крупа. Маленькие улочки рано пустели – жители спешили к горящим очагам, в тепло и уют своих домов. В каждой кухне пахло корицей, тестом и ванилью – повсюду пекли печенье, пирожные и торты. По легенде, в дни Самхейна бродят заблудшие неприкаянные души, которые могут постучать в любую дверь. Именно для них хозяева оставляли за порогом сладости и угощения. Призрак отведает вкусных пирожных и оставит обитателей дома в покое, уйдет, не причинив зла.
Нина Корнилина, вдова, которой исполнилось тридцать, поселилась у владельцев галереи, двух симпатичных пожилых французов, пригласивших ее в этот провинциальный городок. Нина смотрела в ночь. Ветер швырял в окна ледяную крупу. На холмах горели костры – их разожгли те, кто собирался в кельтский[2] Праздник Мертвых вызывать духов. Вдова зябко повела плечами, ей было не по себе. Первый раз с тех пор, как она приехала во Францию.
Артур Корнилин, муж Нины, умер при странных обстоятельствах сразу после своей персональной выставки, принесшей ему заслуженную славу и громкий успех. Множество картин были проданы. Страницы художественных журналов пестрели фотографиями и восторженными отзывами. Известные галереи выразили желание устроить у себя экспозиции работ Артура. Но художник ничего этого уже не увидел… Он был найден мертвым в своей мастерской.
Нина тогда очень испугалась. Вряд ли она понимала, что делала. Имущество и творческое наследие мужа распродала поспешно, в панике. Хорошо, что рядом оказался Сергей Горский, старый друг, еще по питерской художественной академии. Он помог продать картины Корнилина за более или менее приличные деньги. Нина готова была спустить все за бесценок – такой ее обуял страх. Единственное стремление – скрыться, исчезнуть, спрятаться – руководило ею безраздельно. Артур перед смертью предупреждал ее об опасности, он предвидел, как будут развиваться события. Зря Нина ему не верила, считала, что у него не все в порядке с психикой, списывала его видения на алкоголь и расстроенный ум.
Она отнеслась серьезно к словам Артура только после того, как его не стало. Это оказалось его последним и решающим доводом – смерть. Почему люди так беспечны? Откуда в них это безрассудное бравирующее упрямство? Это нежелание видеть что-то, выходящее за привычные рамки? Эта душевная и умственная лень, граничащая с глупостью?
Нина всегда считала себя мудрой и дальновидной женщиной. Она редко поддавалась эмоциям, рассуждая трезво в непредвиденных и запутанных ситуациях, которых в ее жизни с Артуром Корнилиным было хоть отбавляй. Кроткий и отходчивый нрав помогал ей уживаться со взрывным темпераментом супруга. Но последний год оказался невыносимым даже для нее. Ситуация накалялась и выходила из-под контроля. Нина силилась вспомнить, что послужило толчком, спровоцировало резкие изменения в характере Артура. Откуда появился тот патологический страх, который буквально сводил его с ума?
Постепенно она сама начала бояться. Страх проник в нее незаметно, исподволь и подчинил ее волю, как до этого подчинил волю Корнилина. Не надо было ему ездить на лесное озеро к деду Илье и его странному семейству. Сколько с тех пор прошло времени! Кажется, что целая вечность… А на самом деле каких-то несколько месяцев. Неужели только прошлым летом Артур ездил в харьковские леса искать натуру для своих знаменитых картин «Изгнание из рая» и «Царица Змей»?..
Может быть, именно с этого все и началось? Может, и правда озеро заколдованное и Царица Змей, настоящая, а не выдуманная, посмотрела художнику в глаза своими пылающими зелеными очами и погубила навеки?
Нину сотрясал ледяной озноб. За окном, у которого она стояла, расстилалась земля Франции – на холмах вдалеке горели ритуальные костры, в холодной ночи свершалось таинство общения с мертвыми. Дикая игра под беззвездным небом…
Нина отошла от окна и задвинула шторы. С тех пор как умер Артур, она нигде не чувствовала себя в безопасности.
«Беги!.. – вспомнила она его дрожащий шепот, горячечный блеск глаз. – Прячься… Если меня не станет, ты окажешься один на один с ними… Никому не говори, где ты, куда едешь… Исчезни, не оставляя следов. Иначе…»
Тогда Нина уже ощущала страх, но думала, что заражается безумием от Корнилина. Он оказался прав, предсказывая свою смерть. Пожалуй, даже лесное озеро тут ни при чем. Все началось гораздо раньше, когда у Артура вдруг появились видения, которые он переносил на свои полотна с такой гениальностью, что хотелось плакать и таять от восхищения и восторга…
Нина вспомнила, как художник лежал мертвый в своей мастерской, усыпанной осколками гипсовых масок и глиняных кувшинов, среди разбросанных холстов, красок и кистей, – одинокий, уже отрешенный от мира, где никто до конца его не понимал, даже она, женщина, которую он любил. Слезы потекли по ее бледному лицу…
– О Господи, Господи! – взмолилась Нина. – Почему все это происходит со мной? Как я очутилась совсем одна, в чужой стране, где все чужое и все чужие? Где никому нет дела ни до меня, ни до моего горя, ни до Артура? Его картины представляют коммерческий интерес, только и всего. Деньги! Вот идол, которому поклоняются люди. Напрасно я приехала сюда…
Она присела на высокую деревянную кровать, украшенную старинной бретонской резьбой, и устало вздохнула.
Убегая из Харькова, она, объятая страхом, сначала уехала в Кострому, где гостила у тетки. Долго там не задержалась. Гонимая неведомой опасностью, Нина переезжала с места на место, меняла города и поселки русской глубинки, пока наконец не остановилась в крохотном рыбацком селении близ озера Хандога, затерянном на необъятных просторах Архангельской области.
Нина ходила в лес по грибы и ягоды вместе с Евдокией, у которой она снимала комнату в деревянном рубленом доме, сухом и теплом, полном запаха лампадного масла и домашнего хлеба. В большой горнице висели иконы, под потолком сохли пучки трав.
Муж Евдокии уходил на охоту и пропадал неделями, женщины тем временем говорили обо всем, что приходило в голову.
Евдокия жаловалась, как ей надоело одно и то же: лес, озеро, несколько домов на берегу, жареная рыба, соленые грибы, клюква, стук дождя по крыше, зимой снег по пояс, мороженое мясо, нескончаемые метели. А Нине все нравилось. Грибы собирать было одно удовольствие – присядешь на корточки и не вставая наберешь целое ведро волнушек или оранжевых подосиновиков.
Нина успокаивалась, приходила в себя. Где-то далеко остались городская суета, шум и тревоги. И даже неведомая опасность словно отступила…
Казалось, на тысячи километров вокруг нет ни души. Невозможно было представить, что кто-то доберется сюда, на край земли, чтобы расправиться с ней так же, как расправились с Артуром. Неизвестные враги стали казаться сном, порождением ночных кошмаров. Таинственный «черный человек» – проклятие гения, – который приходил к Артуру накануне его смерти, тоже превратился в плод больного воображения сначала художника, а потом и ее, Нины. А может, и в самом деле она все это выдумала?..
Она вспомнила, как прощалась с опустевшим харьковским домом, бродя по комнатам, еще хранящим запахи масляных красок и индийских благовоний, которые любил муж. Массивная деревянная кровать, сделанная на заказ по эскизам Корнилина, так и не продалась. Никто не пожелал ее приобрести. В изголовье кровати был потайной ящичек – причуда хозяина. Артур никогда ни при ком не открывал его, даже Нина не знала, что там хранится. И не интересовалась. Ей хватало других забот и хлопот, к тому же Корнилин терпеть не мог расспросов и говорил что-то только тогда, когда сам считал нужным. Нина привыкла к этому и не приставала по пустякам. А когда он умер, мысль о ящичке просто не пришла ей в голову. Сразу столько навалилось – горе, страх, похороны, распродажа имущества…
В спальне пахло валериановыми каплями. Здесь она расчесывалась, готовясь ко сну, в ту самую ночь, когда Артура не стало…
Кровать стояла без матраца и подушек, разоренная, ставшая ненужной. У Нины вдруг сильно забилось сердце. Она подошла к изголовью и нащупала внизу планку с пружиной. Механизм оказался исправным, и потайной ящичек выдвинулся быстро и бесшумно. У нее перехватило дыхание, когда она увидела несколько толстых тетрадей в кожаных обложках…
Тетради – это единственное, что Нина взяла с собой кроме документов и денег, пускаясь в свое непредсказуемое путешествие. Только в Костроме у двоюродной тетки, закрывшись вечером в комнате, она открыла тетрадь. Руки ее дрожали, по лицу текли слезы. Это были дневники Артура…
Нина вздохнула и закрыла тетрадь – она поняла, что пока не в силах прочитать ни строчки. Ей захотелось немедленно уехать еще дальше на север, исчезнуть, затеряться в глуши. Следующим утром она отправилась на вокзал и села в поезд. Нина ехала все дальше и дальше в сторону Белого моря – за окнами вагона тянулись редкие поселки, бесконечная полоса вековых елей. На затерянной в лесах станции она вышла. Пересела на автобус… Так добралась до Хандоги.
Здесь, у Евдокии в доме, она остановилась. Как надолго? Бог знает! Нина решила полагаться на свою интуицию. Теперь пусть чутье ей подсказывает, как жить, что делать.
Безлюдье и тишина вернули Нине душевное равновесие. Она решила взяться за дневники Артура.
Почерк у художника был неразборчивый, а в этих тетрадях – особенно. Как будто Корнилин писал их в темноте, в подпитии или спросонья… ни слова не разберешь! Уж на что Нина умела читать каракули супруга, но тут и она стала в тупик. Прочтение дневников оказалось делом кропотливым и медленным. К тому же Нина старалась читать, только оставаясь в доме одна, когда муж Евдокии уходил на охоту, а сама хозяйка уезжала в соседний поселок к сестре. Тогда Нина запирала двери, зажигала настольную лампу и садилась разбирать записи в тетрадях. То, что удалось прочесть, она переписывала наново, и так постепенно, страничка за страничкой, дело продвигалось.
Сентябрь моросил нескончаемыми дождями. Нина заскучала и напросилась с Евдокией в гости к ее сестре. Соседний поселок оказался больше – в нем было дворов двадцать и, самое главное, имелись почта и телефон.
Сестра Евдокии угощала их жареной рыбой и пирогами с брусникой. От бани Нина отказалась, решила прогуляться. Она зашла на почту и позвонила тетке в Кострому. Старушка сообщила, что Нине пришло письмо.
«Это от маклера, – догадалась Нина. Но почему-то испугалась. – Наверное, дом продался».
– Не звонишь, а ведь обещалась, – причитала тетка. – Я совсем одна, помирать скоро буду. Приезжай…
– Обязательно, только не сейчас…
– Обманешь ведь, знаю… – заплакала тетка. – С письмом-то чего делать? Выслать тебе, что ли?
– Вышли, пожалуйста. – И Нина продиктовала адрес поселка.
В эту ночь она так и не смогла заснуть. Оживший страх вновь завладел ею, вызвал сердцебиение и головную боль.
– Ты, часом, не заболела? – спрашивала Евдокия, с тревогой глядя на гостью. – Прямо сама не своя стала! Я тебе травы заварю, выпьешь.
Нина послушно пила, но болезненное беспокойство не проходило. Вскоре на почту соседнего поселка пришло письмо от тетки. Маклер сообщал, что дом продан, деньги переведены на счет Нины и что он высылает ей еще письмо из Франции. Всю остальную корреспонденцию, пришедшую на имя Корнилиных, он выбросил, как и было велено, а это решил все-таки переслать. Франция как-никак, Европа! Может, премия какая-нибудь Артуру? Мало ли…
Нина распечатала конверт, хотя ни слова не понимала по-французски, – но письмо оказалось на русском языке. Нину Корнилину приглашали к себе владельцы парижской галереи, которые хотят устроить выставку картин ее мужа, составленную из работ, хранящихся в частных коллекциях. Они предлагают мадам Корнилиной представлять на выставке творчество Артура Корнилина, прочитать несколько лекций по искусствоведению и написать в художественный журнал статью о жизни ее гениального супруга. Французские ценители искусства с нетерпением ждут мадам Корнилину в Париже. С визой хозяева галереи обещали помочь.
Франция! Лувр! Версаль! Лазурный Берег! Марсель, Бордо… Виноградники Лангедока! Эти названия музыкой зазвучали в голове Нины. Она с детства мечтала побывать во Франции, завидовала Сергею Горскому, и вот… ее мечты сбываются. Ее приглашают в Париж! Обещают интересную работу, деньги, путешествие по этой прекрасной стране…
Она согласилась без колебаний. Тем более что за границей ей будет спокойнее. Уж туда точно не доберутся враги Артура.
