Наташа Штайн
Следующая станция
Глава 5. Загул
Буквально в тот же вечер, мы пошли с подругами в клуб. И Инка познакомилась с другим бородачом, с энергичным хохмачом.
– Ему лет двадцать пять, не больше, – поумничала я, наученная утренним выставочным опытом.
– Полтинник не хочешь?
– А что, прекрасный возраст. Вовке полтинник, горяч, свеж и бодр, как утренняя роза.
– Ну с розой ты, подруга, перебрала. Вовка, конечно, в прекрасной форме, но он не двадцатилетний мальчик. Кстати, ты слышала, говорят, женщине столько лет, сколько ее мужу.
– В смысле? Мне что, полтинник? , – я наигранно возмущаюсь.
– Ну, начнём с того, что Вовка тебе не муж.
Подколола, сучка, не удержалась.
– За это десять лет скидки? Хочешь сказать, что мне минимум сорок из-за того что моему любовнику пятьдесят?
– Это не я придумала. Так говорят.
– Говорят, что в Москве кур доят.
– Ну не дуйся, детка, ты же знаешь, что я не люблю Вовку. Ты достойна лучшего. Лучшего мужика, лучшей работы, лучшего отношения, в конце концов.
Я задумываюсь, и в задумчивости луплю мартини, закусывая оливкой. Алкоголь поступает в кровь и трезвая печаль сменяется безудержной пьяной радостью.
– Я так тебя люблю, Инка. К черту безвозрастных бородачей, к черту Вовку. Гуляем!
Глава 6. Замечталась
Я плетусь домой, растерзанная своими мыслями и потерей любимой сумочки. Парень с рыжей бородой и веселыми глазами сейчас пойдёт домой к своей невесте или жене, почему-то я уверена, что у этого парня есть именно невеста или жена, и по другому у него не может быть. У него такой взгляд. Порядочного человека, что ли. У таких парней не бывает любовниц и двусмысленных ситуаций. Хотя… Может у него нет никого, может быть он в поиске. Может? Конечно, может. Тогда он подарит мою хорошенькую сумочку сестре или маме. От этой мысли губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Я тереблю свои волосы, думая о нем. А это значит, что парень мне понравился. Как хорошо, что мне может кто-то нравится. А вдруг я ему тоже понравилась? И он будет меня искать, чтобы как будто отдать мне сумочку, а на самом деле, у него любовь с первого взгляда. Может он специально прихватил мою сумочку, чтобы познакомиться? Что там было в этой сумке? Помада, зеркало, блокнот для набросков, карандаш. Нет, ничего совершенно, чтоб можно было бы найти меня. Ничего. Жалко. Такая красивая история могла получиться. А получилась глупая потеря сумки. Как всегда. Хорошо хоть ключи с телефоном в кармане. Открываю дверь в свою белую квартиру. Иду в ванную. Смотрю на себя в зеркало. Ага, понравилась я ему. Пять раз. На голове черт знает что, невнятная наспех собранная дулька, опухшее от бессонной ночи и глупых слез лицо. Красавица, влюбляйся не хочу. Особенно с первого взгляда. Спать хочу. Телефон раздражается звонком. Владимир Викторович звонить изволят. А хоть обзвонитесь. Сегодня я занята, у меня любовь с бородатым хипстером из метро. Спать!
Глава 7. Зачем?
Сегодня Маша приезжает. Зачем я вчера так напился? Уберите солнце, бесит. Владимир Викторович сглотнул слюну, шершавый язык с трудом отправил вязкую жидкость в глотку. Во рту кошки насрали. Он усмехнулся этому выражению, возникшему откуда-то издавна, и далекой прошлой жизни. И Лизку зачем-то сюда притащил. Надо завязывать и с алкоголем, и с Лизкой. Белые простыни смяты, в пятнах. В комнате стойкий запах перегара. Вытащил себя из кровати, сделал пять приседаний. Отпускает. Сделал ещё десять. Кровь задвигалась по организму. Стало легче. Теперь в ванную, под контрастный душ. Раз – горячая. Открыл рот, заглотнул горячей воды. Гадость и наслаждение. Гадость, что из крана, гадость, что горячая, но как же вкусно залить жидкость в обезвоженный алкоголем организм. Переключил на ледяную. Уф, тело встряхнулось, мозг заработал, глаза открылись. Хорошо. Выпить бы ледяной. Нельзя, горло слабое. Болеть нельзя. Ещё восемь раз. Горячая-холодная-горячая-холодная. Три-четыре-пять-шесть-семь-восемь. Вышел свежий и бодрый. Отпустило. Прошёл в гардероб, уютное сооружение полок и шкафов, в котором аккуратными ровными рядами выложены, вывешены одежды – справа Машины, слева его. Зачем-то открыл шкаф жены – вот оно, что ему сейчас нужно – запах любимой женщины успокаивал чувство вины перед ней же. Выдернул с ровного ряда вешалок идеально выглаженную голубую рубашку. Маша любит голубой цвет, любит голубые рубашки. Когда то, когда они ещё были студентами, она сказала, что мужчины в светло-голубом выглядят благородно. И он всегда одевал голубое, когда особенно хотел ей нравится, или когда был виноват. Хотел выглядеть благородным, хорошим в ее глазах. Вернулся намытый, надушенный в чистом белье и одежде в спальню. Оглядел ее трезвым взглядом. Тьфу. Спальня, в которой живет он, Владимир Викторович Б, руководитель серьёзной компании, супруг достойной женщины, которая положила жизнь к его ногам, сделала все, чтоб он стал тем, кем стал, отец сына, который начинает звездную дипломатическую карьеру, не может и не должна выглядеть так. Так выглядела и пахла спальня его отца и мачехи. Твою мать, а это что? Из под подушки торчит что-то чёрное с золотом. Потянул. Из под льняной ткани выполз укором в разврате и пьянстве Лизкин бюстгальтер. Красивый. Внизу зажужжал пылесос. Домашняя работница Нина заступила на смену. Быстро сдёрнул наволочку с подушки, воровато, суетливо не по мужски засунул шедевр от Agent Provocateur в наволочку, запихал кое-как это добро за пазуху. Глянул на своё отражение в зеркало, поправил пиджак, прихлопнул сторону, в которой лежал завёрнутый в наволочку Лизкин лифчик, чтоб не торчало. Спустился вниз.
