Нельсон Бонд
Космические рассказы
Я вздохнул и повернулся к нему лицом. Его красивые серые глаза были дружелюбными, но во взгляде чувствовалось некое принуждение, которого раньше я не замечал. Он устроил меня таким образом, чтобы его лицо было напротив моего, а также напротив всей аудитории и напротив всех коммуникационных экранов корабля. Затем он начал говорить медленно и уверенно. Его слова были странно мягкими и нежными.
«В этой комнате царит тишина, – нараспев произнес он, – и в этой тишине царит покой и забвение сна. Вас клонит в сон… клонит в сон… С каждой минутой все сильнее и сильнее. Ваши веки тяжелеют… вы хотите спать…»
Ну да, конечно! Я уставился на него изумленно, никогда еще я не чувствоваал себя таким бодрым в своей жизни, как сейчас.
«Мягкие пальцы сна обволакивают вас, – продолжал он. На лбу его проступили маленькие капли пота, его взгляд был серьезным и сосредоточенным. – Вы забываете обо всем, об испытаниях, о неприятностях этого мира и полностью расслабляетесь. Позвольте сну завладеть вашим разумом, позвольте нежной дреме охватить вас. Засыпайте… засыпайте…»
С каждой минутой это становилось все более странным! Хочу спать! Я? Черт возьми, под грохот гонгов у меня было не больше желания ложиться спать, чем у голодной кошки в вольере. Я облизнул губы, и уголком рта подала ему знак "привет".
«Hei michi! – прошептал я. – Ничего не получилось!»
Но он совсем не обратил внимание на мой ломаный латинский. Его глаза стали серыми от напряжения; пот выступил у него на щеках и шее, когда он наклонился вперед, глядя не на меня поверх моего плеча, и его голос, который до этого был тихим и успокаивающим, теперь звучал резко и звонко, отдавая приказы: «Спать! Вы будете спать пока я не разбужу вас!»
Затем Лакки расслабился, достал платок из кармана и вытер пот со лба. Широкая улыбка вдруг появилась на его лице. «Новый подопытный, Джимми? У меня масса подопытных. Взгляни, друг…»
Следуя взмаху его руки, я развернулся и вскрикнул от шока. Каждый, кто смотрел представление, крепко спал!
Поправочка! Я не имел в виду, что заснули некоторые из них, заснули все! Пассажиры, команда, даже те, кто наблюдал за всем в коммуникаторы. Я мельком увидел капитана в рубке управления. Его голова упала на руки, а широко открытые глаза казались пустыми как омут.
Чернокожие рабочие в машинном отделении дремали, как довольные коты. Кок дремал у себя на кухне. Это…
– Массовый гипноз! – я ахнул. – Ты всем им задал работу одновременно.
– Да! – Лакки подтвердил, кивая. – Всем, кроме тебя, друг. Мне нужен помощник и я решил, что в тебе гораздо больше здравого смысла, чем у любого из них. У нас много работы. Идем, пора действовать!
Я осторожно отодвинулся.
– Нет, погоди-ка… если это мятеж…
– Не глупи, – протянул недовольно Логан. – Это наше единственное спасение и спасение нашего мира. Старик был слишком упрям, чтобы выслушать меня прошлой ночью, поэтому мне пришлось придумать какой-нибудь план, чтобы воплотить свою идею.
А теперь, послушай, эти люди будут спать еще пару часов. Нам нужно работать быстро. Где этот блок усиления скорости, о котором говорил МакМарти?
– В хранилище.
– Вытащи его. Я читал о нем. Я думаю, что смогу его завести. – Слабая морщинка появилась на его лбу, – я надеюсь, что смогу его завести, потому что это наш последний шанс!
Мы взялись за работу. В этом не было ничего сложного, потому что устройство V-1 было основано на полностью более модифицированной системе атомной трансформации, как любое другое устройство передвижения в открытом космосе.
Но, к счастью, у Логана было серое вещество, скрытое за внешностью Адониса, и он, немного поразмыслив, сказал:
– Этот провод проходит через шунт, который подключается вот сюда… мы соединяем это … и это…
– Может быть, если мы разбудим парочку «Спящих Красавиц» для помощи, то сделаем все быстрее, – предложил я.
– Нет! Не трогай их, Джимми! Мы не должны позволить им узнать о том, что произошло. Мы с тобой будем единственными во вселенной, кто будет знать правду.
– И если ты не сдашься, – пожаловался я, – ты будешь единственным, кто поймет, что мы делаем?
Он закончил с последним мотком проволоки, поднялся и серьезно посмотрел на меня:
– Мы отправляемся в космос навстречу комете со скоростью, превышающей скорость света.
– Что?! – Закричал я. – Мы – в этой маленькой коробочке, похожей на космический корабль отправляемся отражать самую большую угрозу галактики?! Ты сумасшедший?!
– Может быть, – мягко ответил Логан. – Но у меня такое чувство, что это сработает, Джимми. Видишь ли, размер не имеет значения. Единственное, что важно – это масса. Ты изучал теорию относительности Эйнштейна в Академии, не так ли? И ты в курсе о преобразовании массы в энергию Лоренца. Масса увеличивается по мере приближения скорости к скорости света, пока при скорости света масса не станет бесконечной. И масса обладает огромным гравитационным воздействием, силой притяжения. Таким образом, если мы сможем приблизиться к этой комете хоть на какое-то расстояние и стабилизировать нашу скорость на уровне 186 000 миль в секунду, Сириус станет объектом бесконечной массы. Его сила будет отклонять комету от ее траектории, а величина ее отклонения спасет Солнечную Систему!
Именно в тот момент я понял, что он был прав. И в тот же момент я осознал еще кое-что. Я находился в присутствии не самого удачливого человека в мире, равно как и не самого странного, я был свидетелем живого гения!
Я серьезно спросил:
– Сколько времени, мистер Логан? Сколько времени потребуется нам, чтобы добраться туда и все сделать?
– Немного. Потому что мы будем двигаться со скоростью примерно пятьсот миллионов миль в час…
– Это действительно будет так? – я нервно сглотнул.
– Нет, – сказал он, улыбнувшись. – Это уже так. Я подключил V-1 двигатель пять минут назад.
Я полагаю, что должен рассказать о том, каково это путешествовать с такой скоростью, но я не смогу этого сделать просто потому, что не почувствовал особой разницы. Это было, как объяснил Логан, потому, что мы были "замкнутой вселенной" внутри себя. Время, материя и скорость относительны, и для нас не имеет ни малейшего значения, с какой скоростью мы движемся. Все выглядит и ощущается одинаково. По словам Логана, мы были совершенно невидимы для стороннего наблюдателя.
– Мы сжимаемся, – объяснял он, – по ходу нашего полета в геометрической прогрессии к нашей увеличенной скорости. При скорости света у нас нулевые размеры и бесконечная масса. Мы уже искривляем пространство, через которое путешествуем. По моим расчетам, нам нужно всего лишь приблизиться к комете на расстояние трех миллиардов миль, чтобы мы смогли потревожить ее и сбить со своего курса.
– Трех миллиардов, говоришь?
– Так точно.
Что ж, это был прорыв c нашей стороны. Я опасался, что мы станем своего рода «экспедицией самоубийц», что нам придется уничтожить себя, приблизившись к комете достаточно близко, чтобы отклонить ее. Я выдохнул и сказал:
– А как и когда мы узнаем, что у нас получилось?
– Наблюдая. Посмотри в объектив, Джимми. Ты видишь, что пространство выглядит как-то необычно? Вместо того, чтобы состоять из черного фона и белых точек, которые являются звездами, – это безумное одеяло мерцающего серого цвета, пересеченное огненными линиями.
Эти линии – звезды, наблюдаемые с нашей ужасающей скоростью. Видишь эту широкую желтую линию? Это наша комета. Смотри на нее внимательно. Когда ты заметишь, что она внезапно «обрывается» и, кажется, уходит в сторону от нас, наша задача выполнена.
– Уходит в сторону? Но она должна двигаться в нашу сторону, ведь мы ее притягиваем.
– Нет, – сказал Лакки, – все потому, что я тоже буду наблюдать. И в тот момент, когда я увижу, что линия смещается, я закину корабль в петлю Левенбергера, возвращаясь на прежний курс. Таким образом, звезды будут убегать от нас, а траектория кометы повернет в другую сторону.
И все случилось именно так, как он сказал. Чуть больше часа (комета находилась в космосе глубже, чем мы предполагали) мы сидели за пультом управления, мрачно наблюдая, как желтая линия плавно движется в прямом направлении. Затем, внезапно, она слегка вильнула в сторону.
– Я вскрикнул. Но пока я кричал, Логан дергал рычаги управления и Сириус резко развернулся, а мы перенеслись обратно в наш маленький сектор знакомого космоса.
Только тогда Лакки вздохнул с облегчением.
– Сработало, Джимми, Земля спасена. А теперь давай разберемся с этим беспорядком вокруг.
– С беспорядком? – пролепетал я. – Ты хочешь сказать, что не собираешься оставлять аппарат V-1 подключенным?
– Ненадолго. Но мне нужно еще кое-что сделать…
И он исчез.
Спустя какое-то время мне стало любопытно. Я включал коммуникатор, выбирая различные места корабля, пока не заметил его. Он был в концертном зале, склонившись над одним из пассажиров и, по-видимому, шептал что-то на ухо спящему мужчине. Пока я наблюдал, он перешел к следующему пассажиру, затем к следующему… Затем он повернулся, и я с негодованием посмотрел ему в лицо.
– Что за грандиозная идея, приятель? Секреты? Что ты нашептывал этим людям? Я видел, ты даже побывал на мостике и рассказывал капитану сказки на ночь…
Лаки покачал головой.
– Прости, Джимми, но этого я не могу тебе сказать. Что-то другое, пожалуйста, но этот маленький секрет ты должен позволить мне оставить нераскрытым. А теперь мы приближаемся к нашему обычному квадранту Марс-Земля. Помоги мне отсоединить блок V-1.
И я помог. А когда мы все закончили, его расчеты были настолько точны, что Сириус проходил именно через тот сектор пространства, в котором он находился бы, если бы мы не предприняли свой безумный полет к комете.
Мы вернулись в концертный зал. И мы снова стояли на сцене. Лаки внезапно наклонился вперед, провел рукой по моим глазам, и, клянусь, на мгновение все погрузилось в головокружительную черноту. В моих ушах звенели колокола… Затем звуки стихли, и я услышал голос, зовущий:
– Проснись! Очнись от своих мыслей, Джимми Линкольн!
Я открыл глаза и оглушительный смех звенел у меня в ушах! Я ошеломленно огляделся по сторонам. Все в зале вскочили на ноги, смеясь надо мной. Несколько человек поднялись на пьедестал, хлопая Логана по спине, и говоря: "Поздравляем лейтенант! Прекрасное выступление, прекрасное!"
Я посмотрел на экран. Лицо капитана Берка расплылось в улыбке и он спросил: «Как ты себя чувствуешь, Джимми, все в порядке? Отличная постановка, Логан».
А Сандерсон и Рэндольф были рядом со мной. Томми согнулся пополам от смеха:
– Боже, Джимми, я думал, что умру от смеха, глядя на тебя! Ты действительно был опасным! Скажи мне, каково это – быть под гипнозом? Когда ты притворялся, что гоняешься за слонами с дробовиком.
– Что мне больше всего нравилось, так это когда он воображал себя леди-рыбаком, – усмехнулся Джо, – наживляя на крючок червяка. Превосходно, Лакки, старина! Ты действительно держал его под контролем!
С огромным удивлением я уставился на них.
– Он держал меня под контролем?! – закричал я, – Да ведь я был единственным на борту корабля, кто не спал! Каждый из вас, черт возьми, был одурманен, как…
Но от этого смех стал только громче. Я подумал, что Сандерсон вот-вот выпрыгнет из своих сапог: «Вы только послушайте его! Он думает, что мы спали, а не он! Как же смешно! Оох ха-ха! – Затем лицо его стало серьезным. – Если бы только эта штука не висела у нас над головами…» – сказал он.
И тут я вдруг осознал, что все еще могу убедить их! Я знал то, чего не знали они.
– Если вы имеете в виду комету, – прошипел я, – вам, ребята, было бы интересно узнать, что…
Но мне не суждено было окончить фразу о своих доказательствах. В этот момент коммуникатор засветился вместе со счастливым лицом капитана Берка: «Леди и джентльмены, – воскликнул он триумфально, – я счастлив сообщить вам о том, что опасность, которая угрожала всем нашим жизням и домам, была успешно предотвращена.
Огромная комета, информация о которой была скрыта от вас, чтобы не вызывать излишней тревоги, вызвала большой страх во всей Солнечной системе. Но я только что получил радиограмму с Луны-III, в которой сообщалось, что час назад незваный космический гость таинственным образом изменил свой курс, устремился в открытый космос и сейчас быстро исчезает. Наблюдатели придерживаются мнения, что его курс был отклонен каким-то неизвестным ранее темным телом, поиски которого будут продолжены.»
Я застонал. С этим заявлением пропал мой последний шанс доказать, что это я, а не они, пережил во сне самое дикое приключение, которое когда-либо случалось с кем-либо из ныне живущих в мире людей.
И знаете, что сказал один чертов дурак? Один из толстых тупых пассажиров? Он зевнул и сказал: «Вы только послушайте! Разве это похоже на настоящего космонавта! Всегда пытаются притвориться, что их работа более опасна, чем у чья-либо еще».
После всего этого я нашел Логана в его каюте, и я не стеснялся в выражениях:
– Спасибо, приятель, что прокатил меня по комнате страха. Ты, конечно, выставил меня первоклассным болваном, но в следующий раз, когда тебе понадобится очередной простофиля, будь добр, попроси кого-нибудь другого сделать за тебя грязную работу. Я не против спасти пару вселенных перед завтраком, просто чтобы занять себя чем-то, но в моем понимании благодарность – это не то, когда все считают тебя самым лучшим в мире кретином!
– Прости, Джимми. – сказал он.
– О-о-о, я прям уверен, ты сожалеешь. И что с того?! Так что иди к черту, мистер Логан. Ты обманул меня. Теперь я не знаю, чему верить. Я подумал, что мы с тобой спасли Землю, пока все спали. А потом я проснулся и обнаружил, что сам был Спящей Красавицей а вселенная была спасена темной звездой. Черт возьми, я не могу доверять даже собственным воспоминаниям! Может, мы никогда не использовали V-1, и никогда не летали в открытый космос, и все это был один гипнотический сон, в который ты погрузил меня. Кто из нас прав: я или они? Это был сон или?…
– Мне очень жаль, но я не могу рассказать об этом, – ответил он.
– Что значит ты не можешь рассказать?
Его глаза были холодно-серыми, а взгляд спокойным, когда он посмотрел на меня. Но за их темной глубиной скрывалось нечто, похожее на отчаяние.
– Не могу, Джимми. Разве ты не видишь, если все на самом деле узнают о том, кто я…
Он резко замолчал. И это был уже второй раз, когда Кристофер Логан чуть не проболтался. Возможно, я немного туговат в восприятии, но я еще не готов был стать марионеткой в чужих руках. На этот раз я сложил два и два и получил нечто большее, чем четыре. Я уставился на него и медленно произнес:
– Кажется, я начинаю понимать, приятель, – сказал я. – Значит, ты Лакки Логан, так? У тебя бывают "предчувствия", и эти предчувствия всегда лучше и точнее, чем у кого-либо другого. Ты никогда не проигрываешь в азартных играх, ты, кажется, можешь даже читать мысли… ты «разгадал» секрет радиопередачи со скоростью, превышающей скорость света, и без предварительного обучения смог собрать устройство для усиления скорости, которое никогда в глаза не видел. И ты спас корабль, непокорно изменив его курс…
– Что ты имеешь ввиду, Джимми? – нервно спросил он.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду, Лакки Логан! Давай предположим, просто ради всего святого, что твой отец был умнее, чем кто-либо о нем мог подумать. И предположим, что он увез своего маленького сына в дикую местность и кормил его особой пищей, обучал его особым приемам и воспитывал в соответствии с определенными принципами, известными только ему одному…
– Ой, только оставь моего отца в покое! – сказал он.
– Ооо, нет! Потому что он сильно замешан во всем этом, друг мой! Давай также предположим, что твой старик сделал именно то, что намеревался сделать. Он создал новый тип сверх-человека. Образец этакого «супермена». Человека с потрясающими экстрасенсорными способностями, которые позволили бы ему безошибочно угадывать выпадение карт, костей, любого игрового устройства. Человека с выдающимися механическими способностями и крепким телосложением…
И это ты, Логан! Ты – тот самый супермен. Но ты боишься показать себя миру. Может быть и потому, что человеку свойственно относиться с подозрением ко всему, что является более развитым, чем он сам. Может быть еще потому, что испытания, которые тебе пришлось пережить в детстве оказались слишком ужасным и разрушительным экспериментом для твоей чувствительной натуры. Но я знаю, ты больше, чем простой человек! Ты – сверх-человек. Вот то, что ты так тщательно скрываешь за своей внешней оболочкой игрока, не так ли?
Но Лакки Логан полностью овладел собой. Страдальческое выражение исчезло с его лица, и на губах появился намек на улыбку. Улыбку, в которой, возможно ошибочно, я подумал, что смогу прочесть тонкий смысл. Может быть, я был неправ, и он смеялся надо мной. Или, может быть, я был прав, и он был счастлив, что во всем мире, по крайней мере, один человек знал его тайну и понимал его. И он чувствовал себя не таким одиноким.
– Правда? Тогда почему я не чувствую ничего подобного? Не хочешь выпить чего-нибудь?
И это было все, что я смог "вытащить" из него… немного выпивки…
Побег с планеты Земля
Два жалких космических корабля спасаются от воскового холокоста 1939 года. Но из-за того, что правительственные бомбардировщики обнаружили их укрытие, американскому кораблю пришлось взлететь слишком рано, и в космосе он пропустил встречу с пунктом назначения.
Он дважды описал круг над крошечным полем, мигая посадочными огнями
в разрешенном режиме. Затем, когда слабый овал вспышек осветил пустынную котловину, окруженную высокими горами, он выключил пушку и плавно приземлился в трех точках. Он откинул щиток кабины и глубоко вздохнул, радуясь легкому, прохладному ветерку, который унес из салона запах касторки и бензина. Долгое, медленное, кошачье потягивание расслабило затекшие мышцы и стерло усталость из его измученного полетом мозга. Затем он выбрался из кабины. Но рядом с самолетом кто-то был. Луч света ослепил его, и чей-то голос спросил:
– Кто там?
Он рассмеялся:
– А, вездесущий Мерфи, ты всегда на посту, не так ли?
– Добро пожаловать домой, доктор Торп. Конечно, я всегда на связи. Кто-то же должен быть. Правительственные самолеты в последнее время часто наведываются сюда. Что-то узнали?
– Все улажено? Мы действительно скоро летим?
Доктор Торп, один из главарей маленькой группы заговорщиков из пустыни положительно кивнул.
– Подробности позже, Мерф. Доктор Рем внизу?
– Да.
– Хорошо. Убери самолет с глаз долой, и выключи освещение на поле.
Он прошел по песчаному ковру пустыни к крошечной ветхой лачуге, толкнул дверь и вошел внутрь. Это была типичная лачуга скваттера, в плохом состоянии и грубо обставленная.
Неровные дощатые полы зияли дырами, а обшарпанные ставни провисли из-за высохшей лепнины. Камин в углу был закопчен дымом от тысячи грубо приготовленных блюд,
В комнате было всего три предмета мебели: шаткий стол, еще более шаткий стул и кровать, заваленная одеялами. Это было, или, по крайней мере, казалось отряду правительственных разведчиков, которые обследовали эту местность в поисках "бездельников" военного времени, не что иное, как заброшенная лачуга пустынных крыс.
Доктор Торп передвинул у камина ржавый вертел в одну сторону, расшатанный кирпич – в другую, затем отступил назад. Каминная полка бесшумно отъехала в сторону, открывая вид на освещенный коридор, уходящий под уклон. Хэнк шагнул в проем. Как только портал закрылся позади, он услышал слабый гул моторов. Это, должно быть, Мерфи загонял самолет в укрытие.
В коридоре он никого не встретил. Но по мере того, как он спускался в эти освещенные катакомбы, которые он и его товарищи вырыли в недрах Аризоны, он все громче слышал грохот металла, высокий, тонкий вой динамо-машин, скрежет заклепок, пробивающихся сквозь неподатливую сталь.
Наконец, он оказался перед кабинетом доктора Фрейзера Ренна. Он постучал и вошел. Старый ученый посмотрел на него и начал было вставать на ноги. Хэнк остановил его.
– Пожалуйста, сэр, – сказал он. Выцветшие голубые глаза Ренна с надеждой всматривались в его лицо.
– Решено, Хэнк? он спросил.
– Решено, сэр.
– Когда?
– Завтра. В час тридцать две по Гринвичу.
Ренн издал звук, подозрительно похожий на вздох. Его длинные тонкие пальцы сжались, разжались и сложились в решительном жесте.
– Завтра, – повторил он, – в час тридцать две.
– Наш корабль— – Хэнк заколебался. Он готов?
Ренн кивнул:
– Он был готов и снабжен провизией еще на прошлой неделе.
Рабочие сейчас заканчивают установку спасательных шпангоутов. А спутники фон Адлунда? Они готовы?
Доктор Хэнк тонко улыбнулся:
– Даже лучше, чем мы, сэр. Видите ли, им не нужно было проводить свои эксперименты и строить свой корабль в тайне. Их спасательный модуль готов, их корабль установлен в рамке на Ракетенфлюгплац и готов к полету.
– И их власти ничего не подозревают?
– Фон Адлунд говорит, что нет. Их правительство считает, что он создает новое оружие, с помощью которого можно продолжать войну.
Пожилой мужчина мрачно кивнул.
– Война. Всегда война. Если бы не это… – В его голосе звучала надежда. – Хэнк, скажи мне, неужели нет никакой надежды? Ты ничего не видел, ничего не слышно, из-за чего можно подумать, что война может закончиться? Что наш полет может оказаться ненужным?
В голосе Хэнка прозвучала горечь.
– Я встретил Меллера, ассистента фон Адлунда, на острове Святого Марклина. Я пролетел три тысячи миль по суше и вдвое меньше по воде, чтобы добраться до места встречи, и на протяжении всех этих миль я не видел ничего, кроме марширующих войск, мобилизующихся континентов, городов, находящихся под военным контролем, флотов, стремящихся в бой.
Меллер видел и худшее. Он видел Европу, погруженную в ад, созданный человеком. Траншеи, проложенные в самом сердце разоренной страны. Военные флоты бомбят беззащитные города с воздуха и с моря. Огонь, смерть и разрушение скачут на закованных в сталь копытах. – Он покачал головой. – Нет, доктор Ренн. Надежда мертва.
Ренн серьезно поправил:
– Нет, Хэнк, мир, который дал нам жизнь, разрушает сам себя. Это Армагеддон. Но надежда не умерла. Там, – он сделал широкий жест в сторону неба. – Мы найдем другой мир, другой дом, где наши немногие остатки некогда разумной и славной цивилизации спасут нас. Знания и культура Земли… пока безумие Земли не пройдет. – Он встрепенулся. – Вы сказали, в час тридцать две? У нас остается мало времени. Я должен сказать остальным.
Он направился к двери. Но прежде чем он успел прикоснуться к ней, она распахнулась, и вошла девушка. Девушка, чья женственность ничуть не пострадала ни от того, что она была одета в рабочие брюки, ни от того, что ее густые каштановые волосы были свободно собраны под шарфом.
– Папа, – сказала она, – Хеншоу хочет знать… Хэнк! – она закричала от радости, бросилась обнимать Хэнка. – Я так боялась… Но ты вернулся! Ты в безопасности!
Доктор Ренн, улыбаясь, тихо выскользнул из комнаты. Хэнк Торп крепко прижал девушку к себе.
– Да, Бренда, я вернулся. Вернулся, чтобы начать величайшее приключение из всех возможных.
Глаза Бренды Ренн расширились, а ее руки, лежавшие на лацканах пиджака молодого физика, внезапно застыли.
– Значит, решено? – прошептала она.
– Да. Ты не боишься?
– Боюсь ли я? – она покачала головой. -тНемного, наверное. Это такое грандиозное предприятие. Такое смелое. Но у меня есть ты, и папа. Нет, Хэнк, я не боюсь.
Хэнк рассмеялся.
– Хорошо, пойдем послушаем твоего отца, пока он объявляет это остальным.
Когда прекратился нескончаемый шум, огромная яма выглядела странно торжественной. Установленные прожекторы не освещали каждый уголок искусственной пещеры, и косые тени образовывали темные таинственные озера.
В самом центре ямы стоял огромный объект в форме пули. Его гигантская оболочка состояла из более чем 200 тонн сваренного дюралюминия и пермаллоя. Внутри находились помещения для пятидесяти пассажиров: столовая, комнаты для совещаний, машинные отделения и две кабины управления. Сверкающий монстр, заключенный в свой экзоскелет из балок, казался карликом перед двадцатью мужчинами и женщинами, стоявшими вокруг.
Но это не лишало их достоинства. В этой группе не было слабых. В их глазах светился ум, в их осанке чувствовались гордость и мужество. И если их руки огрубели за месяцы титанического труда, то их души окрепли в том же горниле.
Из всего безумного мира эти немногие были в здравом уме. Их цель была выше резни и разрушения царивших во все мире. Теперь они терпеливо стояли, ожидая сообщения , которое принес им их предводитель.
– Доктор Торп, как вам всем известно, – сказал Фрейзер Ренн тихо, – встретился с ассистентом фон Адлунда. Генрих Меллер устроил это последнее рандеву, чтобы раз и навсегда определить, должны ли наши две группы выполнить наш план. – Он сделал длинную паузу, настолько длинную, что один из слушателей, наконец, спросил:
– И каков же результат, доктор Ренн?
– Мы начинаем", – сказал доктор. – Данные доктора фон Адлунда совпадают с моими. Отправление будет в час тридцать две ночи по Гринвичу – сегодня вечером!
Среди слушателей возникло легкое движение. Кто-то выкрикнул радостные возгласы, но они быстро стихли, вызвав смущение. Мускулистый мужчина, раздетый по пояс, сказал:
– Тогда нельзя терять времени. Мы с Дрейном должны закончить установку люльки. Проводка в Хеншоу не завершена
– Подождите! – сказал доктор Ренн. – Еще минутку, прежде чем мы вернемся к нашим занятиям. – Он тщательно подбирал слова. – Мы собираемся совершить великое дело. Люди веками мечтали о покорении звезд. Никто не думал, что, когда это произойдет, это станет результатом сокрушительного давления со стороны обезумевшего внешнего мира.
Три года назад крошечная искра в польском коридоре разожгла пожар, который охватил все народы Земли. Через шесть месяцев после начала военных действий мы, американцы, были втянуты в драку, именно так, как и должен был с самого начала понимать каждый здравомыслящий дипломат.
Те военные гении, которые предсказывали, что война будущего будет быстрой, кровопролитной и решающей, оказались неправы во всем, кроме второго пункта. Они забыли, что как только одна нация создаст «совершенное оружие», наука ее противника создаст «совершенную защиту».
Таким образом, эта кровавая война продолжалась три долгих года. Потери с обеих сторон были огромны. Наши враги призвали к оружию простых детей, представителей классов 1929 и 30-х годов. Даже мы здесь, в «изолированной» Америке, пережили три безжалостных, стремительных «призыва», которые обескровили мир. И война продолжается. Конца не видно, победы нет ни у одной из сторон. Теперь мы знаем, что эта война не закончится, пока… – Голос престарелого лидера не прервался. – Пока человек, которому потребовались тысячи лет, чтобы преодолеть дикость, не скатился обратно к жалкому состоянию своих предков.
Кто-то мягко напомнил:
– Мы знаем это, доктор Ренн. Зачем напоминать нам об этих ужасах?
– Затем, – сказал старый доктор, – что есть одна вещь, которую мы должны поклясться оставить здесь, когда попытаемся покинуть нашу обреченную Землю на этом ракетном корабле. Это – национальная гордость, гонка и преданность. Все это шутка богов, что единственная группа людей, которая сожалеет об этой войне так же, как и мы, и планирует побег, подобный нашему, – это группа «врагов»!
Сегодня вечером на площади Ракетенюлугплац в Берлине группа мужчин и женщин, таких же, как вы, работающих под руководством великого ученого, доктора Эрика фон Адлунда, будут отсчитывать минуты до 1:32, как и вы.
Как и мы, они бросают вызов космосу, чтобы часть человечества могла сбежать на соседнюю с нами планету Венеру и защищать там наследие человечества до тех пор, пока не придет время, когда здравомыслящие люди вновь заселят Землю. Я прошу вас забыть с того момента, как вы ступите на землю «Годдарда», что обитатели «Оберта» происходят из другой породы, отличной от вас. Помните только, что наука каждой группы сделала эту попытку возможной. Точно так же, как мы дали нашим союзникам формулу пермаллоя, который защищает наши корабли от опасностей космоса, они передали нам секрет субатомной энергии. Мы, друзья, зависим друг от друга, и когда мы встретимся на Венере через 146 дней, пусть это будет как один народ, объединенный одним общим делом. Теперь все, возвращайтесь к работе, времени осталось мало.
Тихо, почти мрачно, группа слушателей растаяла, каждый занялся своим делом. Стук молотка возобновился. Шипение электросварщика заглушало голоса занятых рабочих. Молодой доктор Торп взглянул на свои наручные часы.
– Час тридцать две ночи по Гринвичу, – сказал он. – Разница в семь часов. Это
значит, что мы вылетаем в 6.32 по нашему времени.
Когда ты прилетел? – спросила Бренда.
– Незадолго до рассвета. Сейчас 7.20.
– Меньше двенадцати часов, – сказала девушка. – А потом мы уйдем…
– Искать, – тихо сказал доктор Хэнк, – новый мир…
***
Около одиннадцати часов утра, Хэнк и доктор Ренн закончили проверять список расходных материалов для «Годдарда». Глядя на осунувшееся лицо Хэнка и темные круги под глазами, Ренн предложил:
– Я бы посоветовал вам поспать пару часов, молодой человек.
– Но столько всего нужно сделать! – запротестовал Хэнк.
– Нет ничего, – сказала Ренн, – о чем мы с Брендой не могли бы позаботиться. Идите.
Хэнк улегся на свою койку и крепко спал, пока в 3:15 не проснулся от того, что Джоуи Мерфи дергал его за рукав.
– Док Ренн сказал вам нужно поесть, – сказал Мерфи. – Самолет «Годдард» загружен, и мы все просто ждем начала полета. Проголодались?
– Немного, – признался Хэнк. – Как там дела наверху? – спросил я.
– Лэйни стоит на страже", – нахмурился Мерфи. – Около часа назад здесь был еще один из этих чертовых "правительственных самолетов, вынюхивал что-то. На мгновение мне показалось, что пилот заметил меня. Я шел из кабины в ангар. Но он снова улетел. Думаю, он не… – Он замолчал, покраснев. – Думаю, я не должен проклинать свою собственную страну, – виновато признался он.
Хэнк понимал, что чувствовал этот человек. Временами его мучила совесть при мысли о том, что здесь, в это время национального кризиса, каждый трудоспособный мужчина должен встать на защиту флага. Тогда здравая логика убеждала его в правильности выбранного курса. Если слепое человечество собирается самоуничтожиться, как это угрожало, должен же быть кто-то, кто понесет факел.
– Давай найдем доктора Ренна, Мерф, – ласково сказал он.
К четырем часам последние приготовления были завершены. В пять часов беглецы были в нетерпеливом ожидании. В шесть часов доктор Ренн снял напряжение, отдал распоряжения экипажу «Годдарда». Сорок с лишним товарищей вошли в шлюз. В пустыне наверху остался только сторож.
