Нельсон Бонд
Космические рассказы
– Ты уверен, что мы сможем выбраться? – Спросил Хэнк, глядя на потолок пещеры. Этот потолок выглядит очень толстым.
– Ты видел, как субатомные двигатели взорвали эту пещеру, Хэнк? – тихо ответил пожилой командир. Проблем не будет. В 6.19 я включу передние двигатели, крыша вокруг нас обвалится, но внутри корпуса из пермаллоя мы будем в безопасности. И в 6.23…
– Сейчас 6.11, – сказал Хэнк. – Я пойду позову Лейни.
Он ушел, поднимаясь по пологим ступеням, которые вели к хижине в пустыне. Почему-то ему захотелось еще раз увидеть эту песчаную равнину, в последний раз взглянуть на эти суровые, зазубренные, багровые горы.
Возможно, это был последний раз, когда он видел Землю. Не было никакой возможности узнать, вернется ли когда-нибудь Человек с Венеры. Или, если уж на то пошло, удастся ли Человеку достичь влажной планеты. Путешествие предстояло такое долгое и опасное. Было бы полезно сохранить в своем сердце воспоминания о красотах Земли.
Но до барака он не добрался. Когда он приблизился к вершине ущелья, в коридор ворвалась бегущая фигура Лэйни, – кричащая и дико жестикулирующая.
– Назад! – закричал сторож. – Назад, док, ради бога! Они нашли нас!
– Кто?! – закричал Хэнк. – Что случилось?
– Армейские самолеты! – выдохнул Лэйни, схватив Торпа за локоть и подтолкнув его к яме внизу. – Они, должно быть, увидели Мерфи и догадались, что здесь что-то происходит. Четыре бомбардировщика кружат над полем, готовясь взорвать его к чертовой матери!
Как будто его слова послужили сигналом, раздался первый взрыв. Гулкий взрыв, раскаты грома эхом прокатились по рукотворной яме. Воздух, вырвавшийся из хижины в пустыне через вход в пещеру, устремился по узкому коридору с силой удара кулака. Позади них заскрежетали камни и щебень. Часть коридора обрушилась. Хэнк рывком поднял Лейни на ноги и прокричал ему в ухо: «Корабль!» Но его голос потонул в грохоте, доносившемся сверху. Еще бомба… и еще. Теперь «Годдард» был всего в нескольких ярдах от него. Наверху огромный куполообразный свод пещеры раскололся. Поток золотисто-коричневого света ослепительно осветил космический корабль. Огромные камни отвесно падали из зияющей дыры, чудом не задевая двух человек. Град песка и гальки обрушился на голову и плечи Хэнка.
Дверь шлюза была открыта. Люди потянулись вниз, чтобы схватить беглецов, когда еще один взрыв прогремел прямо на крыше пещеры. Затем они оказались внутри шлюза, и дверь со свистом закрылась. Хэнк задыхался:
– Мы… мы должны выбираться отсюда! Если они нанесут прямой удар, нас не спасет даже пермаллой…
Но в главной башне управления доктор Фрейзер Ренн именно так и решил. Он видел, как двое последних из его группы добрались до безопасного места на корабле. Его рука коснулась кнопок на панели. Поток загудел и завибрировал. Из носовых двигателей корабля вырвались две полосы и пламя взорвало крышу шахты. Над головой гигантский бомбардировщик увидел столб пламени, развернулся и низко спикировал, чтобы сбросить разрушительное ядро с кордитом на металлического птенца, которого он заметил внизу. Но бомба так и не покинула своего места, ибо внезапно раздался оглушительный рев, волна всепоглощающего огня и жара расплавила пески его кратера в пустыне и «Годдард» вылетел из своего подземного убежища подобно пылающей пуле.
Глаза нападавших расширились от такой невероятной скорости. В одно мгновение их добыча лежала под ними, а в следующее превратилась в сверкающую точку, быстро исчезающую в хрустальной чаше неба.
«Годдард» взлетел!
На полу воздушного шлюза, напрягаясь, как и все вокруг, чтобы выдержать это ужасное давление, молодой доктор Хэнк с трудом повернул голову и посмотрел на свои наручные часы: «Шесть шестнадцать! – Слишком рано и… слишком быстро!»
– Включить Грейвс, Барли трам! – скомандовал доктор Ренню
– Грейвс включен, сэр!
– Проверьте скорость?
– 78 200, сэр!
– Очень хорошо. Отключите двигатели!
– Двигатели отключены, сэр! – Рука Бартрама щелкнула выключателем. Доктор Хэнк Торп, с тревогой наблюдавший за происходящим, напрягся. Он ожидал, что движение «Годдарда» немного замедлится, но ничего не почувствовал. Разница была только в звуке. Гудящий ток прекратился, и там, где раньше слышался постоянный гул двигателей, доносившийся через переговорную трубу, соединявшую командную рубку с машинным отделением, теперь царила тишина. Тишина, если не считать голоса главного инженера Дэвида Фарнелла:
– Двигатели выключены, сэр?
– Верно, Фарнелл, – ответил доктор. Ренн тихо вздохнул. – Теперь вы можете отослать своих людей с дежурства.
Он с улыбкой повернулся к Хэнку:
– Что ж, Хэнк, мы свободны. Нам ничего не остается, как ждать.
– Сколько еще, папочка? – спросила Бренда. – Сто сорок шесть дней?
– Верно, дорогая. – В голосе лидера послышалась легкая неуверенность. Хэнк уловил эту нотку и спросил:
– Доктор Ренн, не все в порядке, не так ли? Вы беспокоитесь, что мы слишком рано вылетили?
Какое-то мгновение Ренн серьезно изучал молодого человека.
– Мы с вами, Хэнк, – сказал он наконец, – никогда не лгали друг другу,не так ли?
– Нет, сэр.
– Тогда я расскажу вам. В любом случае, тебе лучше знать это, Хэнк. Ведь когда-нибудь ты будешь командовать этим кораблем и этой группой. Нет, не все так хорошо. Разница в несколько секнд между установленным временем отправления и нашим фактическим, поспешным стартом не имеет значения. Но тот факт, что, пытаясь оторваться от бомбардировщиков, я должен был взлетать с ускорением, на два гравилета большим, чем было запланировано, дало нам начальную скорость, с которой мы, возможно, никогда не сможем справиться. И это серьезно.
– Я не уверен, что понимаю, сэр.
– Путешествие с одной планеты на другую, – объяснил доктор Ренн, – это не просто прыжок через пустоту. Рассчитывая наш полет к Венере, мы направили наш корабль не к самой планете, а к той точке пространства, где Венера окажется через двадцать одну неделю. Мы сделали это с учетом начальной скорости, импульса в свободном от трения пространстве и гравитационного притяжения обеих задействованных планет, а также Солнца. К сожалению, обстоятельства вынудили нас пренебречь расчетами. Таким образом, мы мы приближаемся к Венере слишком быстро и я опасаюсь, что мы можем достичь места встречи в космосе до того, как Венера приблизится к нам настолько, что сможет захватить нас в свои гравитационные тиски.
Хэнк нахмурился:
– Тогда мы должны как-то притормозить!
– Легче сказать, чем сделать, Хэнк. В будущем, возможно, настанет день, когда люди построят космические корабли, которые будут изгибаться, разворачиваться и парить в пустоте, как современные самолеты в воздухе. Но мы – пионеры космических полетов, и мы не знаем, как это делается. Мы можем немного отклониться от курса. Но по большей части мы похожи на пулю, выпущенную охотником из своего ружья. Мы определили траекторию и скорость. Остальное зависит от универсальной механики.
– Но как же, – запротестовал Хэнк, – разве мы не можем снизить скорость? Я думал, что с помощью передних реактивных снарядов…
– Ошибаешься, Хэнк. – Ренн криво усмехнулся. – Даже пермаллой имеет температуру плавления. Если бы мы запустили тормозные двигатели из наших передних ракет, летящих с такой скоростью, наш нос растаял бы, как горячее масло, под этой ужасной обратной струей. Нет, мы ничего не можем поделать, кроме как сидеть, сложа руки и надеяться на лучшее.
– А каковы шансы? – спросила Бренда.
Хэнка осенила еще одна мысль:
– А корабль Фон Адлунда? – спросил он. – Мы узнаем, улетел ли «Оберт» по расписанию?
– Если они и были, – медленно ответил старый ученый, – то они остались в милях позади нас. Слабое пятнышко в эфире, слишком маленькое, чтобы его могли разглядеть наши телескопы. Если мы снова встретимся с группой «Оберта», это будет на Венере. А теперь, Хэнк, я должен начать рассказывать тебе все об этом корабле. Ведь когда-нибудь ты передашь свои знания другим…
Так начались недели ожидания и надежды. Для Торпа они тоже были неделями тренировок. Он был был занят, и время не давило на него. Ему предстояло многому научиться. Он усердно выполнял свою работу и жизнь на этом корабле, где не было ни дня, ни ночи и только время приема пищи говорило о течении времени, протекала незаметно.
Были часы сна, часы теды, часы учебы под руководством мудрого старого доктора. Были и часы, проведенные с Брендой. Они были самыми счастливыми из всех. Но Хэнк Торп совершенно потерял счет времени, поэтому для него стало шоком, когда однажды доктор Ренн подвел его к телескопу, который был частью оборудования диспетчерской и сказал:
– Узнаешь, Хэнк? – Он настроил верньеры, затем отошел от телескопа. Хэнк посмотрел и увидел планету, которая была немного больше, чем Венера, если смотреть на нее с Земли через этот же телескоп. Это был голубовато-белый шар.
Высокое альбедо, быстро сообразил Хэнк, и, вероятно, плотная облачная структура. Затем он заметил точку поменьше, которая парила чуть выше, и внезапно все понял.
– Земля! – воскликнул он. – Земля! Но, доктор, это так далеко? Тогда мы…
– Да, Хэнк. Около 33 000 000 миль. Эти планеты-сестры приближаются к нижнему соединению.
– Тогда… – в отчаянии воскликнул Хэнк, – тогда наше путешествие почти закончилось! Я и не подозревал. Должно быть, время пролетело незаметно. Я не могу в это поверить!
– Это правда. Убедитесь сами, – доктор Ренн перенастроил прибор. На этот раз Хэнк увидел то, чего прежде не видел ни один земной глаз. Венера на таком коротком расстоянии, что прибор не мог охватить всю планету. Он мог видеть плотные облачные массы, которые покрывали планету, но он бы также он смог увидеть то, о чем всегда мечтали астрономы на Земле, – саму планету сквозь редкие разрывы в этой дымящейся ауре.
Он увидел воду, темно-синюю и блестящую, и зелень, которая могла быть только растительностью. Он повернулся к Ренн, его глаза сияли.
– Тогда у нас получится! – крикнул он.
– Если мы так близко, она должна притянуть нас! У нас получится!
– Я пока не уверен, Хэнк. – расстроено ответил Ренн. – Наша скорость немного превышает орбитальную скорость Венеры. И мы прибыли рановато для нашего космического назначения. Но… шанс есть.
– А если мы потерпим неудачу? – спросил Хэнк.
Мы обсудим это, если это произойдет. Об этом мы узнаем через тридцать земных часов.
Последние часы тянулись с томлением затянувшегося кошмара. Доктор Ренн созвал конклав космических путешественников в зале заседаний. На встрече преобладал оптимизм. Все, казалось, чувствовали, что раз уж они проделали такой долгий путь, судьба будет к ним благосклонна и подарит им счастливое приземление. По окончании собрания они разошлись по своим комнатам и начали собирать свои пожитки для отправления в Новый Свет.
Хэнк решил серьезно поговорить с доктором Ренном.
– Я не понимаю, доктор, как мы собираемся совершить посадку. Несколько недель назад вы сказали мне, что было бы самоубийством снижать скорость, запуская передние ракеты…
– Я не вводил вас в заблуждение, – сказал Ренн. – Но есть другой способ торможения, – при помощи задних реактивных двигателей…
– Задние реактивные двигатели? Но это увеличит нашу скорость!
– Нет, друг мой. Ибо сначала мы развернем наш корабль, а вы знаете, что мы можем это сделать. Серия коротких ударов правой или левой струей. Затем мы продолжим следовать намеченным курсом, но мы приближаться к планете будем задом наперед. Поскольку задняя часть построена так, чтобы выдерживать огненные взрывы, мы можем затормозить и приземлиться.
– Но, я не понимаю! Если это возможно, почему мы не сделали этого несколько недель назад и не позаботились о том, чтобы приблизиться к Венере в нужное время?
– Потому что тогда это было слишком рискованно, Хэнк. Гравитационные поля Земли и Венеры относительно невелики. Но в этой системе есть один великий фактор притяжения, с силой которого необходимо считаться, – Солнце. Если бы мы, космические навигаторы-любители, предприняли попытку развернуться и затормозить несколько недель назад, то, возможно , оказались бы погруженными с головой в Солнце.
Я не осмеливался рисковать, пока был шанс, что наши усилия увенчаются успехом.
– А если это не удастся? – спросил Хэнк.
– Тогда у меня есть запасной план, – ответил командир, – который я объясню вам, если это станет необходимо. Но, смотрите! Бартрам подает сигнал с другой башни. Пора начинать торможение!
Следующие несколько часов были наполнены бурной деятельностью. «Годдард» пришлось развернуть, чтобы он был обращен к планете. Затем впервые за несколько недель заработали двигатели. Их шум был приятной музыкой для ушей Хэнка. И осторожно, с бесконечной осторожностью Ренн отдал приказ о первых коротких пусках через задние ракеты. Это было потрясающее зрелище для тех, кто находился на борту «Годдарда». После того, как первые взрывы повалили их на пол, большинство из них благоразумно пристегнулись к своим креслам. Люди в машинном отделении работали, опираясь на опоры для ног и рук. В контрольных башнях инженеры управляли взрывными работами, сидя на плетеных стульях, которые помогали им гасить удары.
Времени для разговоров было немного. Все, что говорилось, сводилось к приказам и подтверждению их выполнения.
– Всем реактивным самолетам – огонь, Фарнелл!
– Есть «огонь», сэр!
Затем раздался взрыв. «Годдард» трясся так, что, казалось, вот-вот лопнут швы, а подтяжки порвутся, как гнилой картон. Но он устоял. Хэнк, обливающийся потом у приборной панели, торопливо прокладывал курс, подчинялась резким командам доктора Ренна, и спросил только один раз:
– Доктор, насколько близко?
– Прижимайтесь! Если мы почувствуем силу ее притяжения, с нами все будет в порядке.
Срок подходил все ближе и ближе. Хэнк не отрывал взгляда от корабельного хронометра, пока его пальцы бегали по панели. Доктор Ренн вычислил, что нулевой час равен 10.17 по земному времени, по которому работает корабль. Сейчас было десять, а притяжения все еще не было, 10.05., 10.12…
Лицо доктора Рена было измученным. В течение нескольких недель он испытывал огромное напряжение. От него зависела судьба не только этих сорока с лишним мужчин и женщин, но, возможно, и всей культуры человечества. Не было никакой возможности узнать, успешно ли немецкий корабль преодолел пустоту, как и узнать в 27 000 000 милях отсюда – превратилась ли Земля в охваченную огнем пустошь. И вот настал решающий час: 10:14, – и до сих пор корабль не почувствовал толчка, который указывал бы на то, что слабые пальцы венерианской гравитации притянули эту крошечная пылинку, кружащую в космосе.
– Бартрам! – закричал доктор Ренн. – Запустите все реактивные двигатели и продолжайте выстреливать ими!
Это было отчаянное средство, но последнее. «Годдард» появился слишком рано для своего назначения в космосе. А движение планет было неумолимым. Только затормозив корабль до опасной точки, Ренн мог надеяться на то, что…
Корабль раскачивался, кренился когда реактивные двигатели извергали свою реактивную силу, противодействуя движению вперед. Стрелка инерции замедлилась. Но неумолимая стрелка хронометра двигалась вперед. 10.16. . . . 10.17… все еще в движении.
– Вот! – внезапно воскликнул доктор Хэнк Торп – Доктор!
Все на борту одновременно почувствовали одно и то же. Корабль резко накренился. Хватка, от которой каждый из них еще глубже вжался в кресло.
Усиление искусственной земной гравитации, которая делала корабль пригодным для жизни.
– Она поймала нас! – воскликнул доктор Ренн радостно. – Венера поймала нас! Мы…
Затем слова словно замерли у него на губах, а лицо стало пепельно-серым. Потому что это ужасное давление ослабло так же быстро, как и возникло и «Годдард» снова понесся вперед по собственной инерции, проскальзывая мимо назначенного места встречи, и двигаясь по своей собственной орбите вокруг Солнца!
Хэнк закричал:
– Доктор! Что это?
Выражение лица Ренна было достаточным ответом. Его медленные слова в переговорную трубку стали горьким подливанием масла в огонь разочарования.
– Прекрати шуметь, Фарнелл! – приказал он тихо. И Хэнку и Бренде, которые ждали, надеясь вопреки всему:
– Это провал! Мы назначили встречу слишком рано.
Позже группа беглецов собралась в конференц-зале «Годдарда». Это был тяжелый удар, который они понесли. Они видели, что победа была у них в руках, Венера была в пределах досягаемости, но оставалась слишком далеко, чтобы вызвать нечто большее, чем кратковременное притяжение. Притяжение, которое скорость их летательного аппарата смогла превысить.
– Нам не хватило, – печально сказал им доктор Ренн, – всего нескольких часов. Совсем небольшая разница, и мы бы уже ступили на землю нашего нового дома. Но… – Он пожал плечами. Один из удивленных слушателей нерешительно спросил:
– Что это значит, доктор Ренн? Неужели мы обречены лететь дальше, и совсем покинуть эту солнечную систему?
– Нет. – Ренн повернулась к Хэнку. – Я говорил вам, что у меня есть запасной план, в случае неудачи? Мы вернемся к Венере.
– Вернемся? – воскликнул Хэнк. – Но вы же сказали…
Мы вернемся, – продолжил Ренн, – в свое время. Когда мы стартовали с Земли, то определили свой курс как независимый спутник материнского Солнца. Мы движемся по эллиптической орбите, которая пересекает орбиты Венеры и Земли через равные промежутки времени. Сейчас мы ничего не можем поделать, кроме как следовать этим курсом до полной резолюции.
– И если мои расчеты верны, наш путь пересечется с путем Венеры как раз в тот момент, когда мы совершим полный оборот по орбите. Наш план не потерпел поражение, он лишь был отложен.
– И это следующая встреча, – спросил Хэнк. – Когда это произойдет?
Ренн слабо улыбнулся:
– Чуть больше чем через два года, – сказал он. – Примерно через двадцать семь месяцев.
Кто-то ахнул.
– Двадцать семь месяцев, доктор! Но за это время…
– Друзья мои, опасности нет. Наши инженеры предусмотрели даже такую непредвиденную ситуацию, как эта. У нас на борту достаточный запас продовольствия, и достаточно средств для производства воздуха и воды и их очистки
– Путешествие может оказаться утомительным, но я не верю, что это окажется горькой правдой для вас, которые являются сливками американской мужской и женской молодежи. Есть много вещей, которые вы можете изучить, чтобы подготовиться к будущей жизни. Наука должна развиваться, и здесь, в бескрайней пустоте космоса, у вас есть прекрасная возможность… – На мгновение старик замолчал. – Мы также не должны пренебрегать социальной стороной нашей замкнутой жизни. Некоторые из вас женаты. Другие, как я заметил, время от времени начинают серьезно задумываться о том, чтобы сделать этот шаг.
И это правильно, и как капитан космического корабля, я полагаю, что могу воспользоваться тем же правом, что и капитан земного парусного судна, – он улыбнулся, а многие молодые пары в зале искоса посмотрели друг на друга.
Позже, в уединении рубки управления башней, Хэнк не мог сдержать своего веселья по поводу того, что он назвал "сватовством" старого капитана.
– Нам придется сменить название корабля с «Годдард», – усмехнулся он, – на свадебное Бюро "Ренн Матримониал.
Ренн тоже улыбнулся. Но за его улыбкой скрывалась многозначительность.
– Я не буду возражать, – сказал он, – Пока существуют браки, Хэнк. Я не делал этого необдуманно. Если мы хотим стать основой нового цивилизованного общества. Как первые основатели колонии в Новом Свете, мы должны следовать древнему библейскому изречению: «Плодитесь и размножайтесь».
Он посмотрел на Хэнка, затем на Бренду. Хэнк на мгновение растерялся. Затем медленно произнес:
– Я понимаю, что вы имеете в виду, доктор. И, как обычно, вы правы. – Он повернулся к девушке. – Бренда, после того, что сказал ваш отец, это может больше походить на генетический эксперимент, а не предложение. Но я думаю, ты уже давно знаешь, как я к тебе отношусь. Не могли бы вы… Я имею в виду, не могли бы мы…
Бренда улыбнулась.
– Я думаю, было бы очень уместно, – тихо сказала она, – чтобы следующий руководитель экспедиции стал первым из нового поколения мужей.
Итак, на борту «Годдарда» состоялись браки. А еще, были долгие часы учебы в дневное время, исследования в корабельных лабораториях, обмен знаниями между членами группы. Были и случаи смерти. Один – в результате несчастного случая, другой – по естественным причинам. И были болезни.
Многие еще в начале путешествия жаловались на «странное покалывание», которое пробегало по телу. В некоторых случаях это вызывало сыпь. У тех, у кого от природы светлая кожа, появлялся, своего рода, «солнечный ожог».
Прошло много месяцев с тех пор, как доктор Ренн определил, что причиной этого недомогания было космическое излучение, проникающее сквозь металлический корпус корабля. Он применил свои обширные знания для решения проблемы и изобрел изоляционный материал.
Рабочие потратили недели на то, чтобы покрыть внутреннюю часть корабля новым материалом, и периодические болезни почти исчезли.
Учеба и игры, мелочная зависть и социальные трудности – с этим приходилось сталкиваться и преодолевать. Смерть и болезни – все это было неизбежно.
Родов пока не было, хотя старый доктор Ренн с нетерпением ждал этого момента.
– Но, возможно, это и к лучшему, – сказал он однажды, – если на корабле не родятся дети. Было бы более уместно, если бы наш первый новоприбывший появился на родной земле Венеры.
– И время, – добавил доктор Хэнк Торп, – Теперь это уже скоро.
– Еще три месяца, – вздохнул его наставник. – Это кажется маловероятным, не так ли, Хэнк? И на этот раз ошибки быть не может. Я проверил и перепроверил свои расчеты. Мы не можем не совершить посадку.
Так проходили дни, превращаясь в недели. И вот, наконец, три месяца истекли. «Годдард» снова приступил к работе. Теперь задача торможения была в более умелых руках. Экипаж был астронавигатором более двух лет. Они выполняли свои задачи хладнокровно и умело. Венера на этот раз он спешила встретить «Годдард» в отведенном для него месте, словно во искупление той душераздирающей неудачи двадцать семь месяцев назад.
Наступил, наконец, тот момент, которого с таким нетерпением ждали пионеры космонавтики. В тот момент, когда под днищем корабля раздался скрежет, оглушительный треск, и наступила тишина, а голос доктора Ренна, тихо произнес:
– Выключите двигатели, Фарнелл. Мы приземлились!
Первый день на новой Земле был наполнен поразительными открытиями. Например, радостным было то, что Венера действительно совершает суточный оборот вокруг своей оси, в чем многие земные астрономы сомневались. Растительность была совершенно новой, удивительно непохожей на земную. Там были странные формы жизни, которые предстояло проанализировать. В тот первый день не было замечено ни одного крупного животного. Но биологи жадно предвкушали долгие часы наслаждения от того, как они будут классифицировать насекомых, моллюсков, бесчисленных странных существ, которые откроются им при первом взгляде.
Но они подавили эти желания. Все это могло прийти позже, а сейчас они должны были построить город.
– И еще, мы должны немедленно начать поиски группы фон Адлунда, – приказал доктор Фрейзер Ренн. – Дрэйн, вы и Лэйни как можно скорее установите коротковолновую станцию. Фарнелл отправится с группой из трех человек на самолете преследования. Начните прочесывать территорию на севере. Хэнк, мы с тобой возглавим другую поисковую группу – на юге.
Итак, в то время как остальные члены экспедиции приступили к выполнению грандиозной задачи по созданию города, на месте нетронутой дикой природы, доктор Ренн, Хэнк, Бренда и Пэт Хеншоу отправились в первое из серии путешествий на юг в поисках каких-либо следов более ранних переселенцев.
Но Венера – большая планета, и вся она казалась дикой. Поиски немцев были подобны поискам самолета в недрах земли аборигенов. Земные джунгли только усиленные в тысячу раз. Таким образом, новый город, который было решено назвать Венус-Сити, быстро рос, а два самолета-преследователя совершили множество полетов. Но поиски были безрезультатными, пока, наконец, однажды…
– Помедленнее, Хэнк! – приказал доктор Ренн. Их самолет пролетал над долиной, которую они никогда прежде не посещали в своих. Пока Хэнк закреплял штурвал, остальные трое изучали местность через свои иллюминаторы.
– Видишь что-нибудь? – спросил Хэнк.
– Я пока не уверен. Возвращайся медленно, к тому маленькому лысому холмику.
Хэнк так и сделал, пожав плечами. Это был не первый случай, когда отблеск солнечного света на поверхности горного озера вводил их в заблуждение и начинало походить на бессмысленный поиск. Даже Ренн начал признавать это.
Их запасы бензина подходили к концу и если в ближайшее время они не найдут никаких следов другого корабля…
– Папа! – взволнованно воскликнула Бренда. – Это «Оберт», я его ясно вижу! Смотри, Хэнк там!
Хэнк посмотрел вниз, и его сердце подпрыгнуло от радости. Бренда была права. Это был пропавший «Оберт». Он приземлился, но как! Не вертикально, как планировали его создатели, а на бок. Зияющая дыра портила серебристый блеск прочного пермаллоя. Должно быть, это была ужасная авария, которая привела к таким повреждениям.
– Пригнись, Хэнк! – взмолился доктор Ренн. – Ты сможешь приземлиться в этом месте?
Но Хэнк уже направил крошечный самолет вниз и заскользил по небольшой поляне. Он ударился о землю, и расстояние между ними было невелико. В одно мгновение все четверо уже мчались к разбитому «Оберту».
Но даже еще не приблизившись, Хэнк понял, что поиски были напрасны. Если бы кто-нибудь выжил в той катастрофе, вокруг космического корабля сейчас был бы город, точно так же, как вокруг «Годдарда». Но это место было пустынным. Их крики не разбудили ничего, кроме эха, отражавшегося от соседних холмов.
Или нет?! Кто-то услышал их крики. Когда они приблизились к расколотому воздушному шлюзу, из корабля выскользнуло призрачное существо, бросило испуганный взгляд в их сторону, а затем поспешило укрылось в ближайшем лесу. Хэнк взволнованно схватил жену за руку и закричал:
– Бренда, ты видела это?
Она видела. Ее рука под его рукой задрожала, потому что сбежавшее голо-волосатое существо не было человеком. Оно больше походило на чудовищную пародию человека. Ноги у него были короткие и кривые, а руки такие длинные, что костяшки пальцев царапали землю. А его голова – доктор Торп тоже содрогнулся при воспоминании об этом отвратительном, обвисшем теле, и выпирающем, похожем на мешок животе.
Они вошли на корабль.
– Вы с Брендой осмотрите каюты и актовый зал, – приказал он. Доктор Ренн, мы с Хеншоу заглянем в рубки управления и машинное отделение.
Они разошлись. «Оберт» был построен по тем же планам, что и «Годдард», и молодой паре не потребовалось слишком много времени, чтобы найти нужные помещения, и еще меньше понадобилось, чтобы узнать судьбу злополучных пассажиров корабля…
Прошло два года. И, как и на Земле, на Венере были микрокосмы, это избавляло от мертвых. Зрелище было не из приятных даже сейчас. После того, как третья каюта поведала свою немую историю, а актовый зал добавил к ней свои свидетельства… Хэнк снова взял жену за руку, на этот раз нежно.
– Пойдем, Бренда, – сказал он. – Теперь мы все знаем.
Затем он вздрогнул. Потому что из носовой части корабля донеслись крики, за которыми последовал лай автоматического оружия!
Они вдвоем помчались по коридору к контрольной башне. Когда они приблизились к комнате, дверь внезапно распахнулась, и из нее выпрыгнуло не одно или два, а целых полдюжины волосатых чудовищ, похожих на то, что они видели снаружи.
Похожие, но не совсем одинаковые. Ибо, как только его рука потянулась к кобуре с пистолетом, доктор Хэнк с ужасом осознал, что эта абсурдная раса могла быть создана только одним способом: каждый ее представитель был вариантом антропологической темы!
По коридору к ним мчалось существо с дикими глазами, которое бегало на трех ногах! А у суровой женщины в дверях, прижимавшей к груди ребенка, было четыре руки, а сам ребенок был двухголовым чудовищем с вялыми губами!
Они были высокими или низкорослыми, худощавыми, как скелет или с комками раздутого жира. Но все были напуганы. Один взгляд на пистолет в руке Хэнка, и они все разбежались в полудюжине разных направлений, – по боковым коридорам, в комнаты. Один из них выпрыгнул из разбитого иллюминатора, не обращая внимания на то, что земля была на добрых пятьдесят футов ниже.
– Папа! – закричала Бренда. – Хеншоу!
Они ворвались в башню, и там Бренда со стоном упала на колени рядом с доктором Ренном. Лицо Хеншоу было белым. Он что-то бормотал.
– Эти проклятые… эти проклятые твари! Комната была полна ими. Они, должно быть, жили здесь. Когда мы вошли, они набросились на нас, как загнанные в угол крысы. Я убил вон того, – он указал на гротескное существо с раскачивающейся спиной, которое безмолвно лежало на полу, – но один из остальных ударил доктора Ренна гаечным ключом.
Его голова, Хэнк уже видел эту рану. Теперь он стоял на коленях, осматривая ее более внимательно. Он поднялся, стиснув зубы. Бренда сказала тихо, с надеждой и страхом:
– Хэнк, мы должны доставить его в Венус-Сити.
– Немедленно, – мрачно сказал доктор Торп. – Немедленно. Нет, Хеншоу, я заберу его. А вы понесете это, – он указал на убитого, – Мургатройд и другие врачи захотят посмотреть, что за форма жизни противостоит нам здесь.
Хеншоу кивнул и с отвращением наклонился, чтобы поднять гротескный труп. Хэнк взял неподвижное тело доктора Ренна на руки, повернулся и механически зашагал к самолету.
Он даже не заметил, что по щекам у него текут слезы…
***
Мургатройд вышел из медицинской комнаты, увидел Хэнка и Бренду и сдержанно кивнул.
– Вы можете войти, – сказал он.
Бренда спросила:
– Это его не потревожит, доктор?
Мургатройд покачал головой.
– Сейчас его уже ничто не потревожит. К тому же, он сам хочет поговорить с вами.
Они вошли. Фрейзер Ренн был смертельно бледен, но лицо его было спокойным. Потом Ренн заговорил.
– Бренда, – сказал он. – Хэнк. Я рад, что вы пришли. Жаль, что я должен покинуть вас именно сейчас, как раз в тот момент, когда мы собирались совершить такие великие дела. Такие… великие дела.
Его голос перешел в шепот. Бренда подавила рыдание. Хэнк твердо сказал:
– Это чепуха, доктор. Просто рана на голове. Через неделю или около того…
Ренн легким жестом заставил его замолчать.
– Нет, Хэнк. Мургатройд сказал мне. Я заставил его. Давайте не будем терять времени даром. Есть много вещей, о которых я должен рассказать тебе, прежде чем уйду, – он закрыл глаза, как будто это могло придать ему сил, – Хэнк, те твари, которых мы видели в «Оберте»…
