Ника Лемад
Хранитель долины Сидэ
3. Не быть им по одной
Не знать и злиться оказалось на деле проще, чем знать и держать рот на замке.
Тай начала краснеть, что раньше случалось только в приступах ярости. Теперь же, стоило только увидеть неразлучных Дана и Ирика, как перед глазами вставали они же на берегу запруды, а уши начинали гореть, будто искру к ним приложили.
Йена ходила за ней по пятам, загадочная и молчаливая. Узнав, что Тай и вовсе не брат, на бабушку глянула как на величайшую обманщицу. Так глянула, что не по себе стало даже Танате, в который раз подумавшей, как мало от людей осталось в этих детях.
Следом за Йеной плелся Мелек, сам того не желая отгонял задир. Получив такое сопровождение, Тай внезапно почувствовала себя скованной вниманием. Если раньше могла сбежать хоть в лес, то сейчас сестра не отставала ни на шаг, боясь, что мальчишки полезут драться.
Спустя неделю Тай уже искала способы, как избавиться от такой опеки.
– Мне нужно учиться дальше, – уговаривала Йену. – А пока ты хмуришься за спиной, мальчишки ко мне никогда не подойдут.
– Они дерутся! – возмутилась Йена.
– Они и раньше дрались, – напомнила Тай.
– Раньше ты не была…
Йена ойкнула и замолчала.
– Не была девочкой? – прошептала Тай, озираясь. – Ничего не изменилось, мне нужно быть более осторожной. И сильной.
– Сбежим!
Тай вздохнула.
– Посмотри на себя. На меня. Нас никто не различит, если я перестану притворяться. Бабушка не зря так придумала. Нам или жить в разных местах, или так.
– Но ты постоянно в синяках! – воскликнула Йена, хватая Тай за плечи.
– Их станет меньше, если я буду тренироваться. – Тай твердо убрала руки сестры. – Не распугивай соперников. Я теперь знаю, ради чего учусь. И… – погрызла ноготь. – Было бы хорошо и тебе кое-чему научиться. Попроси Мелека.
Йена поморщилась, представив палки, заменяющие мечи, штаны, жару и пот, заливающий глаза. Синяки, которые точно испортят ее внешность.
– Ну нет, – сказала. И помотала головой. – Нет. Не хочу.
– Мелек если будет твоим учителем, – вкрадчиво продолжила Тай, – то никогда тебя не ударит. Покажет несколько приемов, научит защите. Да хотя бы бегать заставит!
– Я умею, – буркнула Йена, при этом принялась беспокойно ощупывать свои руки. Худые как щепки; тонкие рукавчики скрывали худобу, признаваться в правоте сестры не хотелось. – Бегать умею.
– Жук тебя обгонит.
Прошла еще неделя. Йена потихоньку уставала от роли защитницы. Таскаться за Тай оказалось не так весело, как ей думалось вначале – та как нарочно занималась наискучнейшими вещами, пачкалась в лесу и часами могла размахивать палкой, сшибая верхушки с сухой травы. Игрушкой ей служил самодельный лук. К досаде Йены, Мелек, когда увязывался за ней, больше интересовался стрельбой, чем цветами. С виноватым видом передавал ей собранный букетик и украдкой косился на ветку, с которой стрелы Тай сбивали шишки.
Не выдержал.
– Можно?
– Научи меня! – выкрикнула Йена, перебивая возглас Мелека. Мальчишка удивленно развернулся к ней, как и Тай. Сестра колебалась недолго, протянула Йене лук.
И с чистой совестью оставила ее обучение Мелеку, обрадовавшемуся так, словно только и мечтал этим заняться. Показать себя, похвастаться. Грудь выпятил колесом совсем как его отец на выступлениях перед деревенскими.
Тай фыркнула про себя и отошла подальше, к едва заметному ручейку, страдающему от жары так же, как и все кругом. Опустила в него кончики пальцев, поболтала ими. Набрала пригоршню воды и плеснула в лицо, от холода перехватило дыхание. И сразу же прояснилось в голове.
Пока Мелек объяснял Йене, с какой стороны подойти к луку, Тай уселась на полегшую, пожелтевшую от жары траву, лицом к скалам. Прищурилась, но их очертания все равно оставались размытыми туманом; иногда плотным, иногда висящим клочьями, клубящимся либо застывающим как молочная пенка. Но никогда не рассеивающимся. Иногда ее охватывало сильное желание подойти к нему, войти в тот серый сумрак, понюхать его, потрогать. Посмотреть, что за ним. Эти порывы пугали ее саму, сразу вспоминались все шепотки, и не только детские.
Интересно, подумалось ей, Саф не побоялся бы ступить во мрак долины, раз айсерга отловить для него проще простого? Ведь не трусит он жить в Торне, где те звери по слухам на каждом шагу встречаются.
– Мелек! – крикнула. – А ты не боишься долины Сидэ?
Даже от берега ей стало слышно, как втянул воздух сын старейшины. В ожидании ответа продолжала смотреть на колыхание завесы впереди. Как живая, точно дышала она.
– Ну… – неуверенно отозвался Мелек и Тай вздрогнула. – Туда ходят. Иногда.
Тай быстро обернулась.
– Правда?
Мелек кивнул.
– Папа говорил, когда луна становится цвета крови, то это знак.
Прислушалась и Йена, впервые слыша о таком знаке.
– Что за знак?
– Ну… – мальчишка замялся. Локтем утер лоб. Пожалел уже, что рот открыл.
– Откуда знаешь? – настойчивее спросила Тай.
Мелек смутился окончательно, уронил стрелу, которую вертел в руке; нагнулся поднять.
– Подслушал, – признался. – Папа о таком в доме не говорит. Это какие-то тайные дела, они закрываются в управе.
– А ты подслушал? – вытянула шею Йена.
– А я пробрался следом, – неохотно ответил Мелек, следя, как подходит ближе Тай. По небу протянулись облака, накрывая луг тенью. – Только не разболтайте! Мне точно влетит за это!
– Знак чего? – нетерпеливо напомнила Тай.
– Того, что они идут в долину. Что непонятного? – выпалил Мелек. И поджал губы. – Все, больше ни слова не скажу.
– Откуда знаешь? – страшный шепот Тай продрал до мороза. Мелек побледнел, и только присутствие Йены удержало его от того, чтобы не бежать обратно через лес в деревню. Поближе к людям, подальше от зловещей тени Сидэ. Ему показалось даже, что туман начал подкрадываться к ним, вплетаясь в облачные отражения на земле.
– Не знаю я! – наощупь отыскал руку Йены своей, потной от страха, и крепко ее сжал. – Иди да посмотри!
– Эй! – возмутилась Йена и ладошку вырвала. Глаза Тай заблестели.
Мелек сообразил, что сказал.
– Это… заморыш… – Немедленно получил тычок под ребра. – Тай. Я пошутил. Не надо. Идти туда.
Конечно же, никуда Тай не пошла. Но о луне цвета крови и совете старейшин в управе запомнила. И в этот же вечер пристала к бабушке с вопросом, что означает красная луна. Йена толкала в бок, громко шикала, а Таната уколола иголкой палец. Долго его обсасывала.
– Радугу видела? – спросила. Тай закивала. – Вот и луна так же меняет цвет.
Тай озадачилась таким простым объяснением того, что Мелек преподнес как страшную тайну, о чем не упустила возможности высказать мальчишке на тренировке у кузнеца.
– Россказни все! – сердито сообщила и врезала Мелеку палкой по ноге. Тот запрыгал на месте. Дан засмеялся и тут же ойкнул, когда рука отца подхватила его за шкирку и развернула. – Нет никакой тайны в красной луне! Бабушка сказала, это радуга.
– Тихо! – Мелек зашарил глазами по сторонам. – Ты обещал!
Тай опять замахнулась и Мелек, обхватив ее рукой, перевернул и опрокинул на спину. Уронил, сам упал сверху, придавливая руки. Тай закряхтела.
– А ты врешь! – задыхаясь от тяжести, просипела и засучила ногами, пытаясь его сбросить.
– Ноги! – гаркнул кузнец, оказываясь рядом. Тай скрипнула зубами и изо всех сил зарядила коленом по спине Мелека. Тот выгнулся, ослабил давление на руки, а Тай немедленно ткнула кулаком ему в лицо и следом столкнула на землю. Перевернулась, уперлась руками в землю и вскочила на ноги. Кузнец одобрительно крякнул.
Мелек, сидя на земле, потер ноющую щеку. Задрал подбородок вверх.
– Нечестно.
– Все честно, – Тай показала ему язык, пока кузнец не видел. – Бабушка говорит, что все честно, если помогает выиграть. У таких врунов.
Мелек с досадой ударил по земле.
– Идем сегодня в управу, если не трусишь! Как стемнеет и огни зажгутся, жди меня под ивой у площади.
Йена, узнав о планах сестры и Мелека прокрасться в управу под носом у старейшин, испугалась жутко. Тай предложила ей идти вместе.
– Ого… – вытаращился Мелек, под ивой обнаружив двух одинаковых заморышей в рубахах, штанах и шапках, натянутых по самые брови. Йена нервно рассмеялась, Тай наступила ей на ногу и подтолкнула Мелека, указав на здание управы. Тот моргал. – Ничего себе… Одно лицо. Ух…
Тай стянула с головы шапку и показала короткие волосы.
– Я это я. Веди.
Она рассчитывала на что-то вроде потайного хода, какой-нибудь двери, незаметной в свете дневном; на ключ, ржавый как подкова над кузницей, который Мелек достанет из кармана и со скрипом провернет, открывая всеми забытый ход со свисающей пыльной путиной. И разочаровалась сильно, когда мальчишка, перебираясь как утка на пятках, огибая кусты, прокрался к окну.
Бабочки в животе испарились.
– И что услышим? – прошипела ему в спину, испытывая желание оттягать его за волосы за такой обман; за день предвкушений приключений, окончившийся банальным лазанием в кустах. Еще и на виду: стоит только кому-нибудь из отряда из барака пройтись по улице, как им несдобровать.
Мелек обернулся, как почувствовал ее желание. Тускло блеснули его болотные глаза, больше сейчас темные, чем привычного цвета. Протянув руку, он пошарил под стеной и дернул Тай за штанину.
– Камень, – шепнул. – Забирайся и ухо к окну.
– Ну совсем незаметно! – Тай дернула его в ответ. Но, подумав, забралась. Как и сказал Мелек, ухом прижалась к щели между створками. И первые секунды, кипя, не могла разобрать ни слова из комнаты.
А потом начала понемногу различать отдельные фразы из общего гула. Спор, из которого выделился один голос, слабый и тихий, но на его фоне остальные притихли. Он предупреждал об обычаях, напоминал о предках, которые не уклонялись от своего долга и не смели забывать о хранителях. Требовал не принимать мирный быт как разумеющийся.
От этого голоса Тай стало тревожно. Опустила голову и поняла, что ни Йена, ни Мелек не слышат того, что происходит в комнате. Они сидели на земле, вопросительно глядя на нее саму.
– Что за хранители? – быстро бросила вниз. Мелек переглянулся с Йеной и оба пожали плечами.
Невдалеке послышались шаги и лязг железа.
Тай замерла. В следующую секунду спрыгнула на землю.
– Бежим! – ахнула, сгорбившись. И поползла, пригибая голову. Все-таки тайные ходы в таких делах придают больше волнения. А такие побеги – яркой остроты в ощущениях.
От управы бежали обратно к иве, оттуда – вдоль улицы, под самыми заборами, наступая друг другу на пятки, сворачивая то в одну сторону, то в другую, а стук в ушах не давал понять, заметили ли их и пустились ли следом.
– Как зайцы, – запыхавшись, Йена все же остановилась у одного из домов. И широко улыбнулась. – Настоящая погоня!
Мелек был постарше и посообразительнее. Шею вытер без комментариев. Только облегченно выдохнул, не заметив мечников поблизости.
– Не наврал я? – только спросил, хриплый после бега. Тай вынуждена была признать, что нет, не наврал. Если сами старейшины озабочены цветом луны, то это что-то должно означать.
– Теперь узнать бы, что за обычаи, кто такие хранители и что люди должны им во время красной луны. И кто говорил об этом, – Тай сдвинула шапку и задумчиво покрутила мокрый завиток у виска. – Голос такой… – Морщила лоб, но его обладатель так и не отыскивался в памяти. – Не старейшина. – Глянула на свои колени, все в зелени. – Поздно уже, бабушка искать нас пойдет.
Мелек помахал рукой. Йена тоже попыталась оттереть пятна со своих штанов.
– Ба ругать будет, да? Знаешь, а так удобнее ходить.
Таната пришла в ужас, увидев Тай и Йену. Особенно Йену.
– Хранители – это кто такие? – спросила у бабушки Тай прежде, чем та успела возмутиться их видом. Взгляд Танаты вдобавок наполнился подозрениями.
– Это сказки, – уверенно сказала. – Где слышали? От мальчишек?
Йена ощутимо пихнула Тай и та закивала. Таната стащила шапки с внучек и погрозила пальцем.
– А вот такое больше делать не нужно. Это как Тай надела бы платье.
– А…
Йена на этот раз ущипнула Тай, отчего та подпрыгнула.
– Хорошо, бабушка.
– Хранители… – умоляюще заныла Тай о том, чем заполнено было воображение.
– Никто не видел их. Никогда, – со вздохом повторила Таната и добавила: – В этом могу поклясться. Вроде они привязаны к долине, но… За века ни один человек их не видел. – Даже я не видела, подумала, хотя и не раз бывала в самой долине. – Так что эту глупость выкиньте из головы. Если и были когда-то, то давно померли.
* * *
Ровно пять недель спустя Саф, обернув цепью руку, шагал к тому валуну, у которого назначена была встреча. Издали еще приметил низенькую фигурку, прыгающую по камням через ручей, и против воли начал улыбаться.
– Давно ждешь?
Тай не удержалась и плюхнулась в воду. Обернулась, увидела своего знакомого и тут же подскочила, отряхиваясь.
– Пришел!
Саф остановился у валуна, позволив себя осмотреть, изучить. Поднял руку, показывая цепь.
– Принес! – довольно выкрикнула Тай и опять поскользнулась. Шлепнулась в воду, следом рассмеялась над собой. – Сейчас… Скользкое дно…
Она так забавно торопилась, не отрывая восторженного взгляда от хвоста айсерга, обвившего руку Сафа, что сам Саф не мог сдержать смеха, наблюдая за попытками вылезти из воды хоть ползком. Машинально шагнул вперед, когда она снова замахала руками, удерживая равновесие, но Тай в этот раз удачно выбралась на берег. И сразу понеслась к нему.
– Покажи!
– Сплошные требования, – притворно проворчал Саф, разматывая цепь. Уложил ее на плоскую поверхность. – Вот. Пожалуйста.
Тай с подозрением глянула на него и схватила подарок. Приподняла, напряглась.
– Тяжелая. – Наклонилась, рассматривая. Выпятила нижнюю губу, не обнаружив ничего особенного. И вдруг расстроилась. – Это точно…? Уж сильно похоже на то, что ты ее у кузнеца взял.
Саф покачал головой.
– Смотри, – сказал и провел пальцами по основанию хвоста. – Видишь, как звенья в позвоночник переходят? Это, – постучал ногтем по позвонкам, – настоящая кость, а это – поскреб уже по металлу, – циолий. Знаешь о нем?
Тай не знала. Впервые слышала.
– Он черный, – нашла отличие.
– Он ядовитый.
Тай спешно бросила цепь, загремевшую на камне, и вытерла о себя руки.
– Врешь?
Саф усмехнулся.
– Нет. Циолий вызывает изменения. Не сразу, конечно, но со временем он въедается в живую плоть и преображает ее. Айсерг тому пример.
Тай на всякий случай отошла еще дальше. Срочно захотелось вымыть руки. На всякий случай.
– Точно врешь, – и уставилась на кисти знакомого в поисках преображений. Отметила только отросшие ногти.
Саф присел на край валуна, откинул волосы со лба.
– Странный ты ребенок. Веришь в лиггенов, но не признаешь магию металла. Считаешь, айсерги родились такими?
Тай покусала губу, переводя взгляд с тусклого мерцания звеньев на серьезное лицо человека и обратно. Даже его глаза не смеялись, будто он твердо верил в то, что говорил.
– Они были псами. Обычными собаками. Охраняли шахты, где добывался циолий.
– Откуда знаешь? – тут же спросила Тай.
– Читал, – напомнил Саф, – ходил по разным местам и сравнивал. Помнишь?
– Помню, – буркнула Тай. – И что с ними стало? – Кивнула на хвост.
Саф устроился удобнее. Найдя выемки по низу камня, уперся в них пятками и уложил руки на колени.
– Наверное, знаешь, что бывает, когда камень крошится?
– Пыль?
– Верно. Циолий очень твердый, поэтому из земли его выбивали. И все, кто там находился, этой пылью дышали. И псы в том числе.
Тай попробовала себе представить шахты. Воображение тут же нарисовало яму и толпу в ней, машущую топорами, собак, путающихся под ногами. Картина вышла угнетающей.
– А люди? – голос ее погрустнел.
– Они остались там, в катакомбах.
Тай вскинула глаза на Сафа, он смотрел прямо.
Минуту Тай размышляла, хочет ли она знать, в каком облике они остались там, те люди.
– Что такое катакомбы?
– Лабиринт, – ответил Саф. – Он огромен, растянут и очень глубок. Лучше туда не соваться. Когда были живы герцоги, даже они со всеми своими войсками и силами не рисковали и обходили его стороной.
– Где он? – Тай ощутила дрожь в пальцах и сжала их.
– Город Нан знаешь? – Когда Тай отрицательно покачала головой, Саф почесал висок. – Он в тех краях. Если случайно окажешься там, помни, что просто посмотреть – плохая идея. Лабиринт охраняют такие же, – указал на цепь, – отравленные лианы. Не сможешь даже ступить внутрь, как отравят и задушат. В любом удобном им порядке. Если повезет, это произойдет быстро.
Тай восхитилась еще сильнее знаниями странного человека.
– Ты видел??
– За лианой не пойду, – поспешил предупредить Саф. На лице Тай отразилось разочарование, что забавным ему уже не показалось. – Послушай, ребенок. Все, что отмечено магией, крайне опасно, пусть даже и мило на вид. Ни в коем случае не играй с такими вещами!
Тай посмотрела на цепь. Саф посмотрел туда же. Подумали они об одном.
– Оно мертво. И, если не будешь нарочно его пилить и вдыхать циолий, то спокойно можешь держать в доме.
Тай рискнула подойти обратно и вытянула руку над цепью. Выждав немного, дотронулась до прохладного металла.
– Как ты его достал?
– Вырвал.
Тай поморщилась.
– Фу.
Саф пожал плечами.
– Отдавать его айсерг не желал. Пришлось за ним побегать.
– Он сильный? Большой? У него есть крылья?
И опять Саф улыбнулся, отчего его глаза потеплели.
– Да, он большой. Да, он сильный и у него есть крылья. Огрызки, я бы сказал.
– Нарисуй! – потребовала Тай и протянула вытащенный из кармана уголек и обрывок ткани. Хвост айсерга притянула ближе к себе, чтобы Саф не передумал и не забрал его. – Пожалуйста, нарисуй.
Такими причудами он еще не занимался. Саф уставился на уголек.
– Не уверен… – начал. И осекся при виде мольбы в глазах ребенка. Она вздернула подбородок. – Я не умею. Не потому что не хочу. Никогда не рисовал.
Тай искренне удивилась. В деревне рисовали даже малыши, пусть и палками по земле, но Саф совсем взрослый. Как так он мог упустить такие игры, ей не было понятно.
– Почему?
Прямой ребенок, прямые вопросы, вгоняющие в ступор.
Ответа, который она могла бы принять без дальнейших выпытываний, у Сафа не было, поэтому он промолчал. А Тай поискала палочку, которую протянула ему.
– Попробуй, – предложила. Детская непосредственность, ни капли хитринки. Саф подозревал, что она уверена – стоит только захотеть, и айсерг нарисуется сам собой. – Сначала на земле попробуй. Это просто.
Она села на землю, расчистила от сухой травы участок земли. Пробормотала, что на песке было бы лучше. И подобрала еще одну палочку, для себя.
– Смотри, – велела и принялась выводить линии. – Что видишь, то и рисуй.
Саф обошел со спины, чтобы лучше видеть. Нагнулся.
– Это птица?
– Ага, – довольная, Тай запрокинула голову. – Курица. Похожа?
– Похожа, – несколько удивленно протянул Саф. – Подвинься. Тоже хочу.
– Можешь повторить, – великодушно разрешила Тай, имея в виду свою зарисовку. Саф хмыкнул, устраиваясь рядом с Тай у валуна.
* * *
Возвращаясь домой, Тай насвистывала. Ей вторили невидимые певцы с высоты, торопливые шаги приминали мягкий лесной ковер. Силуэты деревьев темнели в сумерках, ветви их переплетались в сети. Все знакомое, но будто новое, иначе звучало, ощущалось. В кармане лежал свернутый лоскут ткани, на котором скалился свирепый айсерг. От уголька ничего не осталось. Пояс оттягивала обернутая в несколько рядов черная цепь, а в голове дрожала эйфория. Желание бежать скорее в деревню, отыскать знатоков чудовищ и предъявить им кусочек кошмара. Йена бы не оценила, а вот мальчишки обязательно придут в восторг. И рисунок вышел удачный; на самом деле пробирающий до дрожи.
Не с первого и даже не с десятого раза Саф изобразил айсерга таким, какой бы удовлетворил его самого. Перед этим исчертил, взрыхлил веточкой несколько участков земли, по которым они переползали, когда на прежнем месте мельчили комья в сухую пыль. Затем Саф догадался смочить землю и дело пошло лучше.
Он весь измазался, отчего его бледное лицо к вечеру стало напоминать тот самый лоскут ткани, затертый черным углем. Тай смеялась, тыча в щеку пальцем и размазывая по ней еще и коричневые полосы. Саф усмехался и рукавом оттирался. Потом добрался до воды и очень удивился количеству смытой с себя грязи. Нахмурился, однако Тай видела, что он совсем не сердится. Велел умыться и ей. Потом глянул на заметно посеревшее небо и вздохнул.
Тай сообразила, что веселье закончилось.
– Мне пора, – сказал Саф.
– Еще придешь? – выпалила Тай прежде, чем подумала.
Саф присел на корточки, трогая воду.
– Ты со всеми так? – спросил, глядя в ручей. – Ведешь себя, как с давними друзьями? Ребенок, это до добра тебя не доведет. Понимаешь?
Тай повернула шею, чтобы увидеть сидевшего рядом человека.
– Ты добрый. Хороший.
В ее голосе Саф разобрал надежду. Вопрос. Нечто, схожее с утверждением, но каким-то нерешительным. Вызывающим смятение. С детьми он раньше дело не имел и не знал, насколько они юркие и незаметные. Как воздух, который пробирается внутрь без разрешения.
Встал.
– Я не могу быть добрым и хорошим. – Запрокинул голову к небу, подставляя лицо ветерку. – То есть… Тебе я кажусь таким, кто-то считает иначе. Понимаешь?
Тай кивнула. Сафу не понравились те чувства, сложные, которые вызывала доверчивость этого ребенка. Готовность, с которой она принялась учить его рисовать. Простодушие, с которым мазала его грязью, чтобы хохотать после.
– Не знаю, приду ли, – ответил резковато. – Собираюсь домой. Так что… Если и увидимся, то нескоро.
– А как я узнаю? – Тай смотрела на него снизу вверх и щурилась. Прикрыла глаза ладошкой. – Если придешь? Оставь тогда знак здесь, – указала на валун. – Я буду проверять.
Вот ад, подумал Саф. И кивнул, не собираясь делать ничего подобного. Тай просияла.
Деревня встретила ее привычной вечерней суетой. А еще бабушка заметила раньше, чем Тай успела свернуть к запруде, где мальчишки собирались. Ухватив за руку, Таната недовольно оглядела ее с головы до ног, после чего потащила в дом. Йена сидела за столом, уныло пялясь в тарелку с отваренным бататом, и оживилась при виде Тай.
– Хочешь? – протянула ей ложку, почуяв в сестре шанс на избавление от гадкой перетертой кучки. – Голодная?
– Где была? – поинтересовалась Таната. – И что это за украшение такое?
Тай скривилась при виде ужина, отчего Йена сникла.
– Подарок, – важно заявила, погладив цепь. Таната пригляделась.
Потом еще внимательнее, наклонилась. Лицо ее из строгого сделалось недоверчивым, рот округлился. Морщинистые пальцы торопливо ощупали цепь, а Тай машинально сжалась. Йена сильно заинтересовалась, ложку сунула обратно в тарелку и развернулась на стуле.
– В лесу нашла?
Тай сжала губы, боясь врать. По бабушке видела, что ей и объяснять не нужно было, что за трофей притащила с собой.
– Ну? – сухо спросила Таната. Тай опустила голову еще ниже, подбородок прижала к груди. Матово блестели звенья. Цепь хотелось снять, ужасно спина болела таскать ее на себе.
– Человек дал. Я в лес шла, а он тянул ее. Я и попросила.
– Какой человек? – прогремела Таната, внутренне обмирая. Не предполагала, что кто-то может так просто отдать целое состояние.
– Такой весь… – Тай покрутила руками вокруг себя, показывая его рост. – Высокий, волосы светлые. Сказал, что… Ходит везде. И… Путешествует и находит вещи разные… Эти. – Несчастно глянула на бабушку и снова уставилась на хвост. – Цепь красивая.
– Путешествует, – процедила бабушка и гневно топнула ногой. – Я тебя предупреждала о чужаках? Чтобы не думала заговаривать с кем-то?
– Да это просто железка! – выкрикнула Тай с перепугу. – Таких у нашего кузнеца гора валяется!
Таната зло поджала губы, став похожей в точности на ведьму, как ее за спиной прозвали местные. В глазах Тай задрожали слезы и она еще сильнее стиснула пальцы на поясе. Краем глаза следила за клюкой, с которой бабушка не расставалась, опираясь при ходьбе и используя при случае в воспитательных целях.
– Путешествует, как наш папа? – подала голос Йена. Бабушка подавилась слюной.
Тай чуть не свалилась от облегчения, когда под прицел попала Йена.
– Как ваш папа. Ушел и не вернулся. Что за вопросы?
– А кто он? – глаза Йены стали совсем прозрачными, засияв как грани хрусталя. Тай быстро заморгала. Таната тряхнула головой, с трудом сбрасывая с себя паутину очарованности. С подозрением поискала в Йене намеки, осознанно ли она пользуется такими методами отвлечения. Или привлечения.
– Один из торговцев, разъезжающих по деревням. Появился, наобещал всего и исчез. Может, сгинул где… – Заметив, как широко раскрыли глаза обе девочки, Таната прокашлялась. – Жестоко, но это правда. Все лучше, чем жить в неведении.
Еще раз глянув на подарок неизвестного человека, который вряд ли осознавал, что отдал ребенку, Таната резко выдохнула, как потеряла все силы.
– Вымойся, – отрывисто бросила внучке. Перед тем как закрыть дверь в свою комнатку предупредила, что вещи Тай стирать будет сама.
Тай не успела обрадоваться, как Йена подвинула ей тарелку.
– Ешь за меня.
Тай жалобно проскулила, что такое не любит, и попыталась прошмыгнуть за переборку, к корыту.
– Ты мне должна! – Йена сердито постучала ложкой по столу.
Тай вздохнула: цепь осталась при ней, а бабушка как забыла о циолиевом сюрпризе вместе со своими словами по поводу чужаков, которые Тай благополучно пропускала мимо ушей ввиду отсутствия тех чужаков в Хилескоре.
А еще бабушка говорила, что оказываться в долгу очень плохо, потому что неизвестно, чем и когда потребуют этот долг вернуть.
Батат оказался жутко невкусным, отвратительно подходящим испытанием возврата долга; бабушка как обычно забыла добавить соль. Вода к тому времени, как домучила ужин, остыла. Тай вымылась так быстро, как могла, после чего, одевшись в просторную сорочку, забралась в свою постель. Хвост айсерга, свернув, засунула под подушку. Очень скоро выяснила, что лежать на нем невозможно, тогда сама сползла ниже, не рискнув расстаться с цепью. Не давала покоя мысль, что бабушка прокрадется ночью и заберет ее.
– Тай, – едва различимо прошептала Йена, отодвинув занавеску от своей кровати. – Расскажи о том человеке.
Тай притворилась, что спит.
За ночь успела подремать, проснуться в поту от привидевшихся челюстей, подумать о Сафе, представить восторженные физиономии детей и себя, помахивающую хвостом айсерга перед их носами, еще подремать, после чего проснулась окончательно от мысли, скольким людям в деревне известно о циолии и что будет, если мальчишки распустят слухи о хвосте айсерга. Подпрыгнула на кровати от петушиного ора, прижав руки к колотящемуся сердцу.
За окном едва рассвело. Йена тихонько посапывала за занавеской. В большой комнате непрестанно стучала клюка Танаты.
– Старейшина умирает, – сказала она, едва Тай показалась на глаза бабушке.
– Папа Мелека? – испугалась Тай.
– Не мели ерунды! – прикрикнула Таната. Вытащила из угла корзину с травами, примерилась, повесила ее на руку. – Как будто он единственный бездельник на всю округу. – Постояв, вернула корзину на пол. Погрозила Тай пальцем: – Чтоб не вздумала повторять, язык отверчу! Дом окурить нужно. Идем, поможешь донести.
К великому облегчению Тай, бабушка повела ее совсем не в сторону жилища Огия. Соседи встречались им по дороге, сумрачно здоровались и собирались кучками. Такие кучки стекались со всех улочек и сливались уже в поток, шепчущийся так неразборчиво, что Тай не могла ни слова разобрать, сколько ни старалась. Общее настроение угнетало, сказывалась бессонная ночь, собственные метания. Тай не заметила, как начала хлюпать носом, за что получила от бабушки подзатыльник. Встретившись глазами с ухмыляющимся втихую Даном, выпрямилась.
Поток принес Танату и Тай к порогу каменного дома. Глянув на бесстрастную маску бабушки, Тай проглотила любые вопросы и потащила за ней корзину, вдоль расступающихся в стороны людей, по крыльцу и внутрь, в просторный зал, погруженный в полумрак. Все ставни были задвинуты, по углам горели светильники. Воздух душный, липкое напряжение встретило их на пороге.
У стены, на широкой кровати, лежал старик. Увидев его, Тай сразу вспомнила о старейшине, который, как уверена была, год не вставал с кровати. Украдкой бросила один взгляд, другой: высохший, угловатый, череп его обтянулся кожей туго, как заготовки для башмаков. Дышал он сипло, каждый раз раздувая грудь, как кузнец – мехи.
Таната указала родственникам, собравшимся у постели умирающего, на корзину. Тай застыла в центре зала, не зная, куда ей деваться.
– Кто? – прошептал старик, и Тай вздрогнула, крепче стиснув плетеную ручку. Во все глаза уставилась на старейшину. Тот приоткрыл глаза, девочке показавшиеся совсем белыми, слепыми. – Кто пришел?
Старейшину Даля Тай и не вспомнила, когда перебирала голоса из управы.
