Никита Буревестник
Сякубуку
Золотой запас
Воздух пропах сладкой сыростью с нотками плесневелой горечи. По темному коридору, чьи каменные стены были покрыты грибами, шел человек в кольчуге. В руках у него был щит, а на поясе висел длинный меч. В это влажное логово, что было сокрыто много лет от человеческого присутствия, он добирался в течение года. Весь этот титанический путь он вспоминал каждый раз, когда сердце дергалось от писка крыс, пробегающих под ногами.
Он с группой других таких же авантюристов решился найти Древний Замок в далеких краях на Западе. По легендам, в них жил дракон, который испепелил всех жителей крепости в горах и поселился здесь, купаясь в золоте тысячелетней династии. Множество рыцарей пытались вернуть утерянное поселение, но зачастую о них никто больше ничего и не слышал. Если же кто и возвращался, то были это люди, отринувшие рискованную идею, подойдя к Безумным Хребтам.
Человек, крадущийся по туннелю, вспоминал, что один из его товарищей и развернулся, как только увидел гигантские иглоподобные скалы, возвышающиеся перед ним. Крепость была единственным перевалочным пунктом в этих Хребтах, который еще и обеспечивал принципиальную возможность пересечь их насквозь, а не обходя сотни километров. Кольчужный воин мечтал о том, как будет восседать в гигантских залах, принимая, конечно, за большую пошлину, путников и солдат, желающих срезать путь.
Позже вся команда авантюристов поняла, что основная трудность была в том, чтобы добраться до замка. Дороги давно были заброшены, никто по ним не ходил по несколько десятков лет и уж тем более не платил за их ремонт. Многие сваливались с обрывов, соскальзывали, не прицепившись оборудованием к стене. Все эти люди были малознакомы добравшемуся путешественнику, что уже проходил гигантский тронный зал. Это помещение освещалось выдолбленными наружу скалы под потолком дырами. Воин прервал свой путь и подошел к пьедесталу. Он поднялся на него и уселся на каменный монолитный трон. Он был холодный настолько, что обжигал. Но человек сидел и снова вспомнил деталь из прошлого.
Несколько друзей в команде у него всё-таки было. Два таких же воина-авантюриста. Вместе они и до этого брали заказы, они ходили по деревням, грабили их, а потом шли в другие и пропивали деньги там. На следующий день та деревня, в которой они пропивали деньги, могла быть уже под заказом. В эту авантюру они вписались, чтобы обмануть остальную команду. Втроем они хотели стать Владыками этого Древнего Замка. Им бы больше не пришлось выполнять мелкие задачи, у них бы появился стабильный доход. Удивительные мечсты, настолько теплые, что отлепили вспоминающего от трона. Он пошел в следующий зал.
Писк крысы, вызванный прижиманием хвоста тяжелым ботинком, вновь заставил исследователя содрогнуться. В очередной раз увидев грызуна, он вернулся в свои воспоминания. Первого друга зарезали. Зачем? У группы кончился провиант, все тянули жребий, и могущественный и страшный воин стал сухпайком для оставшейся команды. Сам наш авантюрист это не ел и предпочитал голодать, но второй коллега не сдерживал своих нужд.
Второй же своим агрессивным нравом спровоцировал капитана экспедиции, за что и был насажен на скалы. Пики в пропасти были одновременно и далеки, и достаточно близки к нашему герою, чтобы увидеть разодранный труп товарища.
После этого остались только они с Капитаном. Капитан постоянно говорил о славе и чести. Он постоянно упоминал, что больше они никогда не вернутся. Лидер оставшегося дуэта ни разу не упоминал золото или материальные блага, как в начале их путешествия. Все его слова крутились вокруг еще неписанных легенд и песен, чьими главными героями они и станут. Промёрзший и голодный спутник сразу задавался вопросом, как другие люди узнают об их подвигах, если тут всех ждет погибель.
Последняя капля была у входа в замок. Обезумевший Капитан встал напротив распахнутой двери и повернулся лицом к своему спутнику. Меч вылез из ножен и был направлен вперед. Из уст полился бред о Великом предназначении, о том, что они не должны врываться в эту Святыню. Ответ был столь же решительным и резким. Два взмаха длинными мечами. Один треск проломленных шейных позвонков и вот авантюрист бредет по заплесневелым коридорам.
Герой был горд собой. Он пережил всех. На его пути перед обладанием Замка оставался лишь Дракон. Ужасный змееподобный ящер, извергающий огонь, что плавит сталь. В голове – ни одного ответа о том, как убить этого зверя. Душа источала только безумную решительность, ведь: «Я же единственный выживший». Фортуна на стороне героя, она всегда была. И жребий, и скалы, и дуэль. Всё вышло в его сторону. Он подходит к двери. Ладонь на рукояти. Щит перед собой. Рывок.
Пыль. Настолько много пыли, что невозможно сдержать кашель. Гора золота. В разы выше человека. Блеск отдает от монет, украшений и кубков, ослепляя глаза. Из-под потолка идут белые лучи, подсвечивающие пыль. Падают эти бело-золотые линии прямо на дракона, выглядывающего из груды металла. Герой в страхе прижимается к стене, выставляя щит вперед еще сильнее. Когда глаза привыкают к отблеску роскоши, человек видит, что выглядывает лишь древний череп, на котором не осталось даже плоти.
Путник подошел к куче, взобрался на неё, чтобы посмотреть на череп. Огромные останки головы были ввысь размером с человека. Рядом не было никаких следов людей, мечей или других инструментов, которые могли бы убить дракона. Да и даже если бы были, то в таких узких пространствах и армии бы не хватило, чтобы низвергнуть эту рептилию. Покоритель крепости воображал, как вся их команда толпится в коридоре, ведущему сюда, открывает дверь только для того, чтобы языки пламени очистили все их грехи. Очевидно, что посмертно.
Герой, недолго думая, воткнул свой длинный меч что есть мочи в голову дракона. Переживший всех, что шел сюда за золотом, славой и прочей материей, просто уселся, опираясь на череп. Время никого не щадит. Даже драконы умирают. Золото становится бесполезным, если ты не можешь вытащить его в общество. Какой смысл от триумфа, если нельзя поделить его с товарищами. Человек молча рассуждал в таком ключе у себя в голове. Наконец, он дошел до откровения. Капитан был действительно прав. Останутся только легенды. Переломанные, ложные, но легенды. Поэтому герой вонзил меч в дракона и оставался неподвижно у челюсти зверя. Он мечтал, что через множество лет или просто несколько месяцев сюда придут более удачные авантюристы, и увидят его. Одинокого путника. Завоевателя и героя, что убил дракона, но не смог выбраться отсюда. Человеку лишь остается мечтать, что о нем выдумают легенду краше тех, что он пережил.
Сякубуку
Белые листья с розовым оттенком заполняли воздух. В нос отдавало свежестью и сладким привкусом. В запахе слышались нотки вишни и древесины. По тропинке, выложенной камнем в саду из сакур, шел молодой человек в легких одеждах с катаной на поясе. Обсидиановые волосы были завязаны в пучок, а над губой формировалась легкая щетина. Тагашири шел без цели по этим дорожкам. Вдоль них его встречали статуэтки Будды разных размеров и миниатюрные алтари.
Тагашири был ронином. Хотя его господин и был жив, он всем так говорил. Японский воин сам решил отречься от своего места, уйти в странствия. Он распродал все имения и подстроил свою смерть. Встречным же говорил, что его господин умер, потому он бродяжничает. Тагашири не побирался, он носил всегда с собой достаточный запас денег, что набрал с продажи имущества. Те, что не уместились в его наплечную сумку, он отдал в буддийский храм. Там он повстречал и монаха, наставившего его совершать благодетели.
Только должны они исходить из самого сердца путника. Они не должны быть навязанными или принужденными. Монах говорил, что Тагашири в своих странствиях должен присвоить благодетели себе, ему нужно будет захотеть быть должным творить благодетель. Основной совет монаха был – ставить самость на первое место. Ронин был сильно впечатлен этими словами, поклонился встречному монаху и ушел. Вот так он и ходит много месяцев на север страны. Вот так он и идет по саду.
У большой каменной, монолитной статуи Будды, которого накрывала змея, сидел в позе лотоса бедный человек, протянувши руки. Тагашири смотрел на него сверху вниз. Понимал путник, что перед ним лжец и обманщик. Выдавала его чрезмерная чистота рук и ног.
– Вопрошающий, – обратился ронин, – зачем тебе мои деньги, вижу я, что твои руки и ноги чисты, а значит и крыша над головой есть?
– Ронин, – обратился вопрошающий, – вижу, что ты проницателен. Воин на горе меня опекает за деньги, что я ему от подати несу.
-– Делаешь ты это потому что хочешь легкой жизнь или страх тебя держит на коленях? – спросил путник вновь.
– Действительно – я боюсь лезвия, проходящего по шее, – ответил вопрошающий. – Если бы была у меня работа, а ведь умелый я, то боится Воин на горе, что перестанут от меня деньги в его карман течь.
– Не бойся, вопрошающий, – ответил ронин. – Должен ты стать Господином сам себе, и благодетель моя будет помощь тебе.
Ронин выдал деньги ему на руки и дал обещание убить Воина на горе. В ответ увидел он у вопрошающего страх в глазах, а не благодарность. Боялся раб своего Господина на горе. Потерять удобства боялся бедный. Лезвия свободы, проходящего по шее, боялся он. Тагашири считал, что в мире должно быть больше вольных людей, господ для самих себя, подчиняющихся из своих нужд, а не из страха перед их неудовлетворением, а потому решил убить того, кто плодит людей жалких и приниженных.
Затерялся ронин среди деревьев и отошел от горы в город. Там он прошелся по широким улицам, усыпленных камнем. Между крыш висели фонари. Сами же дома скрывались за прилавками. За одним из них с блаженным видом стоял лысый монах. Был он не буддистом и не синтоистом, ведь крест на нем висел. Лица с широким взором окружали его. Подошел ронин из интереса к нему.
– Расскажи мне, что ты проповедуешь? – вопросил Тагашири.
– Учение Сына, – отвечал продавец, – что отдал жизнь за нас, спасая от мук потусторонних.
– Велико учение, – задумался ронин. – Выходит ведь, что все мы спасены, несмотря на то, какую благодетель мы творим?
– Ронин, ошибаешься ты! – воскликнул продавец с нотами обиды в голосе. – Должны мы за эту жертву отдать себя всех Сыну, ибо его благодетель Истина.
В ответ путник только хмыкнул и ушел. Шел Тагашири в гору. Видел он теперь её отчетливо и дом на ней. Широкий, напоминавший дворец, а не скромный ночлежный дом для вопрошающих в саду. Путь был не столь долгим, как казался. Солнце по прибытии только заходило. В дом ронина пустили спокойно.
Проходился он по нефритовым залам, не оборачиваясь и не задумываясь. Вдруг, перед Тагашири появился воин в бумажной броне. Его волосы были сбриты, а над губой вились черные длинные усы. Голова Воина на горе напоминала длинное яйцо или холодный булыжник.
– Ждал я тебя, путник, – сказал хозяин дома. – Благодетель ты пришел вершить.
– Верно, – односложно отвечал ронин, обнажая своё лезвие. – Ибо и ты раб своих алчных желаний!
– Может быть, – продолжал Воин на Горе, – но и ты ведь слуга чему-то!
– Слугой я буду лишь по воли своей, ибо господин мой – самость, и только из неё позволю я служить другому.
Несколько звенящих ударов разорвали воздух. Лезвия бились друг об друга, пока один решительный удар не окропил зеркально чистый пол темной кровью. Яйцо катилось по инерции к колонне. Рука ронина была лишь поцарапана. В его ногах лежало тело Воина на Горе. Из-за колонны, к которой отлетела голова, выбежал вопрошающий и пал ниц.
– О, путник! – Вопрошал он вновь. – Буду я служить тебе в благодарность!
Ответ последовал моментально. Лезвие, проходящее по шее, отправило голову раба на уже грязный пол. Тагашири понял сразу, когда вошел, что Вопрошающий не более чем трус, который никогда не сможет отречься от материальной несвободы. Вечно несчастен Вопрошающий, ибо взять ничего не может, а лишь получить. Свершилась Благодетель.
