Никита Буревестник
Сякубуку
Моя рука будто бы сама достала подушку пациента и переложила её сверху. Легкое нажатие. Улыбка уже превратилась в хищный оскал, моё сердце билось всё сильнее. Я чувствовал легкое головокружение и покалывание во всех частях тела. Из моего рта вывалился смешок в момент, когда показатели сердцебиения демонстрировали его прекращение. Я переложил подушку обратно под голову и спокойно вышел.
Мои глаза округлились. От палаты бежала, в меру возможностей возраста, пожилая медсестра. Спокойствие лопнуло. По кафелю в погоню побежал и я. Головокружение только усиливалось, мои фантазии сбывались. Мои ноги длиннее, как и легкие. Словно ястреб я сбил старуху с ног. Я душил её своими скрюченными руками. Она пыталась кричать. Было бессмысленно, ведь воздух не проходил по сжатой трахеи. Большими пальцами я вдавил её глаза по самый мозг. После нескольких мгновений я поднялся и облизал свои окровавленные пальцы. С трудом сдерживая смех, я спокойно вышел из здания. Меня не волновал труп, смогу подстроить всё так, чтобы судмедэкспертиза проводилась мной. При мыслях о всесилии я уже не смог сдержать восторг и рассмеялся. Мой хохот отдался эхом по лесу. Вдруг на шее я почувствовал укус комара.
***
Через неделю я слег с лихорадкой. В постели меня рвало, мои суставы разрывались в боли. Сознание уходило, мне кажется, что это была даже не малярия, а что-то иное. Боль. Всё это страдание уничтожало меня. Больше всего в этом меня беспокоило то, что я не смог провести судмедэкспертизу. Меня вновь вырвало, я чуть не задохнулся. Я не спал уже несколько дней. Перед глазами всё было красное, либо что-то, чего не должно быть в палате. Ужас раздавался в моих ушах. Полицейские ко мне не приходили. Я был на грани смерти, они могли бы меня заставить подписать признание. Глупые. Резкая судорога заставила удариться о край койки.
Ко мне подошел врач. Нет, не ко мне. Рядом со мной кто-то сидел. Я не мог понять кто, она напоминала мне мать. Очередная судорога и всё моё тело искривляется в мостике боли. Весь вид размывается в слезах боли.
Мозг воспроизвел какое-то закрытое ранее воспоминание о матери. Она улыбалась чаще, чем я вспоминал раньше. Я вспомнил бабушку, которая со мной сюсюкалась, она была большим олицетворением жизни, чем я бы мог представить о старике. Воспроизводились кадры из начала моей работы, когда я выслушивал истории пациентов. Я был счастлив. Я не боялся старости, я боялся забвения. В нос ударил древесный запах, пока образы переключаются на картину безуспешной реанимации.
