Никита Киров
Прорвёмся, опера! 2
Глава 4
Я подошёл к стойке в пельменной. Картина маслом – быки, Федюнин и перепуганная кухработница.
На дворе, конечно, не 93-й год, когда бандиты были настолько наглыми, что вполне могли прилюдно наехать и на мента, не опасаясь за свою шкуру. Нет, сейчас, если они нападали на нашего брата, то скрытно, все самые безбашенные уже давно распределены по кладбищам. На некоторых могилках уже и земля осела.
Но ведь всякое может случится? Дуракам закон не писан, а бандитам тем более. Так что ксива рядом, если что, светану, но пока держу в кармане. А то мало ли, напугаются, начнут бить на рефлексе, придётся их паковать, звонить в дежурку, там опять Шухов с Федорчуком начнут скакать вокруг меня – почему не уехал… надо бы обойтись без этого. Если что, проведу им небольшую воспитательную работу, чтобы не ходили сюда больше.
– Э… Чего тут? – спросил я, подходя ближе к кассе. – Это на тебя наезжают, Тёма?
Никогда бы не подумал, что доведётся так приятельски обращаться к такому человеку, как Федюнин. Но жизнь – штука такая, непредсказуемая. Тогда он был киллер, а сейчас безобидный парень, хотя от одного к другому надо порой сделать всего шаг, как я убедился сам.
– Я-то вообще не при делах, – выпалил Федюнин. К нему быстро возвращалась уверенность. – Просто тут работаю, а они это самое… пришли.
– Просто работает, – проговорил я, обращаясь к рэкетирам. – Так какие у вас проблемы?
Оба бандита повернулись ко мне. Судя по мордам, они пришли за кирпичами. Оба в кожанках, у одного толстая золотая цепь, у другого такая же, но с крестом, он ещё перебрасывал в руках ключи от девятки и чавкал жвачкой. У первого ломаные борцовские уши, у второго свёрнутый нос, скорее всего, боксёр в прошлом.
– А ты кто такой, на? – с вызовом проговорил борец, угрожающе наклоняясь ко мне.
– А ты спрашиваешь или интересуешься? – с усмешкой произнёс я, говоря на его языке.
– Не, ты совсем…
Он уже замахнулся, а я едва собрался его принять, чтобы опрокинуть и сразу врезать второму, но боксёр вдруг выпучил на меня глаза и вцепился в плечо товарища-борца, и тот сразу замолк, с недоумением хлопая глазками. Неужели узнал?
– Мы здесь официально, – не очень уверенно проговорил боксёр и расстегнул нагрудный карман кожанки. – У нас с хозяином этот самый, договор охраны, а он не внёс очередной платёж, мы, короче, пришли узнать, чё за дела.
Из кармана он достал ксиву, но не красную, а зелёную, и даже показал мне. Ну точно он меня узнал.
Я грубо забрал документ, и бандос даже не спорил. А корочка типичная, я не удивлён. Внутри написано, что этот боксёр, он же Юрьев Андрей Викторович – сотрудник частного охранного предприятия «Страж», с правом на ношение и применение оружия и спецсредств. Боксёр ткнул товарища, и тот протянул свою, только там права на ношение оружия не было.
Ну, то, что братки тогда делали свои дела под прикрытием ЧОПов, никого не удивляло. Тут и со стволом можно ходить, причём в эти года закон об оружии был старый, пистолеты ИЖ-71 ещё не стали штатными для частной охраны, поэтому на вооружении у них были боевые ПМ (хотя я знаю, что «охранники» брали на дело левые стволы, а легальные лежали в оружейках, но редко кто сверял номера). И главный козырь – помповые дробовики, опасное оружие в городских условиях, и возить его в машине можно было совсем легально, ведь числились они в оружейке ЧОП вполне законно. И заодно, раз ЧОП, то они ставят не крышу, а договор на охрану, не подкопаешься, блин.
Часть ЧОПов были ментовскими, часть – бандитскими, а лицензию тогда получить было просто. Если есть знакомства, достаточно было проставиться перед начальником лицензионно-разрешительного подразделения. А учитывая, что у молодых бандитов-спортсменов репутация перед органами часто была кристально чистая, проблем с регистрацией не было вообще.
Судя по тому, с какой готовностью бандюки выдали мне корочки, они знают меня в лицо. С одной стороны, проще, так меньше проблем, с другой – уже не притворишься кем-то, чтобы втереться в доверие.
А съехали они, потому что это территория Кросса, а тот строго запрещал своим лезть на ментов, если только специально не хотел вывести кого-то на конфликт.
– И ногу угрожал сломать тоже по договору? – строго спросил я, держа корочки в руках.
– Я не так выразился, – борец глянул на товарища.
– А оружие при себе есть?
– Нет, только газовик.
Я даже проверил пистолет, но и правда газовый, не переделанный. Причём это ИЖ-76, небольшой и лёгкий карманный пистолетик, который и хлопал-то негромко. Но, чтобы запугать терпилу, много и не надо.
– Короче, делаем так, – всё ещё строгим голосом проговорил я. – Изымаю пукалку, документы тоже забираю. Пусть ваш начальник идёт в разрешительную систему и доказывает всё там, корочки будут ждать в сейфе. Пугач тоже.
– Но мы…
– Или действуем официально, и я вас пакую за вымогалово? Как вам такой вариант?
Боксёр ткнул борца в плечо, и оба обречённо пошли к выходу. Окна открытые, погода, тем более, сегодня снова тёплая, так что последующий разговор я хорошо слышал. Заодно и стало понятнее, чего они так переполошись перед обычным зелёным летёхой, каким я сейчас выглядел.
– Ты слыхал? – слышались их голоса. – Он тогда всю банду налётчиков перестрелял, а перед этим, нахрен, в казино одному нашему руку сломал, кто на него по ошибке наехал, а Кросс ему проставился ещё после этого. А ночью, базарят, застрелил следака и мента одного бывшего. И ничё ему за это не сделали!
– Менты совсем оборзели, – заметил второй. – Валим отсюда, пока не передумал…
– Прямо в глаз стрельнул! Как в крёстном отце!
Двери хлопнули, машина уехала. Я повернулся к Федюнину и облокотился на стойку.
– Как так вышло, Артём?
– Да я же говорю, хозяин попросил выйти. Нахрен, раз такое дело, – Федюнин снял с себя фартук. – Пусть сам здесь и работает, козлина. Мне тогда пацаны говорили, что он подставить может с такими делами, так я не поверил, а зря. Всё, ухожу. Пошел он нахрен! Ка-азёл…
– Уже уходишь? И даже не покормишь? – я усмехнулся. – Время-то уж далеко за обед.
– А, чего нет-то? – Федюнин вдруг обрадовался. – Ща, организуем банкет, товарищ лейтенант, за счёт заведения. Не стесняйтесь, заказывайте по полной. Может, водочки?
– Давай тока пельмеши тащи. И зови меня Пашкой, к чему эти формальности? Но если наедут снова, – я наклонился к нему ближе, – скажи олухам, что придёт Васильев и разберётся.
– Хорошо, – он усмехнулся. – Позвоню, цифры есть.
– А ты и готовить умеешь? – спросил я, усаживаясь за стол, накрытый красной клеёнкой в белый цветочек.
С одной стороны стола стояла солонка, перечница, маленькая бутылка уксуса и ещё одна, пластиковая с жёлтой крышкой, с ядрёным вьетнамским кетчупом чили внутри.
– А куда деваться-то? – крикнул Федюнин уже с кухни. – Научился. Валя, включи чё-нибудь, а то тихо.
Полная женщина, к которой уже возвращался нормальный цвет лица, нажала на кнопку магнитофона, переключая на радио. В зале сразу заиграла музыка:
– Ты отказала мне два раза, «не хочу» – сказала ты.
Вот такая вот зараза девушка моей мечты.
Едва песня закончилась, как зазвучала балалайка, и сразу заговорил голос Николая Фоменко:
– Эх, не перепились ещё на Руси богатыри, добры молодцы. Рекламная служба…
Забыл уже, а тогда часто включали такие шутки. У кого-то даже, помню, была тетрадка, куда тщательно вносили афоризмы от Фоменко.
Пока всё готовили, я попросил у Вали телефон и позвонил в кабинет, уточнил у Толика, есть ли какие новости по нашим делам, и если что, чтобы сразу набрал в пельменной или скинул на пейджер. Толян обещал со мной связаться.
Рядом со входом остановилась машина, двигатель заглушили, дверь хлопнула. Вскоре в зал вошёл Турок – увидел меня и быстро пошёл в мою сторону.
– Тёма, ещё порцию! – крикнул я. – Товарищ тут пришёл.
– Ага, сделаем! – отозвались с кухни. – Без проблем!
– Никак получку дали? – с усмешкой спросил Турок, пожимая мне руку. – Или командировочные? С чего так шикуем?
– Празднуем день Чекиста, – хмыкнул я.
– Ну, до него ещё далеко, но раз такое дело, – он хлопнул ладонью по столу и тут же руку поднял, а на столе осталась купюра в двадцать долларов. – Сегодня я тогда проставляюсь. Здорово ты нам помог вчера с этими перцами. Другой бы сдрейфил, а ты ему даже руку сломал. А уж потом…
– А то, – я придвинул деньгу к себе. – Но и потом было весело.
– Наслышан. Ты правда ему в глаз попал? – он уставился на меня. – Как вообще умудрился?
– Мы так делали одно время, – я принялся вспоминать, как однажды меня учили в 98-м году в командировке, вернее, ещё будут учить. – Берёшь обычную грудную мишень и рисуешь наверху, на силуэте головы, фломастером два кружка размером с глаз. Если нет фломастера, то крестик из кусочков черной изоленты можно смастрячить. И палишь туда метров с пяти. Дальше смысла нет, не попадёшь, а вот с такого расстояния вполне можно приловчиться. Называли такое упражнение – «ячмень на глазу».
– Хе, запомню. О! Уже несут, быстренько.
Валя и вправду несла две больших исходящих паром тарелки на подносе. Запах ощущался издалека, и очень соблазнительный, хорошие здесь должны быть пельмени. Я сразу вооружился перечницей с подставки, а Турок взял бутылку кетчупа, стоящую на столе же, но на мгновение замер и усмехнулся.
– Отвык уже, – он зачерпнул ложкой бульон. – Где работаю, их едят без бульона. А если с бульоном, то называют – по-сибирски, типа, но редко так делают.
– Не знают, от чего отказываются, – я хмыкнул, посыпая всё густо перцем. – Так же вкуснее. А у меня к тебе вопросы есть, Гриша.
– Так и думал, – Турок начал быстро есть, чуть ли не целиком проглатывая пельмени, ну прямо как мой Сан Саныч. – Я даже знаю, какие. Ищешь, где Рудаков, верно?
– Вряд ли вы знаете, куда он скрылся, и ведь не факт, что жив. А может, и жив, может, он как тот профессор из книги про Шерлока Холмса, такой криминальный гений.
– Кто знает? – он пожал плечами. – Я вот не знаю, но могу тебя заверить, Пашка, что…
Нам принесли по кружке горячего чая с молоком. Мы подождали, когда Валя уйдёт.
– Ну вот, Пашка, – продолжил Турок. – Мы тоже заинтересовались, как Рудаков связан с Кроссом, убитым Кузьминым и покушением на твоего отца. Пока ищем, это всё, что могу тебе сказать.
– И вы всё на Кросса думаете? – я чуть подсолил бульон.
– Кросс чует, что что-то недоброе идёт, начинает работать, следы заметать. Его надо было Лисом назвать, хитрый, отец твой прав оказался насчёт него. Думаю, он как-то захочет отвлечь всех, и мы скоро можем это узнать.
– Может, и так, – я выловил очередной пельмень. – Слушай, а у вас там крот сидит, в его банде? Раз у тебя не вышло, кто-то же должен был туда внедриться? Да не отвечай, раз не положено, по глазам вижу, что так и есть.
– Не, Пашка, ты меня на понт берёшь, – Турок засмеялся. – Ничё ты не знаешь.
– И этот крот предупредил о покушении?
– Нет, – брякнул он и тут же напрягся. – Ничё не могу сказать.
Ох ты, как интересно. Как замялся Турок. А кто же тогда передал инфу о покушении? Надо бы выяснить у него, как-то выдавить.
Но реальность внесла свои коррективы.
В зал вошёл ещё один человек, высокий парень в джинсовой куртке, и сразу подошёл ко мне. Вид встревоженный.
– Что такое, Витя? – спросил я у Орлова.
– Да разговор один есть, – он вытер вспотевший лоб. – Серьёзный. Поможешь?
* * *
Тот же день, Верхнереченск, второй этаж ресторана «Охотник»…
Когда хозяин открывал ресторан в 93-м году, он думал, что здесь будут обедать респектабельные бизнесмены, богатые и уважаемые люди города. Но никто из них не захотел добираться до этого заведения, располагавшегося в стороне от центра, за рекой, так что вскоре хорошо обставленную харчевню облюбовали окрестные бандиты.
Потом их прогнал вставший на ноги Артур, и заведение стало, что называется, для своих. Посторонних сюда и не пускали (да и мало у кого были деньги на рестораны), а сам Артур засел на втором этаже, приезжая обедать туда почти каждый день. Туда же подтягивалась верхушка его банды.
Артур и сейчас сидел во главе стола, внимательно, со взглядом знатока, рассматривая шашлык из баранины. Покрутил кусок мяса, отложил, закусил жареной на шампуре помидоркой и снова вернулся к мясу, наконец-то его попробовав.
– Сойдёт, – вынес он вердикт. – Мирон, чё там у тебя с тем прииском?
– Один из московских хозяев сегодня приехал в область, – доложил Мирон. – Какие-то дела свои устряпывать. А по факту – хотел встретиться с Кремнём у нас за спиной.
Этот высокий белобрысый мужик, коротко стриженный под машинку, был в группировке на особом положении. Он никогда не сидел, до зареченских не никак не был связан ни с одной за банд, и вообще, его биография была безупречной до определённого момента. Вячеслав Миронов был ветераном-афганцем, собрал в группировке самую крепкую и серьёзную бригаду из людей с боевым опытом, и к его мнению Артур всегда прислушивался.
– Вот суки, – Артур хмыкнул. – В глаза одно говорят, а сами Кремню хотят прииск продать подороже.
В зале сразу недовольно загудели. Сидевшие за столом высокопоставленные зареченские требовали наказать наглых барыг, но Мирон помалкивал, думая о чём-то о своём.
Артур внимательно всех оглядел по очереди. Рядом с Мироном сидел Шаво, чернявый мужик с армянскими корнями, потом Муха, угрюмый толстяк с едва заметным шрамом на виске, оставшимся после покушения.
Дальше сидел настоящий бугай-великан, высокий, широкий, под два метра, с глазами навыкате, ещё и поставленными очень широко. Как-то его в шутку прозвали Крокодилычем (мол, такой же большой и страшный), тот не огорчился, посмеялся, и прозвище к нему прилипло на всю жизнь.
Дальше сидели Лопата и Серый, а в самом конце приютился Чапай. У Чапая опухшее после драки лицо, что Артур заметил сразу, но молчал, уже зная причину случившегося. Решил оставить всё на конец.
– И не говори, Артур, те ещё хитрюги, – Мирон покачал головой и наколол кусочек шашлыка на вилку. – Но мы вмешались, подошли, напомнили об обязательствах и последствиях. Так что он передумал и едет к нам в город, подписывать все бумаги.
– А что Кремень?
– Сначала приехал, хотел стрелку забивать и предъявы кидать, – ответил Мирон с лёгкой усмешкой, – Но я ему обосновал, что он не прав, что мы с прииском уже работаем, и Кремень отстал. Не знал, говорит, что мы там уже сидим.
– Вот падла! – с чувством сказал Шаво. – Не знал он, как же!
– Ну, Мирон кого хочешь уговорит, – Артур заулыбался и протянул свою ручищу, чтобы одобрительно похлопать бригадира по плечу. Заодно и блюдо с мясом подвинул ближе к нему. – Ты ешь, не стесняйся. Ладно, с Кроссом ещё перетру по этой теме, а Кремень – ну, с ним побазарим как-нибудь, чтобы не расслаблялся. Чё там у нас дальше? Чё по набережной, Серый? Всё пробил по тем гастролёрам? Чё им надо было?
– Да, пробил, – хрипло сказал Серый.
Среди всех собравшихся Серый сидел дольше всех, почти пятнадцать лет провёл на зоне, о чём говорили сизые партаки, густо покрывавшие его руки аж до пальцев. И всё же несмотря на такой солидный «послужной список» и авторитетные разбойные статьи, пришёл он в банду к Артуру, а не к Слепому, потому что вора он не переваривал ещё с зоны.
– Они открыли на какого-то бомжа фирмочку, – медленно, сиплым голосом говорил Серый, – и хотели контракт с городом заключать на ремонт тех халуп на набережной, которые мы присмотрели себе. Ну и с одним чинушей с города встречались, чтобы он их вперёд других поставил, за долю. А сами хотели с бабками свинтить по итогу, всех кинуть. И чё потом с бомжа-то брать?
– Объяснил им, что к чему? – Артур прожевал ещё кусок мяса.
– Объяснил. Косяк признали, отработают, – Серый задумчиво поднял глаза к потолку. – Но схема у них рабочая, можно провернуть в другом месте, если добро дашь. А всю долю нам зашлют, за вычетом расходов. Если всё в ажуре будет, предложу им к нам идти, пусть бабки потом доят с чинуш всяких, за контракты. Тема перспективная.
– Вот, это я понимаю, – Артур снова заулыбался. – А Чапай тогда заладил – валить их надо, валить их надо. Всех бы валил, а работать кто будет и бабки приносить? – он усмехнулся.
– Артур, – с трудом произнёс Чапай. – Тут проблемка возникла…
– А я тебе слова не давал, – отрезал Артур. – Помалкивай пока, до тебя дойдёт.
Чапай поспешно кивнул и склонился над своей тарелкой.
– Серый, пусть занимаются, только сам присматривай, чтобы не подставили. Муха, а чё там с автоматами игровыми? – Артур повернулся к очередному бугру. – Заказали?
– Пришла уже первая партия с Питера, – мрачно произнёс Муха. – Там пацаны грамотные с ними приехали, сами и ставят, и всё настраивают. Начинку знают, что и как поставить, чтобы всё по системе работало. Говорят, надо сделать так, чтобы иногда лохи и выигрывали, типа, так азарта у них больше будет. А по итогу такой придурок-то, когда радостный, ещё больше бабла оставит. Я послушал, согласился.
– Вот и я про что. Жадность тут не нужна, автоматы всё равно окупятся. Вот их надо и ставить на набережную, когда на ней марафет наведут перед выборами, – Артур откинулся на спинку стула и поковырял в зубах. – Там и всякие кафешки будут, магазины с алкашкой, кабаки. И наши клубы с автоматами тоже там, под носом у Кросса, да? Вот он охренеет, когда мы на нашу половину всё это воткнём.
Все в зале засмеялись. Артур налил себе вина, все присутствующие сразу расслабились – значит, основная часть сходки закончилась, можно просто поесть и поговорить. Только Чапай сидел напряжённый.
– А мне этот пацан, Светкин сын, всю кровь портит, – произнёс Артур после второго бокала вина. Разговор уже совсем ушёл от обычных тем, перешёл к семейным. – Тогда в ментовку его загребли с какими-то чертями, ходил забирать. А тут в школе подрался, кому-то нос разбил. Ну это-то ладно, с кем не бывало, пацаны драться должны уметь, да и он прав был, я пробивал. Это ладно… так не учится же он ни хрена! Одни двойки пошли.
– Ремнём его надо, – пробасил Крокодилыч. – Меня вот пороли за каждую мелочь.
– И толку-то? – Артур хмыкнул. – Не помогло, бандюганом стал, ха!
Он засмеялся, а остальные начали смеяться ещё громче. Шаво аж ухохатывался, постоянно глядя на Артура. Даже Муха усмехнулся пару раз.
– Не, бесполезно этот ремень, – продолжил Артур. – Шкету уже семнадцать, а директриса ещё такая, коза драная, возникает, типа зашугал я его своими подзатыльниками. А как ещё-то его воспитывать? Мать-то его баловала, а эта возмущается.
– Разобраться с ней? – спросил Крокодилыч.
– Б**ь, Макс, ну куда ты? – Артур развёл руками. – Со всеми бы разбирался. Сам с ней говорю, я же не Чапай, чтобы по каждому чиху прибегать жаловаться и на помощь звать.
– Артур, я… – начал было Чапай.
– Тихо, – произнёс Артур, глядя на него. – До тебя ещё дойдёт.
Чапай снова склонил голову.
– Дети совсем от рук отбились, – медленно произнёс Муха. – Всё бы телевизор смотрели да в «Марио» бы своего играли на денди. Вот что не говори, а раньше, когда мы п***ками были, было интереснее. Там и пионеры всякие были, и макулатура, и бабкам всяким помогали, и бутылки сдавали. На картошку ездили в колхоз. Некогда было прохлаждаться. А сейчас – всем по барабану, из школы пришли и за телевизор сразу упали. Заняться-то им нечем. Не мелочь же его учить по карманам тырить.
– Я-то пионером не был, – прошипел Серый. – Без этой вашей пионерии обходился, меня улица вырастила, и ничего, человеком стал. Вот и этих на улицу надо гнать.
– Мог и не говорить про своё детство, – Артур хмыкнул. – В курсе же я, что ты в те годы помидоры у колхозников тащил с теплиц да бельё у них воровал постиранное, с верёвок. У тебя же из-за ворованных панталон бабских первая ходка-то была?
Серый издал хрипящий звук, Артур хохотнул, и все снова засмеялись. Выпили по третьему разу, и тут Артур очень внимательно посмотрел на Чапая.
– Ну чё, Колька Чаплыгин, огрёб сегодня от пацанов с утречка? – спросил Артур, чуть наклонив голову и глядя исподлобья.
Взгляд не предвещал ничего хорошего, но остальные пока не напрягались, потихоньку говорили о своём.
– Артур, эти лохи совсем оборзели…
– Так тебя лохи побили? – ещё громче произнёс Артур. – А ты тогда кто после этого? А?
– Я с ними разберусь, надо только…
– Я тебе чё сказал? – угрожающе проговорил Артур, и сразу стало тихо. – За своими следить получше, а за той компашкой из пацанов, кто с Чечни приехал, мы сами с Мироном смотрим. И кто тебя просил к ним ехать и на счётчик ставить? А?
– Да я не знал, что это они! – начал оправдываться Чапай. – Говорил Рынде пробить, а он сказал, лохи какие-то…
– Так кто бугор-то, Рындя или ты?! – взревел Артур. – Ты на него не вали! Раз тебя бугром поставили, то и отвечать за косяки тоже ты будешь, а не Рындя! Или мне его бригадиром ставить? А?
Артур поднялся, грозно нависнув над столом.
– Я тебе чётко сказал, туда не лезть. Не понимаешь, значит, тебе же хуже. Значит, так, – он повернулся к Мирону. – Слава, раз дело так пошло, придётся ускоряться, а то если эти пацаны начнут дёргаться, придётся вопрос иначе закрывать, а нам они нужны.
– Ещё как.
– Десяток парней, кто знает, как калаш держать, пригодятся, потом и остальные к ним подтянутся, кто возвращается. Надо успевать, пока Кросс не просёк про это. Так что ты этим пацанам стрелу забей, но побазарь с ними без наездов. Ты вояка, они тоже – общий язык найдёте.
– Поговорим, – Мирон кивнул.
– То, что они на Чапая руку подняли – косяк, но его отработать можно, скажи им. И объясни популярно, что мы не беспредельщики, как о нас в городе говорят, и что разобраться хотим по справедливости. Скажи, что за драку на дискаче спрашивать не будем, там и чапаевские сами полезли, куда не просят. От рук же совсем отбились, некому за ними смотреть.
– Понял, – Мирон бросил ехидный взгляд на Чапая.
– Но этот вопрос закрыть надо. Вот чтобы его закрыть, как нам выгодно, пусть они тот рыночек у порта разгромят, который чехи держат, – Артур ненадолго задумался. – Пацанам и самим это в кайф будет, с чехами ещё раз подраться.
– Так и есть.
– Скажи, пусть не сдерживаются, а мы с тобой присмотримся к ним ещё, кого потом звать, кого нет. А ты, Чапай, – Артур показал в его сторону пальцем, – сидишь на жопе ровно. И раз ты не понимаешь, что я говорю, тогда объясню доступным тебе языком. Тот пятачок с киосками на Пятёрке отдаёшь Мирону, он теперь с него кормиться будет. И половина твоей доли с набережной тоже уйдёт Мирону. А к пацанам тем не лезь, больше предупреждать не буду.
Чапай обречённо кивнул.
Вскоре собрание, совмещённое с обедом, закончилось, все начали расходиться, только Мирон заболтался с Шаво и остался в зале. Чапай хмыкнул, глядя на него, и вышел на улицу, где подошёл к стоящим через дорогу своему «Паджерику» и чёрному «марковнику», где сидели парни из его бригады.
– Ну чё, Чапай? – окошко тойоты открылось. – Что Артур сказал? Гасить чертей этих?
– Артур сказал, чтобы эти падлы за свой косяк ответили, – Чапай хитро хмыкнул и достал мобилу. – Так что давай-ка, Румын, делай, как ты умеешь, прижмём их. А я пока позвоню кое-куды…
