Николай Гарин-Михайловский
Счастливый день
Перед самой уже смертью зашёл татарин с красными петушками, подал один Асе и говорит Анне:
– Купи больной.
Схватила тоненькими прозрачными пальчиками петушка Ася и радостно смотрит на него.
Мать говорит ей:
– Отдай, дитятко, петушка. Вот отец заработает, лучшего купит.
Ася держит, будто и не слышит.
– Отдай, родная.
Вздохнула – отдала.
Пьёт чай Анна, а мутные слёзы капают в блюдечко: слава Богу, хоть не видит Андрей.
Видит.
И горько рассердился на жену:
– Что уж это за треклятая моя жизнь такая, что должен я век свой только видеть твои слёзы?! Можно разве так жить?! Камень на шею и в омут и то лучше же…
Испугалась жена. Голос хриплый, встал из-за стола, закорузлыми руками размахивает и пошёл запрягать лошадь.
* * *
Вдоль моря светлой лентой вьётся шоссе. То подвинется к самому обрыву, где там внизу, между острых скал, беспокойно море плещет, то уйдёт в горы и исчезнет в пыльной листве садов.
Медленно, грохоча и подпрыгивая, едут роспуски. Лошадь лениво, шаг за шагом, тянет их в гору, отбиваясь от невидимого врага – какой-то маленькой, но злой мушки: машет хвостом, трясёт гривой и головой, а то приостанавливается и энергично топнет ногой.
Боком, спустив ноги с роспусков, так что они то и дело касаются пыльной дороги, сидит угрюмый Андрей. Громадная фигура его, как шлемом, одета мешком. Глаза Андрея машинально смотрят на море, ограды садов, скалы, на покрытый серой пылью щебень, правильными призмами выложенный вдоль дороги.
