Николай Громобой
Детективы старой школы
К операции было привлечено около шестидесяти агентов и двадцать машин. Вертолёты решили не использовать, чтобы не привлекать внимание и, как оказалось впоследствии, зря. Они забыли, с кем имеют дело. Первый сюрприз ждал их в самом начале. Посредник взял монеты, расплатился с Михаилом, который остался сидеть на лавочке, на этом его роль в операции заканчивалась. И вместо того чтобы сесть за руль автомобиля, на котором приехал, он просто пошёл вдоль улицы. Затем его нагнала «Скорая помощь». Посредник быстро нырнул в неё, и она, включив сирену, с бешеной скоростью помчалась прочь. Но опытные сотрудники всё-таки смогли уцепиться ей за хвост, постоянно меняя машины. Но на одной из улиц дорогу между «Скорой» и её полицейским хвостом пересёк бензовоз, который тут же взорвался. Только благодаря водителю-асу экипаж Интерпола остался жив. Место аварии оцепили в какие-то десять минут, но было поздно. «Скорою помощь» нашли в соседнем переулке, а сами преступники испарились. В общем, операция провалилась. К тому же доллары, полученные Михаилом, оказались фальшивыми. Сначала в конторе этому даже немного обрадовались такие добротные фальшивки мало кто может сделать, можно таким образом выйти на производителя. Но, как сказал эксперт:
– Это доллары – «клошары»[3], на рынке они раньше не появлялись, и производитель их неизвестен.
Таким образом, круг замкнулся. Михаилу вежливо предложили уйти из конторы. Витя ушёл вместе с ним. Вспоминая всё это, Михаил вздрогнул: «Вот тут-то и могли срисовать мою внешность». И перед ним ожило лицо заплаканной девушки на соседней скамейке. Это была она – пропавшая учительница. «Ну, держись, – на него накатила волна злости. – Пусть мне ещё оба уха продырявят, но ты у меня заплачешь по-настоящему!»
* * *
«Итак, значит, директор музея. Возьму на неделю больничный и всю эту неделю буду с ним, буду с ним на работе, перееду жить к нему на неделю, думаю, согласится, есть у него небольшая страсть к Бахусу, уговорю на этой почве. Коньяка жалеть не буду! Только бы узнать, что ей на самом деле нужно было от него»…
Придя на следующее утро в музей к Мельгунову, Михаил Васильевич из разговора с ним узнал, что учительницу очень интересовали старые дореволюционные документы:
– Она рассказала однажды, – сказал директор музея, – якобы её дед был дворянского рода и происходил из этих мест, потом он пропал без вести во время революции, а бабушка по какой-то причине сменила фамилию и лишь перед смертью рассказала про это отцу учительницы. – Немного помолчав, Мельгунов добавил: – Говорила, что хочет узнать историю своей семьи, но думаю, её интересовало что-то другое.
В его последних словах Михаил заметил какую-то задумчивость, и ему интуитивно почувствовалось, что это не грусть по учительнице, а нечто другое. Директор, казалось, угадал его мысли, поэтому продолжил:
– Мой отец – детдомовец. Фамилию Мельгунов получил от завхоза. В детдом попал после войны в возрасте восьми лет, но, как рассказывал мне, хорошо запомнил внешность своих родителей, и судя по его описанию, они вполне могли быть дворянами. И ещё он помнил, что они жили в очень большом доме с колоннами.
– А что с ними случилось потом? – спросил Михаил.
– Потом он только помнил о том, что ехали куда-то в поезде, а потом отец оказался один на маленькой станции, а что случилось с родителями, было непонятно, – продолжил Мельгунов. – Поэтому я и посочувствовал ей. Мне бы самому хотелось узнать о своих предках, но у меня не было никакой зацепки. А она знала имя и фамилию деда, и даже примерное место жительства.
– Могу ли я посмотреть ваш архив? – спросил Михаил.
– Да, без проблем, – ответил Мельгунов.
К концу закрытия музея голова Михаила, казалось, начала дымиться от всяких «высокопревосходительств», дворянских предводителей и прочих подобных вещей. Его мозг прокрутил наверно больше тысячи фамилий в различных документах того времени, но не было ни одного совпадения с данными, которые называла учительница. Так как директор музея очень хорошо знал историю края, Михаил решил напроситься к нему в гости и продолжить своё расследование дома у Мельгунова. Михаил приготовил заранее для этого две бутылки коньяка. Директор весьма охотно пригласил его в гости, возможно, даже не догадываясь о коньяке. Сначала их беседа текла по правильному руслу, но к концу второй бутылки оба перешли на разговор о рыбалке. Потом директор достал свою бутылку, третью, налил, они чокнулись, Мельгунов выпил первым и тут же побледнел, и схватился за горло. Михаил, в это время готовясь выпить свою порцию, тут же быстро поставил её на стол. «Коньяк отравлен», – мелькнуло у него в голове. Но директор, поняв Михаила, вдруг замахал руками: «Всё нормально». Оказалось, что, уже делая глоток, он вспомнил одну важную вещь, и коньяк частично попал не туда, куда нужно. Отдышавшись, Мельгунов сказал:
– Есть ещё одна интересная деталь. В музее хранится очень древний китайский свиток. Учительница подолгу его рассматривала, объясняя это особой любовью к древностям.
– А вы знаете, что на нём написано? – заинтересовался Михаил.
– Я посылал копию с него двум переводчикам, и оба они дали какой-то невразумительный перевод: «Великий дракон возродится из когтя тигра, и семнадцать богатырей помогут ему».
– А в вашем краю есть что-либо с названием «коготь тигра»? – спросил Михаил.
– Я исходил всю здешнюю местность вдоль и поперёк, и можете мне поверить, что ничего с таким названием здесь нет. Даже если брать эти слова отдельно, ни когтя, ни тигра здесь нет, – ответил директор.
Наутро, напившись крепчайшего чая, друзья двинулись в музей. Михаилу не терпелось осмотреть свиток. Осмотрев, он сфотографировал его и решил послать фото Вите, который был большим знатоком в этом вопросе. После он поехал в областной центр и там в Центральной библиотеке до потемнения в глазах изучал разномасштабные карты области, но так и не пришёл ни к какому открытию. Переночевав у своего друга, начальника областного МВД, утром Михаил шёл на электричку, мучаясь от сильной головной боли, для которой, казалось, не было причин. Выпил он вчера свои традиционные сто грамм, но не спал всю ночь. Его мучило чувство, что он что-то упустил, что-то, лежащее на поверхности. Михаил остановился в дверях вагона: «Поверхность». При этом слове в голове, казалось, зажглась зелёная лампочка, и голова неожиданно перестала болеть.
– Мужчина, вы будете входить или нет? – окликнула его какая-то дородная дама.
Боясь потерять мысль, он ничего не ответил и сошёл на перрон. «Поверхность, поверхность, поверхность», – стучало у него в голове. Изучив пятикилометровку их района, Михаил нашёл, что искал. Линии, соединявшие одинаковые высоты в одном месте, напоминали тигра в броске.
«Да, коготь твой ещё придётся поискать», – с улыбкой подумал Михаил. Всю дорогу в электричке он просто сиял. Сидящая напротив него пожилая женщина взглянула на него с улыбкой и сказала:
– Молодой человек вам, наверное, дала согласие любимая девушка?
– Да, точно, вы угадали, – не моргнув ответил Михаил.
Дома его ждал ещё один сюрприз – пришло письмо из Парижа. Анри сообщил интересную новость. На окраине Парижа умер одинокий пенсионер Жюль Межи. Так как родственников у него не было, то осмотром квартиры занимался местный муниципальный чиновник в присутствии полиции. При этом были найдены две золотые монеты, по которым давал ориентировку Интерпол. Это были родные братья монет, пропавших при операции. Причиной смерти старика явился обширный инфаркт. С этой стороны было всё чисто, никакого яда. Анри ручался за это. Но при осмотре трупа на внутренней стороне левого предплечья был обнаружен вытатуированный десятизначный номер. Номер не напоминал, ни номер заключённого, ни номер документа, ни номер банковского счёта. В общем, в практике Интерпола такого не встречалось. Номер Анри переслал. Генрих с Михаилом долго гадали над этим номером, потом Михаил сказал:
– Слушай, ты сейчас удивишься, но это число мне почему-то кажется знакомым.
После этих слов Михаил задумался, и после двадцати минут размышлений лицо его просветлело, и он сказал, обращаясь к Генриху:
– Посмотри, если отбросить две последние цифры, то мы получим долготу и широту примерно нашей местности.
– Да, но это же слишком примерно. Для поиска нужны не только градусы и минуты, но и секунды, – сказал Генрих.
– Мне это уже приходило в голову, – хитро улыбаясь, ответил Михаил.
– Ну и какое же ты нашёл решение? – спросил Генрих.
– Как ты думаешь, почему он так боялся забыть градусы и минуты и совершенно не переживал за секунды. У меня есть только одна разумная версия. Секунды – это год его рождения, – закончил Михаил.
В тот же день он написал письмо Анри с двумя просьбами. Первое: срочно прислать дату рождения умершего пенсионера и другие известные его биографические данные. И второе: создать умышленную утечку данных об этом деле и, в частности, о татуировке пенсионера. Для ускорения этого дела Михаил съездил в областной город и там опустил письмо в почтовый ящик.
После этого он направился в областное МВД, но на полпути остановился, подумал некоторое время и отправился на вокзал. На следующий день друзья начали готовиться к операции. Они вычислили это место на карте и, съездив на место, обнаружили там старый осыпавшийся геологический шурф. По-видимому, там и стоило искать клад, но поскольку их целью был не только клад, а ещё и поимка пропавшей учительницы, Михаил и Генрих не стали ничего раскапывать.
Вскоре к ним приехал Витя, а затем и Пелагея Дмитриевна. Вместе с ней приехала Зоя, внучка её старой подруги. Зоя и вела всю дорогу двадцать первую «Волгу» Пелагеи Дмитриевны. Зоя оказалась в курсе событий и горячо желала участвовать в предстоящей операции. Мужчины сначала были категорически против этого, но за неё вступилась Пелагея Дмитриевна, похоже, Зоя была её любимицей. Она рассказала, что кроме того, что Зоя отлично водит машину, девушка ещё имеет первый разряд по самбо и по стрельбе из спортивного пистолета. «А уж из нагана вообще стреляет изрядно. Я её этому учила и ещё кое-каким приёмам самообороны», – продолжила старая контрразведчица. В конце концов, мужчины были вынуждены согласиться с её участием. Генриха и Витю продолжало смущать лишь малое количество оружия, которое у них имелось. У Генриха был охотничий карабин «Лось», Витя привёз свой служебный ПМ, да у Пелагеи Дмитриевны имелся наградной наган, вот и всё. Но ясно, что учительница появится не одна, и оружие у противника может оказаться серьёзным. Но Михаила, казалось, это не смущало. Генрих и Витя несколько недоумевали на этот счёт, и только старая контрразведчица спокойно отнеслась к этому обстоятельству, чувствуя по своему опыту, что у Михаила имеются по этому поводу свои мысли. И, как оказалось, она была права.
Вскоре вечером у дома Генриха остановился милицейский УАЗик. Из него вышел их старый друг, дед Василий, которому они когда-то помогли одолеть волков. Он горячо обнялся с Михаилом и Витей, познакомился с остальными, и они все вместе стали вытаскивать из УАЗа тяжёлые ящики и таскать их в дом. Когда дома они стали вскрывать ящики, удивлению их всех, кроме Михаила, не было предела. Там были несколько маузеров времён Гражданской войны, офицерские наганы-самовзводы, восемь японских винтовок «Арисака» и даже гранаты. Перед самым большим ящиком дед Василий несколько смущённо остановился.
– Не стесняйся, дед, показывай, что у тебя там, – подбодрил его Михаил.
Но, увидев открытый ящик, был поражён даже он: там был пулемёт «Максим» и четыре коробки с лентами к нему.
– Василий Иваныч, мы же не партизанский отряд создаём, а идём на задержание преступников, – с укором сказал ему Михаил.
– Да мне тоже сначала было жалко его брать, очень уж нужен он бывает в хозяйстве, да подумал, что вы бы для меня ничего не пожалели, ну и решил его взять, – виновато отвечал дед Василий.
– Ты бы лучше рассказал, зачем он так тебе в хозяйстве необходим, – со смехом спросил его Витя.
– Так через пару лет после вашей охоты волки опять одолели, сладу никакого с ними нет, а тут среди прочих своих старых запасов отыскал его, почистил, смазал, в общем, привёл в полный порядок. Одна беда – стрелять из него двоим надо. А у меня один первый номер в наличии – я. Но у старого солдата смекалка должна быть, ну и положим, не только смекалка, – при этих словах дед Василий сощурился как кот.
– В общем, есть там одна женщина, одиночка, недалеко от меня живёт, вёрстах в пяти. Ну вот согласилась она стать вторым номером при пулемёте и при мне. Хотим вот свадьбу сыграть и вас хотели пригласить, – рассказывал дед.
– А вдруг какое начальство нагрянет или милиция, не боишься? – спросил Витя.
– Начальство к нам не ездит, а с участковым, бывает, вместе на косолапого ходим, «Арисаку» ему подарил на день рождения, – объяснял дед Василий.
Через некоторое время пришло письмо от Анри из Парижа. В нём сообщалось, что утечка данных прошла хорошо, и кое-кто, по слухам, очень заинтересовался этим делом. Но конкретно узнать ничего не удалось.
– Ну ничего, нам хватит и этого. Я думаю, пора в дорогу, – сказал Михаил.
В ближайшую от места деревню поехали на «Волге» с прицепом. Так как в «Волге» все не уместились, Генриха и Михаила согласился отвезти на своих «Жигулях» один из хороших знакомых директора.
Не доезжая трёх километров до деревни, разгрузились, взяли оружие и продукты, затем мужчины пошли к заброшенному шурфу, а Пелагея Дмитриевна и Зоя поехали в деревню. Они должны были изображать профессоршу-чудачку и её внучку, приехавших из столицы наблюдать за звёздами. Для этого номер на машине изменили на московский. Их роль в предстоящей операции заключалась в том, чтобы держать под контролем единственную сравнительно удобную дорогу к месту операции. Другие пути были слишком труднодоступными из-за топких болот. На исходе второй недели в деревне появилась ещё одна «Волга». В ней находились двое мужчин и одна молодая красивая женщина. Остановившись в одном доме, они отрекомендовались научными работниками, приехавшими в эту глухомань отдохнуть от тяжёлой умственной работы. Опознав по приметам в женщине пропавшую учительницу, Пелагея Дмитриевна приняла решение двигаться к месту засады. Несмотря на возраст, она двигалась быстро и неутомимо, наравне с Зоей.
Сказывалась фронтовая закваска, так что пришли они на место намного раньше бандитов. Друзья в это время завтракали. Для соблюдения конспирации они не разводили костра, а кипятили чай на походном примусе. Один из троих – деда Василия они освободили от этого – всё время находился на дереве и наблюдал за местом. Место, а это был берег небольшого лесного озера, было довольно удобно для наблюдения. После завтрака, пользуясь тем, что дед Василий отошёл в сторону, Генрих спросил у Михаила:
– Слушай, а откуда у деда такой арсенал?
– Колчаковская захоронка. Василий Иванович нашёл её в тайге, а отдавать властям не стал, подумал, самому может пригодиться и уже не раз пригодилось.
Тем временем послышались осторожные шаги, а затем тихий условный свист. Учитель отозвался другим свистом и вскоре на небольшой полянке появились Пелагея Дмитриевна и Зоя.
– Враги отправились в путь, – сказала контрразведчица, присаживаясь рядом с друзьями. Примерно через час Генрих спустился с дерева и сказал:
– Противник на месте.
Михаил быстро поднялся и сказал:
– Начинаем захват. Каждый помнит свою роль?
Все кивнули. Друзья двинулись цепью, окружая участок берега с заброшенным шурфом. Михаил вышел из кустов. Двое мужчин в это время были так увлечены рытьём шурфа, что не заметили его. Зато женщина среагировала моментально, выбросив сигарету и сунув руку в карман.
– Что же вы, Нина Петровна, оставили своих учеников и бросились сломя голову клады китайские искать, – с усмешкой спросил её Михаил.
– Медленно поднимите руки вверх, – сказала Князева, выхватив пистолет из кармана куртки.
– А стоит ли это делать, уважаемый педагог. Ведь вы же меня знаете, я редко ошибаюсь, и бензовоз вам на это раз не поможет, – спокойно ответил учитель.
Один из бандитов вдруг резко кинулся к лежащему недалеко карабину, раздался мелодичный звук «Арисаки», и он завыл, схватившись за руку. Второй бандит молча поднял руки вверх. И тут Михаил, подчиняясь какому-то неизвестному чувству, резко упал на землю. Три пистолетных выстрела, казалось, слились в один. Два из ПМ и один резкий щёлкающий из «Беретты». Учительница стояла с побледневшим лицом. Обе кисти её были пробиты Витиными пулями. Рядом на земле валялся пистолет.
Витя подошёл к ней и молча вынул из её кармана ещё один.
– Не слишком ли ты жёстко с ней обошёлся? – спросил Михаил, перебинтовывая ей руки.
– Нет, я так не думаю. Стреляет она наверняка с обоих рук и пульки у неё по меньшей мере разрывные, а то и с ядом. Ты что же, всерьёз думаешь, что она думала этих молодцов в живых оставлять? – отвечал Витя, продолжая начатую бандитами работу. При этих его словах глаза бандитов зловеще блеснули.
Копали все поочерёдно, даже Пелагее Дмитриевне не терпелось поучаствовать. Вскоре был отрыт небольшой керамический горшок с плотно притёртой крышкой. С большим трудом открыв его, достали оттуда кусок шёлковой ткани и, развернув его, в буквальном смысле ахнули, увидев красный камень невероятной величины и красоты.
– Примерно 700 карат, никогда не видел рубинов такой величины и такой огранки, – только и смог промолвить Витя.
Всего они достали 17 таких горшков с огромными рубинами. Преступников и камни отвезли в областной город и передали в управление МВД. Друзья отпраздновали удачно завершившуюся операцию и разъехались по домам. Но вскоре были вызваны в Москву и почему-то не в МВД, а в Верховный Совет СССР. Там к ним вышел один очень ответственный товарищ и показал секретный Указ Верховного Совета СССР о присвоении товарищам: Михаилу Васильевичу… Генриху Николаевичу и Виктору Петровичу звания Героя Советского Союза за выполнение операции, принёсшей огромные ценности в бюджет страны. Пелагея Дмитриевна, Зоя и дед Василий были награждены Орденами Красной Звезды.
– Кроме того, – сказал ответственный товарищ, – всем вам будет предоставлен так называемый «Открытый счёт Сбербанка СССР».
– А что это такое? – спросил Михаил.
– Это значит, что вы можете тратить в месяц 25 тысяч, и каждый месяц истраченная сумма будет возобновляться. – Видя их недоумение, ответственный товарищ пояснил: – Камни, которые вы нашли, не рубины, как думали сначала, а красные алмазы. В мире известны всего 3 таких камня, и все они не больше 5 карат. Стоимость их примерно 2 миллиона долларов за карат. Камни такой величины, что вы нашли, это вообще фантастика, и самое интересное, что в Китае они не добываются. Месторождения красных алмазов есть только в Австралии и Бразилии, но опять добавлю, что не такой величины.
– Интересно, откуда они тогда взялись в древнем Китае? – сказал задумчиво Витя.
– На этот вопрос мог, наверное, ответить только древний наследник престола, – сказал ответственный товарищ.
– Да и как, не имея ни самолётов, ни вертолётов, он смог увидеть очертания тигра, – добавил он задумавшись.
– Ну что ж, товарищи, до свидания. И помните, информация обо всём этом составляет государственную тайну. Официально вы награждены за поимку особо опасных преступников и только, – закончил он прощаясь. – Да, ещё, Михаил Васильевич, поступил запрос о возможности вашего возвращения в Интерпол, а также есть предложение занять генеральскую должность в Главном управлении МВД. Подумайте.
– Да нет, я уже привык быть учителем, – ответил Михаил прощаясь.
Они ещё не знали, что скоро их ждёт новое дело…
Дело № 2
«Пропавшие учебники»
После бурных событий друзья наши были рады вернуться к спокойной и размеренной жизни. Они наслаждались простыми житейскими радостями, а также возможностью чувствовать себя свободно в материальном отношении, благодаря полученному ими вознаграждению. Правда, в одном серьёзном учреждении, которое некоторые острословы называют «Контора Глубинного Бурения», их очень вежливо попросили по возможности не афишировать свои доходы. Звёзды Героев учителя тоже одевали лишь по праздникам и на все вопросы рассказывали некую фантастическую историю. Правда, иногда их расспрашивали поодиночке, а договорились между собой друзья только в общих деталях, поэтому в результате появились несколько версий происшедших с ними событий, которые довольно сильно отличались между собой.
Зоя переехала в город, где жил Михаил, и пошла работать в школу к друзьям. Вскоре между Михаилом и Зоей вспыхнул роман, и они уже собирались пожениться, как вдруг случай нарушил их спокойную жизнь.
Однажды Михаил пришёл домой пораньше – у него в этот день после обеда не было уроков и, решив приготовить что-нибудь вкусное, вымыл руки и пошёл на кухню. Неожиданно раздался звонок в дверь. «Интересно, кто бы это мог быть?» – подумал Михаил.
Открыв дверь, он увидел на пороге своего старого друга, начальника областного МВД, и незнакомого мужчину, примерно лет сорока пяти, с усталым хмурым лицом.
– Здравствуй, Михаил, вот с другом в гости к тебе решили завалиться. Ты как, не против?
– Да ты что, Иван, когда я тебе не рад был, – ответил учитель.
– Кто знает? Времена меняются, – ухмыляясь, сказал начальник. – Познакомься, Николай Фёдорович Волгин, начальник областного уголовного розыска соседней области, мой старинный приятель, – продолжил он.
Мужчины пожали друг другу руки. Михаил пригласил их за стол, достал из холодильника различные припасы.
– Ты уж, Михаил, прости, что отрываем тебя от работы, но у нас к тебе важное дело, – начал Иван.
– Наверное, лучше, если дальше будешь рассказывать ты, – сказал он, обращаясь к Волгину.
– У нас в области произошло несколько странных преступлений. Как вы знаете, к началу учебного года школы получают учебники и хранятся они в школьных библиотеках, пока не розданы ученикам. Так вот, кто-то ночью стал вламываться в школьные библиотеки и устраивать там настоящий погром. Причём делал это так ловко и бесшумно, что поймать его не удавалось. Сначала решили, что это дело рук сумасшедшего, несколько раз делали засады, но это ни к чему не привело. И может бы это дело так и спустили на тормозах, если бы оно не привело к убийству. Был убит школьный сторож, фронтовик, друг моего отца, очень хороший человек. – При этих словах Волгин сильно сжал кулак. – После этого случая мы устроили засады во всех школьных библиотеках, проверили всех сумасшедших, но не добились никакого результата. И тогда Иван Леонидович предложил обратиться к вам. Он сказал, что вы гениальный сыщик.
– Ну, Иван Леонидович любит преувеличивать, – смущаясь, ответил Михаил. – Но всё-таки разрешите задать вам несколько вопросов.
– Да я на всё готов, лишь бы поймать эту сволочь, – яростно ответил начальник уголовного розыска.
– Во-первых, все ли учебники были одинаково беспорядочно разбросаны или каким-то из них было дано предпочтение? – спросил Михаил.
– Вы знаете, мы тоже задумались над этой деталью и пришли к выводу, что преступник больше интересовался учебниками географии 6 класса, – ответил Волгин.
– Очень интересно! – воскликнул учитель. – И ещё вопрос: как именно был убит сторож?
– Вот здесь и кроется самое загадочное. Сторож был убит по заключению экспертов смертельным приёмом джиу-джитсу. Такого в нашей области ещё не случалось, – сказал начальник уголовного розыска. Мы попросили помощи в КГБ, но их эксперты лишь подтвердили смерть от приёма джиу-джитсу, который входит в систему подготовки некоторых разведок, но ничего нового не сказали.
– А отпечатки пальцев и другие следы? – спросил Михаил.
– Абсолютно ничего, месяц топчемся на месте и, боюсь, никогда не сдвинемся.
– А работников склада и типографии проверяли? Может, кто-то что-то спрятал в одном из учебников.
– Проверяли досконально, никаких зацепок, – с грустью ответил Волгин.
– Ну что, Миша, возьмёшься помочь Николаю? – встрял в разговор Иван.
– Хорошо, но мне и Генриху, это мой друг и коллега, нужен будет доступ ко всем материалам дела, а также какие-то полномочия, чтобы разговаривать с различными людьми.
– Нет разговора, ведь вы с Генрихом Николаевичем сотрудники МВД в отставке. Вот мы временно и восстановим вас на действительной службе, и с ГОРОНО[4] мы сможем договориться, – сказал Волгин.
– Ну тогда считайте меня на службе, да и Генрих, я думаю, будет не против вспомнить старое, – сказал Михаил.
На следующий день, после уроков наши педагоги сидели на кухне у Михаила и обдумывали, с чего начать расследование этого необычного дела. Все трое: Михаил, Генрих и Зоя согласились с тем, что в один из учебников было что-то спрятано, но вопрос с какой целью. На этот вопрос ни у кого не было ответа.
– Я бы ещё мог понять, что кого-то пришли арестовывать, и он в порыве отчаяния сунул какую-то обличающую его вещь в книгу, но ведь точно известно, что никто из работников склада и типографии не арестован и никто никуда не пропал. Все они спокойно продолжают работать на своих местах. – Размышлял вслух Михаил.
– Я думаю, надо нам самим побывать на этих местах и посмотреть личные дела работников, – сказал Генрих.
Утром следующего дня поезд уже уносил их в соседнюю область. В областном УВД друзья получили удостоверения, причём Михаил попросил, чтобы в удостоверении было написано не уголовный розыск, а ОБХСС[5].
– Так будет удобнее для расследования, – заявил он.
Зоя, по совету друзей, попросила удостоверение работника санэпидемстанции. Распаковав чемоданы и немного отдохнув на выделенной им служебной квартире, Михаил и Генрих пошли по объектам. Генрих направился в типографию, а Михаил на склад областного отдела народного образования, который распределял учебники по школам. Официальным предлогом их посещений было якобы расследование злоупотреблений в учёте продукции. Несколько позже эти предприятия посетила Зоя, как представитель санэпиднадзора. Вечером педагоги обменялись информацией, но не Михаил с Генрихом с их большим оперативным опытом, не Зоя с её острым женским взглядом не смогли заметить ничего подозрительного ни в личных делах работников, ни во внешности самих людей.
– Прямо тупик какой-то, – расстроенно сказал Генрих. – Сочувствую я здешней милиции.
– А если проверить тех, кто приходил на эти объекты, скажем, в течение двух недель перед тем, как начались кражи? – задумчиво сказал Михаил.
– Но милиция уже проверяла этих людей и не нашла ничего подозрительного, – сказала Зоя.
– А всё-таки давайте мы тоже проверим их, – предложил Генрих.
Проверка этих людей Генрихом и Зоей не дала результатов и судя по хмурому виду возвратившегося значительно позднее их Михаила, его тоже постигла неудача. Как вдруг, развязывая ботинки, он засмеялся. Зоя и Генрих удивлённо взглянули на него.
– Представляете, разговариваю с одним парнем, трактористом из пригородного совхоза и не могу вспомнить, где я мог видеть его раньше. А видел точно – у меня хорошая память на лица. И только сейчас вспомнил. Как-то коллега по Интерполу показал мне плакат наподобие нашего: «Болтун – находка для шпиона», только там был изображён, по словам автора, сотрудник КГБ. Так вот этот тракторист точная копия того сотрудника КГБ с иностранного плаката. И мне пришла в голову интересная мысль, а вдруг кто-то из работников склада, а тракторист приходил именно туда, мог видеть такой плакат? – закончил Михаил.
И ты думаешь, что шпион, видя лицо с плаката, так испугался, что сунул какие-то материалы в первую попавшуюся книгу. Помилуй, Михаил, разве это возможно, как сказала бы Пелагея Дмитриевна, – возразил Генрих.
– В обычных условиях, конечно, нет, но ты представь себе, что он почему-то почувствовал «хвост», а тут ещё появляется воплощение идеального сотрудника КГБ в образе тракториста. Нервы вполне могли подкачать, – ответил Михаил. – Я считаю, нужно провести ещё одну проверку всех сотрудников, но не формально, лишь по документам, как делали до этого, а послать сотрудников туда, где они родились и проверить истинность их происхождения из этих мест, – закончил он.
К проверке подключились и работники областного МВД, и милиция в местах рождения проверяемых. Педагоги также решили принять в этом участие. Михаил, будучи на складе, заметил какую-то настороженность во взгляде одного экспедитора и решил заняться им лично. Приехав в Костромскую обл. в …районный центр и побывав в школе, где учился экспедитор Владимир Иванович Веснин и в строительном техникуме, который он окончил, Михаил без особого труда установил, что их Веснин имеет лишь очень отдалённое внешнее сходство с настоящим. Родители Веснина умерли, других родственников он не имел. Сам же Веснин числился пропавшим без вести в 1944 году. Вернувшись к друзьям, Михаил рассказал им о своём открытии.
Педагоги решили организовать самую тщательную слежку.
– В общем, закупай побольше сахара и шоколада и тренируйся обходиться небольшим количеством воды, – смеясь, сказал Михаил, обращаясь к Зое.
– Да уж, никогда не забуду ваши тренировки, – ответила девушка.
Следили они плотно, сменяя постоянно друг друга, но неделя слежки ни к чему не привела. Генриху удалось незаметно получить отпечатки пальцев Веснина, но это ничего не дало, ни по каким уголовным делам он не проходил и в розыске не числился. В области гражданин с такими данными тоже был только один – их подозреваемый. Тогда по совету опытной Пелагеи Дмитриевны решили провести одну операцию.
Подозреваемый вышел утром из дома и направился к автобусной остановке и тут к нему подошла Пелагея Дмитриевна, одетая деревенской старушкой, и спросила: «Сынок, ты не скажешь, где тут живёт Владимир Иванович Веснин?»
Подозреваемый начал пугливо озираться по сторонам. И тут добавил огня Генрих: подойдя к экспедитору вплотную, он хлопнул его по спине и с блатной интонацией в голосе спросил: «Послушай, братан, не знаешь, как мне Вована Веснина найти?»
И тут оторопевший подозреваемый окончательно сломался. Оттолкнув в сторону вопрошавших, он бросился бежать, но ловко подставленная нога Пелагеи Дмитриевны помешала ему сделать второй шаг. Тут подоспели и Михаил с Зоей. Усадив задержанного в «Волгу», они, однако, повезли его не в МВД, а на свою квартиру, решив сначала допросить его сами. Допрашивать они умели. Не применяя никаких физических действий, Михаил и Генрих сумели нагнать на экспедитора такой жути, что он раскололся почти сразу. Хотя, возможно, здесь сыграла свою роль его постоянная жизнь в психическом напряжении. Природа не наделила Веснина способностями актёра, и чужая личность ему давалась тяжело. Оказалось, что зовут его так же, как настоящего Веснина – Владимир Иванович – вот только фамилия другая Кондратьев. В 1942, попав в окружение под Харьковом, он сдался в плен, затем служил в немецкой вспомогательной полиции. По его словам, в карательных акциях участия не принимал. В конце февраля 1945 Кондратьева вызвал к себе гауптман Вейзе, снабдил документами на имя Веснина и паролем для связи. С этими документами он ухитрился пройти проверку в «Смерше», чему способствовал, правда, его изнурённый вид (за месяц до этого Вейзе посадил всех отобранных им людей на голодную диету) и лёгкое ранение в руку, якобы полученное при побеге. Но за все прошедшие годы к нему с паролем никто не обратился и вопросы про историю с учебниками вызвали у Кондратьева искреннее удивление. Но Пелагея Дмитриевна, этот старый смершевский волк, мимо которого в своё время экспедитор вряд ли бы проскочил, почувствовала, что бывший немецкий полицай что-то не договаривает.
