Николай Леонов
Шоу не должно продолжаться (сборник)
Действительно, перерезанное ножом горло – почерк достаточно характерный, и очень велика была вероятность, что и в том и в другом случае действовал один и тот же человек. Но Гуров уже успел убедить себя, что человек этот не имеет никакого отношения к террористическим организациям, и теперь находился в большом недоумении.
С одной стороны, люди, изображавшие террористов в репортаже Березина, были приглашенными актерами, и это удалось доказать. С другой – квартира, в которой обнаружили трупы, если верить Орлову, находилась в Ново-Переделкино, а полковник хорошо помнил, что именно этот район упоминался в репортаже как тайное обиталище подпольной ячейки.
– Ничего не понимаю, – вполголоса пробормотал Лев, уставившись на адрес.
– Да чего здесь непонятного, – с досадой возразил генерал. – Наоборот, все предельно очевидно. Эти ребята устроили очередную акцию, наверняка жирно наследили, и теперь их легко будет сцапать.
– В самом деле?
– Даже не сомневайся!
– Мне бы ваш энтузиазм.
– А ничто и не мешает тебе его иметь. Езжай сейчас на место, ориентируйся в обстановке, опрашивай соседей и очевидцев, и, вот помяни мое слово, – двух дней не пройдет, как отыщутся следы этих негодяев.
– Вашими бы устами… – буркнул себе под нос Гуров, выходя из кабинета.
Он очень сильно сомневался в том, что парень, так ловко перерезающий налево и направо глотки, является террористом. Но и другое объяснение этим новым жертвам подобрать было сложно.
С первого преступления не прошло и недели, только безумец стал бы так подставляться. Убивать снова, причем нескольких человек, к тому же точь-в-точь таким же способом, каким было совершено предыдущее преступление, – это мог сделать только безумец. Или человек, доведенный до отчаяния.
Когда Гуров прибыл на место, ему в очередной раз пришлось изумляться. Он даже ощутил нечто вроде дежавю. Район, в котором он очутился, окружающий пейзаж, а главное, дом, куда ему предстояло сейчас отправиться, чтобы осмотреть место происшествия, – все это целиком и полностью повторяло видеоряд, сопровождавший репортаж Березина.
Именно этот двор и именно этот дом присутствовали на экране, когда за кадром говорилось о тайном месте встречи участников группировки.
Но, поднявшись на третий этаж и войдя в квартиру, где уже вовсю хозяйничала опергруппа, Гуров с удовлетворением констатировал, что жертвы преступления с ребятами, нанятыми для съемок репортажа, не имеют ничего общего.
В допотопной «хрущевке», среди старой, ободранной мебели и разбросанных в беспорядке вещей, разыгралась настоящая кровавая драма.
Первую ее жертву Лев обнаружил прямо в коридоре. Туда выходила дверь из смежного санузла, и, очевидно, убийца подкарауливал удобный момент, стоя рядом с этой дверью. Труп лежал в неестественной позе, перегородив тесный коридор, где и без того было не развернуться. Голова мужчины свесилась на грудь, и на то, как именно пришла к нему смерть, указывала лишь длинная бурая полоса, идущая поперек шеи. Убитый был очень худым, но небольшая темная бородка делала лицо его благообразным и даже приятным на вид. Лицо это не имело ни малейшего сходства с внешностью безбородых юношей, с которыми не так давно общался полковник.
Кое-как перебравшись через скрюченное тело, он прошел в комнату.
На диване, перед выключенным уже телевизором сидел, а точнее, полулежал, завалившись набок, средних лет мужчина с темными усами и восточными чертами лица. Голова его была запрокинута, открывая взорам глубокий разрез на шее с коричневой, давно запекшейся кровью. Диван находился посредине комнаты, и не было никаких сомнений, что убийца полоснул ножом свою жертву, зайдя за спинку, как и в случае с Березиным, смерть здесь, по-видимому, наступила сразу.
Квартира была однокомнатной, и Гуров решил, что третью жертву, очевидно, нужно искать на кухне.
Пройдя туда, он увидел на полу человека. Поза его очень напоминала ту, в которой перед лифтом лежал Березин. Вытянутое во весь рост тело и неестественно далеко запрокинутая назад голова. Вокруг снова было много крови, вид и цвет которой говорил о том, что с момента совершения преступления времени прошло немало.
– Когда их обнаружили? – обратился он к одному из оперативников.
– Сегодня, около десяти утра. Хозяйка пришла за деньгами – это, по-видимому, ее квартиранты – и обнаружила. Сюрпризец. Пожилую женщину чуть инфаркт не хватил. Еще немного – и сама бы легла тут рядом.
– А сейчас она где?
– У соседей. Валерианкой отпаивают. Вам, наверное, нужно будет поговорить с ней?
– Разумеется.
– Лучше это сделать у соседей. Здесь не стоит.
– Да уж. Что по поводу времени смерти? – обратился Лев к мужчине средних лет, мазавшему поверхности черным порошком, проявляющим отпечатки.
– Сутки точно есть. Точнее не скажу. Нужен лабораторный анализ, на глаз не получится.
– Но в любом случае – выходные? Суббота или воскресенье?
– Да. Раньше навряд ли. При такой температуре уже началось бы разложение, здесь дышать невозможно было бы.
– Да и сейчас запашок чувствуется, – вставил свое замечание оперативник, с которым до этого беседовал Гуров.
Между тем сам он, в очередной раз обводя взглядом квартиру, пытался, как сказал Орлов, «сориентироваться».
Тот факт, что трупы находились в разных помещениях, помимо весьма характерного «почерка», ясно и недвусмысленно указывал на то, что все три преступления совершил один человек.
«С кого он начал? – переводя взгляд на диван, пытался определить Гуров. – С этого? Или с того, что на кухне?»
Зайдя за спинку дивана и попытавшись определить, под каким углом обозревал пространство находившийся там человек, он решил, что именно «телезритель» был убит первым. С его позиции была видна почти половина кухни и часть коридора, и если бы он заметил, что там происходит что-то неординарное, навряд ли продолжал бы спокойно сидеть и смотреть телевизор.
Устранив опасного очевидца, преступник, скорее всего, перешел на кухню. Если в этот момент телевизор продолжал работать, а на кухне, например, была включена вода, ничего удивительного в том, что находившийся там человек не слышал никаких подозрительных звуков и не заметил опасных движений.
Судя по всему, подобный способ лишения жизни был привычным для преступника, и он потому и являлся его приверженцем, что техникой исполнения владел виртуозно. Вполне возможно, что с помощью регулярных «тренировок» он научился резать горло так, что жертва не издавала ни звука.
Так что же могло произойти в этой квартире, где четыре «друга» собрались на уик-энд?
Сначала они спокойно разговаривали, пили, закусывали, обсуждали свои дела. Остатки еды на столике перед диваном и на кухне, а также недопитая водка в стаканах красноречиво подтверждали это. Потом один из них, в голове которого уже созрел коварный замысел, решил, что наступил очень удобный момент для его исполнения.
Один из его товарищей отправился в туалет, другой зачем-то пошел на кухню. В комнате, кроме него, остался только один человек, он сидел на диване, уставившись в экран телевизора, и, конечно, не ожидал того, что сейчас ему перережут глотку.
Убийца зашел сзади и привычным движением сделал свой фирменный глубокий разрез. Жертва не издала ни звука, и тот, кто находился на кухне, ничего не заподозрил.
Убийца быстро направился туда и повторил кровавое «упражнение».
После этого он вышел в коридор и встал недалеко от входной двери. Дверь из санузла открывается наружу, и когда третий его товарищ выходил, преступник оказывался как бы в укрытии. Заслоненный открытой дверью, он для жертвы был не виден, так же, как и она для него, но через секунду жертва стала закрывать дверь и оказалась спиной к стоящему за ней убийце. Исход предрешен.
Нарисовав в воображении эту картину, Гуров подумал, что она не лишена достоверности. Все вполне могло бы произойти именно так.
Однако это все же не указывало ни на мотив преступления, ни на то, принадлежал ли преступник и его жертвы к какой-либо экстремистской организации, или это были просто очередные бытовые разборки поссорившихся собутыльников.
– В какой квартире хозяйка? – вновь обратился он к оперативнику.
– В сто семнадцатой, – с готовностью ответил тот. – Это здесь же, на площадке. Соседняя.
Перебравшись через труп в коридоре, Лев вышел на лестничную площадку и позвонил в соседнюю дверь.
Ему открыла молодая белокурая женщина. Узнав, что он из полиции и хочет допросить хозяйку, она согласно кивнула, будто это и ожидала услышать, и пригласила его пройти в квартиру.
– Мы не очень вам помешаем, если расположимся здесь, у вас? – вежливо улыбаясь, спросил Лев.
– Нет, нет, что вы! Нисколько не помешаете, – заверила женщина. – Наоборот, у нас будет только лучше. Ирине Петровне ни в коем случае нельзя заходить в эту квартиру. Она до сих пор в себя не может прийти. Если бы вы слышали, как она кричала!
Квартира соседей состояла из двух комнат, хотя обставлена была ненамного богаче той, которую сдавала Ирина Петровна.
Белокурая женщина провела полковника в спальню, где на одной из двух узких кроватей сидела очень расстроенная на вид пожилая дама со сбившейся прической.
– Ирина Петровна, – обратилась к ней женщина, – это из полиции. Ему нужно поговорить с вами. Вы сможете?
– Да, Верочка, конечно, – устало проговорила дама. – Я постараюсь.
– Проходите, присаживайтесь, – пригласила Вера, пропуская Гурова в спальню. – Здесь вам никто не помешает.
– Здравствуйте, – обратился он к Ирине Петровне. – Меня зовут Лев Гуров. Оперуполномоченный по особо важным делам. Если я правильно понял, это вы первой обнаружили… происшедшее?
– Да уж. Обнаружила, – с волнением проговорила Ирина Петровна. – Никому бы не пожелала такое… обнаружить.
– Эту квартиру вы сдаете? Кто из… пострадавших был вашим квартирантом? Все трое?
– Нет. У меня снимали Юсуф и Заур. Это он там, в коридоре. Заур. Я как увидела, меня чуть паралич не разбил. Как заору. Вон, Вера не даст соврать, на весь дом, наверное, кричала. Кто там еще был, не знаю. Краем глаза видела, что в комнате еще кто-то есть, но туда даже заходить не стала. Не в тех я годах, чтобы на такие ужасы смотреть.
– А как вы попали в квартиру? Дверь была открыта?
– Нет, не была. Я сначала позвонила. Они обычно сразу открывали. А в этот раз никто не подходил. Раза три нажала на кнопку. Потом стала стучать. Когда опять никто не открыл, решила, что дома никого нет, думала, вышли куда-нибудь, может, в магазин за продуктами. Но что же мне, из-за этого домой возвращаться? Открыла своим ключом. Думаю – посижу, подожду, наверное, придут скоро. А как зашла… чуть было следом за ними на тот свет не отправилась.
– Не припомните, сколько было времени, когда вы зашли в квартиру?
– Около десяти, наверное. Я в половине десятого из дома вышла, идти мне минут двадцать – двадцать пять. Я недалеко здесь живу. У дочери. Так что, если что нужно, всегда пешком хожу. Пешком ходить полезно.
– Понятно. А в этот раз с какой целью вы пришли?
– Как же? Деньги забрать. У них срок подошел, за аренду платить надо было. Вот я и пришла. Я за деньгами всегда сама прихожу.
– А ваши квартиранты как жили? Были у вас к ним претензии?
– К ним-то? Да нет. Нормальные ребята. Я поначалу побаивалась, мол, нерусские, мало ли что. Но потом ничего. Привыкла. Платили они аккуратно, соседи на них не жаловались. Да и квартиру тоже более-менее в порядке держали. Даром что парни. Нет, ничего. Не было претензий.
– Вы сдаете квартиру через риелторов или самостоятельно?
– Когда как. Когда и девочки кого находят, когда и сама.
– А в этот раз?
– В этот раз посредница жильцов мне подыскала. Все гарантиями заманивала. Вы, говорит, не смотрите, что они нерусские, наша фирма порядок гарантирует. А что там они могут гарантировать? Точно так же первый раз в жизни их видят, как и я.
Но у Гурова на этот счет имелось свое мнение. Если квартиранты Ирины Петровны и впрямь были как-то связаны с экстремистскими формированиями, не исключено, что «посредница» была человеком не случайным и видела этих ребят далеко не первый раз в жизни.
– А что за фирма? – как бы между прочим поинтересовался он. – Действительно солидная или так, только цену себе набивают?
– Фирма-то? Да кто их знает. Я и не запоминала даже. Их сейчас, фирм этих, пруд пруди. Как собак нерезаных развелось. Просто позвонила какая-то девочка, сказала, что есть у нее на мою квартиру клиенты.
– А как она узнала, что вы сдаете квартиру?
– Как? Да очень просто. Я и сама многим звонила, риелторам, я имею в виду. Предлагала им квартиру на сдачу. Да и в Интернете мой телефон есть. Дочь у меня разбирается, так я ее попросила дать объявление. Они ведь и в Интернете тоже данные смотрят, риелторы-то. Вот так и узнали. Очень просто.
– Понятно. А телефон этой девушки у вас, случайно, не сохранился?
– Как же. Обязательно. И телефон, и имя свое мне написала. Прямо в договоре.
– Отлично! А у вас этот договор, случайно, не с собой?
– Да нет. Зачем я каждый раз буду договор с собой таскать? Они, чай, и так знают. Срок подошел – будь добр, заплати. Это уж известно.
– Ирина Петровна, мне будет необходимо просмотреть договор аренды. Вы ведь говорили, что проживаете не очень далеко отсюда. Не сможет кто-нибудь из ваших домашних принести его? Пока мы с вами беседуем, он как раз успел бы подойти.
– Договор? – медленно проговорила Ирина Петровна. – Не знаю. Рита сейчас на работе. Разве что Зина. Это внучка моя. Могу позвонить ей. Если она сейчас дома, то, наверное, принесет.
– Позвоните, пожалуйста, я буду очень вам благодарен, – попросил Лев.
Ирина Петровна достала трубку и, потратив минут десять на подробнейшее перечисление шкафчиков, полочек, ящичков, а также разнообразного цвета и фасона папок с бумагами, наконец сообщила, что внучка «сейчас принесет».
Пока Зина несла договор, Гуров успел узнать, что новые квартиранты проживают у Ирины Петровны не так давно, и сегодня она пришла, чтобы забрать плату за третий месяц.
– Правило ведь какое, – поясняла она. – Сначала заплати, потом живи. По-другому никак. Вот я и пришла. А тут вон что. Как теперь квартиру сдавать? У меня ведь никто теперь жить не захочет. Легко ли дело, троих человек в квартире убили. Вот тебе и гарантия.
Вскоре Лев услышал, как белокурая Вера вновь направляется к двери, и через минуту в спальне появилась юная девушка, державшая в руках сложенный пополам листок бумаги.
– Этот, бабуль? Ой… здрасте, – смутилась она, заметив Гурова.
– Этот, этот, – подтвердила Ирина Петровна, взглянув на листок. – Спасибо, Зинуша. Ступай домой, я скоро приду.
– А что это у вас тут случилось? – поинтересовалась девушка.
– Ничего, ничего. Ступай. Не мешай, нам поговорить нужно. Иди, я скоро приду.
Зина ушла, а Гуров сосредоточился на изучении документа.
Первым делом он обратил внимание на графу «паспортные данные арендатора» и тут же увидел, что его снова поджидает разочарование. В графе были указаны данные только одного жильца, того самого Заура, которого Ирина Петровна опознала в коридоре. Полное имя его было Заур Хайдуллаевич Губашев, и в столицу он приехал из Узбекистана. Хотя эта информация, несомненно, имела определенную ценность и пользу, но полковник надеялся увидеть в договоре данные обоих квартирантов и теперь испытывал некоторую досаду.
– А фамилию второго жильца вы, случайно, не помните? – в слабой надежде на чудо, обратился он к Ирине Петровне.
– Нет, не помню. Я и Заура-то фамилию не помню. На что она мне? Платили они аккуратно, в полицию я на них заявлять не собиралась. Это им фамилии нужны. А мне-то на что? Имена есть, и ладно. Имена их я хорошо помнила. Заур и Юсуф. Так уж и значились они у меня, как говорится, в списке.
«Заур и Юсуф, Заур и Юсуф, – повторял про себя Лев. – Где-то я уже это слышал».
И тут перед глазами возник видеоряд: полумрак квартиры с зашторенными окнами и два худощавых мужчины с серыми тенями на усталых лицах и темными кругами вокруг глаз.
«Репортаж! – мысленно воскликнул он. – Ведь именно так звали героев, которых изображали ребята. Заур и Юсуф. Так что же это получается? Значит, все, что там рассказано, – правда?»
Он вспомнил свой разговор с Неклюдовым, где тот говорил, что, несмотря на то, что Березин не брезговал постановками, полностью «придуманных» репортажей у него не было. В каждом сюжете всегда присутствовали реальные факты.
«Получается, что Березин нарыл кое-какие данные о реальной террористической группировке, но полноценное расследование сделать либо не рискнул, либо просто не смог. Не хватило данных. Щеглов подметил абсолютно верно – кто же будет докладывать на весь свет, что он террорист. Но тема актуальная, и Березин решил по максимуму воспользоваться тем, что есть. Имена ему были известны, а уж люди… люди – это дело наживное. На то и существуют кастинги. Он нашел подходящих по внешности актеров и дальше действовал в точном соответствии со схемой, которую в общих чертах обрисовал тот же Щеглов. Показал реальный дом, где действительно снимали квартиру члены группировки, а потом поехал в Мытищи и записал небольшой видеоспектакль в затененной комнате, который непосвященный зритель должен был принять за интервью с заблудившимися на жизненном пути террористами».
Первоначальная и основная версия убийства Евгения Березина вновь становилась актуальной. Гуров припомнил, что в репортаже, кроме имен рядовых членов, упоминалось и имя «куратора», и теперь не сомневался, что оно тоже было вполне реальным, а вовсе не выдуманным «для колорита». Если журналист действительно «рассекретил» данные, которые террористы хотели бы скрыть, мотив его убийства очевиден. Какому же главарю шайки понравится, если ему начнут «перемывать» кости в популярных телевизионных программах?
Но вот что спровоцировало резню внутри этой отдельно взятой «ячейки»? На этот интересный вопрос ответа у полковника не было.
– Ирина Петровна, мне необходима будет ваша помощь, – обратился он к собеседнице, вновь погрузившейся в невеселые думы.
– Да? А что нужно? – рассеянно спросила она.
– Нужно набраться мужества и постараться опознать убитых.
– Ой, что вы! Нет! Я не смогу! Я теперь еще год не смогу войти туда!
– Ирина Петровна, нам очень важно установить личности этих людей. Возможно, они являются участниками крупной бандитской группировки, и кто из них кто, можете сейчас сказать только вы.
– Нет… Я не смогу.
– Ирина Петровна! Вы взрослый человек, прожили большую жизнь. Наверняка вам доводилось видеть неприятные вещи. Нужно просто сосредоточиться и взять себя в руки. Вы окажете неоценимую пользу следствию.
– Неприятные – да, но такого… Нет. Я не смогу.
Еще минут двадцать Гурову пришлось терпеливо и настойчиво уговаривать перепуганную женщину, прежде чем она согласилась снова войти в свою залитую кровью квартиру. Но в итоге оказалось, что все жертвы напрасны.
Ирина Петровна не смогла опознать ни человека, сидевшего на диване, ни того, кто лежал на полу в кухне.
– Нет. Нет, не знаю, – вздрагивая то ли от страха, то ли от отвращения, отрывисто бросала она. – Этих не знаю.
– Посмотрите внимательно, – настаивал Лев. – Здесь точно нет Юсуфа?
– Нет. Это кто-то совсем другой. Я их не знаю. Может, знакомые его. Юсуф, он невысокий, плотненький такой. И лицо у него круглое. И бороду он не носит. А эти длинные да худые. И волосатые все. Нет. Этих не знаю.
Заботливо проводив Ирину Петровну в знакомую уже спальню, он начал опрос соседей, благо не нужно было далеко ходить.
– Вы слышали что-то необычное в эти два дня? – пройдя на кухню, обратился он к Вере. – Шум, перепалку, громкий разговор?
– Нет, все было тихо. У них вообще было тихо. Утром уходили, вечером приходили. Работали где-то, наверное. Иногда телевизор было слышно. А так… ничего необычного.
– И в эти выходные тоже?
– Да, и в эти тоже. К ним иногда приходил кто-то. Гости. Слышно было, как хлопает дверь. По выходным они утром не уходили, поэтому я замечала. У нас, как видите, кухня близко к входной двери, а я всегда на кухне. И в эту субботу кто-то пришел. Разговаривали, смотрели телевизор.
– А время вы, случайно, не запомнили? – с надеждой спросил Гуров, обрадованный, что в лице Веры неожиданно обрел источник очень полезной информации.
– Где-то после трех. Во второй половине дня. Мы как раз пообедали, я помыла посуду и начала печь блинчики. Хотела своих побаловать вечером. И вот тогда и услышала, как хлопнула дверь. А потом голоса, телевизор. У нас тут довольно хорошая слышимость. Иногда это очень мешает.
– Понимаю вас, – с сочувствием проговорил полковник. – Но, если я правильно понял, в субботу все звуки были мирные? Криков, скандалов, выяснения отношений – ничего такого не было?
– Нет. Такого не было. У них вообще было тихо.
– А вы не заметили, долго работал телевизор?
– Да, долго, – немного подумав, как бы вспоминая, ответила Вера. – Я уже все приготовила и посуду после ужина перемыла, а он все работал. Часов до девяти, наверное. Может быть, и дольше. Я из кухни ушла, а из комнаты уже не слышно, что у них там делается.
– А дверь больше не хлопала?
– Кажется, нет, по крайней мере, я не заметила. Может, они просто поздно ушли, а может, и ночевать остались. Хотя… что это я, – сама себя перебила она. – Они, наверное, к тому времени… Может, они просто уже мертвы были? Какой ужас! А мы тут… блинчики едим, мультики смотрим. Какой ужас!..
– А в воскресенье вы уже не слышали звуков телевизора?
– Нет. В воскресенье все было тихо. И двери не хлопали, и телевизор не работал. Видимо, к тому времени они уже… Какой ужас!
Квартира, которую сдавала Ирина Петровна, была крайней от лестницы, поэтому соседи по площадке у нее имелись только с одной стороны.
Поговорив с Верой, Лев решил опросить нижних жильцов. Если в доме действительно была «хорошая слышимость», как сказала Вера, соседи со второго этажа наверняка должны были слышать какие-то звуки сверху.
Он спустился вниз и, позвонив в дверь, довольно долго ждал ответной реакции. Уже хотел уйти, подумав, что дома никого нет, когда из-за двери послышался старческий голос, поинтересовавшийся: «Кто там?» – и чей-то любопытный глаз прильнул к «глазку».
– Откройте, пожалуйста, я из полиции, – ответил Гуров, поднося к «глазку» удостоверение. – В вашем подъезде произошло чрезвычайное происшествие, мы опрашиваем жильцов.
– Происшествие? Какое происшествие? – Человек, стоявший за дверью, по-видимому, изучал удостоверение. – Я ничего не знаю.
– Откройте, пожалуйста. Мне нужно задать вам всего несколько вопросов.
Еще немного понаблюдав за Гуровым в «глазок», недоверчивый собеседник все-таки открыл дверь. Это был пожилой мужчина в спортивных штанах и майке. Он, как и все прочие, с кем разговаривал Лев, с неподдельным интересом разглядывал его, как будто еще никогда в жизни ему не приходилось встречаться с подобной человеческой особью.
«Чего это они меня так рассматривают? – недоумевал Гуров. – Ни разу не видели живого полицейского? Или, может быть, слово «полковник» их так смущает?»
– Добрый день, – вежливо поздоровался он. – Вы постоянно проживаете в этой квартире?
– Я? Да, постоянно. Конечно, постоянно. Где же мне еще проживать?
– Хорошо. Верхние жильцы не беспокоят вас? Топот, громкие звуки, скандалы? Не бывает чего-то подобного?
– Верхние? Когда как. Она ее сдает, эту квартиру. Хозяйка. Так что бывает по-разному. Когда и тихие жильцы, а когда и… беспокоят.
– А в последнее время?
– В последнее время ничего, тихие. Таджиков каких-то пустила. Или узбеков. Не разберешь их, все на одно лицо.
– В эти выходные вас тоже не беспокоили? Шумные гости, музыка?
– Нет, ничего особенного. Кто-то, наверное, приходил к ним, топали уж больно. Как стадо слонов. Сразу понятно, что много народу. Но музыки не было. Телевизор только долго работал. Но мне это без разницы. Я и сам телевизор люблю смотреть.
– Вы встречались с верхними жильцами? Сможете опознать их, если увидите?
– Встречал пару раз. Когда в магазин ходил. Вообще я редко выхожу. Хлеба купить или еще чего там. Иногда вижу – кто-то из соседей идет. Здороваемся. Вот и эти тоже. На лестнице обогнали меня. Пакеты какие-то несли, у каждого обе руки заняты. Не знаю, что там было. Может, тоже продукты. Их два лба здоровенных, надо же им что-то есть. Я как раз по лестнице поднимался. А они следом. Догнали меня, глазами зыркнули и дальше пошли. Не поздоровались даже. А что они сделали? Украли чего-нибудь? Да? Такие запросто украдут, только положи плохо.
Рассказ пожилого мужчины полностью подтверждал предварительные выводы, сделанные полковником в результате осмотра квартиры и предыдущих опросов.
Похоже, Заур и Юсуф действительно жили очень «аккуратно», если даже у нижнего соседа нет к ним претензий. Впрочем, если они и впрямь были членами экстремистской группировки, это неудивительно. Зачем привлекать к себе ненужное внимание? Жили тихо-мирно, «утром уходили, вечером приходили». «Где-то работали», хозяйке платили вовремя. Все цивильно и «правильно». Без проблем. Даже когда приходили «гости», никто не включал музыку. Праздновали под аккомпанемент телевизора.
Кроме того, показания нижнего соседа подтвердили еще один важный вывод: то, что убийца, так ловко резавший глотки, действительно был настоящим мастером своего дела.
Гуров был почти уверен, что все главное произошло в квартире в то время, когда работал телевизор, то есть вечером, в субботу. И тот факт, что никто из соседей, кроме невнятного бормотания дикторов из-за стены, не услышал больше ни единого звука, красноречиво свидетельствовал о том, что все жертвы были отправлены на тот свет мгновенно и бесшумно.
Поблагодарив пожилого мужчину за содействие, он поднялся на четвертый этаж.
Но верхние жильцы не слышали вообще ничего. В квартире проживала молодая пара, и еще до того, как ему открыли дверь, Гуров уловил доносившиеся из-за двери звуки веселой музыки.
«Да, этим, пожалуй, ни до кого, – подумал он, как только увидел улыбчивую молодую девушку и вышедшего следом за ней в коридор парня. – Наверняка никого и ничего не слышат, кроме себя».
Так и оказалось.
Из краткой беседы Лев узнал, что в выходные к парочке приходили друзья, что они отлично провели время и что своих нижних соседей они ни разу не видели в глаза.
Закончив опрос соседей, он снова вернулся в квартиру, где оперативная группа уже заканчивала свою работу.
