Николай Викторович Игнатков
Россия – Путин
Споры войны
Споры войны прорастут рукавами,
Мир, накрывая от края и в край.
Все на земле станут сразу врагами,
Сгонят людей наподобие стай.
Воздуха соль в обнаженные раны,
Жизнь потеряет привычную цель.
Выйдут наружу былые изъяны,
Каждый для каждого станет мишень.
Кровь потечет в обмелевшие реки,
Красною болью наполнит моря.
Волчий оскал обретут человечки,
Душу свою, воссоздав из зверья.
Разум забьют посеревшие доски,
Ржавые гвозди изогнуты внутрь.
Рвут человечность легко на полоски,
Сущность, меняя и главное суть.
Пятнадцать
Там прожектор, медля в раскатах,
Режет ночь на части и в часть.
Весть стрелой о наших ребятах,
Тенью черною принеслась.
В нашей жизни они пятнадцать,
В мрамор лягут или гранит.
Двадцать первый век – восемнадцать,
Вечность горечью зазвенит.
Колокольный звон за убитых,
Горькой памяти ляжет груз.
Слезы вдов ручейками свитых,
Воздух боли имеет вкус.
Их последний путь от салюта,
Скроют кучные облака.
От земного спеша приюта,
Кто сказал им, что смерть близка?
Кто, войной разрывая души,
Прикрывая ладонью ложь?
И тоской наполняясь уши,
И по телу одна лишь дрожь.
Кто мы есть, коль за нас решают,
Те, кто вечно желают жить?
И других легко убивают…
И самим перестать, нам ныть.
Голос наш загремит набатом,
Поднимая народ за мир.
Человек всем нам будет братом,
Рвутся струны зовущих лир.
На руинах войны
На руинах войны тенью старый солдат,
Вопрошает в кровавое небо.
Мы оставили жизни не ради наград,
Это наше мужицкое дело.
Почему там у вас наверху перебор?
Где царица цариц справедливость?
Не почину солдату вам делать укор,
И за что же мы впали в немилость?
Сколько душ загубила напрасно война,
Ей самой уготовлена плаха.
И сгорит от стыда, признаваясь вина,
От коварства, и злобы размаха.
Непокоренных покорить
Непокоренных покорить,
Фантазий тщетная надежда.
Мы ведь умеем усмирить,
И поздно все поймет невежда.
Когда фашистская рука,
К Москве тянулась так упорно.
Стучали памятью века,
И будет враг разбит позорно.
И спесь замерзнет как слеза,
Гордыня, скрючившись в калачик.
И сами вы хотели зла…
И кто скажите неудачник?
Кто планы строил на захват,
Стереть с лица земли пытался?
И сотворил при жизни ад,
И сам в аду потом метался.
Или другой, что человек,
Второй щеки не подставляя.
И пронеся достойно грех,
Вернул назад кусочек рая.
Волчица ночь
Волчица ночь схватив зубами,
Окурок, брошенный войной.
Снарядов рев над головами,
И холод колом за спиной.
Шинель телячьей отбивною,
И в сапогах змеиный хвост.
И как один встаем стеною,
И поднимаясь в полный рост.
И на ура сметая цепи,
Окоп фашистский, и блиндаж…
И пули бьют, и те, и эти,
И смерть заходится в кураж.
Хватает всех, не разбирая…
Багровым заревом рассвет,
В крови разлегся утопая,
И заслонил собою свет.
И ты один стучишь прикладом,
И искры бьются в голове.
Весь полк погиб и где-то рядом,
И ты уже лежишь в земле.
Концлагерь
Стонут кости бараком, и кожа скрипит…
В потолке заусенцами небо.
Серый воздух застыл… Притаившись, молчит,
В двух шагах твое верное эго.
Где-то смерь за углом, затерялась совсем,
Сколько ждать или он там не первый?
Приманить бы ее и не знает он чем,
Да и в жизни всегда был не смелый.
Одичалая мгла, превращаясь в сугроб,
И телами заполнена топка.
Он подумал теперь счастье, если бы гроб,
И стыдясь ему, стало неловко.
Миллион нас еще!
И не ползали мы… Там, где нужно ползли,
И душили врага, и взрывали.
И победу свою мы в душе пронесли,
Мы о ней мимоходом мечтали.
И сгорая в огне летним розовым днем,
И под танк как в постельку с гранатой.
Живы будем с тобой, значит, мы не умрем,
И все выскажем им потом матом.
Дождь прошел, тишина, годы нет как войны.
Миллион нас еще! Мы солдаты!
Память вечная тем, умер кто для страны,
В смерти их ведь и мы виноваты.
А на нем русский флаг
Фронт на фронт, танк на танк,
Кто же выиграет бой?
Вот и осень в кустах,
Увела за собой,
В непролазную грязь,
Из резерва полки.
И мы чувствуем связь,
И к победе близки.
Только тяжко совсем,
И последний патрон.
Командир крикнет всем…
Поведет батальон.
В рукопашной потом,
Разорвем пополам…
И в бесстрашии том,
Горло нам по зубам.
И колотится враг,
Заползая в окоп.
Не видал еще драк,
Тот напыщенный клоп.
И сметая собой,
Эту серую мглу.
И смертельный был бой,
Но решил он судьбу.
И победы пошли,
Отгоняя врага.
Пяди нашей земли,
Не получит война.
И в Берлине Рейхстаг,
От стыда, и обид.
А на нем русский флаг,
Гитлер ядом убит…
Мы не помним?
В виндовищенских горах, как нервы, траншеи,
И горят по убитым цветы зверобоя.
Умереть за других! Разве есть выше цели?
Зарастают воронки последнего боя.
Зарастает и память травой-муравою,
И сколько было тогда по России траншей?
Так уж вышло, сейчас мы не помним с тобою
Их истории жизни и войны новостей.
В виндовищенских горах, как нервы, траншеи,
И горят по убитым цветы зверобоя.
Умереть за других! Разве есть выше цели?
Зарастают воронки последнего боя.
Пепел черный
Пепел черный,
веет ветер,
по дороге
серый дым.
Гром орудий,
скрежет танков,
всё под небом
голубым.
Кто придумал
эти войны,
убивать
самих себя?
Люди Мира
встанем вместе,
скажем им,
что так нельзя.
Жар пожарищ,
реки крови,
утекают
в никуда.
Плач и стоны,
смерть, и холод,
в бездну бросят
города.
Въестся ворон,
одичало,
смотрит вдаль,
что не видать.
Кто-то скажет
это слава,
просто нам
там умирать.
Дни и ночи,
Дождь, и слякоть,
слез не видно
в пелене.
Утопаем
с головою,
всем народом
в их вине.
Зажигают,
в небе свечи,
над землей
горят огни.
Пламя рвется,
мы в ответе,
а дела
вершат они.
И та Победа из могил
Дождями пули и снаряды,
Ложились градом по земле.
И мы ползли не для награды,
А были верные себе.
Окоп качало колыбелью,
А нам немного переждать.
Одной единственною целью,
Мы сможем совесть предсказать.
Взлетали в небо горизонты,
Ползли затишьем по спине.
И в месте том собрались фронты,
Испепеляя все в огне.
И выжил тот, кто был живее.
А тот другой кто не дожил…
И воздух станет розовее,
И та Победа из могил.
Шинель
Сильно давит на плечи шинель,
Целый день я ее не снимал.
Ветерок, пролетающий шмель,
Мимоходом меня приласкал.
И шепнул не совсем разобрать,
Уходящую радости тень.
Перестанут людей убивать.
Господа! Ведь наступит тот день.
И ни войн, ни побоищ, ни драк,
Не увидит при жизни мой внук.
И уйдет пожирающий мрак,
Ложь и подлость повесим на сук.
И сучкастые скажем слова,
Кто творил по земле беспредел.
И споткнувшись раз, правда, права,
Отведет по заслугам удел.
Генерал
Скажи генерал, разве звезды не давят на плечи?
Генеральская служба выходит, совсем не легка.
Зачем суета и пространные длинные речи,
Когда спор мы ведем о России бесправной пока?
Смотри что кругом, как вспахали посевы законы,
Где там буква одна, когда бьются наотмашь слова?
И взирают молчком в твоих кабинетах иконы…
Кто решил? Почему избирательны наши права?
Как былинку несет, и мы вспоминаем былое,
Забывая про то все, что было и слыло вчера.
Как же время назвать: золотое, святое, злое?
И опять между прошлым, и будущим будет дыра.
Скажи генерал, почему так обидчива совесть?
Потеряли мы где, величавую спутницу честь?
И от водки у нас слащавая терпкая горечь,
На приказ как всегда отвечаем единственным, – Есть.
Война перемешала
Война перемешала тишину,
Разрывами испачкала закаты.
И солнце почернело и в луну,
Фашистские стреляли автоматы.
Деревни выгорали как дрова,
Людей сжигали заживо безвинных.
В руины превращались города,
И холода в ночах сквозили длинных.
И годы перевернутых основ,
Где день, и ночь сменяли только взрывы.
И пушки говорили за послов,
Но мы назло врагу остались живы!
Война перемешала и любовь,
И сколько их мужской, не зная ласки…
И по земле лилась рекою кровь,
Но православной мы друзья закваски.
Поднимемся мы, коли упадем,
И до конца удержим свою веру.
И будем живы, если не умрем,
И нашему последуют примеру.
Русь православная
Русь православная белой лебедушкой,
В водах отечества плещет крылом.
В синее море уносится лодочкой,
В небо поднимется белым пером.
Ветры холодные стужами дерзкие,
Гонят метели, поземкой снега.
Люди на время как будто ослепшие,
Липнут туда, где одни жемчуга.
Помыслы рвутся ременными плетями,
Выдержать совесть свою как вино.
Жажда незримая точит столетия,
В руку схватив золотое руно…
Где справедливость, уставшая мыслями,
Выстроит свой частокол из любви?
Часто меняются правила смыслами,
Те, что уже на бумагу легли.
Восходит русская земля
Игрались пули у войны,
Взрывались, шамкая снаряды.
У той и этой стороны,
Меняя девичьи наряды.
И эти строчки в тишину,
И до конца не понимая.
Они вменяют нам в вину,
Что есть у нас земля родная.
И мы хозяева на ней,
Плывем в небесном полумраке.
И жизнь река, и мы ручей,
А нас хотят размазать в страхе.
И растворить среди степей,
Пролить дождем к себе под ноги.
Нас, не считая за людей,
И души их совсем убоги.
Кого решили покорить?!
В каком витая совершенстве?
Настало время усмирить,
И жирной точкою в главенстве,
На карты правду нанести.
И пусть века потом узнают,
Мы мир собой смогли спасти.
Признают нас и не признают,
Но Русь жива, и сметь нельзя,
Померить вновь с Россией силу.
Восходит русская земля,
И доброту ваяет миру.
Реквием солдату
Себя не смейте потерять,
Вы тот один, кто самый сильный.
И вас я буду вечно ждать,
Сквозь серость дней, потоки ливней.
Себя не смейте потерять!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
На огонь и дым войны оглянитесь.
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
И в меня одну из всех вы влюбитесь.
Себя не смейте потерять,
Там, где живых не остается.
Моя любовь вас будет звать,
И смерть всего лишь посмеется.
Себя не смейте потерять!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
На огонь и дым войны оглянитесь.
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
И в меня одну из всех вы влюбитесь.
Себя не смейте потерять,
Когда пробьет навылет тело.
Вас у меня нельзя отнять,
Пусть и прошу я не умело.
Себя не смейте потерять!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
На огонь и дым войны оглянитесь.
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
И в меня одну из всех вы влюбитесь.
Себя не смейте потерять,
Когда вас все там потеряют.
Вы пожалейте свою мать,
Ее глаза от слез увянут.
Себя не смейте потерять!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
На огонь и дым войны оглянитесь.
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
И в меня одну из всех вы влюбитесь.
Себя не смейте потерять,
Когда броня горит как пламя.
И друга будете спасать,
Он ваша честь, частичка знамя.
Себя не смейте потерять!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
На огонь и дым войны оглянитесь.
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
И в меня одну из всех вы влюбитесь.
Себя не смейте потерять,
Когда война огнем и дымом.
И вы не можете понять,
В том аде жизни нестерпимом.
Себя не смейте потерять!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
На огонь и дым войны оглянитесь.
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
И в меня одну из всех вы влюбитесь.
Себя не смейте потерять,
Ведь жизнь рождается любовью.
И боль свою, сумев унять,
Вы расписались своей кровью.
Себя не смейте потерять!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
Возвернитесь!
На огонь и дым войны оглянитесь.
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
Улыбнитесь!
И в меня одну из всех вы влюбитесь.
Реквием миру
Довольно убивать людей,
Война одна сплошная дикость.
Снаряды рвут тела детей,
И это чья-то злая прихоть.
Мир без войны,
Война сплошная дикость.
Мир без войны,
Устала мать Земля.
Мир без войны,
Война соленый привкус.
Мир без войны,
Живыми ты и я.
Стекает каплями роса,
Земля рыдает отрешенно.
И смерти острая коса,
Висит, как меч заговорено.
Мир без войны,
Война сплошная дикость.
Мир без войны,
Устала мать Земля.
Мир без войны,
Война соленый привкус.
Мир без войны,
Живыми ты и я.
Остановись и оглянись,
Кругом раздолье, и просторы.
Не для того дана нам жизнь,
Чтобы вести войною споры.
Мир без войны,
Война сплошная дикость.
Мир без войны,
Устала мать Земля.
Мир без войны,
Война соленый привкус.
Мир без войны,
Живыми ты и я.
Живой
Слякоть, холод стеной и ползучая ночь,
А в траншее уже по колено воды.
И мы знали, зачем нужно все превозмочь,
Чтоб Россию свою нам спасти от беды.
Под ногами блестит одиноко звезда,
Ее свет упадет невзначай на сапог.
Что ты режешь людей на полоски война,
Для кого ты ведешь свой безумный урок?
А в ответ горизонт багровеет и рев,
Полетели снаряды, и пули свистят.
Не один у войны буду я бунтарем,
И глаза мои кровью налившись, блестят.
И встаю в полный рост, и иду на врага,
А за мной уже тенью, не выживший полк.
Где ты Господи там приготовил врата,
Я при жизни своей честно выполнил долг?
И затмением дня пролетела шрапнель,
Эти ядра давно не в цене у войны.
И грызет меня в душу сомнения червь,
Я один остаюсь в том краю тишины.
Серый мраморный пол затуманенных лет,
У окна без воды вся завяла герань.
Каплей мокрой в кровать упадет мне рассвет,
Ну и где ты теперь неподвластная грань.
Отделяешь меня ты теперь от кого,
От судьбы тех ребят, что остались лежать?
Да и мне ведь ненужно всего твоего,
Я готов, и теперь как тогда умирать.
Покосилась доска заколоченных рам,
Занавески давно из газетной трухи.
Сколько знала страна за историю драм,
Только нам опять кто-то вменяет грехи.
И за воздух, что льется парным молоком,
И кристальной зари чистоту ручейков.
И траву что ласкал я тогда босиком,
Неба синь, белизну кучевых облаков.
Только мы ведь теперь не чумазые те,
На коленях своих никогда не ползем.
И нашли мы себя в той сплошной темноте,
Пусть и резали нас, и сжигали в огне.
И живучие мы русским духом внутри,
И, похоже, играть нам всемирную роль.
У нас много такой искрометной любви,
Что очистит врагу зараженную кровь.
Сколько Вас уцелевших осталось
Сколько Вас уцелевших осталось,
Кто пронес на плечах своих ад?
Смерть не раз и не два улыбалась,
И взяла миллионы солдат.
И народ истребляла нещадно,
Не жалея детей, стариков.
Убивали невинных парадно,
Половодьями хлынула кровь.
И огнем выжигая живое,
Вас они не смогли покорить.
Небо вновь над страной голубое,
Вы потомкам позволили жить
Маскхалат
Ночь одела опять маскхалат,
И легла у расщелины с нами.
Сколько здесь полегло тех ребят?
Их всегда называли друзьями!
Воздух гор несет дым тишины,
По лицу как ладонью прохлада.
Тех ребят ни, какой здесь вины,
Только смерть ты чему теперь рада?
Одичалые камни летят,
Уносясь, перекроют дорогу.
Пулеметы им в такт говорят,
А мы ждем уже сутки подмогу.
Вот вчера загрустили слова,
И обидой тебя придавили.
И сгорает в тумане листва,
Золотистою правдой – мы были!
Мы держали с тобой высоту,
Кровь ушла в наконечники пули.
Кто нам скажет теперь что не ту?
И мы просто с тобой там уснули!
И проснулись где, нет уже войн,
Мы с тобой, и зеленые маки.
И горит одиноко огонь,
Той последней смертельной атаки.
Стоны хлещут туманную даль,
Рев машин унесет перевалом.
И звенит, и скребется там сталь,
Наша жизнь растворяется в малом.
Россия правдою права
Всмотритесь люди в глубину
России созданной от Бога.
И мир увидит новизну,
Она сойдет с ее порога.
И вдохновением своим,
Духовной силой увлекая,
И будет путь, не повторим
От края мира и до края.
И вожделенные слова,
Господь услышит одобряя.
Россия правдою права!
И не нужна судьба другая.
Где Господи открыты те врата
Где Господи открыты те врата,
Где лично сам людей ты принимаешь?
И где звенит струною чистота,
И по одежке там ты не встречаешь?
И все богатство внутренняя суть.
И золотые слитки не клевещут.
И видишь ты как на ладони путь,
А по нему ветра, и бури хлещут.
И справедливости твоей слеза,
Не разъедает мучеников души.
Вином прольется спелая лоза,
Теплом по верху той ненастной стужи.
Но только как? В обличии, каком,
Мы предстаем пред милостью закона?
И дело все в сознании мирском,
Ты ведь внутри у нас был как икона.
И если там стада? И пастухи,
Кто отгоняет от тебя заблудших.
И как сравнить, и взвесить все грехи,
Чтоб отделить на вес плохих, и лучших?
Где Господи открыты те врата,
Где мы найдем пристанище надолго.
И красотою станет пустота.
И ждать нам до пришествия второго?
И зло собой закроет доброта
Платок, продев через кольцо заката,
И отнимая краски у зари.
Ведь ты еще ни в чем не виновата,
На том краю пророчества любви.
И где слова изношенные струны.
Их глубина не знает только дна.
Витая плеть предвестница фортуны,
И скатертью ложится тишина.
И накрывает пухом белым плечи,
И шерсти нежной льется теплота.
Огнем любви сегодня дышат свечи,
И зло собой закроет доброта.
В занавесках тусклого стекла
Как эмаль стирает все границы,
Кистью, проведенной наугад.
И крылом взмахнут прохладу птицы,
Звезды плещутся в протоке
Звезды плещутся в протоке, на Востоке,
А на Западе от них сплошная муть.
Тонут мысли в том патоке, люди в шоке,
Искажая вековую жизни суть.
И горят огнем осины, ломит спины,
И со всех сторон тебя схватила боль.
Выступает у картины, сгусток глины,
И рассыпалась на пол как веер соль.
Память держится особо, дышит строго,
С каждым днем ее сужается экран.
Подрисуем мы убого, так немного,
Недосказанности вычурной обман.
Ураган
На погасшем ореоле страсти,
Почернела серебра печать.
Нет той прежней над свободой власти,
И все больше хочется молчать.
Посерела грусть, цвета меняя,
Только блеск натертого плеча.
И рука, кулак еще сжимая,
Может замахнуться сгоряча.
И собрать потерянную совесть,
Ту, что не склевали воробьи.
В тех крупинках засверкает помесь,
И измены, счастья, и любви.
И внимая искренности слова,
Чайкой, разрезая океан.
Жизнь основа и порой сурова,
И обман сильней, чем ураган.
Совет зверей, царю готовя плаху
Совет зверей, царю готовя плаху,
Решил спросить, как обрамить каймой.
И сам топор одеть бы в ту рубаху,
Ту, что носил он часто с бахромой.
Его вина безудержною страстью,
Вдруг охватила мыслящих в разнос.
Он много лет так наслаждался властью,
И мехом непристойности оброс.
И не скворчит в затонах больше рыба,
На сковородку не ложится линь.
И там вверху поистрепалась глыба,
И взглядом, и пророчеством окинь.
Он говорил всегда проблема в людях…
По лесу прокатился тихо гул.
А жизнь она в простых звериных буднях,
Где выжил тот, кто завтра утонул.
Нас убивает нищета
Нас убивает нищета,
Исподтишка, не на отмашку.
И рвется ветхая мечта…
И полинявшую рубашку,
Заносишь ты до самых дыр,
Что воротник уже не держат.
И где величия кумир,
Когда тебя ножами режут?
И голубая красота,
Заката памяти, рассвета.
Так захватила пустота,
Душе твоей так мало света.
И одиночеством своим,
Ты не раздвинешь горизонты.
Как трудно в мире быть чужим…
Исчезнут мысли – мастодонты.
На потрепанные паруса
На потрепанные паруса,
Опустила прохладу ночь.
Нам из прошлого голоса,
Вразумляя, хотят помочь.
Совесть чистая бросив тень,
Накрывает волной мечта.
И на сердце заплаткой день,
Неподъемная высота.
Равновесий качнется суть,
Стрелка движется не туда.
И не тот указала путь,
И злорадствует там беда.
Полынью, прикрывая снег,
В западню заманила честь.
И истории вечный бег,
Принесет нам, какую весть?
Слезою совесть
Слезою совесть опустилась на гранит,
И покатилась вдоль зияющих имен.
Тот, кто убит сегодня был бы знаменит,
Но потерялся среди вечности времен.
И разрушает тишину вчерашний сон,
И он живой в пылу огня, и той войны.
И он к живым приходит правдой на поклон,
И размывая суть придуманной вины.
И каплей крови упадет на руки тех,
Гвоздикой алой затирая белизну.
Из закулисья засквозит щелями смех,
Опять века на память бросят пелену.
Жить без войн мы заслужим у Бога
Сколько дней мир не знает войны,
Человечество дремлет в покое.
И кусочек схватить тишины,
И сберечь непременно живое.
И развеять вражду на ветру,
Утопить зло навек в океане.
И заполнить собой пустоту,
Мы ведь люди земли – мы земляне.
И величием будет не страх,
И свободною станет свобода.
Зло найдет сокрушительный крах,
Жить без войн мы заслужим у Бога.
Правды былой отряд
Дни потеплее стали,
Сырость ушла в дожди.
Что мы о прошлом знали,
Если бы не они?
Книги печатным словом,
Память берут в тиски.
В старом они и новом,
Жизни другой ростки.
В пыльном чулане лягут,
Близко прижавшись в ряд.
Громом весенним грянут,
Правды былой отряд.
Мудрость
И мудрым быть, и быть добрее,
И сердцем истину принять.
И мудрость станет всех главнее,
Себя ты должен в ней понять.
И совершенством в совершенстве,
Горит – не гаснет огонек.
Не потерять себя в блаженстве,
Когда бывает невдомек.
И ты по тонкому канату,
Где пропасть тает между скал.
Идешь свою, не зная плату…
И что над бездною искал?
Напролом
Ползет по стенам тишина,
В побелку, вымазав себя.
Не знает прошлого она,
Ей дела нет до бытия.
В восторге солнечного дня,
Где крики заглушают шум.
Струною тонкою звеня,
Она оберегает ум.
Где с гор летящий водопад,
В пылинку превращает вздох.
Она немеет невпопад,
Скрывая от других восторг.
И птичьи тонут голоса,
Крылом, размазав счастья синь.
И ветер, дуя в паруса,
Раздвинет горизонта ширь.
И верой мы раздвинем тень,
Сомнений, сотканных умом.
И сердце наше как мишень,
Когда бежим мы напролом.
