Николай Витем
Прачечный комбинат «Сказка в Железноводске»
В это можно поверить. Поскольку примерно в это же время налёты были сделаны и на другие дома.
В два часа ночи трое отморозков позвонили в дверь. Хозяин не стал открывать. Вооружённые топорами, не боясь соседей, уголовники принялись вырубать дверь веранды, чтобы войти в дом Теплова Ивана. Перепугали в доме всю семью. Пелагея Максимовна трясётся:
– Ой, Ваня, убьют нас! Ой, Ваня, покричи соседям!
У отца Кости в доме два ружья: одностволка и двустволка. Стрелять? Наделаешь шума, придётся иметь дело с милицией. А связавшись с милицией, не знаешь, как в дальнейшем дело повернётся!
Телефона в доме нет, до соседей не достучишься.
Иван вспомнил боевые тренировки в Резервной Армии в войну. Старшина взвода учил солдат использовать сапёрную лопатку в качестве оружия.
Иван Михайлович вооружился штыковой лопатой, стоявшей в углу, с лезвием, наточенным до бритвенной остроты.
Теплов с силой распахнул дверь и резко с оттяжкой ударил первого нападавшего штыком. Получивший удар мужик, в горячке бросился бежать. За ним, забыв про топоры, рванули остальные.
Страх – явление заразное.
Утром на дороге, недалеко от жилья Теплова нашли труп мужчины с разрубленной ключицей.
Убийцу не искали.
В эту же ночь несколько убийств произошло в Северном районе – хозяева не смогли защитить себя. Утром милиция собирала трупы.
Ивану повезло. Защищаясь, он не думал о превышении пределов необходимой обороны, за который дают срок. Тем самым Иван защитил себя и свою семью, а вот Ване – Ване не повезло, как не повезло многим другим.
Дом Вани – Вани осиротел, вначале покосился. Какое – то время постоял, постоял, не дождался хозяев и тихо лёг на землю.
Дома без хозяев умирают как люди.
Народный рынок не прижился, торговля на новом месте не заладилась – далеко ходить от центра. Жители ближайших домов растащили постройку на дрова.
Богатство Железноводского района – лес. Лес рубят, лес пилят, лес сплавляют молевым сплавом и плотами. Неудивительно, что строения в посёлке деревянные. Для нового строительства вырубают ближайшие массивы леса в верховьях Средней и Южной Кылтовок. Новыми домами застраивается центр поселка. Построена средняя школа из трёх двухэтажных зданий. При школе разбит ботанический сад и огород, открыт Дом юннатов. Внутри школьной территории на футбольном поле мальчишки в свободное время гоняют ватный мяч, обшитый материей. Мяч не желает катиться по полю; пинай его, не пинай, толку нет. У южной стенки школьных зданий ребята постарше играют в монетку, жешку, чижика, ножичек. Любимая игра девочек – классики.
В новой школе прошли первые выпуски.
На улице Пионерской закладывается Дом пионеров.
Жизнь посёлку даёт главная улица. Улица, посвященная памяти железного Феликса, начиная от свинарника, идёт параллельно железной дороге по Северному району до шоссейного моста через Северную Кылтовку. От моста фугачит прямиком через центр Южного района, минует первое, второе, третье НТК, кладбище, и заканчивается восьмым отделением.
Каждая зона, с прилегающими к ней частными домами, образует совместное поселение называемое отделением. Исходя из этого, люди привыкли считать, что в посёлке нет ИТК, а есть первое, второе, третье отделения, четвертое отделение совхоза. На особицу расположено восьмое отделение с компактным проживанием поволжских немцев. Между третьим и восьмым отделениями оставлен участок леса, где предполагалось разместить пятую, шестую и седьмую колонии, но что – то не срослось. За восьмым отделением улица Дзержинская переходит в междугородную трассу, ведущую к столице республики.
По Дзержинской пустили старенький автобус, который в пути всё жалуется пассажирам на свою старческую немощь. Хоть и скрипит транспорт всеми своими сочленениями, но главное, движется. Пассажиры Родиной не избалованы, рады и такому автобусу, здраво рассуждая, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
В автобусе ездить безопасно, благодаря кондуктору Марусе. Маруся весит сто восемьдесят килограмм. Любого хулигана выкидывает из автобуса одной левой.
Связываться с Марусей желающих не находится.
Пассажирский транспорт тоненькой ниткой соединил поселок воедино. Всего полчаса требуется на то, чтобы пересечь посёлок из конца в конец.
Улица Дзержинская стала главной благодаря тому, что все более или менее значимые государственные здания, учреждения и предприятия построены вблизи этой улицы.
В Северном районе к главной улице, кроме свинарника, прилепились: нефтебаза, обслуживающая аэродром; продовольственный и промтоварный магазинчики, железнодорожное депо и двухэтажная семилетняя школа. В Южном, вдоль Дзержинской, компактно расположились: художественная мастерская десятой дистанции пути, кирпичная поселковая баня (конец Рабочей), райком партии и комсомола; райисполком, дом прокуратуры и народных судей, почта, военкомат, двухэтажное здание управления ПЧ‑10, гостиница на восемь номеров.
Гостиница гордость Павлова. Разрешение на строительство гостиницы Павлов получил благодаря давней дружбе с Чупровым, секретарём райкома. В гостинице две комнаты одноместные, две двухместные и четыре – четырёхместные. Она рассчитана на проживание двадцати двух человек.
В центре посёлка к улице Дзержинской примыкают районная пожарная часть, районный Дом Культуры с бюстом товарища Сталина на постаменте. Бюст отлил в гипсе зэк из Южной зоны, враг народа, осуждённый системой Сталина за шпионаж в пользу Республики Сан Суси, с одноимённой столицей. В прежней счастливой жизни зэк трудился скульптором. Кому, как не ему, поручить такую ответственную работу? Несколько лет бюст стоял на постаменте перед Домом Культуры в Южной центральной зоне. С ликвидацией зоны одновременно со скульптором, своим создателем, вышел на свободу.
За Домом Культуры среди деревьев сияет вечерними огнями летняя танцплощадка. На танцоров с улицы поглядывают кусты сирени, помогая молодым парам поддерживать праздничное настроение и ореол романтики. Кусты сирени приглашают влюблённых спрятаться в их тени.
Спрятавшись, легко терять невинность.
Танцплощадка работает ежедневно всё лето. Даже дождь не мешает.
Улицу Дзержинскую делают главной не только перечисленные административные и культурные заведения, но и магазины, играющие в жизни людей не последнюю роль: районный, книжный, промтоварный. На Дзержинской на первом этаже двухэтажного здания с утра до восьми вечера работает аптека. Радуют мужчин два пивных ларька: рядом с оградой механического завода и недалеко от аптеки.
В центре посёлка, где Дом Культуры, на улице Дзержинской всегда оживлённо.
На главную улицу выходят ворота механического завода (ЖМЗ). На Дзержинской расположено здание управления Кылтовского леспромхоза. Напротив управления блестит большими окнами железнодорожная больница. Метрах в ста за желбольницей среди кустов и деревьев скрыты могилы поселкового кладбища. Недалеко от кладбища за оградой с металлическими воротами расположилась воинская часть связистов. Со стороны главной городской улицы видны витые антенны, натянутые между мачтами.
В конце Дзержинской в восьмом отделении по обеим сторонам улицы огорожены крашеными штакетинами земельные участки, на которых красиво смотрятся ухоженные домики поволжских немцев. Внутри участка непривычно для глаза российского человека выделяются цветочные клумбы… Радуют взор песчаные дорожки, обложенные кирпичом.
Аккуратно уложенные кирпичи побелены известкой.
В центре посёлка, недалеко от улицы Дзержинской на освещенных улицах стоят знаковые здания, известные всем жителям. В Октябрьском переулке в просторных финских домах живут служащие ЖМЗ. На Пионерской улице красуется новыми окнами дом учителей. На Коммунистической улице расположилась милиция. В конце Октябрьской улицы огорожен высоким забором футбольный стадион «Красная Звезда». Футболисты «Красной Звезды» «работают» на ЖМЗ.
На улице Пушкина, в пятидесяти метрах от Дзержинской, большая территория с мрачным бараком отведена под сборный пункт новобранцев. Казарма новобранцев – епархия военного комиссариата Железноводска.
На железнодорожную станцию Южного района прибывают пассажирские поезда и товарные составы.
В Южной части посёлка молодежь, окончив семилетку, имеет возможность учиться дальше. Напротив ЖМЗ через дорогу построено трехэтажное здание профтехучилища. Там получают механические и строительные профессии. После окончания училища ребятам открыты двери на завод.
Недалеко от железнодорожной станции на улице Вокзальной светится большими окнами автовокзал. Автобусом можно доехать до Усть – Выми, расположенной в месте впадения Выми в Вычегду. От Усть – Выми пароходом, со шлёпающими по воде широкими шлицами, можно добраться до столицы Коми – Сыктывкара. Вечером сел на пароход, утром причаливаешь к пирсу водного вокзала столицы.
В честь парохода среди жителей гуляет шутка: «Америка России подарила пароход. У него труба дымится и ужасно тихий ход». Из столицы плывёшь в два раза быстрее – подгоняет попутное течение.
Столица принимает абитуриентов в образовательные учреждения: пединститут и педучилище; художественное, музыкальное и театральное училища. Пединститут готовит учительские кадры в школы городов, поселков, деревень республики. В некоторых исправительных колониях открыты школы. Там тоже работают учителя с высшим педагогическим образованием.
Принимают в институт со справкой об окончании девяти классов. Что важно – без экзаменов. Предпочтение отдаётся абитуриентам коренной национальности.
С дипломом высшего педагогического образования учительница говорит школьникам:
– «Жизень» Горького.
Ученики поправляют:
– «Жизнь»!
– Я и говорю: «Жизень», – обижается учительница.
Через три года после смерти Сталина на железную дорогу пришли новые локомотивы. Паровозы заменили тепловозы, они значительно мощнее паровозов и экономичнее.
Одно событие, как за верёвку, тянет за собой другое, выстраивает цепочку событий.
Пришли на железную дорогу тепловозы, и паровозы отправлены на «вечную стоянку» в накопитель одного из городов на СевЖелДоре. Малотоннажные двухосные вагоны перестали устраивать железную дорогу из – за низкой грузоподъёмности. Двухосные вагоны отправили на пенсию. По железной дороге побежали четырёхосные вагоны большей грузоподъёмности, вполне соответствующие мастодонтам – тепловозам.
Новый тяговый транспорт дал толчок стахановскому движению. На Октябрьской железной дороге зародилась инициатива: «Вождение большегрузных составов». Машинисты принимают повышенные обязательства по увеличению количества вагонов в сцепке. В это движение втянулись все дистанции пути, все железные дороги Советского Союза. Один машинист решил взять на три вагона больше; другой – на пять.
Кто следующий?
Нашёлся смельчак на Северной железной дороге, потянул два порожних состава. Вагоны пустые, тащить легко.
Другой инициатор пошёл ещё дальше.
– Беру большегрузный состав на тягу двумя тепловозами, – сказал партийное слово новатор машинист – коммунист.
– Разрешаем! – с удовольствием поддержало инициативу руководство СевЖелДора. И отрапортовало наверх о новом эксперименте.
Эйфория – плохая помощница при практической реализации инициатив. Проблемы возникли со станциями. Северные станции не рассчитаны на приём длинных составов, о чём никто не подумал, увлёкшись рационализацией в деле транспортировки вагонов и грузов.
Состав, идущий с севера, не умещается в длину вокзальных путей Железноводска.
Остановка обязательна. Остановка необходима для проверки вагонов солдатами. Проверка заканчивается и машинисту без промедления вручается жезл на дальнейшее движение по маршруту.
В сторону Москвы за мостом Выми длинный подъем к станции Дуська. Два тепловоза не в силах вытянуть на подъёме груженый Интинским углём состав. В помощь из Железноводска отправлен тепловоз – толкач. Толкач на «всех парах» разогнался, толкнул в задний вагон так, что состав выгнуло дугой, и тот слетел под откос. На двое суток движение было парализовано.
Из – за непродуманных действий руководства, на железной дороге начались сбои.
Стахановский пыл чуть поутих и кое – где даже пошёл на убыль. Практика показала, что продолжение эксперимента может быть опасно, способно принести дороге серьёзные убытки. В управлении СевЖелДора приняли решение уменьшить длину составов, идущих порожняком на Север, и вес составов, идущих с Севера, до разумных пределов.
Двойную тягу оставили, увеличив плечо прогона, то есть уменьшили число остановок. Тем самым, уменьшилось время нахождения составов в пути, потребители стали получать продукцию в экономном режиме.
По десятой дистанции пути плечо движения гружёным составам, идущим с севера, продлили до Микуня, с короткой остановкой в Железноводске по требованию НКВД. Остановка нужна для осмотра вагонов солдатами – побеги зэков продолжаются.
На север составы проскакивают Железноводск без остановки до Сосноборска.
Коллектив Железноводского вагонного депо остался без работы. Ведущих специалистов ЖВД перевели в Сосноборское депо (СВД). Остальных работяг увольняют. Уволили раб Иванова, раб Петрова, раб Селезнёва и других раб. Только так центральные и местные газеты пишут слово «рабочий», только так его сокращают. Раб, даже без точки. Так, например, пишут в «Правде», и в республиканской газете «Красное Знамя». Не отстаёт от них местная газета «Железноводский ленинец».
В один из дней на воротах депо раб увидели объявление: «Железнодорожное вагонное депо закрыто в связи с его ликвидацией». Приехавшие бригады раб Сосноборска сноровисто демонтируют станки, подъездные пути, автоматические подъемники… Ценное оборудование увозят к себе.
С появлением тепловозов цепь стахановских начинаний в одном из северных железнодорожных посёлков замкнулась на закрытии вагонного депо, в котором работало несколько тысяч человек.
Нокаут вагонному депо привел к быстрой деградации, упадку Северного района. Тепловозы и стахановская инициатива зарезали Северный.
Трудоголики Северного, как мексиканские эмигранты в Америку, любым способом стараются перебраться в Южный. В который раз от нищеты и безнадёги в Северном районе расцвели пьянство, драки, поножовщина, игры в карты на интерес. Проиграл – иди, покажи свою удаль: подожги объект, убей мужчину, изнасилуй женщину. Как на дрожжах растёт местный криминал. Расплодились малолетние банды, возглавляемые отморозками, отсидевшими срок.
«Северяне» ненавидят «южан», живущих в более комфортных условиях.
Раньше парни с Южного ходили на танцы в деповский клуб. Теперь дальше Северокылтовского моста южан не пускают. Встречают на мосту и жестоко бьют. Южане объединяются в компании, чтоб противодействовать северянам.
Начались стычки: око за око.
Компании южан многочисленнее. Почувствовав силу, южане ходят на мост, как на работу, бить северян. Льётся кровь.
Родители Северного района запрещают детям после восьми вечера находиться на улице.
– Домой, немедленно домой, – кричат матери Петькам и Васькам, выйдя на крыльцо, собранное из гнилых досок.
Нормальные, добропорядочные люди стараются с темнотой сидеть дома, заперев двери на запоры. Милиция в тёмное время суток боится посещать сорвавшийся с катушек Северный район. Отсутствие твёрдой власти приводит к ещё большему беспределу. Убийство людей стало обыденностью.
Милка учится во вторую смену. Занятия заканчиваются в восемь вечера. В это время улицы уже должны освещаться электрическими фонарями. Один фонарь горит возле школы, а дальше… тьма кромешная. Или Египетская?
Милка по дороге домой с трудом отбивается от местной шпаны. Спасают знакомые ребята, которые знают Милку по учёбе. Пока отбивается, но надолго ли? Хрупкую красивую беззащитную девушку сломать легко, не труднее игрушки.
Как успешную ученицу после седьмого класса её переводят в среднюю школу Южного района. На правах родственницы поселяется у тёти Насти, которая не один раз приглашала её к себе:
– Вдвоём жить веселей, да и расходов меньше!
Окончив среднюю школу, Милка приняла решение не возвращаться в комнату по старому месту жительства, где жила с родителями.
Казалось бы, при таких внешних данных, при такой красоте, путь её, предсказанный отцом – в театральное училище. Она же выбрала работу в ремстройконторе.
Про начальника ремстройконторы Павлова Милка наслышана. О нём много рассказывают в посёлке, поскольку большинство жилищных проблем замыкается именно на Павлове. Добиться такой популярности у жителей, большая часть которых прошла исправительно – трудовые колонии, нелегко. Их не обманешь показной добротой, пустыми обещаниями, заискиванием. Начальнику нужно иметь такой стержень внутри, чтобы его слова и действия вызывали уважение; и такие глаза, посмотрев в которые, понимаешь, что человеку можно доверять.
Павлову доверяют.
У Павлова трое несовершеннолетних детей: две девочки и мальчик – он женился после заключения. Живет в бараке. Исполком предлагает ему переехать в новую, большей площади, квартиру. Павлов отказывается, приводя весомый довод:
– У меня многодетные семьи не имеют квартир. Переехав в новую квартиру, как я после этого буду смотреть людям в глаза? Как я буду людьми командовать?
О Павлове слагают легенды. Причина есть. К нему на поклон ходит и первый секретарь райкома, и председатель райисполкома, и начальник районного УВД. Просят, умоляют, клянчат. Павлов и сам понимает: нужно торопиться. Строить, строить и строить. Иначе в поселке начнутся эпидемии.
Беда пришла, откуда не ждали.
В бывших исправительных колониях каждая дорога, каждая тропинка подметалась специальной бригадой уличных уборщиков. Территория колонии ежедневно очищалась от мусора. Мусор вывозили на свалку. «Золотовозы» трудились не покладая рук. В каждой зоне их работало несколько: целая бригада. Жили они в отдельном бараке, в стороне от других. С ними никто не дружил, дел общих не вёл, за руку не здоровался, поскольку, понятное дело, от них ужасно воняло сортиром. Близко к «чухарям» не приближались: шибает в нос. Мойся, обливайся хлорированной водой, бесполезно.
Неприятный запах у золотовозов впитался в кожу.
В бочках на лошадиной тяге отходы вывозили в лес, в специально выкопанные глубокие ямы за свинарником.
Когда везёшь бочку, в которой плещутся жидкие фекалии, от брызг не убережешься. Фекалии попадают возчикам на одежду, проникают через одежду.
Это при том, что бочка закрыта деревянной крышкой. Крышка не помогает, её плотно нельзя закрыть, из – за чисто русского, мол, и так доеду.
В зоне от подобной неблагодарной работы нельзя было отказаться: дисциплина жёсткая.
После ликвидации зон, золотовозы уволились, разбежались кто куда, лишь бы больше не иметь дел с человеческой вонью.
Остался обслуживать посёлок всего один золотовоз, числящийся за ремстройконторой.
Ему недавно стукнуло семьдесят. Другой профессии у него нет. Идти некуда. За десять с лишним лет свыкся с запахом; жизни с другим ароматом не представляет.
Кроме минусов работа золотаря имеет положительные моменты. Вонючая работа защищает его от лихих людей и никчёмных друзей. Ближе, чем на пять метров, к нему никто не приближается. Общаются издалека.
Каждому бараку полагается деревянная будка туалета, стоящая во дворе. Туалетом пользуются и млад, и стар. Когда пользователей много, и никто не заставляет делать уборку, каждый старается уйти от обязанности чистить отхожее место, надеясь на соседа: пусть вон они убирают – у них семья больше, они чаще бегают в туалет!
С таким подходом к общей собственности туалетные будки быстро наполнились: в них не только ходят по нужде, но и сливают нечистоты, бросают мусор. Пришло время, когда деревянные будки напрочь завалили отходами, к ним стало невозможно подобраться.
Обязанность чистить посёлок от нечистот возложена на контору Павлова. А у Павлова всего одна бочка и до изнеможения уставшая лошадь. Пферд, как её называет возница, может в любом месте дороги встать и стоять понуро, свесив от тоски и безысходности голову. У доходяги весь круп в шрамах от ударов кнута и палки. Привыкла к побоям. Заставить её двигаться можно только одним способом: подложить под хвост бумагу и поджечь. Лошадь от боли мчится галопом, фекалии плещутся, народ в ужасе расступается. За рабочий день больше двух ходок не сделаешь. Ехать до места слива далеко, километров пять в один конец.
Используется «говновоз», в основном, для сановной администрации и больших партийных товарищей. На огромную территорию с населением более тридцати тысяч человек одной бочки, хоть летай с ней по воздуху, не хватает.
Посёлок заплывает фекалиями и нечистотами. К крыльцу жилого барака можно подойти одним способом: по брошенным в грязь доскам.
Торопится Павлов. Сдает один за другим двухэтажные дома с теплыми туалетами и канализацией. Сносит бараки, целыми улицами счастливчики справляют новоселье.
Сам продолжает жить в бараке.
Потому, может быть, Милка и пошла к нему.
– М-да, – только и смог произнести Павлов, увидев чудо природы. – Как зовут тебя, милая?
– Мила.
– Мила, – удивлённо повторил Павлов. – Надо же, как угадал! После непродолжительной паузы, добавил. – Как бы, не сломать тебя, Мила. Не погубить бы дивной красоты твоей. Ладно, своими хилыми силенками тебя подопру.
Одновременно со строительством жилья на улице Пионерской Павлов возводит дома на месте бараков по улице Дзержинской, Октябрьской… Основной заказ на квартиры идёт от завода.
Завод наращивает мощности. Ему постоянно требуется всё больше и больше жилья. В этом году введён в работу ещё один цех – по перемотке электродвигателей. Штат рабочих на заводе увеличился, причём не на десятки, а на сотни человек.
Кроме того, райком и райисполком, требовательные попрошайки, клянчат квартиры. Нуждаются в жилье рабочие и служащие ПЧ‑10, офицеры охранных войск…
Среди населения поднимается паника, люди бьют тревогу: вода в колодцах неприятно запахла. Воду фильтруют, добавляют соль, кипятят. Кое – как справляются с проблемой, но надолго ли?
Чтобы не допустить инфекционных заболеваний, необходимо в срочном порядке избавляться от колодцев с застойной водой. Позарез требуется водопровод с новым источником.
В посёлке есть водокачка, расположенная между берегом Выми и Рабочей улицей. Она раньше использовалась, чтоб снабжать водой котлы паровозов через водозаборные колонки. С появлением на линии тепловозов, необходимость в водозаборных колонках отпала. Они остались стоять на станции как памятники прежней, паровозной эпохи.
Водокачка, до ликвидации южной колонии, располагалась внутри Южной ЦИТК, а забор воды из реки осуществлялся за пределами запани, с краю территории второй исправительной колонии. После ликвидации ЮЦИТК водокачка отошла посёлку, а водозабор остался в зоне.
Использовать имеющуюся водокачку невозможно по нескольким причинам. Первая: водокачка находится в ведении советской власти, а водозабор в управлении НКВД. Вторая: на снабжение посёлка водой не хватает мощности. Третья: в центр посёлка трубы придётся тянуть через железнодорожные пути, что технологически трудно и экономически накладно.
С огромным напряжением сил Павлов построил новый водозабор и насосную станцию за полями совхоза на берегу Северной Кылтовки. Строительство водозабора потребовало прекратить молевой сплав леса.
Чего стоило Павлову добиться запрета, каких нервов, знает только он.
От насосной станции через земли совхоза проложили водопроводные трубы в центр поселка. Кто первым в очереди на водопровод? Естественно, командный состав райкома, райисполкома…
За полгода вдоль Дзержинской выстроились гордые колонки с клювиками и крючком на носу, для подвешивания вёдер: начальник конторы всерьёз взялся за решение вопроса снабжения посёлка питьевой водой.
Павлов оттрубил в неволе немалый срок, потому отлично знает, какие проблемы испытывают ИТК со стиркой белья, с обмундированием, да и с теми же прачками – женщин, желающих идти к зэкам стирать бельё, находится не так уж много. Что ни говори, а женщинам страшно работать в зоне, особенно мужской.
Предложение построить рядом с водонапорной башней на Рабочей улице общую прачечную, было принято командованием внутренних войск с энтузиазмом.
Ввод прачечной в эксплуатацию не только облегчает труд прачек, но и даёт посёлку новые рабочие места, которые так нужны выпускникам средней школы.
Прачечной потребуется вода, и использование старой водокачки придётся как нельзя кстати.
Павлов всё согласовал, построил, оборудовал, набрал штат прачек. С понедельника ждёт поступления белья из колоний. Нужна расторопная заведующая. С языка сорвалось:
– Иди, Мила, ко мне заведующей прачечной. – Подмигнул ей. – А что? Чем плох руководитель: среднее образование, комсомолка, красавица? А, Мила? Опыт придет, опыт дело наживное. Научишься бумаги писать и подписывать.
– Согласна! – ответила Мила, не раздумывая. Чего – чего, а такого предложения она не ожидала. После школьной скамьи стать руководителем? Это что – то да значит! Это, подарок судьбы!
Поселилась в общежитии.
Барак, барак, опять барак. К бараку Милке не привыкать. Другого жилья девушка, за свою недолгую жизнь, не видела, что значит комфортное жильё – не знает и не представляет. Молодость довольствуется малым.
Поселили её в комнате, рассчитанной на две койки. Одну занимает Лена, сверстница Милки, которая работает кладовщицей на хозяйственном дворе ремонтно – строительной конторы. Девушка в кудряшках, с крутой попкой, грудастая; весёлая, неунывающая. Любительница мужского пола.
Познакомились. Лена предложила, раз такие у них стеснённые условия, встречаться с мужиками на чужой территории, и добавила:
– Ни один мужик нашего жилья не достоин.
– Я согласна!
Милу подобное отношение к совместному быту вполне устраивает. Не стала она посвящать Лену в свою жизнь, не доверилась, не сказала, что ещё девушка.
Первый рабочий день Милы начался с представления её коллективу. Представлял лично Павлов, бросив неотложные дела в конторе. Ради девушки – красавицы, почему и не постараться?
После знакомства Михаил Гаврилович взялся показывать Миле прачечный комплекс. Побывал с ней в цехе приёмки и в цехе стирки. Заглянули в сушильный и гладильный цеха, осмотрели цех выдачи белья. Закончили осмотр в кабинете заведующей.
У Милы от восторга светятся глаза, сияют с неподдельным восхищением:
– Это не прачечная! Это, это настоящий комбинат, это сказка…
Павлов доволен. Павлову нравится живое отношение Милы к его детищу, нравится её непосредственность:
– Я согласен с тобой, Мила, давай так и назовём: Железноводский прачечный комбинат.
– Нет, нет! Так сухо, так не пойдёт. Давайте назовём: Прачечный комбинат «Сказка в Железноводске».
– Однако лихо ты закрутила! Ну да, пусть хоть одна сказка будет в Железноводске! Пришла, видимо, пора создавать в посёлке сказочные места и строения. Люди в посёлке хорошие, много страдали и заслужили право на сказочное существование. Вот, погоди, спадет немного у меня напряженность, возьмусь за строительство детского сада, разобью парк за мостом Северной Кылтовки, засажу берёзками парковую аллею вдоль улицы Дзержинской… А пока удачи, тебе, заведующая сказкой!
На комсомольском собрании, по рекомендации инструктора райкома, комсомольцы конторы проголосовали за Милку, одним поднятием рук сделав её секретарем организации. У комсомольского вожака на учете стоят пять человек. По стечению обстоятельств, три комсомолки работают в прачечной, одна на складе и один в деревообрабатывающем цехе. В цехе есть резерв, не охваченный политической работой.
– Вот тебе, Мила, первое комсомольское задание: Сделай в деревообрабатывающем цехе комсомольскую бригаду, – просит Павлов при очередной встрече. Идея не моя – прораба. Я лишь озвучил её.
– Постараюсь!
Грязное бельё в стирку возят солдаты. Наглые попытки солдат наладить общение с Милкой не находят поддержки. По «длинным, жадным рукам» солдаты получают тряпкой.
Солдаты не хуже женщин умеют и любят трепаться. Когда говорить на службе особенно не о чем, появление Милки – новость номер один. Слухи о красоте Милы достигли ушей офицеров. Офицеры подсуетились, заменив солдат, вызвались добровольцами – мучает любопытство.
В кабине за рулем офицер, офицеры в кузове на тюках с грязным бельем.
Милка заняла оборону. Сказывается природная гордость, привитая отцом. Упрямо держится даже тогда, когда из первой исправительной колонии в кабине машины приехал капитан, а на узлах с бельем старшие лейтенанты. Им бы отступиться! Только как быть с офицерской честью? Простая прачка, смазливая соплячка, отказывает офицерам Советской Армии. Кому скажи, засмеют!
Офицеров много, Мила одна. Долго она будет держать «Брестский бастион» неприступным?
Угощают её конфетами – не помогает! До чего дело дошло, стыдно сказать. Стали офицеры привозить цветы. А какие на Севере цветы? Простые ромашки да колокольчики на лугах и в палисаднике учительницы географички «дамские туфельки».
Пришел с сослуживцами капитан внутренних войск с букетом цветов. Сделал Милке предложение. Предложил выйти за него замуж. Сказал слова любви в присутствии трех офицеров, специально для такого случая им приглашенных. Офицеры, забыв про офицерскую честь, подтвердили честность намерений капитана, не глядя Милке в глаза.
Согласилась девушка стать женой офицера. Приятно, наверно, быть капитаншей. Как у Пушкина в «Капитанской дочке». Такие романтичные люди выведены в произведении: Пугачёв, капитан – инвалид, капитанша, капитанская дочь… Совсем недавно читала. Может, и у неё будет такая захватывающая судьба?
В конце смены забрали старлеи Милку, предложив более близкое знакомство с женихом, привезли в старенькии дом, расположенный неподалеку от проволочной ограды первой ИТК.
Капитан в мундире с начищенными пуговицами и значками, сидит за накрытым столом. Выпили, закусили. Офицеры спели несколько песен под гитару.
Вечер удался, прошёл на удивление замечательно, почти в домашней обстановке. Мила никогда не получала столько внимания и комплиментов в свой адрес. Милка праздничным ужином довольна, согласилась остаться у капитана на ночь. Утром проснулась, а жениха рядом нет.
Зашел в дом старший лейтенант Дима.
– А где Миша? – спрашивает «невеста».
– Миша смену отдежурил, к жене пошел.
С тех пор Милка ненавидит офицеров, особенно с цветами, и вообще, всех мужиков при цветах.
Офицеры, в их числе и Дима, разносят по поселку сплетню: «Мила доступна, Милка безотказна». Поползли сплетни по ремстройконторе. Стала Милка знаменитой. Не столько комсомольскими делами: вовлекла в комсомол двух парней из деревообрабатывающего цеха, организовала ночное дежурство комсомольцев, один раз зимой пригласила Юру Каменева, Костю Теплова, Славу Усанова и Гену Долгополова покататься на лыжах с крутого берега Северной Кылтовки – сколько «любовными похождениями» с офицерами. Попытался Юра на комсомольском мероприятии, уронив Милку в снег, потискать её выступающие передние части, получив отпор, отстал.
