Ниль Блэк
Боги и Монстры
Мама Айны скончалась от длительной болезни, когда ей было шестнадцать. Через год отец женился на Монике, и у них сразу же родилась Мэй. Айна искренне любит сестрёнку и тепло относится к мачехе, которая сразу завоевала ее сердце своей простотой и открытостью. Айна до сих пор не понимает, что может связывать таких разных людей, как ее отец и Моника, но в их отношения не лезет. Она тепло прощается с женщиной и уже во дворе, направляясь к своей машине, видит идущего к ней отца. «Не успела», – думает про себя девушка и кивает остановившемуся напротив грузному мужчине.
Ихсан Фатих, один из самых известных и уважаемых судей города, смеряет Айну презрительным взглядом и, зацепив глазами два новых прокола в хряще уха девушки, недовольно фыркает.
– Чего уж стесняться, проколи и нос, и рот, увесь себя кольцами, как новогодняя ёлка. Не дай Бог, в городе останется кто-то, кто не будет знать, что дочь Ихсана – клоунесса и лесбиянка.
– Где вообще связь? – устало вздыхает Айна. – Тебе плевать, как, главное, меня обидеть.
– Выбирай выражения! – вскипает мужчина.
– Я бы хотела быть лесбиянкой, ведь у меня такой пример мужчины перед глазами, – Айна обходит мужчину и быстрыми шагами идёт к БМВ.
– Когда перестанешь позорить моё имя, приезжай, а пока, будь добра, держись подальше от моей семьи! – кричит ей в спину Ихсан.
– Я не к тебе приезжаю, даже на похороны твои не приеду. А сестру видеть – мне твоё разрешение не нужно, – кричит ему в ответ девушка и садится за руль.
***
Айна в последний раз придирчиво осматривает свой незамысловатый строгий наряд, состоящий из чёрного пиджака и брюк, и, надев очки для пущей солидности, спускается вниз к такси. Всю дорогу до ресторана она повторяет про себя основные вопросы, проверяет свои два диктофона, пытается совладать с бушующими внутри от предстоящего интересного вечера эмоциями. Уже на подъезде к ресторану Майкл скидывает смс-ку, что он на месте и желает удачи.
Прямо перед входом в ресторан стоят два внедорожника и чёрный роллс-ройс Wraith. Айна нарочно не взяла машину, вызвала такси, потому что с парковкой в этом районе сложно, но эта проблема, видимо, не касается автомобилей семьи Росси, так нагло наполовину перекрывших дорогу. Айна расплачивается с таксистом и, схватив свой рюкзак, идёт ко входу. Девушку тщательно проверяют прямо на пороге и только потом провожают к столу, за которым ее ждут. В ресторане, как и следовало ожидать, нет больше посетителей. Айна останавливается напротив единственного занятого стола, ждёт, пока мужчина уберёт от лица меню, и кладёт рюкзак на стул, пытаясь достать из него блокнот и диктофоны. Бальтазар откладывает винную карту в сторону, с интересом наблюдает за копошением журналистки.
– Нашла, – выдыхает Айна, садится и, положив диктофоны на стол, впервые поднимает глаза на будущего собеседника.
Бало Демон Росси. Айна сотни раз выводила это имя в вордовском файле, в заметках на телефоне, в своих блокнотах, но никогда внимания особо не заостряла, даже усмехалась прозвищу, которым пресса наградила одного из самых влиятельных людей города. Вот только сейчас не до смеха совсем. Мужчина перед ней и вправду Демон, иначе как объяснить то, что на дне радужной оболочки его глаз Айна видит языки пламени, и лижут они сейчас ее кожу. Айна даже дёргается, будто бы по всей поверхности кожи невидимые глазу ожоги чувствует, тянется к стакану с водой, внезапную засуху внутри унимает. В этих глазах напротив бескрайние мёртвые пустыри, облизанная пламенем иссохшая земля, она покрыта трещинами, такими же, которые сейчас на Айне шире расходятся.
Айна такого никогда ранее не чувствовала: она по работе имела дело с самыми последними сутенёрами в Гарлеме, общалась с приговорённым к смертной казни за массовое убийство, делала интервью с насильником-педофилом, но это другое. Так смотрит не убийца, не насильник, не грабитель, не человек, у которого руки по локоть в чужой крови, так смотрит тот, кто даёт эти указания, тот, кто, возможно, манжеты своих рубашек и не пачкает, но тот, кто молча за этим всем наблюдает. Поэтому и страшно сейчас. Ведь ужасны не те, кто совершает преступления, а те, кто им это разрешает, поручает, те, кто наблюдает. Этот Демон кровь не пьёт, кости не крошит, он приходит в конце, за секунду до последнего вдоха, и душу забирает, коллекционирует. Айна это в чёрном омуте чётко видит, но сколько их там, душ, испитых этим Демоном, не сосчитать. Айна пыталась, сотню статистик просмотрела официальных и неофициальных, точных цифр нет.
Этот взгляд, с нее кожу снимающий, всё такой же голодный, ненасытный, будто Айна следующей будет. Демон жертву внимательно рассматривает, даже нагло, подолгу на каждом сантиметре участка лица задерживается, а пламя на дне зрачков всё больше разгорается. Айне вдруг дышать нечем, она горло массирует, резко домой хочет. Запереться бы на ключ, не вылезать и никого не впускать.
Выносить больше невозможно. Айна сдаётся, опускает глаза, Бальтазар замечает, легонько усмехается, но глаз не уводит. Даже не хочет. Девушка перед ним ангелоподобная, если присмотреться, и нимб над головой светит. Бальтазар, как самое любимое дитя преисподней, вечно на белое тянет, ведь на белом холсте самые красивые и яркие узоры получаются. Бало бы на ней порисовал, желательно красным. Таким же красным, как ее губы. Почему они так чётко выражаются на фоне бледной и тончайшей кожи – непонятно. Но это выводит из себя, потому что ломать Бальтазар любит через глаза, а тут уже пару секунд на губах завис, взгляд не поднимается.
Странная тяга, странная девчонка, странный вечер.
Айна тем временем мысленно даёт себе пощёчину, что испугалась непонятно чего, пытается взять себя в руки.
– Мистер Росси, – наконец-то прокашливается девушка. – Меня зовут…
– Айна Фатих, я знаю.
Лучше бы он молчал, лучше бы не открывал свой рот, потому что Айна ещё со взглядом не справилась, а тут голос. Таким голосом и должны раздаваться приказы, вершиться судьбы, таким голосом и ставят на колени. Вот только с каких пор Айна жертва или та, кем этот Демон помыкает? Так не было и не будет. И пусть этот голос в ушах долго звенеть будет, она справится.
– Как я могу не знать свою главную фанатку? – приподнимает бровь Бальтазар, а Айна от табуна мурашек, по спине пробежавших, чуть не подскакивает.
– Ну, это вы себе льстите, – кажется, волна оцепенения прошла. – Я делаю свою работу, а вы, скорее, в моей работе цель, но точно не кумир.
– Сколько тебе лет? – Демон подается вперёд и внимательно всматривается в глаза. Айна инстинктивно подается назад и шумно сглатывает.
– Вопросы тут должна задавать я, – не выдаёт дрожь в голосе девушка и начинает рассматривать охранников позади Бальтазара, лишь бы не попасть снова под власть этих чёрных глаз.
– Я думал, что встречу достаточно взрослого корреспондента с увесистым портфелем, а оказалось…
– Простите, что разочаровала, – злится Айна и включает диктофоны.
– Перебивать некрасиво, – хмурится Бало и взглядом указывает Калуму на диктофоны. Крупный бритоголовый мужчина тянется к ним и, несмотря на попытки Айны их не отдавать, забирает оба, и, бросив на пол, наступает на них ботинком.
– Какого чёрта? – подскакивает на ноги Айна, но тяжелая рука на ее левом плече заставляет снова усесться на стул.
Калум тем временем достаёт из портмоне пару сотен долларов и кладет перед девушкой. Бало всё это время, откинувшись на кресле, следит за ней.
– Я приехала на интервью! Вы не имеете права! Это частная собственность! – продолжает возмущаться Айна и зло смотрит на ухмыляющегося мужчину.
– Калум немного неуклюж, сами понимаете, с такими габаритами, – смеётся Бало. – Но он возместил ущерб.
– Как я должна буду записать наш разговор? – не сдаётся Айна.
– Ты его запомнишь, – улыбка с лица Бальтазара стирается за мгновение, а мрак в глазах всё гуще, уже по комнате расползается. – Каждое слово.
– Мне не надо было приходить, – дрожащим от злости и нервов голосом говорит Айна.
– Напротив, я очень рад, что ты пришла, и давай забудем этот инцидент с диктофонами и отбросим формальности. Ты под меня копаешь – мне это не нравится.
– Ты убил сенатора Джо, и мне это не нравится, – парирует Айна.
– Это обвинение. Я могу подать на тебя в суд.
– Ты же сказал, отбросим формальности, так что поговорим на чистоту, – не сдаётся Айна.
– Ты ищешь доказательства моим преступлениям, но проблема в том, что не может быть доказательств тому, чего не было. Я чист перед законом.
– И уток в Центральном Парке кормишь? – не сдерживается Айна, и Бало громко смеётся.
– У тебя шустрый язычок, не боишься без него остаться?
– Это угроза, я могу написать заявление в полицию.
– 1:1.
– Я не играть пришла.
– Жизнь и есть игра. На выживание. Старайся выигрывать, мир многое потеряет, если такое чудо, как ты, проиграет.
– Опять угроза?
– Слушай и запоминай, повторять я не буду, – чётко выговаривает каждое слово Бальтазар. – Хочешь сделать сенсационные новости и стать звездой журналистики? Я тебе помогу. Я тебя приглашаю на свадьбу моей сестры, там будет очень много интересных тебе людей, уверен, ты это и так знаешь. Приходи, собери себе материалов. Ты будешь единственной, у кого будет инфо со свадьбы, тебя купят все главные издания страны.
– Но тебя не трогать? – кривит рот в улыбке Айна.
– Умница. И не потому, что ты можешь мне навредить, нет, – скалится Бало. – А потому, что я очень не хочу, чтобы эта чудесная головка пострадала. И да, это угроза.
– Дёшево ты меня покупаешь, – фыркает Айна.
– Я бесплатно могу тебя взять, но я джентльмен.
– За приглашение спасибо, я приду, – притворяется, что не расслышала намёка Айна. – Вот только меня твои угрозы не остановят. Ты же такой самоуверенный и, как говоришь, чистый, значит, тебе нечего бояться. Я буду продолжать копать и делать свою работу, а ты, если и вправду чист перед законом, таким и останешься.
– Ты меня не поняла, – мрачнеет Бальтазар, у которого уже заканчивается терпение. – Сегодняшняя твоя статья с моей фамилией была последней до свадьбы.
– Иначе? – вскидывает голову Айна и смотрит Демону в глаза.
– Иначе я буду очень расстроен.
– Меня не интересует твоё настроение, и я ухожу, – Айна поднимается на ноги и, убедившись, что телохранители ее усадить не пытаются, поправляет полы пиджака.
– У тебя ужасные манеры, – Бало тоже поднимается на ноги и обходит стол. – Тебе бы рот мылом сполоснуть и манерам научить, раз уж те, кто должен был, не справились.
Бальтазар наступает, а Айна, плюнув на рюкзак, оставшийся на полу, пятится в сторону. Пока он сидел, оказывается, было не так страшно. Дон намного выше девушки, двигается, как хищник, загоняет добычу в угол, нависает сверху.
– Ты запомнила каждое слово?
Айна упирается в соседний столик задом и, не отрываясь, смотрит на мужчину.
– Пересказать? – цепляется за последние крупицы смелости девушка.
– Себе, каждое утро и вечером перед сном, чтобы глупостей не делала, – чеканит каждое слово Бало. – Ты на Манхэттене живёшь? – Айна молча кивает. – Держи окна закрытыми, чтобы совы не залетали. Эти птицы ужасны. Проводите девушку, – обращается к охранникам.
– Я на такси поеду, – пытается встрять Айна, но ее игнорируют.
– До дома.
– Собери мне на нее информацию, – поворачивается Бало к Калуму, стоит Айне в сопровождении человека «семьи» покинуть ресторан. – Хочу знать всё: откуда, какая семья, что ест, что пьёт, друзья, родственники. Одним словом, всё. У Гаспара тоже должны быть файлы, попроси его тебе их передать. Давно я не встречал такого интересного экземпляра.
– Но ведь ее работу контролирует Гаспар…
– Теперь будешь контролировать ты, – отрезает Бальтазар. – И у меня аппетит разыгрался, позовите повара.
***
– Я не мог ждать до утра, не выдержал бы, – Майкл нервно ходит по маленькой гостиной Айны.
– Даже рискнул так, приехал к своей любовнице, – устало говорит девушка, которую один разговор с Доном вымотал, все соки выжал.
– Не язви, не время.
– Ну, я тебе всё рассказала, больше ничего интересного, – разводит руками Айна. – Он думает, он меня напугал или впечатлил, что я, может, струшу и на свадьбу не пойду! Я пойду, и кучу всего напишу, и ему ещё докажу, что бороться с журналистским расследованием – гиблое дело. И вообще, мне кажется, он что-то колет или курит, он какой-то странный, может, под чем-то.
– Ну, он славится своим гипнотизирующим взглядом, – хмурится Майкл. – Судя по твоему пересказу, больше ничего странного.
– Он меня от сов уберечь пытался, – смеётся Айна. – Просил окна закрывать, мол, чтобы не залетели. Психопат.
– Совы? – замирает на месте Амато, а потом, задумавшись, подходит к девушке и, опустившись на диван, просит повторить фразу Бальтазара про птиц.
– Черт, – снова подскакивает на ноги мужчина. – В Древнем Риме сова, кружащая над домом, считалась предвестником смерти. Он тебе предупреждение сделал, смертью пригрозил, при этом открыто не угрожая, – горько усмехается Майкл и смотрит на замершую девушку. – Всё, ты останавливаешь своё расследование семьи Росси. Ещё один шаг, и мне тебя не спасти.
– И ты позволишь Демону выйти сухим из воды? – грустно спрашивает Айна и, подойдя к нему, опирается лбом о его грудь.
– Лучше так, чем я позволю тебе умереть, – Майкл целует ее в макушку и крепко обнимает.
Айна прикрывает веки, оказавшись в родных и тёплых объятиях, но сразу же их открывает. Больше ей сегодня, кажется, глаз не сомкнуть. Демон под веками выбит, смотрит в душу, ухмыляется, угрожает её голыми руками вынуть.
Уже вынимает.
========== See madness in my eyes ==========
– Я не сомневался, что ты умный парень и что правильно расставишь приоритеты, – Лучано утирает салфеткой блестящие от жира губы и вновь наматывает пасту на вилку.
Лучано Капо – официальный представитель семьи Капо в США, принимает Дона семьи Росси в принадлежащем ему ресторане на Первой авеню. Бало, который сейчас сидит напротив Лучано и брезгливо смотрит на то, как жадно тот ужинает, приехал на встречу с братом и парой своих человек. За одним из столов сидят также трое фавориток Капо, другими словами, его любимые шлюхи. Гаспар ходит по залу ресторана, осматривает вычурный дизайн и недовольно фыркает на многочисленную охрану жирного итальянца.
– Мой Дон будет доволен твоим предложением, – Лучано опустошает жадными глотками бокал вина и ждёт, когда официант вновь его наполнит.
– А тебя будет ждать повышение, – усмехается Бало. – Ведь у вас гонца, приносящего хорошую весть, сажают справа от себя.
– Есть такое, – с довольным видом говорит Капо, предвкушая «овации», с которыми его встретит кузен и Дон. – Риччи может выкусить, это кресло навеки моё.
– Риччи Боско? – безразличным голосом, рассматривая свои ногти, переспрашивает Бало.
– Ага. Этот сукин сын думал, что он может меня переплюнуть, блеснёт перед кузеном и получит трон. Только облом. Капо ждут твоё предложение два года, и вот оно, благодаря моей правильной политике ты его сделал, – усмехается Капо и поворачивается к препирающемуся с его охранником Гаспару.
– Я всё понимаю, – гладит жирный подбородок Капо и понижает тон голоса. – Но почему ты везде ходишь с этим клоуном? – кивает он на Гаспара. – Он, как камень, привязанный к твоим ногам, тянет тебя на дно. Ты ведь понимаешь, о чём я.
– Этот клоун, – нарочно громко говорит Бальтазар, привлекая внимание Гаспара. – Убьёт вас всех.
Гаспар толкает охранника в грудь и с дьявольским оскалом на губах медленно подходит к столу, где сидят «короли» города.
Капо сперва улыбается словам Бальтазара, а потом переходит на громкий смех. Вся его банда присоединяется к нему, и Бало терпеливо ждёт, когда они умолкнут.
– Не принимай близко к сердцу, – утирает выступившие от смеха слёзы Лучано. – Не будем омрачать этот вечер ничем.
– Его и не омрачить, – усмехается Бальтазар и поднимается на ноги. – Вечер прекрасен, ведь я получил то, за чем приезжал, – он подмигивает собеседнику и медленными шагами идёт на выход.
Капо провожает мужчину хмурым взглядом, а потом поднимает глаза на так и стоящего напротив стола Гаспара.
– Слышь, жирдяй, – улыбается ему Гаспар. – Ты клоунов в детстве не боялся?
– Что ты несёшь, умалишённый? – кривит рот Капо и приказывает охране вывести старшего Росси.
– Закройте двери, – улыбка медленно сползает с губ Гаспара, и Капо отчётливо видит заворачивающуюся в спирали темноту на дне чужих глаз. – Сегодня отсюда никто не выйдет, – Гаспар, не оборачиваясь, выстреливает в метнувшуюся к двери одну из девушек, и та тяжелым грузом падает на пол. – Я ведь сказал «никто».
***
Бальтазар выходит из здания, достаёт из кармана пачку сигарет, закуривает и медленно подходит к роллсу, прислонившись к которому стоит Калум. Он делает вторую затяжку, оборачивается к окнам на третьем этаже, где на стёклах отражаются вспышки от выстрелов, и медленно выдыхает дым.
– Вы довольны ужином, господин Росси? – учтиво интересуется Калум.
– Очень доволен, – наслаждается ночью Бало. – Но буду ещё довольнее, если ты завтра наведаешься к Риччи Боско и передашь ему мои самые искренние пожелания.
– Значит, вторым претендентом был Боско?
– Да. Этот мешок дерьма думал, я пойду на попятную и отдам им свои территории, а мне просто нужно было узнать имя второго. Этого убрал Гаспар, Боско уберёшь ты, а потом мы все погуляем на свадьбе.
Бало отбрасывает окурок на асфальт и смотрит на идущего к нему, заляпанного чужой кровью брата. В каждой руке Гаспара по пушке, он, дирижируя ими, напевает свою любимую «Весна» из «Времён года» Вивальди и останавливается напротив мужчин. Остальные люди «семьи» Росси двигаются к своим машинам и ждут приказа «отъезжать».
– Мне выезжать за Боско? – спрашивает Гаспар и просит сигарету.
– Им Калум займётся.
Гаспар хмурится, пару секунд молча курит, а потом вновь поворачивается к брату:
– Калум и делом этой журналистки теперь занимается?
– Верно.
– Ладно, я поехал к родителям, отец хотел, чтобы я помог ему кое с чем, – Гаспар идёт к матовому серому ламборгини на обочине, а Бало садится в роллс.
***
– Иди за мной и молчи! – шипит на Дэвона Айна, и следует им оказаться в курилке на последнем этаже, сразу закрывает дверь на ключ и достаёт сигареты.
– Молчать? – кричит на нее старший. – Ты психопатка! Ты! Да ты… – нервно ходит по маленькому помещению Ким, не в силах подобрать слова.
– Да успокойся ты, всё же нормально, – давит смешок Айна и прикуривает любимые ментоловые Мальборо.
Майкл будет ругаться вечером, если почувствует запах, но сейчас плевать. Айна бросила курить полгода назад, и вот уже неделя, как курит снова. Она валит тягу к никотину на стрессы на работе, а вовсе не на то, что вот уже как пару дней в ее жизнь вошёл тот, одно воспоминание о котором заставляет хотеть затянуться.
– Как ты могла скрыть такое? – негодует Дэвон. – Как ты вообще могла пойти на такой риск?
– Так и знала, что не стоило тебе говорить, – вздыхает девушка. – Он разрешил мне осветить свадьбу при условии, что я перестану писать про него. Представляешь?
– Мне надо прийти в себя, – Дэвон опускается на скамью, прибитую к стене, так и держит меж пальцев не зажженную сигарету. – Я не буду стучать, но если мегера узнает, то я притворюсь, что ничего не знал. Отвечать будешь ты сама. Потому что я изначально был против всего этого, а ты не слушалась.
– Ты хороший друг, – тепло улыбается ему Айна.
– Что ты будешь делать? Ты ведь не бросишь писать про него?
– Нет.
– Идиотка.
– Я до свадьбы нарочно буду молчать, чтобы он не передумал. После свадьбы я взорву ту бомбу, над которой работаю уже шесть месяцев.
– Айна…
– Я даже любимому солгала, что не буду, но думаю, после того, как моё расследование взорвёт страну, он меня простит. Но до этого много времени, – подскакивает на ноги девушка. – Поэтому проехали. Сходим на матч в конце недели?
– Сходим, куда только пожелаешь, – грустно усмехается Дэвон. – Чёрт знает, сколько тебе ещё осталось.
***
Крис «девушка-улыбака». Во всяком случае, именно так зовут ее мама, друзья и даже те, с кем она, возможно, пересекалась только один раз в жизни. Крис это не контролирует, нарочно улыбку не цепляет, она просто родилась той, кто, несмотря на определённые сложности в жизни и проблемы, не теряет оптимизма сама и, более того, неосознанно дарит тепло людям, пусть и одной своей улыбкой. Сколько она себя помнит, то где бы она ни появлялась и с кем бы ни общалась – к ней тянутся, ее любят. Крис считает это своим лучшим качеством и меняться не собирается.
Она две недели в прошлом году работала в особняке Росси вместо матери, и вроде, этим людям давно пора забыть мелкую девчонку, вечно путающуюся под ногами, но весь персонал ее помнит. Ее в особняке в первый день вынужденной замены встретили тепло и с улыбками, повар сразу взял на заметку ее любимую лапшу с черными бобами, а миссис Хьюстон, следящая за чистотой в доме, пообещала угостить ее своими фирменными пончиками. Крис упирается, долго объясняет, что она занимается балетом и, кроме салатов, почти ничего не ест, но ее не слушают.
В результате Крис с трудом поднимается из-за обеденного стола и, воспользовавшись тем, что госпожа уехала за покупками, а, следовательно, прислуживать ей некому, идёт в сад погулять и немного ускорить процесс переваривания пищи. Клаудия вечером принимает своих многочисленных подружек, поэтому весь персонал занят в саду, который женщина распорядилась подготовить и накрыть в одной из беседок стол.
Крис проходит к ребятам, расставляющим кресла и столы, и предлагает помочь. Ее пытаются убедить, что в ее обязанности это не входит, но Крис непреклонна, и поэтому ее посылают на кухню за скатертями и свечами. Она влетает на кухню через заднюю дверь и сразу же замирает прямо на пороге.
По ту сторону от занявшего центр комнаты стола, прислонившись к холодильнику, стоит мужчина и жадными глотками пьёт воду прямо из графина. Пил. Потому что стоит Крис войти на кухню, как графин больше к губам не подносится.
Незнакомец, которому на вид лет под тридцать, не сводя глаз, открыто рассматривает девушку. Крис от этого взгляда ёжится, забывает, зачем пришла, и даже делает маленький шаг назад, будто бы готовится позорно сбежать.
Гаспар приехал к отцу поздно ночью и, передумав ехать обратно, решил переночевать в особняке. Выпитый до визита в особняк алкоголь с утра привёл к страшному сушняку, так что после душа он сразу спустился за водой, но нашёл кое-что, жажду от чего ни один источник в мире не утолит.
Перед ним стоит ангел. Хотя какой это ангел с такими блядскими губами, которые Гаспар уже видит на своём члене. От промелькнувшей молнией картины в голове член в штанах дёргается. Гаспар спокойно, будто бы это не он стоит полуголым перед впервые увиденной девушкой, опускает руку вниз и сквозь грубую ткань поглаживает свой уже ощутимый стояк. Он облизывается, проводит языком по зубам, даже клацает ими. Прекрасно видит, как смущает девчонку, ухмыляется, убирает руку.
Крис бы давно пора увести взгляд, перестать таращиться, но не получается. Мужчина перед ней в одних серых спортивных штанах, как они держатся на его бёдрах – Крис знать не хочет, но сперва она долго смотрит на забитые руки, рассматривает каждую надутую вену, на кубики на животе и полоску тёмных волос, спускающуюся от пупка и скрывающуюся за резинкой штанов. А потом давится возмущением, когда незнакомец в открытую поглаживает свой член, при этом плотоядно скалясь и раздевая ее взглядом. Но Крис глаз от пальцев на паху всё равно убрать не в силах, она, как загипнотизированная, следит за чужой рукой и думает, неплохо бы выпить воды, желательно, тоже весь графин. Мужчина будто греческий бог, а Крис, как и большинство людей во вселенной, очень любит всё красивое, пусть и несёт от этой красоты такой острой опасностью, что впору бы в воздухе раствориться. Крис кусает внутреннюю сторону щеки, чтобы привести себя в чувства, и прокашливается.
– Господин Гаспар, вам накрыть в гостиной или на террасе? – спрашивает вошедшая на кухню миссис Хьюстон.
– Не надо накрывать, – Гаспар говорит с женщиной, а взгляда с Крис не уводит. – Я наелся, – странная улыбка расползается на его лице, но у Крис в голове такой коллапс, что она её значение понять не в силах.
Она вообще сейчас ничего понять не в состоянии. Живот сладко скручивает от этого взгляда, она пытается вспомнить лицо Тимоти, парня, который ей так сильно нравится последние два года, убеждает себя, что эти спазмы внутри вовсе не приятные и уж точно не потому, что ее сейчас рассматривают, как загнанную в западню жертву, а у хищника со рта слюна капает, клыки виднеются.
Крис в джинсах и в футболке, но такое ощущение, что абсолютно голая, и этот мужчина со сгущающимся мраком в глазах сейчас тщательно рассматривает каждый сантиметр ее обнажённого тела. Женщина покидает кухню, а Крис, поборов первичный шок, обходит стол и садится на пол перед шкафом, где должны быть сложенные скатерти и свечи. Гаспар отталкивается от холодильника и медленными шагами подходит к ней. Крис усиленно старается игнорировать нависшего сверху мужчину, копается в шкафу, но правая часть лица горит, только доказывая, что тот продолжает сканировать ее голодным взглядом.
Крис собирает на полу рядом с босыми ступнями странно-притягательного незнакомца коробочки со свечками, чтобы добраться до скатертей. Достав то, что ей нужно, она обратно собирает в шкаф всё лишнее, что оттуда вытащила. Когда Крис тянется к последней плоской коробочке, то Гаспар ставит на неё ногу, не позволяет поднять с пола.
– Простите, – бурчит Крис, не поднимая голову, и пытается выдернуть коробочку из-под чужой ноги.
– Прощаю.
Крис наглость мужчины начинает злить, она поднимает к нему лицо и, вцепившись обеими руками в коробку, продолжает пытаться её выдернуть.
Гаспар видит, как шевелятся губы блондинки в проклятиях, как ее взгляд мечет молнии, и пальчики, так отчаянно пытающиеся вытащить коробку, но не реагирует. Всё, что Гаспару интересно – это губы, это глаза, смотрящие снизу вверх, это огромное желание, собирающееся в ком внизу живота, от которого плавятся кости.
– Кто-то обязательно должен был испортить идеальный день, – раздражённо шипит Крис и собирает в стопку скатерти, плюнув на коробку под чужими ногами.
– Идеально – это твои губы на моём члене, – медленно тянет незнакомец, толкается языком за щекой и грязно усмехается растерянной реакции девушки.
– Простите? – зло переспрашивает Крис, ногтями в свою ладонь впивается, лишь бы не поддаваться больше странному гипнозу и достойно выйти из этой ужасной игры.
– А ты не расслышала? – приподняв бровь, спрашивает Гаспар и становится ближе.
– Да ты псих! – подскакивает на ноги Крис и только делает шаг в сторону заднего выхода, как Гаспар ловит ее за запястье и вжимает в шкафы.
– Во-первых, «вы». Во-вторых, я не сказал ничего неправильного. Твои губы идеальны, так же, как и мой член, – он вжимается в девушку, трётся об нее, заставляя Крис прочувствовать стояк, упирающийся в ее живот. Будто этого всего было мало, Гаспар хватает правую руку девушки, кладёт на свой пах и медленно водит по нему. С силой разжимает собравшуюся в кулак ладошку и повторяет.
– Знал бы, что в этом доме обитает такая крошка, то давно бы сюда переехал, – проводит языком по ее левому уху, ловит им мочку, всасывает и сразу чувствует удар в живот, но не реагирует. Гаспар сильнее впечатывает девушку в шкаф, а Крис думает, было бы неплохо, если бы верхний сорвался и похоронил ее под собой. Потому что чувствовать себя зажатым в руках того, кого видишь первый раз, без возможности вырваться – омерзительно. Она даже толком не целовался ни с кем, а тут ее одним взглядом трахнули и, кажется, ещё пара минут, трахнут не только глазами.
– С меня хватит, – рычит Крис и, собрав все силы, толкает мужчину в грудь.
Гаспар отступает. Нехотя делает шаг назад, борется с собственным возбуждением, но мысленно отдаёт должное девушке – не повелась. Ни на имя, ни на напор. И пусть в своей голове Гаспар поливает ее тело любимым шотландским виски и слизывает каждую каплю, параллельно глубже насаживая на свой член, с виду он невозмутим. Значит, позже. Значит, второй подход. Хоть сотый, но Гаспар кончит ей в рот, на эти губы, заставит слизать, повторит. Он умеет ждать. Надо обхаживать добычу? Он это сделает. Потому что хочется слишком сильно, никогда так не скручивало, никогда ещё воздух настолько остро сексом не пах, и это даже не воздух. Это девчонка с солнцем в волосах так пахнет.
– Как тебя зовут-то?
– Не твоё дело.
– Дурацкое имя, – цокает языком Гаспар. – Я буду называть тебя крохой.
Крис не слушает, второпях собирает в охапку скатерти и свечи и выбегает из комнаты. Гаспар провожает ее долгим взглядом, и пусть дверь за Крис давно захлопнулась, он с места не двигается.
***
Крис всё не может сосредоточиться на работе, расставляет приборы, помогает с цветами, а мысли там, на кухне. Она так радовалась, что может помочь маме и что, пока она принимает лечение, заменяет её. А теперь на часы смотрит и боится уже завтра на работу возвращаться.
Судьба сегодня явно не на ее стороне, потому что инцидента на кухне, видать, было мало, и тот же самый мужчина выходит в сад. В этот раз он одет в чёрные джинсы и кожанку, в руках чашка кофе. Он подходит к столу, где работает Крис, выдвигает кресло и вальяжно разваливается в нём. Гаспар вертит меж пальцев солнцезащитные очки, наблюдает за работой девушки и не даёт ей сконцентрироваться. Быстро закончив со столом, Крис срывается к следующему – Гаспар меняет дислокацию. Теперь он сидит за тем и нагло разглядывает обтянутую джинсами чужую задницу.
Крис стыдно перед персоналом, который прекрасно видит, как их хозяин «играет в кошки-мышки» с новой работницей, но внешне она так же невозмутимо сервирует стол, а потом бежит к садовнику, которому обещала помочь полить деревья, и пропадает там на полчаса.
Крис, наконец-то, свободно выдыхает, поняв, что «психопат» за ней не пошёл и, закончив с деревьями, идёт чистить кусты перед парадным входом. Во дворе, к счастью Крис, никого нет. Она с восхищением рассматривает припаркованные под навесом три автомобиля и даже улыбается своему отражению в окне серого, матового ламборгини. Зря.
Гаспар сидит за рулём тонированной итальянки и пристально рассматривает девушку. Между ними стекло, чужая гордость, социальный статус. Да хоть непроходимый океан, Гаспар в его воду превратится, сольётся, но на том берегу окажется. Потому что тянет невыносимо, и даже быстрая дрочка в душе не помогла. Кажется, Гаспар отныне в каждой и каждом под собой этого ангела видеть будет. Эта девушка точно не человек. Потому что люди так не улыбаются, люди так не выглядят и, уж тем более, такое жгучее желание не вызывают.
