Ниль Блэк
Боги и Монстры
Гаспар из другого мира – у него дома из-под крана кровь идёт, на завтрак белый порошок, на ужин – чужие стоны, и не всегда от удовольствия, а завтра… Завтра не всегда и наступить может. Гаспар любит чёрный, их фамильный герб чёрным на его спине выбит, но его сейчас ломает, и ломает от белого. Гаспар и ее чёрным покроет, вплетёт в эти отдающие золотом волосы терновый венок, окрасит лоб в красный, но сотрёт белое, не оставит. Своим сделает. Ведь ангел Дьяволу принадлежать не может.
Возбуждение накатывает по новой, в салоне автомобиля невыносимо душно, но открыть окно – выдать себя и потерять возможность наблюдать за тем, кто полое сердце р кровью страсти заполняет. Гаспар терпит. До скрипа белой эмали зубы сжимает, обещает своих демонов плотью ангела покормить, молит их удержаться, немного ему фору дать. А ладони чешутся так, что хочется их в кровь разодрать: то ли выйти из автомобиля и разложить блондинку прямо на капоте, то ли нажать по газам и свалить отсюда.
Любого другого Гаспар и спрашивать бы не стал, но эта… От нее сладкая истома сводит конечности, он вспотевшими руками поглаживает дорогую кожу руля, представляет другую, белую, по ощущениям как шёлк. Эти губы ему сниться будут, и чем раньше он их попробует, тем лучше. Потому что одержимость в этот раз другая. Одержимость человеком впервые. Гаспар расшибётся, но заставит ее потушить собой плавящий внутренности пожар. А пока надо ехать к Бало. Отныне Гаспар временно переезжает в особняк родителей. Далеко от этой крошки, пока своего не получит, он не уйдёт.
Игра началась.
========== You got that medicine I need ==========
Маме Крис про столкновение с Гаспаром Росси ничего не рассказывает. Заставлять Лею переживать – последнее, чего хочется девушке. Поэтому утром, как и всегда оставив поцелуй на щеке отдыхающей женщины, она как ни в чём не бывало уходит на вынужденную работу. Крис надеется, что произошедшее вчера не повторится, и больше сына своих хозяев она за оставшиеся дни не увидит. Про то, что навязчивый незнакомец – старший сын семьи и его зовут Гаспар, Крис узнаёт от племянника садовника. Также она узнаёт, что Гаспар имеет судимость, проходил одновременно по нескольким обвинениям, даже по убийству. Он своенравный, жестокий, а самое главное, любящий получать своё человек. Всю эту информацию Крис черпает уже из интернета, закрывшись глубокой ночью в своей спальне.
Весь следующий день Крис бегает по поручениям Клаудии и, только наполнив для неё ванну перед сном, желает спокойной ночи и спускается вниз, чтобы уйти наконец-то домой. Но не тут-то было. Миссис Хьюстон вызывает девушку и просит отнести поднос с ужином молодому господину в спальню. Крис долго мнётся, просит её выбрать другого, чтобы подняться наверх, но женщина обрубает все надежды одним:
– Он потребовал именно тебя.
«Ну и ладно, – думает про себя девушка. – Будет руки распускать, швырну в него подносом. Я не тряпка».
Так она и идёт к лестницам, занимаясь самоубеждением и стараясь не уронить поднос. Не успевает Крис постучать в дверь, как слышит приглушённое «войдите» и, глубоко вдохнув, следует приказу.
Крис проходит в огромную, размером, как четыре ее спальни, комнату и аккуратно кладёт поднос на тумбочку у кровати. Не смотрит по сторонам, не обращает внимания на сидящего у изножья кровати мужчину.
– Что-нибудь ещё желаете? – еле слышно спрашивает Крис, а сама пятится к двери.
– Желаю, – слышит Крис до того, как Гаспар в мгновение ока оказывается напротив и с громким стуком захлопывает за ней дверь, отрезая все пути к бегству.
«Не спрашивай, не спрашивай, не спрашивай», – уговаривает себя девушка и всё-таки выполняет свою работу:
– Что же вы желаете?
– Тебя.
Крис остаётся только горько улыбнуться.
– Да расслабься, – Гаспар оставляет ее у двери и проходит обратно к кровати. – Значит, ты дочь Леи?
Крис кивает.
– И зовут тебя Кристина?
Кивок.
– И ты онемела?
Крис кивает раньше, чем понимает вопрос, и вызывает громкий смех у Гаспара.
– Не надо меня бояться, – вдруг серьёзно говорит Гаспар и хлопает по покрывалу рядом, приглашая присесть. – Я не кусаюсь. Вру, кусаюсь, но не при таких обстоятельствах, – улыбается он.
Крис не верит ни единому слову и с места не двигается.
– Расскажи мне о себе. Я просто хочу получше тебя узнать.
– Ваши мысли, господин Росси, стали мне ясны ещё вчера, – борясь с дрожащим голосом, начинает девушка, а Гаспар терпеливо слушает. – Я не хочу, чтобы были недоразумения. Моей маме дорога эта работа, а недоразумения могут привести к тому, что она её потеряет. Прошу вас оставить меня в покое. Дружить у нас всё равно не получится.
– Согласен, – цокает языком Гаспар. – Я показал себя не в лучшем свете вчера. Но мои намерения чисты.
Гаспар с трудом сдерживает чуть ли не вырвавшийся смешок, пытаясь понять, в каком именно месте его намерения чисты, если всё, о чём он думает уже сутки – это закинуть ноги этой блондинки на свои плечи и засадить до упора.
Даже в этом чёрном и скромном наряде для прислуги Крис выглядит, как самая соблазнительная блядь, и возбуждает так, что плевать, что она его даже, может, не хочет. Гаспар хочет. Хочет ее до ломоты в суставах, до мучительной жажды, заставляющей трещинами засухи изнутри покрываться, до расширенных зрачков и дрожащих пальцев, мечтающих снова к этой коже прикоснуться. Его от одного вида Крис кроет: от этого голоса, заставляющего каждый волосок дыбом встать, от бегающего взгляда, задержись он на нём на секунду дольше, и Гаспара это желание изнутри подорвёт. Но надо осторожничать, надо сдерживаться, надо мелкими шажками, тихой поступью подбираться.
– Я и вправду хочу подружиться. Не запирайся, не гони меня, – заманивает в ловушку, попутно капканы расставляет.
– Вы не поняли, господин Росси, – храбрится Крис и смотрит прямо в глаза. – То, о чём вы говорите, мне неинтересно.
– А о чём я говорю? – Гаспар поднимается на ноги, Крис лопатками в дверь вжимается.
– О том… – заикается девушка и следит за тем, как медленно к ней подбирается мужчина. – О том, что вы хотите того, чего я вам не дам. Я не хочу.
– Я хочу узнать тебя получше, – спокойно выговаривает слова Гаспар и останавливается в шаге. – Ничего большего. Пока.
– Можно я пойду? – с отчаянием в голосе просит Крис, и Гаспар нехотя кивает.
– Подумай о моих словах, – слышит она в спину и закрывает за собой дверь.
Следующим утром Крис в особняке не появляется. Гаспар пару раз звонит охране дома и, узнав, что девушка так и не пришла, озлобленный набирает мать. Женщина долго смеётся в трубку, а потом говорит, что дала ей отгул нарочно. «Ты теперь и до прислуги добрался. Не позволю», – пытается вразумить сына женщина.
«Чтобы это было в последний раз», – угрожает матери старший Росси и вешает трубку.
***
Крис была сильно удивлена, что миссис Росси так легко дала согласие на ее просьбу не прийти, и радость от выпавшего отгула затмила остальные вопросы. Матери девушка ничего не сказала и, вместо работы, уехала в балетную школу, занятия в которой начнутся только через неделю, но зато можно потанцевать для себя.
Танцы – одержимость Крис. Плохо ли ей или хорошо, танец – единственная возможность освободить душу от эмоций, на час уйти от реальности, сбежать от проблем. Поэтому Крис и танцует, долго, до стёртых ног, до изнеможения кружится перед огромным зеркалом и абсолютно выдохшейся идёт в душ.
Когда Крис выходит на улицу, то уже сумерки. Она, перекинув через плечо рюкзак, быстрыми шагами двигается к остановке, так и не обратив внимание на сильно выделяющийся на фоне скудного пейзажа этого района чёрный матовый Range Rover, припаркованный на обочине.
За рулём автомобиля сидит тот, от кого Крис безуспешно пытается убежать.
Гаспар долго смотрит на вывеску школы, довольно улыбается про себя и заводит мотор, следуя за отправившимся в пригород автобусом. Если крошка не хочет рассказывать о себе, Гаспар узнает всё сам.
Только после того, как Крис скрывается за дверью небольшого и достаточно обшарпанного домика, Range Rover покидает бедный район Квинса и скрывается уже в ночи.
Как бы эгоистично это ни звучало, но Крис счастлива слышать, что в день свадьбы Лея прервёт лечение и выйдет на дежурство сама. На радостях она готовит себе с мамой вкусный ужин, а потом они вместе смотрят новую комедию, и Крис, даже плюнув на пожизненную диету, съедает с мамой ведёрко мороженого.
***
– Ты прям ненасытная, – смеётся Майкл очередной попытке Айны взобраться на него.
Айна сегодня ночует у своего парня, и после вкусного ужина, заказанного в любимом китайском ресторане Майкла, они распили бутылку вина и плавно перенеслись в спальню, где только что закончили заниматься бурным сексом.
Но Айне, видать, было мало, и вот она снова пытается взобраться на Майкла, который щекочет бока чувствительной девушки, и та, в результате сдавшись и продолжая хохотать, падает на его грудь.
– Ты вредный, – сквозь смех говорит Айна и оставляет лёгкий поцелуй на левой груди мужчины.
– А ты ненасытная, – гладит ее волосы Амато. – Сделаем передышку и обязательно повторим. Нам некуда торопиться.
– Майк, – лениво тянет Айна и приподнимается на локтях, чтобы видеть лицо любимого. – Что для тебя счастье?
– Что за странный вопрос? – хмурится мужчина и не перестаёт играть с иссиня-чёрными прядками.
– Просто я хочу знать, – тихо говорит Айна. – Завтра выходит замуж принцесса Росси, и вся страна думает, что она счастлива. Девочка, которая родилась в богатой семье, училась в самой престижной школе, объездила полмира и одевалась у лучших дизайнеров, теперь выходит замуж за принца, пусть принцу слегка и под сорок. Главное, у него есть самый настоящий дворец и казна, которая обеспечит ещё десять поколений. Красивая сказка. Все журналы пестрят их фотографиями, а все люди только и делают, что говорят о предстоящей свадьбе. Я это к тому, что спроси любого у нас в городе, и он скажет, счастье – это быть Марией Росси. Но я-то знаю, что там и речи нет о счастье, что она встречалась с безработным сейчас художником, сбегала к нему в каморку вместо уроков. Я, когда за её братьями следила, то сперва с неё и начинала. Так вот, что для тебя счастье?
– Во-первых, ты, моя девочка, одержима Росси, – усмехается Майкл. – Ну, а во-вторых, счастье сложно охарактеризовать одним словом, – задумывается он. – Я думаю, счастье у каждого разное, и мне для него, как бы пафосно это ни звучало, нужна ты, моя карьера, как капитана полиции, и побольше свободного времени. А у тебя оно какое?
– У меня… – осекается Айна. – Я всегда думала, что счастье должно умещаться в одно слово, но это, наверное, глупо. Так что моё счастье, как и у тебя: ты, Пулитцеровская премия и… – задумывается девушка.
– Только не говори, что конец эры Росси, – смеётся Майкл.
– Я же не глупая, – заливается смехом Айна. – Я хотела сказать побольше яблочного пирога с мороженым.
– Ну всё, моя любимая сладкоежка. Отдых закончен, – Майкл резко переворачивается и берёт инициативу в свои руки.
***
Айна приезжает в отель Hilton, на террасе которого и состоится бракосочетание, ровно в шесть часов. Она нарочно собирается на свадьбу заранее, чтобы не опоздать и не упустить никого из важных гостей. Айна ещё вчера прогулялся по модным бутикам Пятого авеню и в итоге купил себе черное струящееся платье на тонких бретелях от своего любимого дизайнера.
Презентабельный внешний вид располагает собеседника к себе и в разы увеличивает шансы положительного ответа в запросе на интервью. Айна прекрасно это поняла за годы работы в СМИ и поэтому на внешнем виде никогда не экономит. Она легонько подкрашивает свои лисьи глаза и, уложив волосы крупными локонами на кончиках, вызывает такси.
Айну, как и всех гостей, обыскивают при входе и только потом пропускают внутрь. Девушка довольна, что Бальтазар слово сдержал и диктофоны пропустили, правда, фотоаппарат отобрали. Айна, в принципе, была к этому готов, поэтому сильно и не расстраивается.
«Слишком пафосно, вычурно, броско», – фыркает про себя Айна и, взлохматив пальцами отросшие до плеч и свежевыкрашенные в чёрный волосы, проходит к своему столу. Сперва надо оценить обстановку, присмотреться к гостям, найти жертв, а потом нападать.
Айна мысленно потирает ручки, оглядев столы, планирует в голове, к кому подойдёт первым, и в ожидании жениха с невестой решает прогуляться на лужайку, где поставлена увешанная ниспадающими цветами ротонда для бракосочетания. Ей сегодня несказанно везёт, потому что там она застаёт общающегося с молоденькой девчонкой лет двадцати скандально известного сенатора. Сенатор, которому буквально недавно стукнуло шестьдесят, похотливо разглядывает что-то ему рассказывающую девушку, а Айна, достав припрятанный в кармане диктофон, двигается к ним.
– Господин сенатор, какая встреча! – фальшиво улыбается оторопевшему мужчине Айна и подмигивает девушке. – Вас ведь днём с огнём не сыщешь! А сколько посланий я оставила на автоответчике вашего помощника, который, видать, слишком занят тем, что подбирает вам сопровождение, – Айна с ухмылкой рассматривает девушку. – Ой, простите, варит кофе! Вот и не нашёл времени ответить ни на одно моё сообщение.
– Чего тебе надо? – шипит недовольно мужчина, потирая платком жирную шею.
– Айна Фатих, NY Standart… – начинает было девушка, но ее перебивают.
– Я знаю, кто ты, – с отвращением в голосе заявляет мужчина.
– Я всего лишь делаю свою работу, в отличие от вас, – спокойно отвечает Айна. – Так, может, вы расскажете, почему сенаторы отказались проголосовать за…
– Ничего не буду рассказывать! – рычит на нее сенатор и пытается обойти. – Это свадьба! Я пришел отдыхать! Кто вообще додумался пустить сюда прессу!
Мужчина быстрыми шагами идёт в сторону столов, а Айна, нажав кнопочку, наговаривает на диктофон:
– Отказался от комментариев, сбежал от вопроса, новая любовница, пора отказаться от жирной пищи.
Айна продолжает гулять по лужайке, делает несколько удачных интервью как с госчиновниками, так и с так называемыми бизнесменами, о путях дохода которых прекрасно осведомлена и которые, конечно же, незаконны.
Церемония бракосочетания проходит без братьев девушки. Айна удивлена, немного раздосадована, что семья не оказала девушке должную поддержку, потому что Мария явно ревела всю ночь, и ни один визажист мира этого бы не скрыл. Девушке надо отдать должное, она позирует фотографам, подставляет щёку под поцелуи, и пусть и с трудом, но держится. Рано лысеющий мужчина рядом с ней не нравился Айне еще с фотографий в газетах, а сейчас вызывает только раздражение.
Гости расходятся каждый по своим столам, а Айна в сотый раз проклинает Бальтазара за запрет на фотографии. Один из сенаторов вот уже полчаса как очень мило общается с главой одной из китайских триад, и Айне было бы достаточно одной фотографии, чтобы раздуть из этого диалога целую историю, тем более, что она знает о теневом бизнесе сенатора в Шанхае.
Первую половину вечера для Айны, кроме пары удачных интервью, скрашивает встреча с представителем госдепартамента, с которым она в дружеских отношениях. Правда, Айна не уверена, что со стороны ее собеседника отношения тоже дружеские. Митч, так его зовут, осыпает ее комплиментами, долго расспрашивает о том, где она достала такой наряд, и всё не дает побыть в одиночестве и поразмыслить. Кое-как попрощавшись с Митчем, Айна хватает бокал красного полусухого с подноса мимо пробегающего официанта и становится в сторонке, впервые за вечер решив сделать перерыв и немного отдохнуть.
Айна пропускает момент, когда на свадьбе появляются братья Росси, но остро чувствует ту секунду, когда на нее раскалённой до красноты лавой чужой тяжёлый взгляд ложится. Этот взгляд кожу плавит, на каждом сантиметре по которому проходится, глубокие ожоги оставляет, и Айна, ещё не оборачиваясь, знает, кому именно он принадлежит. Она поворачивается медленно, последнюю долю секунды урвать пытается, чтобы подготовиться, чтобы суметь выстоять. Она готовилась мысленно все эти дни, обещала себе в следующий раз достойно этот душу на лоскутки нарезающий взгляд выдержать. Но снова проиграла.
Тут и миллион секунд не хватит. Демон стоит в пятнадцати шагах: между ними два стола, два десятка гостей, снующий туда-сюда персонал – но всё это мутная картинка, слившаяся в одно. Айна видит только его, впервые в жизни сетует на своё прекрасное зрение и вновь сгорает дотла на дне чужих зрачков. Даже лужайка делится ровно на два. Там, где Айна – свет, там, где Бало – беспросветная тьма.
Потому что Бальтазар – это мгла, войди в неё – век от этого мрака не отмоешься. Он – это темнота, тяжелым облаком в радиусе нескольких метров над головами сгущающаяся. Он – это вечный огонь, всё на своём пути выжигающий.
Айна – это зола, под его ногами хлопьями по зелёной искусственной траве разлетающаяся. Айна – это свежая рана, вновь от одного его присутствия открывшаяся, кровью через край хлещущая. Айна – это мигающая лампочка, ещё один миг, в вечную темноту чью-то-свою жизнь обрекающая.
Демон поднимает бокал, ни один мускул на его лице не дергается, никаких эмоций, подносит к губам, делает глоток, взгляда не отрывает.
«Не за тебя, а тебя, до самого дна».
Айна это в его глазах читает, сковывающему конечности ужасу окончательно сдаётся. Нервничает сильно. Ее колотит так, будто она только что выпила полбутылки виски и из жаркого помещения вывалился на улицу, где, минимум, минус двадцать. Сердце ходуном заходится, и только треск пластмассового корпуса диктофона в руке возвращает ее в пусть и нежелательную, но реальность, заставляет сбросить оцепенение.
Демон сеет смуты, испивает души, купается в крови, но выглядит, как Бог. Он прекрасен настолько, что Айне обидно от этой несправедливости. Вселенское зло не должно было выглядеть, как самое прекрасное творение в мире. Все твари преисподней собрались и изваяли своё лучшее дитя, дали ему всё, о чём может желать смертный, но этого было мало. Они наградили его внешностью Аполлона, всучили в руки такое страшное оружие, как красота, а таким, как Айна, уцепиться бы за что-то, лишь бы перед сшибающей своей силой волной харизмы устоять.
Бальтазар одет в тёмно-серый, сидящий на нём, как влитой, костюм-тройку и похож скорее на звезду Голливуда, чем головореза. Он взгляда не уводит, как и тогда, в первый раз, идёт до самого конца, пощады не обещает. Айна и в этот раз понимает, что не выдержит, клянётся справиться в следующий и первой сдаётся. Замечает судью, у которого как раз хотела кое-что спросить и, отвернувшись, быстрыми шагами идёт к нему, буквально волоча за собой гвоздями в нее вбитый чужой, в самую душу пробирающийся взгляд чёрных глаз.
Бальтазару нравится. Что именно – он пока не знает. Он в суматохе этого дня даже забыл про пригласительное для журналистки, что та будет на свадьбе, но стоило выйти на лужайку, как она оказалась первой, кого Бало заметил. Не заметить Айну невозможно.
На свадьбе собрались самые влиятельные и богатые люди страны, они разодеты в шелка и кожу от лучших кутюрье мира. На одни запонки этих напыщенных господ можно купить хороший автомобиль, но все их наряды, драгоценности затираются там, где стоит Айна.
Бало смотрит на нее долго, пристально, тонет в пучине своих мыслей, разбирается с ними. Почему так красиво? Там, на ужине, ему понравился острый язычок, начитанность и живой ум, сейчас он думает вовсе не об этом.
Айна Фатих – искусство. Жаль, если Бало это искусство в порошок собственными руками стереть придётся. Очень жаль. Айна смотрит прямо, не ломается, не боится, в Бальтазаре азарт распаляет, дремлющего охотника пробуждает. Всё больше нравится, с каждым мгновением глубже внутри оседает, странные чувства вызывает, даже пугает.
Бало в ее глазах океан видит, в нём белые льдинки хрусталя плещутся. Он холодный, как Антарктида, Бальтазар есть огонь.
Ничто в этом мире не вечно. Красота вечна. Бальтазар истинный ценитель. Сканирует, предвкушает, наслаждается. Красота Айны манит, притягивает, соблазняет. Бало впервые в растерянности, но ничто сейчас не важно. Он хочет поближе рассмотреть, хочет послушать, в себе разобраться. Понять, почему так сильно его влечёт к этой тощей заднице, хотя кому он врёт, она вовсе и не тощая. Он откладывает бокал в сторону, переступает через свои правила и делает первый шаг.
Интервью не получается, судья уже пьян, говорить отказывается, Айна тяжело вздыхает и только поворачивается уйти, как ударяется лбом о мощную грудь.
– Простите, – поправляет чёлку девушка и поднимает глаза.
– В этот раз прощаю, – криво улыбается Демон, а на дне зрачков и ни намека на прощение. Айна вся внутри сжимается, боится, что по швам разойдётся, как щенок, в душе скулит, но внешне оборону достойно держит.
– Чудесная свадьба, мистер Росси, – нарочно смотрит по сторонам Айна, чтобы быть способной говорить.
– Поэтому ты пришла на неё во всём чёрном, как на похороны? – приподнимает бровь мужчина.
– Что было, то надела, – врёт Айна, которая провела четыре часа в бутиках.
– Выглядишь прекрасно, – Бало будто заставляет смотреть на себя, его аура настолько давящая, настолько подчиняющая, что Айна сдаётся.
– Комплимент от самого Дона. Я дожила до этого дня, – пытается смеяться Айна, но выходит фальшиво.
Бальтазар молчит. Опускает глаза ниже к губам, к линии подбородка, шее, подолгу разглядывает каждый сантиметр. Айне бы начать возмущаться, но ее словно оплели паутиной, впрыснули яд, она не в силах даже двинуться, как завороженная, следит за чужими глазами. Бало не понимает пока почему, но прямо сейчас он хочет к ней прикоснуться, на долю секунды ощупать ее кожу, проверить, вправду ли она такая нежная и гладкая. Как у нее может быть такая кожа, да вообще у человека?
Бальтазар своим мыслям усмехается.
– Раз уж… – прокашливается Айна. – Ну, мы так мило общаемся, не дадите ли вы мне интервью? – очаровательно хлопает ресницами девушка.
– Ты опять за своё, – Бальтазар не хочет разговаривать, он хочет любоваться.
Он хочет снять это сотканное из тончайшей ткани платье, просто проверить, кожа под ней такая же, как на горле, на этих острых ключицах. Интересно, чем она пахнет, когда не залита Диор? Какой вкус у этих вишнёвых, магнитом его притягивающих губ? Что за мысли, Дьявол? Бало пытается стряхнуть эти странные желания, выходит не очень.
– Тогда только один вопрос, – Айна не знает, зачем спрашивает, язык срабатывает раньше мозгов. – Что по-вашему счастье?
Бало сщуривает глаза, долго смотрит, будто сквозь, а потом говорит:
– Мне кажется, оно должно быть собрано в одном слове, а не в перечислении материальных благ.
Умолкает.
– Так какое оно, это слово? – не сдаётся Айна.
– Я не знаю.
Он не лжёт. Айна это по его глазам видит. Она теряется на секунду, потому что и сама не знает этого слова. Она солгала Майклу.
– Так что насчёт интервью? – решает разрядить наэлектризованную обстановку Айна.
– Мой ответ – нет.
– Тогда я поищу того, кто не откажет, – пожимает плечами девушка, думая больше не об интервью, а о любом поводе вырваться из этого давящего кокона. – Вот же, там сидит глава русской мафи… – театрально кашляет Айна. – Я хотела сказать директор автомобильного завода. Пойду-ка я к нему, авось, что расскажет, – она облизывает сухие губы, Бало свои до крови кусает.
Бальтазар, вроде, и не пил особо, но точно не в себе. С утра будет бодрячком, мысли в порядок приведёт, и идея разложить какую-то журналюгу испарится. Не какую-то.
«Что за бред?» – злится Демон. Почему на ее ресницах взгляд зависает, тянет так, будто через нее невидимое глазу копьё прошло и Бальтазара проткнуло, будто они прибиты, и самое страшное – Бало это нравится. Хочется только ближе, вплотную, хочется почувствовать. Она такая хрупкая – Бало уверен, он ее в пыль одним прикосновением превратит. Она такая нежная, как лепестки чайной розы у них в саду каждым летом. Она такая желанная, что слово «желание» обретает новый смысл. В качестве кого, зачем, как – Бальтазар не знает. Бальтазар хочет эту куклу. И пусть её не купить. Он всё равно хочет.
Айна делает шаг в сторону, чтобы обойти Бальтазара, но последний хватает ее под локоть и, удерживая на месте, поворачивается к ней лицом. Не убирает пальцев, раскалёнными спицами чужой локоть плавящих, взгляд, в самую душу смотрящий.
– Ты достаточно поработала сегодня, тебе этот старый извращенец не нужен. Отдохни, развлекись.
– Ревнуешь? – почему Айну угораздило пойти напролом, почему она внезапно включила кокетку, когда вообще не стоило, она не знает. Это потом у себя в ванной она сама себе по лбу за это несколько раз шлёпнет.
Бало ещё ближе, ещё одно движение, и они коснутся губами – у Айны ноги подкашиваются от этой близости, у мужчины красный полыхающий огонь в глазах чёрным космосом сменяется.
– Молись всем своим богам, чтобы тебе не пришлось познакомиться с моей ревностью, – говорит медленно, растягивает слова, а Айна с каждой паузой часть себя теряет, на усыпанную лепестками белых ромашек траву кусками оседает. – Тебе не надо вызывать мой интерес. Не стоит.
– Я и не пыталась, – оправдывается Айна, то ли оскорблённая, то ли всё ещё напуганная.
– Значит, не повезло, куколка, – Бальтазар разжимает пальцы и делает шаг назад.
Айна покидает свадьбу сразу же.
Если перед войной в воздухе уже пахнет порохом, то сейчас он отчётливо пропитан запахом крови. Айна уверена, что знает, чьей именно.
***
Всю дорогу до квартиры в такси ее трясёт. Только просидев в тёплой ванне двадцать минут и немного поболтав по телефону с Майклом, Айна успокаивается.
Не может человек одним своим видом доводить второго до тряски. Айне бы пора нервную систему проверить. Она и проверит. Но сперва она докажет себе, что не струсила, что не поддалась очарованию этого дьявола, не изменила своим принципам и сделает задуманное. С утра она переговорит с теми, кто обещал стоять за ней до последнего, а потом опубликует то, что лишит семью Росси и дохода, и засадит Бало Росси за решетку. Даже властям перед этой бомбой не устоять. Бальтазар сядет. И может тогда Айна наконец-то выдохнет. Потому что третьей встречи с ним она не выдержит. Бальтазар должен находиться за толстыми бетонными стенами, обмотанными колючей проволокой и самой современной сигнализацией.
Потому что Айна боится. Впервые в жизни.
========== Blood on your walls ==========
– Я не буду тебе лгать, я решила, что не перестану писать про Бало Росси, – Айна ставит бокал с вином на кухонную стойку и, обойдя её, подходит к сидящему в кресле Майклу.
– Я думал, ты мне что-то хорошее хочешь рассказать, поэтому и прибежала ко мне среди ночи, а ты опять со своим Бало, – недовольно говорит Амато и приглашающе хлопает по своему бедру.
Айна опускается на колени мужчины и, обвив руками его шею, продолжает:
– Я знаю, кто он и что он. Знаю, что ему ничего не стоит меня убрать, но, а если я успею обнародовать данные раньше? Если я смогу раскрыть его досье до того, как он вышлет на меня своих палачей?
– Я не понимаю, куда ты ведёшь, – хмурится Майкл.
– У меня есть кое-что очень важное, кое-что, чему я посвятила почти все годы работы в СМИ и что собирала по крупицам. У меня есть доказательства.
– О чём ты говоришь? – внимательно смотрит на нее мужчина.
– Я даже тебе об этом никогда не говорила, но ты ведь знаешь, у меня большие связи в правительстве, и да, как бы мне это не нравилось, большей частью из-за моего отца, – дует губы Айна. – Так вот, у меня есть два файла на вес золота. В одном из них доказательства перевода огромных сумм денег в офшоры. И я, как минимум, могу засадить Бальтазара за решетку за уклонение от налогов. Оба файла хранятся в секретном хранилище и к ним ни у кого нет доступа, кроме меня. Я думаю, я готова и можно начинать «охоту на Демона».
– Откуда? Что за файлы? – снимает ее с колен Майкл и поднимается на ноги. – Что ещё ты от меня скрываешь? Я, вообще-то, без пяти минут капитан полиции, но даже у меня нет доказательств его деятельности! И если они у тебя всё это время были, какого чёрта я о них не знаю?!
– Послушай, не нервничай только, – хватает его за руку Айна. – Я не говорила, потому что работала над ними, потому что чем меньше людей о них знают, тем лучше. Я не хотела подвергать риску твою жизнь…
– Какая самоотверженность! – восклицает Амато. – Ты первым делом должна была прийти с ними ко мне! Мы бы сделали всё путём закона, мы бы арестовали этого сукиного…
– Нет! – перебивает его Айна. – Тебе важна твоя карьера, а мне – моя. Мы взрослые люди, и ты должен понимать, насколько сильно я хочу, чтобы под всеми новостями и очерками о крахе семьи Росси стояла моя фамилия! Я не просто так пошла в журналистику, может, мною и движет тщеславие, но оно поделено на два. Я хочу избавить город от этого чудовища, и я хочу стать лучшим журналистом страны. Даже ты мне не помешаешь.
– Ты играешь с огнём, – криво усмехается Амато.
– Секунду назад ты сам хотел с ним играть, притом отобрав у меня, – парирует девушка.
– Не коверкай мои слова! – рычит на нее Майкл. – Я, прежде всего, думаю о твоей безопасности, ты одна из-под этого не выберешься.
– Я и не одна, – мягко улыбается ему Айна. – У меня есть ты, значит, вся полиция Нью-Йорка. Есть пара людей в конгрессе и госдепартаменте, некоторых из них ты знаешь. И даже есть человек в службе безопасности. Тебе не о чём переживать. За мной стена.
– Ты ведь лучше всех знаешь методы мафии. Когда их останавливала хоть какая-то стена?
– В этой стране останавливала, вспомни Аль Капоне, Франчеззе, главу семьи Сяо… Все они сидели, некоторые до сих пор сидят, притом все вышеперечисленные были куда могущественнее Росси. Их смогли засадить в тюрьму и надолго, и я смогу, – победно смотрит на мужчину Айна.
– Да, но их по пальцам сосчитать, сколько даже до суда не дошли! – спорит с ней Майкл. – Отдай файлы мне, позволь закону заняться этим, а сама тешь своё самолюбие тем, что вообще смогла их собрать, – серьёзно просит он.
– Ты с ума сошёл! – негодует Айна. – Никому! Даже матери, если она с того света вернётся! Никому. Я посажу Росси.
– Ладно, – выдыхает Майкл и пытается успокоиться. – Ты права. Я не могу отобрать твой труд. Но я должен буду тогда заняться твоей безопасностью. Без того, чтобы меня предупредить, не смей запускать первый файл. Сперва я возьму тебя под полную защиту.
– Само собой, – улыбается ему Айна. – Думаю, я смогу закончить готовить материал по налогам к следующей неделе.
– Что во втором файле?
– Прости, но даже тебе этого я пока сказать не могу.
– Понимаю, – Майкл притягивает девушку к себе и обнимает. – Обещай быть осторожной.
