Нина Сергеевна Цуканова
Гладиатор
Я все-таки вернулся. Еще много-много раз.
На войне как на войне
С того переломного дня, когда я стал гладиатором, прошло больше года. Был холодный унылый февраль, и я месил снег от остановки до универа, кутаясь в холодную куртку. Да уж, время идет, а я… одеваться по погоде так и не научился.
Вообще-то, семестр начался давно, недели три назад. Но начало года у меня выдалось насыщенным на битвы, не до того было… Половину сессии как-то сдал, уже неплохо.
В универ безумно не хотелось. Тем более по такой погоде. Еще и соседи с утра настроение испортили своими вечными претензиями и угрозами выселения… Но сегодня в университетской программе обещали матан. И я решил: ради матана – надо.
Январь выдался непростым, но веселым, я вписался аж в три битвы. Одна из них, правда, была “халтурка”, но в зачет все идет.
Вот с гладиатором по кличке Дэрил в самом начале года битва была сурова. Дэр, высокий крепкий, но не перекачанный мужчина, темноволосый, с прямым пробором – очень сильный маг и боец в целом. Его битвы, как правило, попадают в секцию “хард”. Я делал ставку на то, что в начале января большинство населения нашей страны вялое и малобоеспособное, а я хорошо подготовлен. Но прогадал. Дэрил был убежденным ЗОЖ-ником, и праздники его нисколечко не подкосили. Такой волк оказался мне не по зубам.
Через пару недель, немного оправившись, я и взял халтурку – тестил субтильного новичка по прозвищу Сюифи за 70 тысяч. Для него это была вторая битва, для меня… где-то записано, я уже не считаю.
Для новичков система такова. Первая драка обычно с примерно равным по силе молодым. Второй раз новенькому можно биться уже не только с коллегой, но и с кем-то посильнее. Ясно, что шанс выиграть невелик. Но они хоть набираются опыта, сражаясь с более сильными бойцами. Им опыт, нам – легкая денежка. И силу их мы оценим. Да и чем черт не шутит – и бывалые иногда допускают фатальные ошибки.
Оценка стоимости битвы вопрос не простой. Цена зависит от шанса выиграть в ней и определяется индивидуально для каждого. То есть, за одну и ту же битву я и мой соперник можем получить в случае победы совершенно разные деньги. Если у него шанс победить выше, то я могу срубить больше денег с этой битвы, чем срубил бы он при победе. Плюсом к предположительной базовой стоимости идут надбавки за зрелищность, ставки зрителей и прочая мишура, в которую я предпочитаю не вдаваться, веря Гарику и кассе на слово. А еще иногда битва попадает в какую-либо номинацию, например, “самая зрелищная битва сезона”, за это тоже идут плюсики. К тому же, победитель “за счет заведения” получает профессиональную медпомощь с магическим уклоном, а это вам не коленку заклеить пластырем в ближайшем травмпункте…
После драки с новичком, в самом конце месяца, я сражался с ещё одним гладиатором, тем самым Эйри, которого уделал в начале карьеры. Вот это был настоящий жесткач. Я, конечно, за год с лишним поднаторел, ну так и Эйри на месте не стоял. Дрались как бойцовские собаки, ей-богу. Я победил, конечно, но на экзамены ходил с двумя поломанными пальцами правой руки и не всеми целыми ребрами. А мое лицо было процентов на 90 покрыто тональником, потому как ходить в институт с “разукрашенной мордой” – моветон.
Моветоном, конечно, считается и ходить с выбитыми зубами, особенно, если это два верхних передних резца. Но я искренне забодался их вставлять. Их били на раз-два, даже с защитным щитком. После того, как их выбили в шестой (! – я упорный, да) раз, я отказался и решил сделать это своей фишкой. В целом, я прекрасно обхожусь оставшимися тридцатью. Кусать научился боком, улыбаться – мило поджимая губы.
Зато моя беззубая улыбка вкупе с зелено-фиолетовой башкой – визитка покруче клубной карты бойца! А шрам поперек левой брови дополняет мой имидж. Тот самый, с первого проигрыша.
О нем я теперь вспоминаю скорее с теплом. И немного с юмором. Постепенно наступает этакое обесценивание поражений. Просто понимаешь, что это часть жизни. Все проигрывают, что уж там. Даже такой флагман, как Тоби. Чем больше поражений, тем спокойнее их воспринимаешь. Выползаешь с поля боя весь в кровище, а тебе с ресепшна: “А-а, продул! Лу-узер!” И оба ржете. Смешно же! Да и в медпомощи бывалым не отказывают.
Нерасчищенная дорога завершилась ступеньками здания. Наконец-то! Ноги уже ныли снег мутузить.
Я решил основательно подкопить, чтобы закрыть наконец злосчастный кредит и взяться за замороженный микрозайм, и в середине февраля сражался с Верту. Парень на год младше меня, с ультрамариновым ирокезом. Быдловатый, умом не блещет, но в целом неплохой пацан. Душевный. И как боец неплох.
Я его победил, но теперь опять ходил с бинтованными руками, тоналкой и в черных очках.
Меня еле-еле пропустили на охране по студенческому, на который я давным давно не был похож, и я зашел в аудиторию даже без опоздания. Хорошо, люди в чатике группы добрые. Какой-то милый челик с котиком на аватарке вывесил расписание.
Вошла толстая тётка в платье-мешке с лавандовым мочалом на голове. Вспомнив ее, я мысленно застонал. Надо было идти ко второй… Это была наша преподавательница по какой-то там экономике, жутко скучная и склочная.
Началась перекличка. Назвали всех, кроме Рэймонда Загорского.
– Вы меня не назвали! – обратился к экономичке я со своей последней парты. Зря приходил, что ли?
Женщина, презрительно сощурившись, посмотрела на меня сквозь узкие очёчки и изрекла:
– А-а, вы, я полагаю, мифический Загорский?
– Он самый, – буркнул я.
С прошлого семестра же знакомы. Или у неё память не дольше недели?
Экономичка, более не обращая на меня внимания, принялась нудно что-то объяснять. Всю пару я дремал, делая вид, что слушаю.
Хорошо хоть, следующей парой была математика. Преподаватель по математике был самым лучшим преподавателем во всём институте. Я вообще люблю таких людей, которые и умные, и понимающие, и с юмором. Кроме того, математик был единственным из моих знакомых преподавателей фанатом “АрМАГеддона”. Меня он знал ещё и как Рекса, и поэтому, в частности, относился ко мне очень положительно. Он был единственным, при ком я мог позволить себе улыбаться во все зубы, если ко мне вообще применимо такое выражение.
Хотя, помнится, у нас на втором курсе была тетенька-лингвистка, которая души во мне не чаяла. Стоило мне появиться, подсесть к ней поближе на первую парту, и мило улыбнуться, поджимая губы, и она, едва не тая от умиления, рисовала мне “пятёрочки” за красивые голубые очи. А немного поговорить за жизнь – и автомат был обеспечен всей группе… Так что, эти засранцы мне ещё и обязаны!
Перерыв закончился, и будто по часам, минута в минуту зашёл в кабинет математик. Я сразу приветственно помахал ему рукой и крикнул:
– Здрасте, Павел Афанасич!
– Реймонд! Какие люди! – улыбнулся он, кивнув группе присаживаться. – Чему обязаны чести вас лицезреть?
– Я тут слышал краем уха, что у вас сегодня контрольная работа, – с улыбкой ответил я.
– А вы к ней готовы? – поинтересовался математик.
– Вероятно, нет. Но попробовать-то стоит, – бодро ответил я и, усмехнувшись, добавил. – По крайней мере, про халифат на этот раз писать не буду!
Математик расхохотался. Это была притча из предыдущего семестра. Я как-то раз на контрольную по основам статистики пришел на следующий день после битвы. В теоретической части нужно было ответить что-то про дисперсию, я не соображал совсем и выстроил примерно такую логическую цепочку: “Дисперсия… Дис-пер-си-я… Хм, Персия. Это где-то на востоке…”
А потом математик, проверяя работы, смеясь в кулак и утирая слезы, сказал, что ответ у меня хороший, конечно, но контрольную придется переписывать. На мой вопрос “почему?” он объяснил, что, при всем желании, не может зачесть за матстатистику политические системы восточных государств.
Едва математик раздал нам контрольные работы и листочки, в кабинет вошла смурная женщина в бордовой кофте.
– Павел Афанасьевич, зайдите на собрание кафедры, пожалуйста.
– Сейчас? – удивился он.
– Да, сейчас. С вашими студентами я посижу.
– Хорошо, – вздохнул он и вышел.
Женщина села за стол. Я достал телефон и глянул время. И тут она как заорет:
– Молодой человек на галерке! Вот вы, с зелёными волосами! Мы не пользуемся телефонами на контрольной!
– Я время посмотрел, – огрызнулся я.
– Вот часы перед вами! – взвизгнула она, указав на часы над дверью.
– Они стоят!
– Вы со мной спорить будете!? – завопила тетка ещё истеричнее. – Пересядьте на первую парту и телефон мне на стол!
Я не шевельнулся, с вызовом глядя на нее.
– Ну же, я жду!
Черт, придется все-таки. Ну не люблю я первые парты, если только мне не ставят за это автомат! Тем более на них всегда сидит этот высокомерный заучка, Вениамин, или как его там… Лениво подхватив свои вещи, я со стуком опустив свой телефон с живописно битым экраном на преподавательский стол и сел на первую парту. Рядом с заучкой.
– В институт как на дискотеку ходят! – не утихала тетка.
Я молча закатил глаза. Скажите спасибо, что ваш мифический Загорский – который платит вовсе не мифическую кучу денег за будущие корочки, которыми подопрет стол – вообще пришел. Благодаря таким как я у института есть возможность обучать бюджетников – надежду страны нашей!
Мы просидели так кажется ещё минут пятнадцать-двадцать. Потом скандальную преподшу кто-то позвал, и она вышла.
Я покосился на отличника слева. Вениамин (а может Виталий?), человек действительно умный, но вредный, как черт, самоуверенный и высокомерный. Называет себя “флагманом нашей посредственной группы”. А проблемки-то бытовые не чужды. Вот сегодня на перерыве хвастался, что через хозяина выселил из съемной квартиры соседа-дебошира, и теперь ищет нового соседа.
…Эх, жаль, производные надо было повторить. Как назло, попалась единственная, которую не помню.
Я вновь покосился на соседа. Тот что-то остервенело писал, временами экспрессивно зачеркивая. Вот он, истинный гений за работой.
– Эй, – едва слышно позвал я. Собеседник проигнорировал. – Вениамин, – позвал я чуть громче еще и пододвинулся, пользуясь случаем.
Парень недовольно поднял глаза, но на меня не посмотрел.
– Велимир. Чего тебе?
– Скажи, пожалуйста, производную от…
– Не скажу, – огрызнулся тот – Не видишь, я своё решаю! У меня у самого вон не сходится.
Я внимательно посмотрел в его записи, и мне прям сразу бросилась в глаза ошибка.
– Да потому что ты дифференцируешь вместо того чтобы интегрировать, дурила! – рявкнул я и отодвинулся. Надо было видеть его лицо…
– Ай, блин, точно… Бли-ин!.. – он изумленно посмотрел на меня. – А ты что-то понимаешь, да?..
– А ты думал, я совсем кретин? – огрызнулся я, вперившись в свой листок. Может, если выпишу всю табличку производных, и забытая вспомнится…
Велимир все косился нерешительно в мою сторону. И наконец нерешительно открыл рот:
– А какую про…
Скрипнула дверь, и мы оба синхронно сделали вид, что никогда не были знакомы. Но вернулся, к счастью, наш добрый математик. Он грустно посмотрел на меня и сказал:
– Не стоит ссориться с завкафедрой, Рей…
– Она невменяемая, – буркнул я, спешно царапая бумагу почти исписавшейся ручкой. – Она мне советовала время по стоящим часам смотреть.
Павел Афанасич усмехнулся.
– Ладно, сдавайте свои каракули, – обратился он уже ко всем. Тут же послышались возмущения и жалобы, что “мы не успели” на все лады. Математик посмеялся и сказал:
– Да ладно вам, что вы заморачиваетесь? Все равно потом нормальная работа будет только у одного человека, – и посмотрел на Велимира.
– Причем, это буду я! – вставил я и согнулся от смеха.
Шутку мог понять только математик, сухо засмеявшийся в кулак. Ведь это был специфический юмор. У меня-то уже была нормальная работа.
Третью пару, какой-то там скучищный факультатив я решил не посещать. И так две пары сразу, нагрузка должна увеличиваться постепенно. Поэтому я поехал на шоу. Не драться, разумеется, я ещё не “зализал” прошлые раны.
Армагеддон располагался не очень-то близко к метро, да еще и прятался в каких-то закоулках, до которых не ходили трамваи и автобусы, поэтому помесить снег пришлось вновь.
Но вот я наконец увидел милую сердцу гирлянду, обвивающую железки под козырьком. И зашел в родное, пахнущее боем, азартом и чипсиками здание.
У ресепшна терся Сюифи. Пацаненок молодой, черноволосый, коротко стриженный, обожает жилетки. Боевой имидж себе выбрал нестандартный, с элементами древнего Египта. Даже татуха с кошачьей грацией на плече есть. Стильненько. Подойдя к стойке, я нахально отпихнул парнишку ладонью по лицу:
– Прочь, молокосос!
– Э-э-э! Обалдел?.. – шутливо огрызнулся тот еще не сломавшимся юношеским голоском. Конечно Сюифи знал, что я шучу. У нас на Армагеддоне друг к другу относились хорошо. Это на ринге мы враги, готовые порвать друг друга в клочья. А так… Можно сказать, товарищи по интересам. Многие здесь реально были друзьями. Правда, однажды я пытался задружиться с Тайфуном, но он меня послал. А потом и вовсе порвал на ринге как Тузик грелку… Хотя друг с другом эти события не связаны.
Я облокотился на стойку, заняв место Сюифи.
– Чё, X-Ray, мало огрёб от Верту? – не отрываясь от монитора, усмехнулся Гарик, использовав мое неофициальное прозвище.
Он ничуть не изменился за год. Только жилетки, рубашки и прочую одежду менял по настроению. С все той же безупречной укладкой и маленьким чуть заметным шрамиком на виске – шрамом от плойки, весьма популярной темой шуток, как единственный шрам ключевого небоевого персонажа шоу. И, как я уже узнал, администратор вовсе не блондин, а обычный русый, а волосы регулярно осветляет у Бони, когда отрастают корни. Он деловито что-то набирал на компьютере левой рукой, а правой периодически залезал в пачку чипсов с солью – изысканная классика, неиспорченная синтетическими вкусами – и аристократично, двумя пальчиками, доставал по чипсинке.
– Пришёл за новой дракой? – осведомился он.
– Не-ет, увольте! Не сегодня. Но Верту, прошу заметить, огреб больше! Угостишь чипсиками?
Администратор кивнул, зачерпнул горсть побольше – целых три кругляша и одну ломаную – отправил в рот, вытер пальцы о предупредительно подготовленную антисептическую салфетку и протянул пакет с картошкой мне. И все это, не переставая печатать. Я знал, что могу пачку не возвращать.
– Спасибо! – я тотчас отправил в рот несколько кружочков и на всякий случай предложил администратору взять еще.
– Забирай, – поморщился он. – Я после твоих грязных лап в нее уже не полезу.
– Пофмотрите, какой бвезгливый, – с издевкой протянул я.
– Ты прожуй, потом болтай, – фыркнул Гарик.
Его манерность сочеталась с внутренней силой человека, способного заправлять шоу, примерно так же хорошо, как мои голубые глаза с крашенными волосами или яркий синий мэйк с вырвиглазно-желтыми волосами Бони.
По какой-то причине у Гарика были своеобразные отношения с пищей, и есть он мог далеко не все. Но чипсики признавались главным врачом шоу Тимом условно полезной едой, потому, что это по крайней мере была хоть какая-то еда.
По всей видимости, основу рациона Гарика составляла моментальная овсянка, яблоки, чипсики, горячий шоколад, иногда энергетики и, вероятно, азарт и души молодых бойцов, ибо выглядел администратор примерно моим ровесником, а работал явно не меньше пары лет, и что-то подсказывало мне, что первокурсника вряд ли взяли бы администрировать такое шоу. Мне казалось, что когда-то он еще пил чай, но теперь я подобного не замечал.
Сюифи, наконец, потеснил меня и встал к стойке. Заодно ненавязчиво влез в пачку и черпнул свою – отнюдь не аристократическую – горсть.
– Так с кем лучше драться в итоге?.. – с восторженным энтузиазмом юнги вопросил он администратора. – Рекс, ну почему ты не дерешься? Я требую реванш!
– Пф-ф, допингом травиться за семьдесят тысяч? Больно надо, – усмехнулся я.
– Я выиграл свою третью битву! Я теперь дороже стою!
– Всё равно ты сопляк, – ехидно заметил я. – Когда наберёшься опыта, тогда и поговорим о реванше…
– Да оба вы сопляки, – Крушитель беспардонно сгрёб в охапку нас обоих и отодвинул от стойки. – Гарик, есть свободные битвы?
Мы с Сюифи оба с возмущением принялись отпихивать нахала от стойки. Аккуратно, чтобы не просыпать чипсики. Началась возня.
– Так! – прикрикнул на нас Гарик дежурно, почти скучающе. – Ресепшн небоевая зона. Тут гражданские не-маги, никаких боев здесь!
– Не-маг здесь ты один! – ехидно выкрикнул Сюифи.
– Это дела не меняет! Администратор неприкосновен!
Мы с Кру, усмехнувшись, подошли к стойке; он принялся листать каталог свободных битв, что так и не долистал Сюифи.
Армагеддон вызывал у меня стойкие ассоциации, ведущие к четырем всадникам Апокалипсиса.
Гарик, несмотря на свою миловидность и внешнюю хрупкость, несомненно был Войной. Ведь именно его руки держали штурвал Армагеддона, именно его слушалась орда накачанных дядек с магическим даром. То, как он управлялся с шоу, целой сворой бойцов и ордой зрителей, как мог заставить заткнуться практически кого угодно, стукнув кулаком по столу, и конечно же то, как искренне и кровожадно любил кровь и азарт… Все это говорило в пользу Войны. Даже при том, что Гарик был совсем не бойцом, никто не вязался с этим образом лучше него.
– А у меня, кстати, если я сейчас следующую драку выиграю, будет статистика, как у Рекса за первые четыре битвы – 0,75! – заметил азартно Сюифи.
– А у тебя фанаты среди новичков! – усмехнулся Гарик.
– Ох уж эта популярность… – с придыханием простонал я, приложил руку ко лбу.
И тут, совсем не в шутку толкнув нас в разные стороны, подошедший Тоби стукнул по стойке кулаком.
– Что по моей заявке!? Она висит уже три дня!
– Пока желающих нет, Тоби, – вежливо ответил Гарик, мигом посерьёзнев и наконец-то подняв глаза от работы.
– Можешь мне объяснить? Разве не в твои обязанности входит подбор соперников?!
– В мои. Но сражаться с тобой в данный момент никто не готов. Жди. Три дня это не крайний срок.
– А ты не мог бы работать лучше?! – Тоби отпихнул журнал на самый край стойки и схватил администратора за воротник, вынудив встать и даже приподняться на цыпочки.
Гарик, не меняя флегматичного выражения лица, нажал “тревожную кнопку” под столом. Включилась сигнализация. Сигналка была лишь шумовым сопровождением и служила для привлечения внимания самих бойцов. “АрМАГеддон” был вне закона и не имел связи с полицией. Тем не менее, Тоби разжал кулак. Гарик отключил сигналку. Из ближайших коридоров показались ещё несколько наших.
– Я жду соперника, – бросил Тоби и повернул к выходу.
Гарик, как ни в чём не бывало, оправил жилетку и пододвинул журнал на прежнее место перед Кру с дежурной заискивающей улыбкой.
– Вот это выдержка у тебя! – косясь на Тобину спину, прошептал ссутулившийся Сюифи.
– Я называю это стрессоустойчивость, – сказал Кру, проводив агрессивного бойца взглядом. И махнув, пошел в коридор в сторону холла.
Гарик усмехнулся и пожал плечами, мол а как иначе.
– Пойду глотну горячего шоколада, пока все спокойно, – буднично сообщил он, достав из ящика на замке свою безупречно чистую кружку. Я привычно усмехнулся и не удержался от шуточки:
– Это ж как надо дорожить кружкой, чтобы запирать ее в сейф? Бриллианты в ней прячешь?
Администратор лишь загадочно улыбнулся, намекая, что секрет драгоценной кружки раскрывать не собирается. А потом в шутку поинтересовался:
– Никто, кстати, не хочет с Тоби-то подраться? Не боец – мечта!
– Мы бы с радостью, – ответил я. – “Но помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!”
В моем видении концепции всадников, Тоби был голод. Вечно жадный до битв и до крови. Вечно голодный, без ее солоноватого вкуса на губах… И сожравший с потрохами жизнь уже десятка бойцов. Но Тоби был нужен машине шоу. Его жестокость и кровожадность приносили огромные кассовые сборы.
Место Чумы для меня делили двое чумовых докторов. Мастеров, что могли вытащить с того света практически кого угодно. Образ Чумы в призме шоу выходил и близко не типичный, но мне он нравился.
Единственное, четвертого всадника в моей системе мира я никак не мог опознать. На роль Смерти больше или меньше подходили все бойцы, но никто из них не был особенным. Можно было бы натянуть образ на Тоби, но тот уже был Голодом, и Голодом он был больше. И он не был особенным. Он мог взять лишь количеством, а это не критерий для истинной смерти.
В этот вечер на висящую заявку Тоби никто не откликнулся. Все предпочли скучные и негеройские “дела дома”.
Моим “домом”, к слову, была очередная съёмная квартира. Далеко не первая. И, как сегодня выяснилось, не последняя. Когда я вернулся, позвонил в звонок, мне вышвырнули сумку с моими вещами и торопливо захлопнули дверь.
– Э-э! Какого чёрта!? – закричал я, опустив пойманную на лету сумку на пол и бросаясь к закрывающейся двери. Не успел. – Я же погасил долг за ноябрь-декабрь-январь!
– Тебе сто раз говорили, что ты платишь вперёд, причём сразу за полгода! А ты даже за февраль ещё не заплатил!
– Без проблем, заплачу!..
– Уже не надо! Хозяин сказал, что больше тебя здесь держать не будет! Ты не платишь, раз! С тобой постоянно какие-то проблемы, это два! Ты вечно куда-то пропадаешь и являешься в чёрт знает каком состоянии – это три!
Я отпустил ручку непреклонной двери и бессильно зарычал.
– Хоть учебники мои выкиньте! – крикнул я отчаянно.
Дверь открылась и мне кинули пакет с книжками и тетрадями.
– Спасибо, что не с балкона! – огрызнулся я и, сев прямо на подъездный пол, принялся проверять свои вещи. Особо ценного у меня не было в принципе, документы и деньги я носил с собой, тщательно пряча. В целом, все мои скромные пожитки были на месте. – Ничего, я ещё завтра с хозяином переговорю, вы у меня отхватите за самоуправство!
– Говори-говори! – отозвалась запертая дверь.
Перекосившись, я спустился на пролет и выглянул в окно. Вспомнил холод. Хреново.
Мне бы очень хотелось решить проблему наиболее удобным, “гладиаторским” способом, но что-то мне подсказывало, что ни к чему хорошему это не приведёт, и, если я вышибу дверь, побью и выгоню своих соседей, выселять меня придут уже с полицией…
Ладно, решу вопрос через хозяина. Я попытался пару раз до него дозвониться, но было уже поздно, он не брал трубку. Я понял, что разобраться смогу только завтра.
Я хотел было попроситься на ночлег к консьержке, но у неё я тоже был не на хорошем счету со своими “поздними появлениями в непонятном состоянии”. Она даже со злорадным триумфом смотрела, как я ухожу в холодную темноту ночи.
Противная баба. Если б не она, я бы хотя бы в подъезде мог заночевать…
Я ошибся. На улице был не холод. Там был лютый холодина! На каком-то информационном стенде я увидел, что температура воздуха -23. Моя одежда, состоявшая из простых, неутепленных джинсов, толстовки, кожаной куртки и осенних ботинок, была на такой мороз категорически не рассчитана.
Я посильнее натянул на голову капюшон толстовки. Так или иначе, эту ночь мне придется переживать на улице…
До закрытия я просидел в углу в какой-то кафешке. Потом потаскался по скверику, где за пару часов замерз до полусмерти. Руки в перчатках окоченели до боли, из носа текло так, что растворяло кожу, волосы, торчащие из-под капюшона, покрыл иней.
Я отправился отогреваться в первый попавшийся круглосуточной гипермаркет. Гулял по нему часа два, потом ко мне подошли охранники. Я сказал, что не могу найти кофе. На меня посмотрели, как на идиота, и показали, где. Я взял пачку первого попавшегося растворимого и поспешил уйти. Меня, на всякий случай, даже досмотрели, не украл ли я тут чего, но ничего компрометирующего не обнаружили.
Ещё полчаса я потаскался по улице и пару часов до открытия метро посидел, нахохлившись, в каком-то подъезде, куда шмыгнул за поздним гулякой. Долго сидеть тут не вариант. Желательно уйти до того, как народ пойдет на работу, а то потом доказывай полиции, что ты не верблюд…
Зато мало когда родной универ был для меня столь желаем. Еле как дотащившись с вещами до метро, я прокатился разок туда-обратно, прежде чем выйти на нужной станции. Там, не найдя в себе сил снова ходить по морозу, потратился на автобус и проехал 2 остановки до института. Беззвучно застонал, услышав по радио прогноз погоды: сегодняшней ночью ожидается уже -27.
После первой же пары я начал звонить хозяину квартиры. Оказалось, он действительно сам меня выгнал. Потому что “от меня было слишком много проблем” с несвоевременной оплатой, моей “непонятной деятельностью” и “неудовлетворительным поведением”, под которым понимались мои поздние возвращения в “чёрт знает каком состоянии”.
Ясно было, что дело дрянь. И сейчас, сходу, я никак не мог найти хоть какое-нибудь решение. Я досидел все пары и даже пожалел, что сегодня их не пять, как в четверг, а только три.
Мне казалось, что эту холодную ночь я не переживу. Найти за день новую квартиру? Гиблое дело! Хозяева меня не любили. Они смотрели на меня и видели во мне разгильдяя, тусовщика, дебошира, наркомана и далее в том же духе. Я пробовал предъявлять даже клубную карточку – “гладиаторское удостоверение” Армагеддона, но почему-то эта практика давала отрицательные результаты.
Пары закончились. Я решил позвонить Вадиму Крушителю. Но выяснилось, что к ним с женой нагрянула куча ее родственников. Он очень забеспокоился, но я поспешно отоврался, что у меня есть еще варианты и пожелав всего доброго, бросил трубку.
На самом деле, вариантов, конечно, не было. Но я решил подумать об этом после, а пока съездить на Армагеддон, как я всегда и поступал, когда не знал, что делать. Вдруг там кого найду? Лишь бы только Гарик не узнал – засмеет ведь до смерти!
Пока админ с кем-то оживленно болтал, я прошмыгнул в холл и закинул сумки туда. Пронесло.
Уже спокойно я вышел к ресепшну, решил прикинуть, с кем могу подраться в ближайшие две недели и листал каталог. Подошли какие-то парни и стали просить у меня автографы. Я взял ручку, но именно на мне ей приспичило сломаться. Сначала она повела себя несколько странно. Я потер пальцем стержень и зря я это сделал: оказалось, что вылетел шарик и она начала безбожно течь. Перемазавшись в чернилах, как криворукий художник, я чертыхнулся, кинул ручку в урну и пошел отмывать руки в туалет, бросив:
– Я ща.
Местный туалет был очарователен. На двери у него красовалось объявление формата А3 следующего содержания: “Руки моем обязательно!!! Кто выйдет с немытыми руками и подойдет к ресепшну – выгоню веником к чертовой матери!!!” И скромная подпись: “Администрация”.
Был в Гарике какой-то занятный фанатизм к чистоте…
Свежие чернила отошли почти сразу. Я изумился, какое классное сегодня мыло. Это было обычное хозяйственное, но оно так шикарно мылилось…
Я не сдержал душевного порыва, взял ещё мыла и воды на пальцы, соединил указательные и большие попарно и аккуратно раскрыл их в кольцо. В нем осталась мыльная пленка. Я подул в нее, пузырь начал надуваться, но, почти надувшись, лопнул. Я снова сложил пальцы и подул. Мыльная пленка лопнула почти сразу.
Я намылил руки снова. И принялся выдувать пузырь. В этот самый момент кабинка распахнулась и из нее торжественно явился Сюифи. Пузырь в моих пальцах тотчас лопнул. Сюифи замер на секунду, а потом заржал, как ненормальный. Да мне и самому смешно было, что уж там.
Я решил, что теперь, раз меня застукали за сим занятием, терять нечего, а я хотел запустить хоть один пузырь, чтобы он отделился от пальцев и полетел. Намылив руки, я принялся выдувать новый пузырь. Сюифи, коротко взглянув на меня, так же сложил пальцы и подул. Но у него пузырь сразу лопнул.
– Воды много взял, – бросил я. – Нужно подобрать оптимальное соотношение. Я вот тоже пытаюсь.
Сюифи принялся мылить пальцы…
Через пятнадцать минут я победил его по количеству полетевших пузырей с разгромным счетом 9:3.
Мы, хохоча, вышли в коридор, и тут только я увидел, как вытянувшись из-за стойки, чтобы просматривать коридор, на меня пристально смотрит Гарик, а также те парни.
– А мы уж думали в полицию обращаться, – язвительно протянул он. – Человек пропал. Только мы не знали, как это объяснить. “Ушёл в сортир и не вернулся”?
Я почувствовал, как у меня загорелось лицо.
– И что же вы там делали вдвоем, раз выходите такие веселые и раскрасневшиеся? – я почувствовал, как лицо начинает гореть еще сильнее. А Сюифи и вовсе занырнул в холл.
– Мне срочно надо было сделать что-то важное, – пряча краснеющее лицо под волосами, проговорил я.
– Дома надо “что-то важное” делать, – насмешливо-осуждающе сказал администратор.
Когда я наконец расписался, и парни ушли довольные, я хотел пойти в холл – уютный зальчик дальше по коридору, с диванчиками, креслами, мини-кухней и телевизором – здоровой плазмой. Но меня меня окликнули:
– Это, я так полагаю, Рекс?
Я обернулся и увидел довольно импозантного мужчину в костюме и шляпе, затеняющей его лицо и скрывающей глаза.
– Да, это я.
– Я Виталий Константинович. Вы меня, возможно, не знаете…
– Конечно, не знаю, – с хохмой ответил я. – У меня много фанатов, что ж я, всех Константинычей знать должен?
Мужчина чуть улыбнулся. А я довольный обернулся на Гарика, желая знать, как он оценит шутку.
Администратор стоял с белым, как мел, лицом.
– Рей… – сдавленно зашипел он. – Это наш гендир!
Я запоздало вспомнил, что администратор не раз упоминал некоего Константиныча, как какого-то о-очень важного человека… Вроде как, гендиректор и владелец по совместительству. Царь и бог, в общем. И еще более запоздало я заметил пару крепких парней модели “секьюрити”, неслучайно стоящих рядом с ним.
– Бли-ин, – шепотом ответил я Гарику, приложив руку к губам, словно так директор не услышал бы. Потом меня осенило, я хлопнул в ладоши и воскликнул. – О! Богатым будете!
И бочком пройдя мимо него в коридор, поспешил исчезнуть за поворотом к вожделенному холлу, услышав только, как директор усмехнулся и сказал:
– Я восхищаюсь этими людьми. Где ты их берешь?
Я еще раз глянул из-за угла на мужчину в черном. Шляпа и ее тень скрывала его лицо, и я понял, что даже стоя нос к носу с ним не видел его глаз. Кажется, я наконец понял, кто здесь сама Смерть.
В холле сейчас сидел один лишь Сюифи. Может быть, если уж он хорошо ко мне относится… Я выдохнул, собираясь с мыслями, подсел к нему поближе и осторожно начал:
– Сюифи… а ты… далеко живешь?
Парниша смотрел на меня с непониманием и смутной тревогой.
– Может, найдется местечко на коврике у двери? Я сейчас без жилья остался… и…
– Ре-е-екс! Прости-и-и! – протянул юноша страдальчески. – Мне очень жаль, но мой папа… он не разрешит…
– А-а, ну ничего страшного, не беда! – преувеличенно бодро попытался я успокоить пацана. – Еще у кого-нибудь спрошу. Не переживай!
