Нока Соул
Агония, или Писатель поневоле
Глава 4. Час без Небес
Я потеряла осознание того, что живым существам нужен сон. Вот только когда? Как давно это произошло со мной? Несколько дней назад? Неделю?.. А может, больше?.. Я как-то слишком часто и слишком долго уже чувствую себя так, словно бы по мне одной пробежали все до единого жители подряд. С тех пор, как это началось, с той самой ночи, когда пирог нашего маленького уютного мирка, существующего от Истока всего несколько тысячелетий, благодаря благосклонности к нам Небес, давших этому месту Жизнь, – Цветок Кармона, – разломили на несколько частей и раскрошили бисквитные края так, чтобы уже нельзя было воссоединить их и вернуть утраченную Гармонию… С того времени, когда что-то во мне окончило жизнь и погибло с тем, как моя бабушка осквернила своей жеребячьей обидой память священного для меня рода… как она направила на меня фамильное оружие и почти что обагрила его родной кровью… Я сильно изменилась. Восприятие. Принципы. Меры.
Нет, я не перестала что-либо ощущать; не перестала приходить на помощь; все так же расставляла приоритеты значимости вечного и обретенного; не позабыла об элементарном уважении даже к той, из-за кого во всем обвинили меня… Просто нашла для себя другую точку опоры, установила свое собственное равновесие в нашей реальности, которая будто бы переключилась на новый режим, причем с легкого сразу же резко на невозможный. Будни, время суток, ежедневные обязанности, привычный ритм жизни Третьей и первых двух Общин – все это осталось где-то позади, утратило привычное значение, став песком, на котором больше ничего не растет. Я устала. Вынесла из произошедшего несколько важных для самой себя уроков, среди которых был и тот, что открыл мне глаза на то, что идеального мира не существует и не может существовать… Как и не существует уже сейчас тех, для кого никогда не наступит момент, когда придется отбросить все дальние мысли и пересилить свое отторжение, убив что-то живое… Может, неразумное по нашим меркам существо… А может часть самого себя глубоко внутри… ту часть, что навсегда изменит видение существования и саму сущность тебя… Хищники убивают для того, чтобы прокормиться. Зверь-мать бьется и убивает иногда для того, чтобы защитить своих детенышей и продлить эту вселенную. Естественный отбор убивает для того, чтобы жизнь продолжалась, и мир не угасал… Я же была вынуждена сражаться сутки за сутками для того, чтобы жители родных Общин могли пережить еще один земной день того временного отрезка, который прозвали тогда «Часом без Небес»…
Да, моя повесть действительно очень глупа и коротка. Мне так и не дались простые привычные слова, какими я могла бы рассказать о произошедшем книжным стилем. Та жалкая тетрадка, которую вы еще можете приобрести с магазинной полки, на которой указано мое имя… Она ничего не стоит. Не стоит совершенно ничего. Я должна была оказаться на месте тех, кто читает сейчас эти слова и мечтает о героических поступках и всевозможных красивых панорамах с собой в главной роли, но я довольствуюсь тем, что завещала мне Судьба. А она пришла тихой неслышной поступью, подкралась ко мне и вложила в копыта клинок… Она сказала, что я должна идти, должна пытаться сделать что-то… Что так будет лучше для всех… Я состарилась вместе с ней… И вместе с ней меня ждало сокрушительнейшее поражение… Я ждала, ждала долго и не отчаивалась до последнего… А теперь она пришла ко мне вновь, села на ступеньки дома сгорбленной беспризорной старицей, забытой самими Небесами… Мы обе жили так мало… Так мало, что почти целую вечность. И она набросила на мои плечи походный плащ, велев вновь идти вперед… И я пошла, спотыкаясь и падая временами, оставляя в бессмысленной пыли нетленные следы этой тянущейся за мной вечности… Моя глупая повесть действительно коротка… настолько, что бессмысленна, как прямо эта дорожная мертвая пыль. А моя жизнь… То обыкновенный мираж особенно мечтательного заблудшего в звездах сновидения, что растает в первых лучах.
Я – светилами небесными забытая картина, старый безликий портрет на стене древнего особняка, увитого все тем же ядовитым плющом. Я – минувший образ минувшего прошлого, что теперь смешон и одинок. Я – лишенная птичьего птица, что летит по воде и вышагивает по Млечному Пути. Я – восславленный гений, совершенно лишенный разума в каком бы то ни было его проявлении. Я – гибель, приносящая жизнь. Пожар, от которого под воду уходят другие миры. Невзрачность с неземным оперением всех оттенков спектра, что сияет при малейшем свете во сто крат ярче бриллиантов… А еще небо под землей, рай в аду, оазис под кромкой мирового океана, звезда на ладони, плавкое на морозе стекло, шедевр, лживо признанный безобразием и безобразие, признанное истинно шедевром…
И все же я в первую очередь Воин-Хранитель, которому, так или иначе, должно сохранить воспоминания, даже тогда, когда все утрачено. И теперь, – вот уж столько воды утекло, свернулась Священная Река, иссушив Цветок Кармона, – а я все же постараюсь вспомнить… Вспомнить и передать… Рассказ…
Я иду в черном дорожном плаще, опираясь на трость, украшенную перьями серой цапли и гравировкой раскрытого лотоса, по мертвой пустыне. Песок летит ровными полосами по ветру, заметая потерянные в этой золотисто-блеклой бесконечности отпечатки копыт даже раньше, чем я создаю тропу, касаясь погибшей земли. Весь этот лес, все эти луга, эти поля и эта Река… Это все рассыпалось тогда недвижимым песком. Ничего так и не выросло здесь, сколько ни старались другие. Песок тоже невозможно убрать: он сыпется и сыпется из самой земной корки, когда вычерпываешь его, неизменно принося даже больше, чем тебе удается забрать. Это место сохранило первозданную непоколебимость, но оно так же мертво изнутри, и с этим уже, увы, ничего не поделаешь. Солнце печет прямыми лучами, грозя сжечь, стереть в пепел, ветер отталкивает, пытаясь развернуть, прогнать с этого места чужаков… Но, как иронично, природа все-таки продолжает пропускать в эту пустыню тех, кто един с ней. Из всех Общин выжила только я, когда земля совсем смешалась с небом и разворотила существование на двух половинах, из всех оставив только одну меня у пропасти, но не в ней. Из-за меня теперь часть сегодняшнего мира просто не может продолжать существовать, но она принимает меня как родную. Теперь уже, когда и я завершу путь земной, ничего не изменится, только ветры и ураганы станут еще суровее. Сейчас же я вхожу на Безжизненно-Бессмертное Плато, и силы природы умеряют свой гнев и свою ярость, позволяя мне идти вперед. Только ветер срывает с головы темную шляпу, бросает ее в воздушных потоках, треплет играючи, а потом возвращает мне. Меня узнали.
Сквозь пески иду и иду… Даже мой дом был не в состоянии прижиться тут, и дело вовсе не в том, что Плато погибло… Просто эта земля еще не готова к тому, чтобы опять принять возрождение и жизнь в свои бескрайние пустующие владения. Когда-нибудь она сделает это… Когда-нибудь… но не сейчас. Я сделалась тогда другой, а значит я все еще едина с этими новыми песчаными угодьями, пока новую Черную Гармонию не перевернет и не раскрошит кто-то еще… Кто-то достаточно для того сильный. Пока я люблю приходить сюда и предаваться воспоминаниям, которые из дряхлой сумасшедшей старушки делают меня… Хотя, наверное, в принципе делают меня из меня. Я люблю медленно брести в песках и глядеть уставшим затуманенным взором на руины былых Объединенных Общин, люблю возвращаться к краям тех ущелий, что возникали при землетрясениях в ощетинившейся шкуре земной поверхности… Люблю иногда все-таки восстанавливать в памяти образы тех чудовищ, какие напали на остальной наш мирок, когда по земле простучал черный дождь… Много мы пережили и повидали тогда…
Наверное, каждый считает, что апокалипсис – это удивительное зрелище, особенно в том редкостном случае, когда катаклизмы не затрагивают твою собственную жизнь, обходя стороной то, что неимоверно дорого тебе. Каждый уважающий себя жеребенок, наверное, мечтает взглянуть на «последнюю крепость», что устоит под всеми ветрами перемен и позволит своим жителям спокойно переждать опасное время, не зная нужды. И, конечно, все это – обыкновенные усредненные фантазии, близко не стоящие от того ада, который берет себе главенствующее место в случае апокалипсиса…
Я тряхнула головой, смахивая гриву с глаз, сжала рукоять верного клинка в магическом поле, всегда держа оружие наготове, и обернулась. Воины-Хранители уже бежали ко мне, стараясь не отстать сильно. Когда они были уже достаточно близко, я отошла от края разлома, у кромки которого стояла, разбежалась и, оттолкнувшись от земляной корки, что от сильного толчка осыпалась в черный зев пропасти мелкой бурой почвенной крошкой, оголяя корни сухих деревьев, с которых опала от невыносимой жары вся, даже почерневшая, листва, выбросила вперед копыта, рассчитывая примерную траекторию прыжка. Увидела сзади себя столпившихся жеребцов, которые резко затормозили всей беспорядочной оравой перед раскрытыми крыльями Главного Хранителя, преградившего перьями путь. Все они внимательно наблюдали за мной, ожидая появления чего-то… Того нечта, если выражаться точнее, которое нам предстояло отловить.
Главный Хранитель был довольно быстро поставлен на копыта одной из Прорицательниц, и только многочисленные белые шрамы и поджившие ожоги напоминали нам всем о том, что с ним было. Из-за сложившейся ситуации ни он, ни бабушка не стали устраивать со мной разборок, заключив что-то вроде молчаливого договора, предписывающего слушать меня при необходимости так, как слушали бы, будь я хоть капельку разумнее в ту ночь. Мои лидерские черты, доставшиеся мне от моего отца, быстро обострились в силу моего склада ума и характера, так что я фактически повела за собой остальных так, будто бы я была рождена только для этого, став временной Главой Третьей Общины и совместив этот пост с постом Первого Хранителя, стоявшего даже выше нынешнего Главного Воина. В другое время я бы порадовалась и в шутку зловредно подколола бы его и бабушку, а заодно показала бы всем Росткам, но не теперь, когда наши лагеря стояли посреди выжженной пустыни под рыжеватым жарким небом, будто бы воспламенившимся тогда; когда высохла, оставив лишь среды прежнего русла и мертвый бутон Артефакта Жизни, Священная Река; когда днем стояла изнурительная жара, от которой не спасал даже густой дым, окутавший Солнце и все Небеса, а ночью – непроглядная тьма, лишенная Луны и Звезд…
Теперь Община, в которой я жила с самого рождения, полагалась и надеялась на меня, и я не могла не оправдать ожиданий и надежд… Может быть, роль также сыграло и то, что я и бабушка были единственными единорогами во всех Трех Объединенных Общинах? – Неважно. Мне остается только… Нет, даже не так. Я должна сделать абсолютно все, чтобы приблизить прежние дни, если только не вернуть их… Должна остановить или хоть замедлить гибель всего живого… Но как мне действовать? Что делать, если никто не имеет ни малейшего представления о том, что необходимо для изгнания тьмы, что происходит и как прекратить все это? Под силу ли мне одной, нашедшей опору только в маленьком отряде Хранителей, спасти весь наш мир? Что, если окажусь не той, кто нужна всем жителям? Что делать, если справиться мне будет не под силу? Этого ли заслуживают те, кто не имеют никакого отношения к моей семье? Героиня ли я?..
Сначала нужно было понять, как это началось, что уже не представлялось возможным: единственной, кто мог бы правильно истолковать произошедшее и с нужного ракурса взглянуть на все детали, была, конечно же, моя бабушка… которая подчинялась моим просьбам, пыталась помочь мне в спасении жителей, но говорить со мной категорически отказывалась. Мир гнил и ссыхался; я винила во всем себя и угасала; Жизнь отступала от Трех Общин и с каждым днем сдавала под натиском стремительно приближающейся Смерти…
Я старалась не смотреть вниз, когда перелетала пропасть с целью привлечь внимание существа, находящегося на дне разлома. Воины-Хранители без лишних расспросов побежали за мной всем Лагерем, стоило мне лишь вернуться с разведки и сообщить о том, что очередной монстр промышляет и шастает слишком близко от бывшей территории Общин, так что в интересах чудовища было произвести на Воинов неизгладимое впечатление. Мой план был предельно прост: стать приманкой и заманить его в ловушку, которой добить его представится возможным. Я рассчитывала на то, что, увидев «беззащитную» пони, не умеющую летать, прямо над собой, существо попытается атаковать меня, и мне удастся достать его на поверхность, заинтересовав светом своей магии. И план, вроде бы, ничего, если бы не одна деталь: я даже не знала, с чем сталкиваюсь. То, что могло таиться в пустоте разлома…
За тот короткий срок, что прошел с начала апокалипсиса, мы, Воины-Хранители, успели насмотреться на разных существ, что проникали в этот мир как раз через бреши в виде пропастей. Разброс, так сказать, был огромным: в этой темноте могло сидеть нечто, не превосходящее своим размером крупную кошку… Или же все могло обернуться встречей, описанной в самом плохом из возможных сценарии, подкидывая мне создание, что даже не вместилось бы хоть на половину в объем этого мира при всем желании. Если бы это существо оказалось бы на поверхности, что необходимо для того, чтобы обезопасить зону бывшего леса, то оно просто разорвало бы наш мир на мелкие кусочки, не оставляя в этой пустоте ничего… То есть то, на что мы устроили «охоту», пятьдесят на пятьдесят могло бы в теории оказаться китовой акулой по своим масштабам, если взять и обозначить весь мир песчинкой… Можете представить, в какой заведомо проигрышной ситуации мы все можем оказаться через мгновение-другое? Есть ли у нас какие-то шансы при таком раскладе? Понимаете, о чем я боюсь все это время?
Мне казалось, что течение минут совсем замерло: я уже бесконечно долго летела в неподвижном сухом воздухе, полном пустынной пыли, а пропасть подо мной все не думала кончаться. Сначала я ощущала странное сдержанное напряжение, – как раз то «пришибленное» состояние, какое успело стать моим постоянным компаньоном. Однако когда я поняла, что противоположная сторона по-прежнему ни капельки не приближается, почувствовала уже настоящую нарастающую тревогу. Это жуткое ощущение делалось сильнее и сильнее с каждым мигом, проведенным в застывшем воздухе, но пока еще не перерастало в ту панику, когда что-то захлестывает тебя с головой и отключает разум, заставляя совершать всевозможные глупости и неоправданно рисковать тогда, когда решение, безопасное решение, находится на расстоянии вытянутого копыта от тебя.
Однако недолго музыка играла, и я все-таки поддалась этой самой панике, когда ветер неожиданно сильно засвистел в ушах, и выбросила вперед копыто, будто бы в попытке ухватиться за невидимую опору. Я падаю в пропасть разлома… Падаю в пропасть! Как такое может быть?! Я просчитала все! Нет!..
Я судорожно задергала копытами и зажмурила глаза, безуспешно пытаясь сдержать отчаянный крик. В голове четко нарисовалась картинка того, что происходит сейчас сверху… Все Воины – испокон веков пегасы, им ничего не стоит спасти мою жизнь сейчас, это вполне реально и точно выполнимо. Они могут спасти меня… По-настоящему спасти… Но им не позволяет Главный Хранитель. Просто не может позволить. Он не дает им приблизиться хоть на шаг к пропасти, и сейчас он тоже по-своему, но прав. Как бы ни было больно это признавать.
Общины смогут перенести одну потерю, и у них все равно останутся шансы уцелеть в этой битве за жизнь… А взять противоположное развитие событий – и все перенесенные уже страдания выглядят до ужаса абсурдно: был и будет ли смысл и дальше так мучиться, если сейчас погибнут по глупости все?
В жизни надо уметь правильно расставлять приоритеты. Не получится жить совсем без потерь. Не получится выхватить из копыт Судьбы то, что принадлежит только ей. Это просто невозможно. Проще говоря, всегда нужно отдавать что-то взамен, жертвовать чем-то ради чего-то. Так случается, и это вполне естественно. Так было всегда… Будет и сейчас. Если я лечу в пропасть, и моя магия не срабатывает даже после десятой попытки, то это значит, что так тому и быть. Кому суждено погибнуть, тот не сумеет сбежать от своей собственной смерти. Я всегда понимала это; понимаю и сейчас. Когда я думала о том, что жизнь не вечна, я не представляла себе, что последние несколько моментов своей жизни буду лететь вниз в темноте, сожалея о том, что из-за меня начался апокалипсис и пострадали невинные пони. Не поверила бы, если бы кто-нибудь сказал бы мне, что в буквальном смысле провалюсь под землю, а потом приземлюсь… Стоп! Приземлюсь?!
Я распахнула глаза и дождалась, пока очертания окружающего меня ущелья станут хоть немного четче и перестанут двоиться, а потом с усилием поднялась на дрожащие копыта. Попыталась сориентироваться в темноте и понять, что именно не только остановило беспорядочное падение, но и предохранило от столкновения с земной корой. Не думала, что через брешь можно попасть в параллельный мир, условно говоря, «в обратную сторону», но не думала и о том, что дно ущелья может быть таким… теплым, мягким и склизким, хотя и бугристым. Какое-то время я простояла во тьме без движения, прислушиваясь к напряженной тишине, а потом подняла голову и поглядела на небо, ставшее таким высоким и далеким, будто бы я не просто упала в ущелье, а совсем ушла под землю и взглянула на него с обратной стороны. Дно бреши мерно поднималось и опускалось, а где-то под копытами в глубине шуршало что-то. Наверное, подземные воды, решила я, ведь подо мной, наверное, еще много километров почвы, раз я вижу небо…
– Кто-нибудь меня слышит? – приложив все усилия, закричала я так громко, как только могла. Мой голос эхом отразился от стен ущелья и улетел ввысь, и я взмолилась, чтобы хоть кто-то из Воинов услышал меня. – Хранитель! Кто-нибудь?! Ау!
Постепенно эхо растаяло, но никто так и не отозвался, вопреки всем моим надеждам. Вот теперь стало страшно…
– Хранитель! Вы еще там?.. – я предприняла еще одну попытку, только зря напрягая и без того болящее горло и едва не срывая голос.
Нет ответа… Зато вместо него откуда-то из глубин ущелья раздался рев. Да такой, что все внутри меня тут же похолодело, а сердце застыло. Я выхватила клинок и согнула копыта в коленях, занося оружие для удара. Замерла и приготовилась к атаке. То, что зарычало в темноте, явно не было настроено на дружбу, что бы это ни было. Странно, но даже будучи в меньшинстве и располагая только одним небольшим мечом, я все равно почувствовала себя увереннее с оружием в магическом поле. Несколько секунд растянулись на бесконечно долгие минуты, едва ли не складываясь в часы, но все было тихо.
