Оксана Обухова
Евдокия. Смотритель чужих грехов
– А?… Что? – ошарашенно переспросила Дуся.
– Я говорю – что в портфеле?! – обернувшись, зашипел Илья. – Что вы украли, придурки?!
– Я… Я… не знаю, – залепетала Землероева. При чем здесь портфель? Что за вопросы?! Котик – мертвый!!
В два прыжка Зубов подскочил к ошалевшей девушке, схватил ее за ворот куртки и как следует тряхнул:
– Что ты украла, курица?! Почему твоего брата за это убили?!
– Почему… почему… – голова Дуси болталась из стороны в сторону как у китайского болванчика, – откуда ты знаешь…
– Дура!! – прорычал Зубов. – Его убили только что! Перед этим его пытали!! Ну! Говори!
– Я не знаю! Не знаю!! Какие-то документы! Мы хотели потом вернуть их обратно!
Зубов брезгливо выпустил куртку, оттолкнул от себя воровку.
– Черт, влип я с вами…
Он выпустил из-под мышки пакет, и тот смачно шлепнулся на кожаный диван возле окна.
Взъерошив волосы Илья застыл, разглядывая через прозрачный тюль верхушки старых лип.
– Надо в милицию звонить, – всхлипнув, опомнилась Дуся.
Зубов развернулся лицом в комнату и оскалился:
– Куда звонить, дубина?! Тебя загребут вместе с этим портфелем, ты – воровка!
– Но я же…
– Пойдешь, как соучастница, – отмахнулся Илья. В его голове суматошно скакали мысли: надо потянуть время, слазать через балкон, вернуться обратно с картой памяти и пусть делает, что хочет – хоть в милицию звонит, хоть догадается из хаты исчезнуть. Его дело – сторона, своих забот хватает.
Евдокия не сводила остекленевших глаз с мертвого брата. Хотелось подойти к нему, упасть на колени, обхватить руками, но не хватило духа. В голове засели слова Ильи: пытали… что в портфеле… дубина, соучастница. Ни один из упреков не летел мимо!
Действительно дубина, действительно пытали, на самом деле соучастница.
Бунтующий желудок отвлек голову. В стиснутом ужасом горле рождался вой, но слезы почему-то не текли. Хладнокровно мерзкий мажор вернулся к Котику и внимательно его оглядел.
– Странно, – пробормотал, пожалуй, не рассчитывая на Дусин отклик, – никаких ранений, кровь только на лице…
– У Котика сердце больное.
Евдокии показалось, что эти слова произнесла какая-то другая девушка. Та, что стоит где-то рядом и существует отдельно, как прошлая нормальная жизнь, которая была совсем недавно – этим утром, пять часов назад.
– Значит – сам? – проговорил Илья и почесал в затылке. – Борис Семенович перестарался, не рассчитал усилий?
Евдокия отвела незрячие глаза от брата, сфокусировала зрение на высоком растрепанном парне. О чем он говорит? Какой Борис Семенович? Чего перестарался?
Ах да. Борис Семенович шеф Котика. На диване в пакете лежит его портфель.
Дуся подошла к дивану, взяла пакет и прижала его обеими руками к груди. Ворованный портфель превратился в улику иного рода – в доказательство вины его настоящего хозяина. Зачем, если не за портфелем, явились к Котику убийцы? Теперь Дуся не расстанется с ним даже на секунду, а если мерзкий мажор протянет к нему лапы…
Отберет, конечно. Но зачем?
Почти над ухом Дуси громким боем ударили стенные часы: половина седьмого.
Так много? Неужели она проторчала под лестницей больше часа?!
Как время пролетело… Гадкий Борис Семенович успел вычислить, кто из коллег живет в этом доме, пришел к Костику – бедняжка дверь открыл, рассчитывая встретить Дусю! – начал бить и, наверное, явился не один, а с тем же кривоногим охранником, который и привязал Костика к стулу…
Ох, мамочки! Несчастное сердечко Котика не выдержало пыток!
Как только грянул бой часов, Зубов подскочил к балконной двери, распахнул шторы и вышел наружу. Черт, Берта появится в квартире совсем скоро! Кухарка Галя наверняка крутится на кухне – самый удобный момент.
Почти перекинув ногу через перила, Илья вдруг передумал, вернулся в комнату, где над мертвым братом застыла девушка с зеленоватыми щеками.
– Евдокия, – привлек ее внимание, – я сейчас быстренько слазаю в свою квартиру, вернусь, и мы все порешаем, ок?
Врал, конечно. Сразу после возвращения Илья собирался исчезнуть из этой страшной квартиры. Ему нет дела до проблем воровки-барсеточницы и ее покойного брата, решить бы свои задачи. Заниматься чужими косяками времени не будет – встретились и разошлись.
Евдокия даже не кивнула. Смотрела на Илью расширенными глазами жертвенной овцы и тупо хлопала ресницами.
Черт! В груди Ильи невольно шевельнулась жалость. Девчонка влипла по самое небалуйся. Если менты не «примут», достанут хозяева портфеля.
Ей-же-ей – достанут! Брата уже грохнули, заморочки пошли нешуточные, девчонка теперь свидетель и, совсем наверняка, обладатель некой портфельной тайны.
– Дусь, ты подожди со звонком в милицию, ладно? – спросил почти сострадательно. На прожженную воровку девчонка походила мало, она напоминала глупую овцу, которую братец впутал в свои интриги.
Этот щекастый прилипала никогда не нравился Илье.
Евдокия снова не отреагировала, таращилась стеклянными глазами и крепко прижимала пакет к груди.
Дьявол! Надо сваливать отсюда! Девчонка в ступоре, ей все равно ничем не поможешь, только сам подставишься.
– Я быстро. Вернусь, все порешаем, – снова и очень убедительно соврал Зубов и исчез за волнами тюля.
Еще подходя к дому – машину Илья оставил в соседнем переулке, – он обратил внимание, что балконная дверь в кабинет отца, как всегда, распахнута. Лев Ефремович не выносил кондиционеры и требовал, чтобы к его приходу комнаты проветривали в любую погоду.
Полтора часа назад, увидев эту дверь, Илья, помнится, даже усмехнулся: «Конечно, в этом доме все в порядке. Ждут хозяина с работы, привычек не меняют». И Берта, притворяющаяся рабочей пчелкой, не будет менять расписания: отсидит в кабинете одного из своих бутиков положенное время – с двенадцати до семи – и приедет усталая трескать за ужином корочки от булок.
По широкому карнизу прогуливались голуби. Илья перелез на испятнанную птичьим пометом жестяную крышу – стая голубей немного удивилась, но подвинулась, – зацепился пальцами за выемку в стене и бочком шагнул вперед.
Кроны вековых лип закрывали его от пешеходов, до голубей постепенно дошло, что человек настроен продвигаться – стая взмыла в воздух – из квартиры, где остался мертвый человек, донесся громобойный звон дверного звонка! Будь карниз чуть-чуть поуже, Илья – не голубь же, в самом деле! – свалился бы с высоты третьего этажа на узкую асфальтовую дорожку перед домом и разбился в лепешку.
Но удержался. Только пяточка скользнула по воздуху и пугливо примостилась обратно.
…От того же оглушительного грохота Дуся Землероева подпрыгнула и едва не выронила драгоценный портфель прямо на колени остывающего Котика! (Этот ужасный звонок когда-то раздобыла тетя Зина, уставшая стоять под дверью, если драгоценный Костик запирался дома и безмятежно плавал в волнах тяжелого металла.) Евдокия перехватила портфель, заполошенно огляделась по сторонам…
Из прихожей донесся мяукающий женский голос:
– Котик? Дорого-о-ой? У тебя откры-и-и-то-о-о…
Попятившись от голоса Евдокия запуталась в тюле, выпуталась уже на балконе и спряталась за выступом стены, в безмолвном ужасе разглядывая липы и прижимая портфель к животу, как будто щит.
Невдалеке прилип к стене мажор. Голуби носились над кронами деревьев. Из комнаты за тюлем раздался истеричный бабий вопль.
Как Дуся оказалась на балконе седьмой квартиры, она, признаться, не помнила совсем. Ей показалось, прыгнула на десять метров, поскольку за стены держаться было нечем, все руки заняты портфелем.
Кажется, на каком-то этапе она чуть не спихнула вниз мажора, отдышалась уже в соседском полутемном кабинете с тяжелыми плотными шторами: опираясь задом на массивный письменный стол и чувствуя, как в поясницу утыкается какой-то бронзовый прибамбас из письменного набора.
В очи Евдокии втыкался взгляд обезумевшего мажора.
Илья не спрашивал. Он лишь таращился и тяжело дышал: безбашенная коза чуть-чуть не уронила его с карниза!! С чего это он ранее решил, что эта детка – тишайшая невинная овечка, а?! Она ж волчица-скалолазка!
Дура ненормальная!!
Но хорошо, хоть молчаливая и ловкая. Через два балконных ограждения и одного Илью перемахнула дикой кошкой и не пикнула. Теперь стоит, бессмысленно глазеет, почти не запыхалась.
Ситуация совершенно выходила из ряда вон. Где-то вдалеке, на другом конце огромной квартиры, копошится на кухне гарпия, путь назад отрезан – отсюда хорошо слышны вопли перепуганной подружки соседа! – придется выходить через свою входную дверь.
Но это уже легче, чем войти. Изнутри квартира под контролем, дверь кабинета первая от входа, надо только убедиться, что гарпия не вышла ненароком в прихожую и…
Все получится.
Илья состроил зверское лицо, схватил волчицу Дусю за плечи и, сдернув со стола, повернул спиной к книжным шкафам.
– Молчи, не оборачивайся, – шепнул с угрозой.
Землероева покорно замерла, уставилась на большой портрет симпатичного господина в смокинге, за спиной чем-то шебуршал Илья.
Быстро отодвигая в сторону фолианты, Зубов матерился про себя: «Мать твою разэдак, во нарвался! В любой момент менты нагрянут, наверняка наведаются к Гале и пригласят в понятые – квартир-то на площадке больше нет!.. Во попадалово, во жесть!!»
А еще – карты памяти в тайнике не оказалось. Илья переворошил каждую бумажку, приподнял каждую папку: карта памяти исчезла.
Ее нашла Берта? Отец только думает, что о тайнике жена не знает?
Черт!!!
«Успокойся. В гардеробной папы за выдвижной панелью есть еще один сейф. Общий, правда. Там лежит «тревожный чемоданчик» с наличностью и «левым» паспортом, там папа держит пистолет…» Этим тайником отец почти не пользуется – схрон за книгами ближе и всегда под рукой, – но если карту он переложил туда?
Надо все-таки проверить!
Илья быстро подошел к Дусе, воткнул губы в ее пылающее холодом ухо и зашептал:
– Стой здесь и не дыши, понятно?
Девчонка, кажется, с испугу поняла приказ буквально и крепко-накрепко слепила губы.
– Я вернусь быстро. Зайду в спальню отца, и пойдем на выход. Понятно?
Голова девчонки истово мотнулась.
– Можешь подышать тихонько.
Уф! Как только Илья на цыпочках исчез за дверью, Землероева попыталась включить отупевшие от страха мозги. Огляделась. Она в чужой квартире, с прижатым к груди ворованным портфелем, из-за которого убили Котика. Или не убили, но хотя бы напугали до смерти.
Как быть?
Вернуться к Костику в квартиру, когда туда заявится милиция?
«Тогда зачем сбежала? – появится вопрос. – Чего испугалась, раз невиновна в смерти брата?!»
«Я косвенно виновна, – повесив голову, судорожно всхлипнула Евдокия. – Если бы я отказалась ему помогать, он был бы безработным, но живым. А если бы я – как последняя тупица! – не привела Семеновича с охранником к брату, он был живой, здоровый и богатый. Я все разрушила, я виновата…»
Из глаз по носу заскользили слезинки, закапали на сомкнутые замком руки…
В прихожей громко стукнула входная дверь.
– Гала! Я дома! – прозвучал хозяйский женский голос. – Сделай нам пять кофе и принеси в гостиную!
За дверью затопали шаги нескольких человек, до Дуси донеслись негромкие мужские голоса.
– Галя, ты не знаешь, что случилось у соседей? Там какие-то крики…
Берта громко разговаривала с гостями и перекликалась с домработницей, у Землероевой случился нервный приступ – попалась! Изнутри прорвалась дикая неудержимая икота, живот задергался в конвульсиях, поняв, что сейчас ее таки вырвет, Дуся надула щеки, задержала дыхание и заполошенно заскакала по кабинету.
Бежать! Бежать!! Бежать!!!
Куда?
Проскочить обратно по карнизу до Костика?!
Свалиться с балкона вниз головой и, покончив с пустяковой жизнью, решить проблемы?!
Или скончаться прямо тут от невыносимой нервной икоты?!
Ошпаренный испугом мозг подсказал иное направление – за шторы, в крошечный закуток между стеной и книжным шкафом. Перепуганным зверьком Дуся юркнула туда, с трудом, прижимая к груди драгоценный пакет, умостилась в узкой щелке…
Едва шторы перестали колыхаться, в комнате прозвучал тихий щелчок язычка дверной ручки.
– Проходи, – раздался негромкий мелодичный женский голос.
Дверь с приятным чмоканьем захлопнулась. Шаги прошелестели по направлению к окну и замолкли возле самого убежища неопытной воришки.
– Как он? – шепотом спросила кого-то Берта.
Некий, судя по шагам, мужчина вошел с ней в кабинет и прошагал подальше от двери для тихого разговора с хозяйкой.
– Все так же. Твой козел играет в благородство.
– Он не играет! – зашипела Берта. – Он делает все по уму! Как только найдете щенка, все игры закончатся!
– Я понимаю, понимаю, – примирительно и интимно зашептал мужчина. – Но сил нет ждать. Я как представлю, что он тебя…
По теням, падающим на оконное стекло, Евдокия увидела, как голова стоящего спиной мужчины нагнулась, его губы потянулись к шее женщины…
– Отстань! Не время.
– Обещай, как только все закончится, – запыхтел мужской голос, – я лично разделаюсь с твоим козлом…
– Заткнись! – В голосе Берты зазвучало неприкрытое раздражение. – Нашел время ревновать! Он мне никто!
– Врешь, врешь…
Звук толчка, пыхтение – отстань, мы не одни!
– Такое рвение в поисках щенка бы проявил! – оттолкнув от себя мужчину, упрекнула Берта. – Как вы могли его упустить?!
– Так кто же знал, что он другим рейсом прилетит?
– Был бы умным – знал, – обрезала Илюшина мачеха. – Как двигаются розыски?
– Ах да, – опомнился ревнивец. – Сюрприз. Мы пробили его машину по спутнику, и знаешь, где она находится? – Короткая самодовольная пауза. – В ста метрах от твоего дома, в соседнем переулке.
– Ты не ошибся? – напряженно проговорила Берта.
– Нет. Я лично ее видел в переулке за домом. Проверил, никакой ошибки.
– Интересно… – задумчиво проговорила Берта. – Что ему здесь могло понадобиться?
– У кого-то из друзей завис, – беспечно предположил любовник.
– Хорошо бы… – протяжно прошептала женщина. – Но…
– Все под контролем, – перебил собеседник. – Его ждут везде, где он может появиться.
– Точно?
– А это ты у своего муженька попробуй уточнить! – не удержался от укола ревнивый сообщник.
– Спрошу, – серьезно пообещала Берта. – Но и ты не дремли. Шевелись, шевелись…
– А я шевелюсь! Сейчас жду звонка от оператора сотовой связи, он нам пробьет владельца телефона в лучшем виде.
– Ага. И что он скажет? Что Илья сидит где-то в этом доме, и вы что – с обыском по всем его друзьям пойдете?!
– Глупышка… Мы узнаем обо всех звонках Илюши и пойдем к тому, с кем он в последний раз связывался.
«Копец какому-то Гоше», – машинально подумала Землероева и только тогда поняла, насколько превосходен метод по прерыванию икоты: икающего надо серьезно напугать. Диафрагма перестала подпрыгивать, как только за двумя любовниками захлопнулась дверь кабинета. Хотя место икоты мгновенно застолбило желание чихнуть: тяжелые портьеры пропитались пылью так, словно лет десять служили занавесью МХАТа, никогда не стирались, а после четверть века хранились раритетом.
В каких-то сантиметрах от Землероевой настойчивый любовник пытался присосаться к шее Илюшиной мачехи, та трезво упиралась; вырвавшийся из Дуси тихий чих заглушил гневный шипящий упрек:
– Убери лапы, ты мне щетиной кожу натираешь! Пойдем, нас ждут.
Негромкое шуршание одежды подсказало, что парочка некоторое время поправляла сбитую одежду, мужской голос тихо обещал лично разделаться уже с двумя козлами…
Когда за Бертой и ее любовником захлопнулась дверь, Евдокия поняла, что тошнить ее, кажется, немного перестало, зато смертельно захотелось писать. «Господи! – возникла глупая, отвлеченная мысль. – Как же партизаны-диверсанты в засаде-то сидели?!.. Поди, через одного в мокрых штанах!»
Когда в прихожей зазвенел громкий голос Берты, Зубов уже успел отодвинуть панель за ворохом висящих на плечиках костюмов, уже набирал код на электронном замке сейфа…
– Гала! – выкрикнула мачеха, и пасынку показалось, будто электрический разряд пробил изоляцию и ударил по пальцам.
Перепуганные пальцы соскочили с кнопок, дисплей замка извинился и отказался подчиняться, Зубов суматошно выбросил руку до выключателя, погасил свет в небольшой комнатке-гардеробной и, юркнув за костюмы, расправил их перед собой.
Осторожно сместился в самый угол и спрятал торчащие под костюмными обрубками ноги за длинные пакеты с пальто и дубленками.
В голове пылала одна-единственная мысль: «Эта дура с ворованным чемоданом в кабинете. Эта дура с ворованным чемоданом в кабинете…» Ничего более конструктивного в мозгах не появлялась, поскольку все думы заняла нелепая овца с украденными тайнами Бориса Семеновича.
«Господи!! Ну зачем я полез под лестницу?! Пришел бы к Гале, дал под дых…»
Подняв голову вверх и закрыв глаза, Илья ждал вопля.
Не Берты, разумеется, овцы или Галины. Как только мачеха засечет в своих владениях непонятно откуда появившуюся зеленощекую девицу, то призовет к ответу Галю, и уже та вцепится в воровку – поднимется переполох.
Одна надежда, что овца попалась молчаливая.
Где-то в далеке, кажется в гостиной, бубнили неопознаваемые голоса, к спальне папы никто не приближался, скандала почему-то не было…
«Берта не пойдет в кабинет отца, Берта не пойдет в кабинет отца», – как заклинание талдычил Зубов, сам попадал под гипнотический ритм слов, болтая головой вверх-вниз, вниз-вверх…
Закушенная до боли губа заставила очнуться, когда в квартире стало тихо.
Сколько времени Илья проторчал, по сути дела, в шкафу, понятно не было. Может быть, минуты, может быть, часы, Илюше показалось – вечность.
(Что по этому поводу показалось Землероевой, лучше не представлять, ей до смерти хотелось пить, писать, чихнуть – все вместе!!)
Подсвечивая себе мобильным телефоном Илья добрался до сейфа, с первой попытки заставил его открыться и сразу же в голубоватом свете увидел лежащую поверх кейса с цифровым замком карту памяти фотоаппарата. Положил ее в карман, тихонько все привел в порядок и выбрался из духоты наружу.
По окнам спальни барабанил дождь. К небольшой оконной щелке присосались легкие шторы, по итальянской мебели гуляли серые заоконные блики, откуда-то доносился звук работающего телевизора.
Илья прислушался – звук шел из кухни. Оттуда же доносились звяканья посуды и шум воды: Галина совмещала уборку с довольно громким просмотром вечернего сериала.
Парень выглянул в полутемный коридор: свет проникал только из-за застекленной кухонной двери. В гостиной тихо и темно, из-за двери в спальню-будуар Берты не просачивается свет.
Быстро проскочив отрезок коридора: спальня папы – кабинет, Зубов заскочил в комнату, огляделся и… очень удивился, не обнаружив в кабинете Дусю.
«В шкафу сидит?» – навеяли мысль собственные приключения. Илья подошел к узкому платьевому отделению книжного шкафа, куда отец вешал домашние костюмы и атласный барский халат с кистями, повернул в замочке изящный ключ – опомнился. Шкаф заперт снаружи, значит Евдокии внутри нет.
– Ей, – сказал тихонько, на всякий случай, так как уже предполагал: ловкая волчица-скалолазка сподобилась исчезнуть из квартиры по карнизу, кругом обойдя весь дом до навеса над крыльцом заднего хода.
– Я тут, – раздался мрачный голос из угла.
Илья резво сунул нос за шторы: угрюмая, как многолетняя узница замка Иф, Дуся стояла за портьерой в обнимку с чемоданом.
– Молодец, – немного пораженно и совершенно искренне, сказал Илья. – Догадалась спрятаться.
– Сюда твоя мачеха заходила, – вылезая из-за штор, отрапортовала Землероева, собралась в деталях поведать о разговоре двух любовников, но была перебита быстрым шепотом:
– Пойдем скорее! Галка на кухне, телевизор работает, Берты дома нет.
Схватив Евдокию за рукав куртки, Зубов подошел к двери, открыл ее, прислушался – вода, телевизор и посуда гремят на всю катушку – и быстро вытолкнул воришку впереди себя.
– Быстро, к двери!
Воришка, переминаясь, не сдвинулась с места.
– Ты что?! – опешил Зубов.
Мрачно стиснув зубы Евдокия прошипела:
– Мне срочно надо в туалет.
– Куда?!
Набычив голову, упрямо сверкая глазами, воришка замерла перед дверью упрямой ослицей.
Боже мой! Приспичило! Нашла момент!!
– А может быть, потерпишь?! – разъяренно пропыхтел Илья.
– Нет, – твердо заявила Дуся и так стиснула бедра, что не осталось никаких сомнений – девчонка с места не двинется, до двери трех шагов не сделает, описается по дороге.
А никаких животных крупнее попугая в доме нет. Противная лужица в прихожей заставит призадуматься.
Чувствуя, как от ненависти немеют скулы, Зубов прошипел:
– Сразу возле входной двери гостевой туалет.
Девица, семеня, отправилась туда.
Когда оправившаяся Дуся, как подобает приличной барышне, СМЫЛА ВОДУ, Илья чуть в обморок не грохнулся от звукового шока!
Шум воды на другой стороне квартиры стих, перестала брякать посуда.
– Берта, это ты? – зычно поинтересовалась Галя.
Хорошо, что, пока овца-волчица оправлялась, Зубов успел в дверной глазок исследовать пустынные окрестности подъезда! Ни секунды не раздумывая, он схватил за шкирку дурищу с драгоценным портфелем, вышвырнул ее на лестницу и выпрыгнул сам, просчитывая на ходу каждый шаг кухарки: сейчас она отходит от мойки, подходит к выходу из кухни, топает до поворота к прихожей…
Щелк! – сказал дверной замок.
Успели. Вопля нет.
Зацепив рукав воришки, Илья понесся вниз по лестнице – Галина может догадаться глянуть в глазок! – допрыгал до нижней площадки, вытянув шею, посмотрел на улицу со стороны двора: перед подъездом замерла милицейская машина с мигалкой на крыше.
Зубов дернул Дусю за рукав и осторожно прокрался вдоль свежеокрашенной стены к парадной двери. Только отбежав от крыльца метров на двадцать, выпустил чужой рукав.
Согнулся пополам, отдышался, машинально нашаривая-проверяя в кармане карту, и снизу вверх взглянул на Дусю.
– Ты как, подруга?
– Нормально, – ответила бледно-зеленая девушка.
– Вот и отлично, – медленно разогнулся Зубов. Подумал несколько секунд и скупо улыбнулся на прощание: – Адью, малышка. Всего хорошего. Не кашляй.
Нелепая воровка убийственных секретов надоела до спазма печени. Зубов видеть ее не хотел! Повернувшись спиной к застывшей девушке, он прощально взмахнул рукой, сделал несколько шагов по узкой дорожке, как вдруг услышал:
– Твоя машина стоит в соседнем переулке?
Удивленный Зубов вначале не остановился, не понял, в чем подвох вопроса. Ну, поставил он машину неподалеку, ну, к ней направился – кому какое дело?
– В ста метрах? – безэмоционально и глухо добавила девчонка.
Не только суть вопроса, но и голос заставили Илью затормозить и встать к девушке лицом.
– Тебя там ждут, – спокойно глядя недавнему партнеру в глаза, прижимая к животу портфель, сказала та.
– Кто? – шершаво выдавил внезапно осипший Зубов.
– Ты ведь – Илья? – все так же монотонно, глядя на него немигающими мертвыми глазами, спросила девушка.
Тут надо немного вернуться в прошлое. Развлекаясь в дворницкой, Зубов заставил воровку представиться, а сам и не подумал об ответной вежливости – не по чину выглядело. Дуся же, слушая разговор Берты с настойчивым ухажером, запуталась в «щенках» и «козлах», не смогла убедить себя в том, что точно вспомнила имя мажора из седьмой квартиры, и сейчас боялась запутать не только себя, но и этого высокого парня. Который, не исключено, помог ей остаться в живых.
И отомстить за Костика.
Битый час, нюхая за шторами пыль, Евдокия все тверже утверждалась в мысли: если бы ее не заперла в дворницкой палка, то, вероятнее всего, ее прибили б вместе с братом. Неизвестно, какие такие секреты заставил ее Костик спереть из машины Бориса Семеновича, но дело явно не в подчистке циферок. Если бы дело касалось только бухгалтерского косяка, шеф дал бы подчиненному по шее и уволил к чертовой матери.
Но Костика – пытали.
А он, как ни прискорбно признавать, не из породы терпеливых. Котику достаточно получить в глаз, и из него моментально посыплются все сведения: о сестре, бумагах, хитром плане.
Но Костика – пытали. Привязали к стулу, разбили губы и напугали до смерти.
Вероятно, Борис Семенович добивался от Костика каких-то важных ответов. Хотел быть в чем-то уверен до конца…
Или Котик старался ради Дуси? Не хотел ее выдавать?
Нет, чепуха. Откуда он мог знать, что Евдокия застряла надолго? Он ждал ее прихода с минуты на минуту, так что изображать подпольщика-красногвардейца надобности не было. Как только получил удар, так сразу и скис, все выложил.
Но его – пытали.
И эта мысль назойливо сверлила голову, засела под черепной коробкой ядовитой занозой и, болезненно ноя, не отпускала.
… На вопрос, как его зовут, Зубов только кивнул головой. Воровка, крепко прижимая к груди пакет с добычей и глядя в пространство за его спиной, медленно повторила подслушанный разговор Берты и некоего мужчины. Не скрывая и не приукрашивая, проговорила все эпитеты.
У Ильи буквально подкосились ноги. Невольно оглянувшись в глубь сквера, он понял, что, пройдя всего сто метров, свернул бы к переулку, вышел напрямую к своей машине, а там…
Горло словно обручем стянуло. Нервно передернув плечами, Илья поежился и помотал головой.
– Отца где-то держат? – тупо спросил у Дуси. – Он жив… пока. А меня ищут, так?
Землероева невразумительно и молча тряхнула головой. Роли стремительно менялись. Только что собравшийся уходить Илья внезапно понял, что стоящая перед ним девушка с украденным портфелем, возможно, и есть единственная ниточка, способная привести к отцу. Евдокия же начинала равнодушно поворачиваться к дому – она сделала для этого парня все, что могла, – теперь настал черед заняться непосредственно своими проблемами. В квартире Котика светились все окна, за шторами мелькали силуэты людей, способных помочь ей отомстить за брата. Настала ее пора говорить «адью» мажору.
– Подожди! – выкрикнул ей в спину Зубов. – Постой! Повтори еще раз все, что ты услышала!
Бесчувственно и устало Дуся обернулась. Несколько часов страха высосали из нее все силы, вымотали душу, остаток жизненных ресурсов необходимо распределить на дело: разговоры со следователем, с мамой, с тетей Зиной, кусочек энергии приберечь под слезы, до квартиры еще надо как-то дотащиться… Она и так ушла из дома, только для того, чтобы спокойно, на улице предупредить этого парня об опасности. Зачем еще раз повторять чужие слова? Все и так понятно.
Пораженческие мысли так четко обозначились на бледном лице воровки, что Зубов испугался: сейчас, как недавно в квартире, она проявит твердость и пойдет туда, куда ей нужно. Кажется, девчонка находится на грани помешательства от нервного перенапряжения, а в таком состоянии ей действительно все равно, что с ней будет.
– Евдокия, не торопись, – как можно мягче, забыв на время о собственных интересах, проговорил Илья. Ему стало жизненно необходимо удержать девчонку, сбить ее с курса, изменить настрой! – Куда ты собралась?
– Туда, – мотнула волосами упрямая воришка-неудачница.
– Зачем?
– Отдам портфель, все расскажу…
– Что ты расскажешь? – добавив сарказма в голос, перебил Илья. – Что ты украла портфель из машины?
– Ну… да.
– И что? Что будет дальше?!
– А разве непонятно? – Дуся безразлично пожала плечами. – В смерти Костика виноват его шеф Борис Семенович.
– Но ты-то пока живая! – стараясь, чтобы слова прозвучали убедительно и ласково, воскликнул Зубов. Подошел к воришке и, приобнимая ее за плечи, повел в сторону от дома. – Куда тебя несет, дурочка?
– Туда, – попыталась вырваться девчонка. – Отдам милиционерам портфель, все расскажу…
– Глупая, тебя «закроют» тут же, и ничем ты Косте не поможешь! Думаешь, кто-то будет разбираться в…
– Мне все равно, – упрямо перебила Дуся. – Костик мертв…
– Да послушай же ты умного человека!!
Зубову был омерзителен спектакль, который приходилось разыгрывать перед отупевшей от стресса девчонкой, был мерзок он сам, голос, притворно изливающий сочувствие! Хотелось схватить девчонку в охапку, утащить ее из сквера и как следует трясти, трясти по дороге: «Очнись, очнись, дурында!! Тебя закроют в камере – ты вор! Никакой адвокат не придет тебе на помощь, только я, я могу вытащить тебя из этого дерьма!! Потому что у меня есть деньги, есть связи и только я заинтересован, чтобы тебя с твоими секретами не придушили полотенцем в камере!»
Но приходилось действовать убедительно и нежно. Не оттолкнуть, не напугать. Короткими неторопливыми шажками уводить упрямицу подальше и увещевать, втолковывать:
– Если ты сейчас притащишь портфель милиционерам, те вызовут его владельца, так?
– Ну, – тупо соглашалась Дуся.
– Борис Семенович богатый человек?
– Наверное.
– А милиционеры – нищие. Как думаешь, они договорятся?
– О чем? – Моргая глазищами, Евдокия остановилась.
– О том. Чтобы из портфеля исчезли все компрометирующие документы. Что ты будешь предъявлять начальнику своего брата, а?
– Ну-у-у… Охранник наверняка знал, что Костик живет поблизости. Один из его сменщиков приятель Коти… Они, наверное, вспомнили, позвонили тому другу, пришли…
– Ну, – согласился Зубов. – Наверное, вспомнили. Что дальше?
– Над дверью в подъезд есть камера…
– Подъезд обесточен! – выкрикнул Илья. – Обесточен! Рабочие даже входную дверь отключили от питания!! – По правде говоря, Зубов совершенно не представлял, насколько его слова соответствуют действительности – работает ли камера над дверью, не работает ли?
Не важно! В данный момент важно только одно – не дать девчонке сесть под милицейские замки и стать недостижимой для решения его вопросов!
Только Евдокия сможет опознать человека, беседовавшего с Бертой в кабинете. Только она способна помочь в розысках отца, а из кутузки это будет сделать тяжело.
– Если ты сейчас отдашь милиционерам портфель, то потом уже ни за что не сможешь доказать, что там было прежде.
– А как же тогда… – В зеленых глазищах девчонки появилась мысль, плеснулась первая крошечная волна недоумения.
Закрепляя успех Зубов легонько встряхнул Евдокию, нажал пальцами на худенькое плечико.
– А вот как же тогда и надо подумать. Предлагаю сделать список всего, что находится в портфеле… Если хочешь, можно даже у нотариуса его заверить…
Болтая все, что на ум приходит, Илья все дальше и дальше уводил девчонку от страшной квартиры, где к стулу привязан мертвый человек. Болтал и морочил, не позволял сосредотачиваться на прежнем направлении, монотонно оплетал тугими водорослями слов, утягивал в бездумный омут подчинения… Старался.
Слова Ильи накрыли Дусю с головой. Глаза заполнились зеленой мутью, помертвели.
Зубов же чувствовал себя каким-то извращенцем-кукловодом – совратителем бессловесных манекенов. И потому он очень удивился, когда покорная кукла разомкнула губы и мертвенным голосом произнесла:
– Телефон дезактивируй.
– Что? – бестолково брякнул «кукловод», задумчиво разглядывавший небольшую толпу на автобусной остановкой. Общественным транспортом Илья уже давно не пользовался, он собирался подойти к обочине, проголосовать частнику и увезти ошалевшую девчонку подальше от дома.
