Олаф Стэплдон
Из смерти в жизнь
© Соловьёва Г. В., перевод с английского языка, 2021
© Речкин А. В., вступительная статья, 2021
© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2021
Мотылек расправляет крылья: философия и фантастика Олафа Стэплдона
Самое значительное и поистине титаническое воображение, которое когда-либо до сих пор было привнесено в область научной фантастики, несомненно, принадлежит британскому писателю и философу Уильяму Олафу Стэплдону. Его первое художественное произведение, «Последние и первые люди: история близлежащего и далекого будущего», созданное в зрелости в возрасте сорока четырех лет и опубликованное в Лондоне в 1930 году, имело мгновенный успех как среди критиков и литераторов, так и любителей уже оперившейся научной фантастики. Вся эта аудитория никогда не слышала о Стэплдоне и не была готова к космическому размаху, величию идей и масштабу философских концепций, которые можно найти в этом романе. Книгу читали и обсуждали с восторгом.
Созданная Олафом Стэплдоном удивительная хроника следующих двух миллиардов лет была признана «шедевром», «абсолютно оригинальной», «лучшей книгой такого рода в наше время» – именно такими эпитетами награждали критики и романисты дебютный роман почти никому не известного писателя. Как удалось Стэплдону с первой попытки добиться успеха? Но разберемся во всем по порядку.
Уильям Олаф Стэплдон родился 10 мая 1886 года в Уолласи (ныне Мерсисайд) недалеко от Ливерпуля, графство Чешир, Англия. Его семья имела выдающуюся родословную, их происхождение восходит к началу XIV века (родовое имя в ту пору писалось как «Стэпелдон»). Предки писателя упоминаются в Епархиальном регистре Эксетера, в частности там говорится об Уолтере Стэпелдоне, который был епископом Эксетера. В документе сообщается, что епископ Стэпелдон был одним из выдающихся государственных деятелей своего времени и служил советником короля Эдуарда II. Среди услуг, которые он оказал королю, была специальная дипломатическая поездка во Францию. Одно время Эксетерский колледж именовался Стэпелдон Холл – в память о епископе. Генеалогическое древо Стэплдонов огромно, поэтому мы не будем останавливаться на нем подробно и перейдем непосредственно к родителям Уильяма Олафа.
Его отцом был Уильям Клиббетт Стэплдон, а матерью – Эммелин Миллер Стэплдон. Дед основал фирму «Уильям Стэплдон и сыновья» (имевшую местные отделения в Порт-Саиде и Суэце), которая поставляла воду и уголь судам, проходившим через Суэцкий канал. Владельцы крупной британской судоходной компании «Блю Фьюнелл Лайн» из Ливерпуля были впечатлены опытом и компетентностью Уильяма Клиббетта Стэплдона в морских делах и пригласили его в головной офис своей фирмы на высокую руководящую должность. Поэтому первые шесть детства Олафа прошли в Порт-Саиде, хотя его мать и возвращалась в Англию на некоторое время. Так что Олаф рос довольно одиноким ребенком. Его ближайшим другом стал Рип, жесткошерстный терьер, которого он никогда не забывал и чье литературное эхо звучит в некоторых книгах Стэплдона, особенно отчетливо в романе «Сириус».
Мальчик прекрасно ладил с отцом, который был отличным педагогом и владел прекрасной библиотекой классической литературы. Многие тома этой библиотеки были переданы Стэплдону-младшему в наследство. С матерью у Олафа складывались непростые отношения: беспокоясь за благополучие сына, она демонстрировала себя ярой собственницей, хотя по натуре она была добрым и мягким человеком. Как и у мужа, у нее имелись литературные интересы; ее кумиром был Джон Рескин, с которым она часто и много переписывалась. Рескин – по-видимому, через мать – оказал весьма важное влияние на подростковую жизнь Олафа. Рескин, сын богатых родителей, рано зарекомендовавший себя как выдающийся поэт и в конце концов ставший одним из социальных критиков и ведущих авторитетов в области искусства в XIX веке, опередил свое время, поддерживая народное образование, осуждая промышленность за растрату природных ресурсов и загрязнение воздуха, борясь за пенсии по старости и отстаивая права рабочих. Работы Рескина всегда были под рукой Эммелин, в доме их постоянно обсуждали, так что легко понять причины, по которым Олаф Стэплдон всегда отстаивал интересы рабочего человека, и его энтузиазм по отношению к социализму вообще.
В то время как Эммелин увлекала сына социальными науками, Уильям делал упор на естественные. Мальчик впитал достаточно того и другого, и в книгах взрослого Стэплдона это ярко проявляется.
Агностицизм Стэплдон также унаследовал от родителей. Его отец, по-видимому, не принадлежал ни к какому религиозному движению, поэтому любое прямое религиозное влияние, должно быть, исходило от матери. Она была унитарианкой. Унитаризм – это ответвление протестантизма, отвергающее Троицу и божественность Христа; представители этого направления верят, подобно иудеям, что Бог – единое существо. Унитаристы, однако, принимают учение Христа, особенно отмечая его этику и нравственное начало. Они подчеркивают важность человеческого характера и известны своей терпимостью к другим религиям.
В зрелые годы Стэплдон отрицал, что является христианином, хотя растущий мистицизм в его работах начиная с 1940-х годов указывал на глубоко укоренившееся чувство религиозности.
Олаф Стэплдон получил шестилетнее начальное образование в Абботсхолме, прогрессивной школе-интернате, расположенной в Уттоксетере, графство Дербишир. Основателем школы был английский педагог, приверженец теории нового воспитания Сесил Редди; он ставил в центр педагогической работы интересы ребенка, развитие его индивидуальных способностей, а также потребность в деятельности и творчестве. Здесь отказывались от классического образования: процесс обучения строился на сбалансированном соединении естественнонаучных и гуманитарных дисциплин с целью разностороннего развития учащихся. Этим же целям служило и введение в Абботсхолме трудового обучения. Поэтому Олаф приобрел замечательные практические навыки – научился ухаживать за овцами и работать в поле.
Высшее образование – степень бакалавра и магистра истории – Стэплдон получил в Баллиол-колледже в Оксфорде до начала Первой мировой войны; после войны он получил степень доктора философии (аналог нашей кандидатской степени) в Ливерпульском университете. Возможно, именно интерес и, без сомнения, любовь к исторической науке будили в Стэплдоне желание узнать, понять и спрогнозировать будущее человечества. Свои предвосхищения грядущего Стэплдон выдавал в последующих сочинениях. Несмотря на интерес к наукам, его оценки в Оксфорде были средними. За время обучения он достиг полного физического развития при росте 172 см и 63 кг веса, который почти не менялся до конца его жизни. Стэплдон достиг и определенных спортивных успехов, выступая на соревнованиях по гребле за честь колледжа.
После того как Сэплдон покинул Оксфорд, отец устроил его на работу в «Блю Фьюнелл Лайн», где будущий писатель без энтузиазма выполнял различные мелкие управленческие обязанности. Отец надеялся, что Олаф хорошо проявит себя и в конце концов унаследует его прекрасное, хорошо оплачиваемое положение. Но его сын любил корабли, а не бумажную работу. В какой-то момент он не учел 20 фунтов мелкой наличности, и, возможно, это стало причиной его скорого ухода из компании. После увольнения Стэплдон принял должность учителя в Манчестерской гимназии. Его любимой методикой преподавания была постановка исторических событий в форме пьес с участием всех учеников класса. Шум и активность театральных представлений действовали на нервы другим преподавателям, и, возможно, поэтому Стэплдон преподавал всего лишь год.
Трудясь в «Блю Фьюнелл Лайн» и Манчестерской гимназии, по вечерам в Ассоциации работников образования Стэплдон читал лекции по литературе, психологии и истории промышленности. В этих лекциях он уделял большое внимание левым взглядам, ибо в то время он был глубоко погружен в социалистическую философию. Стэплдон был связан с социалистическими группами и написал несколько статей в соответствующие журналы, но первые его литературные опыты были связаны с поэзией. Его первой книгой стал сборник стихов «Псалмы последних дней», изданный в 1914 году ливерпульским издательством «Генри Янг и сыновья». Считается, что отец Олафа заплатил за издание книги; он был клиентом Янга, который владел ливерпульским книжным магазином. Из 500 напечатанных экземпляров сборника подавляющее большинство оказалось уничтожено во время пожара, случившегося в магазине в результате одной из немецких бомбардировок города во время Первой мировой войны.
В книге стихов с большой силой отражены темы атеизма, социальной революции и бедственного положения рабочего человека. Есть также два антивоенных стихотворения; но в ту пору пацифизм Стэплдона не был еще подкреплен военным опытом; это имело место позже.
Во время Великой войны Олаф четыре года служил братом милосердия в квакерском походном госпитале во Франции и Бельгии с июля 1915 по январь 1919-го (он отказался в руки брать оружие, так как был пацифистом). За свою службу Олаф был одним из первых награжден французским Военным крестом. Война закончилась, и 16 июля 1919 года Стэплдон женился на своей двоюродной сестре из Австралии, Агнес Зене Миллер. Торжественная церемония произошла в Доме собраний друзей, квакерском заведении в Рейгейте, графство Суррей.
Агнес, старшая из четырех детей дочь Фрэнка Эдварда и Маргарет Барнард Миллер, родилась в Новой Зеландии 25 мая 1894 года. Фрэнк был братом матери Олафа, Маргарет – дочерью Чарльза Барнарда, директора квакерской школы в Йоркшире. Оба родителя Агнес были британскими эмигрантами.
Фрэнк Миллер работал в сиднейской фирме, занимавшейся экспортом шкур животных в Англию. По делам бизнеса он посещал Англию каждые несколько лет, и в этих визитах его, как правило, сопровождали жена и дети. В 1902 году, когда Агнес было всего восемь, во время поездки в Англию она впервые увидела и познакомилась с шестнадцатилетним Олафом. Несмотря на то из-за что разницы в возрасте у них имелось мало общих тем для разговора, юноша прилагал особые усилия, чтобы пребывание Агнес в Англии было приятным, и проводил много времени, показывая ей окрестности. Она снова посетила Англию в четырнадцать лет и нашла Олафа таким же внимательным и заботливым, как и прежде.
Перед Первой мировой войной родители отправили Агнес на год в Европу изучать французский, немецкий и музыку. В то время эти предметы считались подходящими для образования молодой женщины, но впоследствии Агнес жалела, что не получила более серьезного академического образования где-нибудь вроде Сиднейского университета. Когда началась война, она находилась во Франции, но вскоре вернулась в Австралию. В Европе у Агнес была возможность несколько раз увидеться с Олафом.
Помолвка и брак были заключены по письменному согласию всех заинтересованных сторон. После свадьбы супруги переехали жить к родителям Стэплдона, в большой и красивый дом в Калди. Характер матери Олафа оказался тяжелым испытанием для Агнес, и молодожены переехали в соседнюю квартиру. Впрочем, отец Олафа решил проблему, купив молодым дом на Гросвенор-авеню, 7, в Западном Кирби, где они жили с 1920 по 1940 год.
Мировоззрение Стэплдона отчасти формировали религиозные воззрения квакеров, к которым принадлежали друзья и родственники. В основе теологии квакеров лежит почитаемая даже выше Библии доктрина о непосредственном внутреннем откровении Святого Духа, и, возможно, именно здесь следует искать основания многочисленных «духовных» путешествий героев романов Стэплдона – в будущее, космос или потусторонний мир. А также фундамент концепции «духа человеческого», развернутой в романе «Из смерти в жизнь».
После свадьбы Стэплдон участвовал в обширных лекционных турах для Ассоциации работников образования: эти выступления теперь его основным источником дохода, хотя и приходилось много ездить в близлежащие общины, а значит – редко проводить время дома с женой. Но вот 31 мая 1920 года у четы Стэплдонов родилась дочь Мэри Сидней, а 6 ноября 1923 года – сын Джон Дэвид. Неудивительно, что Олаф оказался замечательным отцом. С ним было легко жить, он растил детей с любовью, помогал с учебой и проблемами. Поскольку Олаф, как говорится, имел «золотые руки», а также проявлял большой интерес к морским делам, он занялся изготовлением моделей судов, как он убедился, к большому удовольствию детей. Он быстро расправлялся с обедом и, отодвинув тарелку, тут же, за столом, начинал собирать модели лодок и судов, пока все остальные еще ели.
В течение 1920-х годов Стэплдон прочитал много лекций на заочных отдеделниях и преподавал на университетских курсах повышения квалификации по психологии и истории промышленности. Он также начал публиковать статьи по социологии, психологии и философии в различных журналах. На его полках копились серьезные книги, и он начал формировать собственные философские теории. Стэплдон рассматривал капиталистическую систему как декадентский порядок, который следует оставить в прошлом. Он осуждал насилие, но уже не находил оправдания пацифизму. В религии Олаф теперь был немного левее агностицизма, а в политике – немного правее коммунизма. Стэплдон симпатизировал коммунизму, в оценке которого старался быть объективным. Его, по общему признанию, больше всего впечатляли взгляды Спинозы и Гегеля. Он был, пожалуй, даже более оптимистичен, чем они, когда писал: «В самом деле, вполне возможно, что человек – это живой зародыш, которому суждено оживить весь космос!» К концу 1928 года взгляды Стэплдона вполне сформировались, и он был готов бросить вызов одному из ведущих философов того времени, Альфреду Норту Уайтхеду, в то время профессору Гарвардского университета.
Журнал «Философские исследования» был отличным местом для дискуссии: среди его авторов были такие всемирно известные люди, как Джулиан Хаксли, Бертран Рассел и Гарольд Ласки. Однако Олафу Стэплдону не суждено было провести много времени в беседах с другими философами. Он нашел иной способ выражения собственной точки зрения и философской доктрины: фантастическая литература. Так появился роман «Последние и первые люди: история близлежащего и далекого будущего», опубликованный лондонским издательством 23 октября 1930 года. Американское издание вышло 23 марта 1931 года, российскому же читателю пришлось дожидаться перевода книги чуть больше семидесяти лет.
Книга продавалась в Англии гораздо лучше, чем в Соединенных Штатах, даже несмотря на восторженные отзывы некоторых важных литературных критиков США и серьезного спроса на фантастику среди американской молодежи, которая, правда, в это время тяготела больше к журналам наподобие «Amazing Stories» («Удивительные истории») или «Wonder Stories» («Истории чудес»), нежели к книгам.
Как Стэплдон зачал «Последних и первых людей»? Он вспоминал: «Общий план книги пришел ко мне в одно мгновение, когда я наблюдал за тюленями со скал Англси. После этого я просто выкачал из своих друзей-ученых всю необходимую мне информацию и принялся писать историю с точки зрения человека, живущего в далеком будущем». Эти друзья были, конечно, профессорами Ливерпульского университета, которых Стэплдон упоминает в предисловии к книге – П. Дж. Г. Босуэлл, Дж. Джонстон и Дж. Райс. Тюлени скал острова Англси стали прообразом «шестых людей» Венеры.
В романе излагается грандиозное видение Стэплдоном будущего человеческого вида, охватывающее два миллиарда лет; люди проходят через множество различных эволюционных стадий. Вообще конструирование будущего – сложная задача даже для профессионального писателя-фантаста, поэтому воображению Стэплдона можно только позавидовать. Масштаб книги ошеломляет, Стэплдон не только создает шаблон для целого поджанра фантастической литературы – истории будущего, но также рассуждает о генной инженерии и терраформировании планет. Не забываем, на дворе 1930 год!
История начинается с расколотой и воюющей Европы, явный отголосок воспоминаний о Первой мировой. На встрече, которая проходит в Англии с участием президента Соединенных Штатов, китайский изобретатель демонстрирует усовершенствованную бомбу. Одновременно с демонстрацией американский воздушный флот, подстрекаемый провокационными инцидентами, вступает в бой с объединенным европейским воздушным флотом и уничтожает его. Затем американцы обрушиваются на Англию, но их флот загадочным образом гибнет. В отместку разъяренная Америка почти очищает Европу от жизни при помощи газа и смертоносных бактерий. В последующем за тем противостоянии с Китаем Америка снова одерживает победу, и формируется новое мировое государство.
И это только начало богатого на события и идеи труда, который поражает своим масштабом. Перед нами – вся панорама истории человечества. Мы читаем о конце американизированной эпохи и вступлении в новые темные века, за которыми в конце концов следует возвышение Патагонии в качестве мирового культурного центра. Повторное открытие атомной энергии приводит к падению патагонской цивилизации в результате цепи взрывов. В последующие десять миллионов лет обезьяны эволюционируют в конкурентоспособную, разумную расу, командующую рабами-недочеловеками. В конечном счете люди истребляют ослабевшую расу господ. За этим следует подъем новой великой человеческой цивилизации.
Происходит вторжение марсиан, микроскопических существ, которые путешествуют в туманных желеобразных плавающих облаках; начинается война между Марсом и Землей. Вся жизнь на Марсе уничтожена, но разрушительный вирус из пыли марсиан возвращает человечество к дикости.
Через какое-то время возникает цивилизация новых людей, которые пребывают в гармонии с природой. Мозги представителей этой расы эволюционируют до колоссальных объемов. Однако, разочарованные своими физическими ограничениями в поисках того единственного, что имеет для них значение, – знания, эти великие умы выводят новую расу, которая заменит их.
Вскоре Луна придвигается к Земле настолько близко, что грозит упасть на поверхность материнской планеты; эти обстоятельства заставляют людей переселиться на Венеру. Разумные формы жизни на Венере будут уничтожены, изменится и сама планета, а люди эволюционирует в расу крылатых существ. Проходят миллионы лет, и столкновение с блуждающим газообразным телом приводит к изменениям в Солнечной системе: человечество вынуждено мигрировать на Нептун.
На Нептуне в результате естественного и научного прогресса формируется поистине утопическое общество, и человеческий вид меняется радикально: даже увеличивается число полов, необходимых для продолжения рода. Конец человечества наступает, когда солнце начинает становиться красным гигантом, и накаляющаяся атмосфера обрекает последних людей на гибель. Однако перед самым концом последние люди выбрасывают в космос бесчисленные искусственные человеческие споры, надеясь однажды засеять миры других солнц.
Этого простого пересказа, разумеется, недостаточно, чтобы оценить масштаб грандиозной эпопеи «Последние и первые люди». Стэплдон подробно рассматривает каждую фазу человеческого развития, пытаясь охватить физиологические, психологические и социокультурные изменения.
Романы «Первые и последние люди», «Создатель звезд» и «Из смерти в жизнь» написаны уникальной поэтической прозой. Читатель наслаждается сотнями идей, которые с тех пор укоренились в ткани современной научной фантастики, и отточенностью формулировок. Неудивительно, что этой книгой вдохновлялись молодые американские и британские фантасты, такие как Роберт Хайнлайн, Артур Кларк, Брайан Олдисс, Джеймс Блиш и многие другие. Правда, кому-то может показаться, что сегодня эти тексты читаются не столь захватывающе, как, например, романы означенных авторов, поэтому читатель должен быть готов к несколько монотонным, путь и поэтическим, строкам хроники далекого будущего, и тем не менее знакомство с ними обязательно для каждого поклонника фантастической литературы.
Создатели «Энциклопедии научной фантастики» Питер Николс и Джон Клют считают, что книга Стэплдона была абсолютно уникальна в своем жанре. Впрочем, Стэплдон наверняка опирался на работы некоторых своих предшественников. Одной из таких работ критик и историк фантастики Сэм Московиц считает последнюю книгу Эдгара Аллана По «Эврика. Поэма в прозе (Опыт о вещественной и духовной Вселенной)». Это околонаучное, философское и мистическое произведение часто воспринимается как безумная какофония и свидетельство окончательного погружения великого автора в алкогольный делирий. Чтение этого текста требует интенсивной работы, концентрации и является чем угодно, только не развлечением.
Сочинение По начинается с тщательно разработанного отказа от эмпирической науки в пользу «инстинктивного» или «интуитивного» рассуждения, чем-то напоминающего квакерскую концепцию о непосредственном внутреннем откровении. Автор утверждает, что Вселенная – суть Бог, и каждое живое существо, соответственно, – его часть. Согласно концепции По, по мере того как Вселенная сжимается, все разнообразные существа на миллиардах миров постепенно утрачивают индивидуальное сознание и достигают более совершенного состояния – в рамках общего и универсального космического сознания. Все это становится общей идеей более поздних романов Стэплдона, таких как «Создатель звезд», «Из смерти в жизнь».
Возможно, на сочинения Стэплдона повлияли еще два романа – «Дом в порубежье» (1908) Уильяма Хоупа Ходжсона, которым восхищался «отец литературы ужаса» Говард Филипс Лавкрафт, и «Амфибии» (1924) С. Фаулера Райта. Первый из этих авторов говорит о Вселенной, состоящей из разумных космических объектов, его роман перекликается с текстами Стэплдона, особенно напоминает «Создателя звезд». В романе Райта (с которым Стэплдон был знаком лично) рассказывается о гуманоидных существах, которые поднялись по лестницы эволюции на ступеньку выше людей.
И разумеется, нельзя исключать влияние идей футурологического эссе генетика, биолога и популяризатора науки Джона Холдейна «Страшный суд: взгляд ученого на будущее человечества» (1927). Здесь в очень краткой, почти синоптической форме излагается хронология грядущих сорока миллионов лет. Присутствует множество штрихов, которые перекликаются с романом «Последние и первые люди»: тут и покорение космического пространства, и успешные экспедиции к Марсу и Венере, и стремительная эволюция человечества, и его адаптация к неблагоприятным внеземным условиям, и развитие телепатической связи, и создание новых биологических видов. В эссе Холдейна присутствует разрушение Луны, осколки которой образуют вокруг Земли кольцо, как у Сатурна. Наконец, нам предлагается заселить планету Юпитер; здесь образуется человеческая раса коренастых коротышек – обладателей огромной физической силы. Предпринимаются попытки колонизации внешних планет. Автор предполагает, что в течение двухсот пятидесяти миллионов лет Солнечная система перейдет в такую область Вселенной, где звезды намного плотнее, больше пригодных для жизни планет, а люди смогут позволять себе путешествия длиной в сто тысяч лет.
Позитивные отзывы о первом романе определили направление дальнейшей жизни Стэплдона. Он станет писателем на полную ставку и лектором на полставки. Стэплдон стал сокращать лекции и занятия, чтобы оставлять достаточно времени для написания книг. Это означало, что он будет находиться в доме и путаться под ногами жены еще больше, чем прежде. Однако у Агнес было множество собственных интересов, включая выходы в свет, жизнь школ и местные мероприятия. Стэплдон использовал ее в качестве рупора своих идей, а ее помощь в редактировании рукописей помогла супругам достичь отточенной ясности отношений. Отчасти это было связано с проверкой орфографии, которая, по словам Агнес, не была сильной стороной ее мужа.
Прекрасное чувство юмора Олафа помогло их отношениям. Он любил добродушные шутки и при каждом удобном случае проникался духом веселья. Его крепкое здоровье, несомненно, способствовало спокойному нраву. При всей своей непринужденной небрежности, однако, он был чрезвычайно систематичен почти во всем, что делал, его нельзя было назвать рассеянным профессором.
Вслед за «Последними и первыми людьми» был издан роман «Последние люди в Лондоне» (1932), к сожалению, до сих пор не переведенный на русский язык. Этот текст является своего рода прелюдией к более известному роману – «Странный Джон» (1935).
В том же 1932 году умер отец Стэплдона, а спустя три года этот мир оставила и мать писателя. Их единственным наследником был сын; он увековечил память о родителях, завещав большой участок леса возле своего дома на холме Калди подданным Британии в качестве парка. Это место известно сегодня как Стэплдонский лес. Наследство, оставленное родителями, стало основным источником дохода Стэплдона до конца его жизни. Об этом вполне откровенно упоминал сам писатель: «Я главным образом живу на дивиденды».
Важной вехой литературной биографии Стэплдона стал роман «Странный Джон». Это история мутанта (высокоразвитого человека), который оказывается представителем следующей ступени человеческой эволюции. В отличие от ситуации с более ранними произведениями, здесь внимание Стэплдона сфокусировано не на каких-то экстраординарных способностях своего героя, а на социальных и психологических сферах жизни новой ступени эволюции человечества. Его «Странным Джоном» вдохновлялись создатели комиксов про «Людей Икс», роман послужил основой для «Слэна» Альфреда Ван Вогта, «Бездны» Роберта Хайнлайна и многих других произведений. Интересно, что для обложки английского издания романа Стэплдон сам нарисовал главного героя – мелками. Стэплдон вообще увлекался живописью и даже посещал художественный класс в Лондоне. В личной библиотеке писателя имелся небольшой томик под названием «Стихи для Мэри и Дэвида». В него Стэплдон от руки записывал стихи для своих детей, которые богато иллюстрировал.
Помимо серьезных философских трактатов и классической литературы, доставшейся в наследство от отца, в библиотеке Олафа Стэплдона были книги Герберта Уэллса (Стэплдон некоторое время состоял в переписке с великим классиком: они обсуждали научно-фантастические кинофильмы), Жюля Верна и приключенческие романы Эдгара Райса Берроуза. Здесь же стояли мечтательное произведение «Питер Иббетсон» Джорджа дю Морье, ныне классический философско-фантастический роман «Путешествие к Арктуру» Дэвида Линдсея, роман о вымышленной стране «Эревон» Сэмюэла Батлера и постапокалипсис М. Ф. Шила «Пурпурное облако». Как впоследствии заявлял сам Стэплдон, до 1936 года он не читал научно-фантастические журналы и, следовательно, имел слабое представление о современной ему фантастической литературе. Поэтому, возможно, писатель не знал, что у его мутанта Джона были предшественники. Так, известный американский математик Эрик Темпл Белл, писавший под псевдонимом Джон Тейн, представил выдающийся пример темы сверхчеловека (с обсуждением его биологических особенностей) в романе «Цветок жизни», появившемся на страницах американского журнала «Amazing Stories Quarterly» осенью 1931 года. Чуть раньше американский писатель Филип Уайли в романе «Гладиатор» (1930) предложил свой вариант физически развитого супермена.
В 1911 году был опубликован роман «Хэмпденширское чудо» английского писателя Джона Дэвиса Бересфорда, известного фантаста и автора рассказов в традиции «истории с привидениями». Роман «Хэмпденширское чудо» также дал Стэпладону пищу для размышлений во время его работы над «Странным Джоном». Однако, в отличие от предшественников, Стэплдон демонстрирует гораздо более глубокое понимание своего героя, сосредоточиваясь на мировоззрении и морали сверхсущества.
В перерывах между работой Стэплдон посещал кино, с удовольствием ходил на концерты и балет, особенно любил театр. Он любил покурить после обеда, но не был заядлым курильщиком, в отличие, например, от таких писателей, как Джон Уиндем и Стивен Кинг. Стэплдон верил в регулярную физическую активность. Он любил ходить пешком и плавать в море. Кроме того, он занимался альпинизмом и теннисом.
Британский писатель-фантаст Эрик Фрэнк Рассел, который начал пропагандировать ракетную технику в качестве члена Британского межпланетного общества в 1935 году, получил письмо от Стэплдона с запросом о вступлении в общество (в которое его в конце концов приняли). Это письмо стало началом общения Стэплдона и Рассела. И однажды два великих фантаста повстречались. Вот как Рассел описывал внешность Стэплдона: «Стройный, моложавый мужчина (которому на тот момент шел пятьдесят первый год), одетый в спортивную куртку, серые фланелевые брюки и рубашку с открытым воротом. Его густые светлые волосы были разделены пробором на одну сторону, на лице совершенно не было морщин, и он выглядел не старше двадцати семи лет».
Однажды ночью Стэплдон в расстройстве чувств забрался на вершину холма, находящегося рядом с его домом. Пробравшись сквозь волны вереска, которые хватали за ноги, он устремил взгляд в кромешный мрак, нависший над головой. «…Я ощутил странную гармонию между людьми и звездами. Невыразимое могущество космоса чудесным образом усилило яркость краткой искры этого робкого предприятия – человечества. Знать бы только, есть ли где-либо среди этой мерцающей бесконечности другие шарики из камня и металла, является ли робкий человеческий поиск мудрости и любви одиноким и незначительным импульсом или же частью вселенского движения!» Воображение дорисовало то, чего не могло различить зрение. И менее чем через год Олаф Стэплдон закончил «Создателя звезд». Если в «Последних и первых людях» он стремился показать будущее человечества, то в «Создателе звезд» он вознамерился рассказать всю историю Вселенной, от ее создания до конца. В этом масштабе два миллиарда лет, которые охватывают «Последние и первые люди», становится не более чем сентиментальным эпизодом в гораздо более масштабной перспективе.
Уже на первых страницах книги рассказчика уносят с вершины холма в космос и предоставляют ему универсальную перспективу времени и пространства. Он наблюдает за развитием разумной жизни на протяжении миллиардов лет: за людьми, симбиотическими инопланетянами и разными организмами на других планетах. Стэплдон считает туманности живыми существами, а звезды – их потомством. Он вникает в их жизнь, мысли, философию и амбиции. Он подробно описывает звездные войны и организацию галактических империй, включающих тысячи планет. Его описаниями этих событий впоследствии вдохновлялись многие писатели-фантасты, такие как Роберт Хайнлайн, Клиффорд Саймак (в особенности в романе «Город»), Эрик Фрэнк Рассел, Айзек Азимов (можно вспомнить цикл «Основание»), Мюррей Лейнстер и десятки других авторов.
