Олег Механик
Вечеринка а-ля 90-е
– Я своё слово сказал! Ты же помнишь, Женя, «пацан сказал – пацан сделал». Получишь ноутбук в Костроме, и больше на этот счёт разговоров не будет. Кстати, если не хочешь, чтобы всё затянулось на неопределённый срок, отвали в сторону и позволь нам продолжить вечеринку.
Буратина задирает голову вверх и зычно орёт.
– Жека, отдать концы! Обе машины вперёд.
Моторы бодро урчат, и яхта начинает плавное движение.
Ленин с соратниками отъезжает назад, словно, провожает кого то, стоя на перроне.
– Эй! Мы ещё не договорили! – орёт он, а потом долбит вассала по плечу, что-то крича второму. Катер приходит в движение и плывёт параллельно яхте.
– Два часа-а! – орёт Ленин и демонстративно стучит по циферблату, болтающегося на запястье хронометра. – Я даю вам всем два часа! Если не вернёте ноутбук, пеняйте на себя!
Он едва не падает на бак, от рывка, который делает катер, чтобы догнать набирающую скорость яхту.
– Ильи-ич, давай часы сверим, чтобы не ошибиться! – орёт Поночка, демонстрируя золотые «Родо».
– Клоун! – Лоб Ленина в очередной раз становится свекольным. – Ты хоть знаешь, что нацепил именные часы? Ты же портишь своим видом хорошую вещь. Так и будете примерять на себя шмотки с барского плеча, холопы!
Поночка снимает часы, внимательно вглядывается в надпись на обратной стороне циферблата.
– Да ну на! – орёт он. – Сам подарил? Те-ебе?!
– Ну уж точно не тебе, идиоту! – орёт в ответ Ленин.
– Тогда возвращаю!
Поночка мягким движением подбрасывает часы вверх. Бросок рассчитан точно и исполнен очень филигранно. Часы словно маленькая бабочка с позолоченными крыльями в виде расстегнутого браслета, оказываются на уровне носа Ленина. Он делает бесполезное движение рукой, пытаясь ухватить часы, но они пролетают в полуметре от вытянутых пальцев, падают на краешек борта, а потом плавно сползают в воду, на прощание махнув золотым крылышком.
– Ой! – Поночка пучит глаза, и прикрывает рот ладошками, как провинившаяся школьница. – Чёрт, я же тебе прямо в руку кидал. Ленин, я тебя не узнаю! В школе ты и посерьёзней подачи брал.
– Клоун хуев! – злобно орёт Ленин. Он орёт ещё что-то, но его голос тонет в громовом басе, который обрушивается с верхней палубы.
«И вновь продолжается бо-ой,
И се-ердцу тревожно в пути-и.
И Ле-енин такой молодой,
И юный октябрь впереди».
Катер ещё, какое-то время преследует яхту, но потом сбрасывает скорость и уходит правее, ближе к берегу.
***
Ещё одна атака отбита. Бойцы радостно растекаются по яхте праздновать победу. Вечеринка получает очередной заряд энергии. Снова гомон, звон бутылок, бесшабашные танцы. Всё точно так же, как и после первой отбитой атаки, с той лишь разницей, что теперь все знают, что эта атака не последняя. Теперь к алкоголю в нашей крови примешивается изрядная доза адреналина. Кто знает, какой будет следующая атака? До сих пор все бои были только на словах, но не нужно забывать, что у обеих сторон есть оружие и ни одна не заинтересована, чтобы в конфликт вмешивались правоохранительные органы.
Мне интересно, что обо всём этом думает наш главный полководец, втянувший нас в эту войну. Мне интересно, почему же он, всё-таки, не хочет отдать Ленину то, что он просит. Сдаётся мне, что дело не в простой перестраховке…
Похоже, что тот же самый вопрос интересует Поночку, который ухватив Буратину за лацкан пиджака орёт, перекрикивая ломающийся голосок Юры Шатунова:
– Давай отдадим ему его железяку. Всё равно мы в выигрыше и страховка у нас есть.
Буратина улыбается, пытаясь выскользнуть из рук Поночки, словно уж.
– Дружище, давай потом об этом. Тут у девчонок шампунь кончился, принести надо.
Весь вид Буратины, который явно чем-то озабочен, снова заставляет меня насторожиться. А что, если…Да нет, не может этого быть!
Он всё-таки освобождается от захвата Поночки и вдоль стенки крадётся к камбузу.
– Светик, подожди меня здесь, я сейчас. – Я снимаю тоненькое запястье со своего локтя и делаю шаг в сторону скрывающегося Буратины.
– Ты куда? – спрашивает Света.
– Хочу поговорить с нашим капитаном.
– Я с тобой! – Её голос звучит решительно и безапелляционно. Она тоже насторожена…она тоже хочет знать всё.
Дверь камбуза ещё не успевает закрыться за Буратиной, как мы со Светкой протискиваемся в узкий проём.
– Дружище, нужно поговорить!
Мои слова заставляют Буратину, как-то по-воровски обернуться и вжаться спиной в кухонный шкаф. Он выглядит так, будто его застали за чем-то запрещённым постыдным. Я снова вижу это знакомое выражение лица, виновато поблёскивающие глаза и понимаю, что всё гораздо хуже, чем нам представляется.
– Ничего не хочешь мне сказать? – Спрашиваю я, скрестив руки на груди.
– Только собирался и не только тебе, а всем…– говорит Буратина, нервно ковыряя фольгу на бутылке шампанского, которую держит в руке.
– Говори! Я подозреваю, что новости не очень…
– Нужно сворачивать вечеринку. В течение часа всем нужно переправиться ботом на правый берег, под прикрытием яхты. Все в лодку не влезут, поэтому придётся уходить партиями. Я вас вывезу в два приёма, а мы с Жекичаном уйдём последними…
– К чему такая спешка, друг? – говорю я, с сарказмом выпячивая вперёд нижнюю губу. – Мы только вошли во вкус, и в моих планах было провести здесь ещё одну ночь. Ты что, Ленина испугался? Так ведь его яички, точнее яичко с иголкой, в которой смерть Кощеева, находится в твоём смартфоне. В крайнем случае, у нас есть его ноутбук, в котором Ленин очень заинтересован. У нас есть два козыря, чего же ты ссышь, брат? – мой голос нарастает. – Или у нас нет какого-то из козырей?!
Буратина вяло крутит крупной головой.
– НИ ОДНОГО!
– Ни одного?! Как ни од…– Мои ноги подкашиваются, и я сползаю по стенке камбуза на пол. – То есть, нет ни ноутбука ни этих твоих заархивированных файлов?!
– Ноутбук есть, точнее всё, что от него осталось. Когда мы разорвали этот чёртов сейф, он упал в воду. Я его достал, но было уже поздно. Он мёртвый, Слава!
– Он мё-ёртвый! – я повторяю его фразу, сжимая ладонями лицо. – Он мё-ёртвый, мёртвый, ха-ха-ха! – я хохочу, скрючившись, сидя на корточках. – Буратина, а я знал, что это не всё! Я как чувствовал, что чего-то не хватает. Перца не хватает. Остренького, чили, чтобы всё огнём горело! Ха-ха-ха. Слушай, Серёга, а тебе не кажется, что ты переперчил? Оказывается, у нас нет никакой страховки. Сейчас Ленин грохнет нас с чистой душой. Все-ех, всех нас понимаешь? – Я тычу рукой вверх, туда, где должна стоять Светка.
– Не грохнет, Славка! Мы уйдём…все уйдём! – Буратина говорит унылым тоном, не соответствующим произнесённой им оптимистичной фразе.
– Что же ты раньше не сказал? Почему надо было тянуть до последнего…– я продолжаю мять своё лицо руками, словно хочу вылепить новое, неузнаваемое.
– Так всё вроде срасталось, он уже купился. Кто знал, что он так закусится за этот ноутбук.
– А эти файлы? Ты же говорил, что там компромат, указывающий на то, что Ленин крыса. Откуда ты про них узнал? – раздаётся голос Светки.
– Да не знал я, просто хотел взять его на пушку и попал прямо в яблочко.
Повисает долгая пауза, во время которой каждый из нас даёт оценку ситуации. Для меня картина полностью ясна. Эту ситуацию я могу описать только одним словом, которым обозначают два огромных бледных полушария ниже пояса. По факту мы кучка отморозков, которые угнали яхту у влиятельного человека и которые были пойманы им за руку. Единственное обстоятельство, которое удерживало Ленина от сиюминутной расправы над нами, оказалось блефом. Ленин уже заподозрил что-то неладное, поэтому он так настойчиво просит ноутбук. Если мы не предъявим ноутбук в следующий его визит, всем нам крышка. Самое безобидное, что может с нами случиться, если всех отправят вплавь по Волге голышом. Прав Буратина, нужно уходить немедленно, только вот где он был раньше? Нужно было уходить ещё прошлой ночью, хотя…Нет всё правильно, прошлую ночь я оставлю себе на память. Это будет моим единственным кушом с этого дела. Я надеялся взять себе ещё и эту ночь, хотел сделать её главной, но видимо не получится. Как жалко, что всё заканчивается так внезапно и именно сейчас, когда казалось, что всё только начинается.
– Уходим! – говорю я на тяжёлом выдохе. – Буратина, нужно собрать всех парней в кают компании. Девчонки не нужны, пусть продолжают развлекаться и делать вид, что вечеринка продолжается. Жекичан пусть плывёт на малых, как ни в чём не бывало и музыку можешь погромче навалить.
Я чувствую, как во мне включается начальник. Только всё что я могу делать, это давать распоряжения в мирное время. Я не полководец.
Буратина уходит собирать парней, а мы со Светкой перемещаемся в кают компанию, где уже находятся Геракл и Вика. Я вежливо спроваживаю Вику, объяснив ей, что нам нужно поговорить отдельно. О чём? Сюрприз будет! Ей с подружками понравится, а пока пусть они устроят на палубе маленький девичник.
Буратина приводит Поночку и Уксуса и вкратце объясняет всем суть вопроса.
Уксус как обычно присвистывает, Поночка шурудит рукой в своей поредевшей гриве и время от времени потряхивает головой, видимо, чтобы прогнать навалившийся хмель. Из всех нас не расстраивается только Геракл. Его наоборот бодрит эта информация, и он довольно потирает руки, чему-то улыбаясь.
– Не ссыте, пацаны, отобъёмся. Там ещё три полных рожка к калашу. Было четыре, но один я разрядил. В гладкостволке тоже пять патронов, да ещё и Стечкин. С таким арсеналом, можно Рейхстаг брать, не то что от какого-то Ленина отбиваться.
– Какой Рейхстаг, Вова? Мы ни с кем не собираемся воевать. Наша задача просто взять и свалить по-тихому. – говорю я, пытаясь вложить в свой тон, как можно больше убедительности. – Если ты беспокоишься о Ленине, то мы и так ему достаточно в карманы навалили. На яхте покатались, ноут его грохнули, да ещё и эти семьдесят штук прихватим. Если они конечно тоже не являются плодом воображения нашего друга. – Я перевожу взгляд на Буратину.
– Деньги есть, – говорит он. – Это единственное, что может удерживаться на плову.
– Ну и отлично. Чего нам ещё надо? Сейчас остаётся покинуть яхту, пока Ленин ничего не подозревает. Все согласны? – я обвожу взглядом хмуро кивающих парней. Согласны то все, только как же не хочется покидать это полюбившееся нам всем третье измерение, этот плавучий кусочек нашей молодости, к которому мы прикипели за эти двое суток. Вот и сейчас оттуда с палубы раздаётся бархатный голос Шуфутинского, которому в крик подпевают девчонки:
«Ма-рджанджа, Ма-арджанджа, где же ты где-е,
Во-лны ласка-ают уста-алые ска-алы…»
Все тоскливо вздыхают. Так хочется выйти туда, и как ни в чём не бывало продолжить танцевать под зажигательную музыку, попивая шампанское из горла бутылки. Я усилием воли выдёргиваю себя из сказки и начинаю инструктаж.
– Начинает смеркаться, так что эвакуацию начнём прямо сейчас. Грузиться будем с правого борта. Буратина кормчий. Кто поплывёт в первой лодке?
А дальше начинается спор, потому что, оказывается, никто не хочет плыть первой лодкой. Каждый из нас хочет задержаться здесь как можно дольше.
Спор прерывается от толчка, вызванного резким сбросом скорости и визгом девчонок на палубе. В этот момент мы понимаем, что наше желание задержаться материализовалось.
– Ну всё! Похоже уже никто никуда не поплывёт! – говорю я, тяжело вздыхая.
Прямо над нашими головами раздаётся скрежет, и яхта кренится на бок.
– Что за чёрт? – Буратина замирает на стуле, закатив глаза к потолку. Всё помещение каюты плавно наклоняется на бок, и мы падаем, не в силах удержаться на ногах. Посуда, бутылки, мясная и сырная нарезка, всё это сыплется на нас дождём.
Щелчок! Дьявольская качель начинает обратное движение, но уже через секунду пол снова принимает горизонтальное положение. Ещё один визг снаружи и что-то огромное пролетает мимо иллюминатора. Слышится громкий всплеск.
Я придерживаю Светку, помогая ей подняться с пола. Буратина вскакивает первым и в одну секунду вылетает за дверь. Мы бежим за ним.
Первое, что я вижу, выбегая на палубу, это маячащий справа по борту катер. Два мужика в бейсболках и серых жилетах возятся с каким то механизмом, закреплённым на носу катера. Приглядевшись, я вижу, что это механическая лебёдка. Стальной барабан, приводимый в движение двигателем, медленно крутится, наматывая на себя трос, конец которого уходит в воду. Судя по вздымающейся серой воде, трос тянет что-то массивное. Эта железная каракатица, похожая на голову огромного сверчка, вскоре появляется из воды. Мужики затягивают железяку на борт, словно огромную рыбину. Их довольная возня напоминает работу промысловых рыбаков, выпутывающих из сетей гигантского омара. Приглядевшись, я понимаю, что этот предмет не что иное, как содранный с крыши рубки кронштейн с закреплённым на нём передатчиком и двумя антеннами.
– Хороший улов! – слышу я голос Ленина, который раздаётся с другой стороны. Второй уже знакомый нам катер находится спереди. Он дрейфует перед носом нашей яхты, перегораживая ей ход.
– Да выбросьте вы её! – орёт Ленин мужикам, которые зачем то корячат железяку на бак. Те радостно в два приёма перекувыркивают конструкцию через борт, и она, издав всплеск, медленно погружается в воду.
Я начинаю понимать, что произошло. Ленин не стал выжидать те два часа, которые он нам давал. Это был тактический ход, который заставил нас на время расслабиться. На самом деле, буквально через полчаса, после объявления своего ультиматума он атаковал нас сразу двумя катерами. Они блокировали движение яхты и метким выстрелом из арбалета загарпунили ретранслятор. Для чего они это сделали, я тоже понимаю и от этого на душе становится совсем погано.
– Жека, ты в порядке? – орёт Буратина, первым делом заглядывая наверх.
– В порядке, они, бля, всю рубку своротили! – орёт неузнаваемым возбуждённым голосом Жекичан.
– Ты чё делаешь, Женя? – кричит Буратина уже Ленину. – Свою яхту решил раскурочить? С таким изощрённым видом мазохизма я ещё не сталкивался.
– Есть немного! – весело орёт Ленин. – Есть здесь что-то от мазохизма. Был бы ты психологом, мог бы диссертацию написать. Но к сожалению ты не психолог! Ты, Серёжа, вообще никто! Вы все здесь никто, но почему то никак не можете этого уразуметь. Ничего, думаю, что сегодняшний урок вы хорошо усвоите. Хотя, возможно он будет для вас последним.
Рядом с Лениным верный пёс Георгий. Он снова при оружии, только сейчас в его руках похоже автоматическая винтовка. Мужики на катере справа тоже не с пустыми руками. У одного как минимум арбалет и стреляет он метко.
– Вова! – говорю я срывающимся на громкий шёпот голосом. – Уведи девчонок в каюту.
Геракл с радостью бежит исполнять моё поручение. На самом деле, я знаю, с чем он оттуда вернётся. Вряд ли конечно, это сможет нам помочь, но уж точно не навредит.
– И снова здравствуйте! – голос Ленина гремит и отдаётся эхом, словно мы находимся в четырёх стенах пустого дома. – Похоже, ребята, что вы приплыли. Это ваша конечная остановка! – Мясистый подбородок Ленина задран вверх, одна рука держится за ветровое стекло, другая лежит в кармане плащика. Я снова отмечаю, как же необычно выглядит человек в строгом наряде в лодке посреди реки. На воду ложится туман. Он ещё пока тонким прозрачным слоем курится по поверхности и в этом дыму, Ленин смотрится как певец шансонье из девяностых. Сейчас он дождётся, пока стихнут овации и начнёт хриплым басом исполнять что-нибудь вроде:
«Гоп стоп, мы подошли из-за угла!».
– Место здесь шикарное! – Ленин ведёт рукой вокруг, словно фокир, который одним взмахом плаща меняет декорации вокруг. Кажется, что он прямо сейчас создал за своей спиной голубоватый мрак и пустоту. – Берегов не видно ни с той, ни с этой стороны. Это одно из самых широких мест на Волге. Время суток прекрасное, в сумерках ни зги не видно, да ещё и туман. Всё сошлось в одно. Мы с вами в прекрасном месте, на максимальном удалении от всего живого. В наше время редко найдёшь такие места, где можно вот так вот спокойно поговорить, не опасаясь, что тебе могут помешать. Нас даже телефонные звонки отвлекать не будут. Я позаботился, чтобы всё было как в девяностых. Вы же этого хотели? Ты что же думал, деревянный мальчик, что вы будете кататься по реке, а я как лох кружить вокруг вас на катере? Всё что мне было нужно, это дождаться пока вы попадёте в это место. Мы в Бермудском треугольнике. Так что, Серёжа, если ты не успел отправить прощальное письмецо, то извини…боюсь не получится.
– Успел, можешь не волноваться! – Эхом гремит в пустоте голос Буратины. Ему ничего не остаётся, как блефовать до конца, хотя, кому это сейчас поможет.
– Ну, если успел, то можешь быть спокоен, что все свои дела на этом свете ты приделал. – Ленин разводит руками. – Сейчас я предлагаю всем вам, просто, в качестве доброго совета, встать на колени и сложить руки за головой. Должен вас предостеречь, что эти парни не допустят прошлой ошибки, поэтому не советую играть с огнём.
– Ага, бля, а мы тебя так и послушали, – Из каюты выходит Геракл и направляет скошенный ствол автомата на Ленина. – Повоевать захотел? Ну давай пово…
«БАХ!»
Я вижу вскинутое дуло винтовки рядом с плечом Ленина и курящийся из него дымок.
Визг девчонок и грохот. Это падает Геракл.
Вовка! – орёт Поночка, бросаясь к каюте, но его останавливает истошный крик Георгия.
– Всем стоять, суки! Оставаться на своих местах! Кому ещё не ясно!
Боковым зрением я могу видеть торчащую из открытой двери ногу в китайском тапочке. Это нога убитого Геракла. Он просто взял и застрелил моего друга Вовку. И это не сон, или всё-таки сон? Где мы сейчас, в каком измерении? Я крепко сжимаю ставшее каменным плечико Светки.
– Я же сказал, всем на колени, руки за голову! – продолжает орать Георгий.
Лицо Ленина белее мела. Он не ожидал от своего подчинённого таких резких действий.
– Считаю до трёх и стреляю! Ра-аз…
Мы стоим словно каменные статуи. Неподвижный Буратина, недвижимый я, сжимающий двумя руками застывшую Светку, неподвижные Поночка и Уксус и эта замершая нога в китайском тапочке.
– Какой смысл вставать перед тобой на колени. Стреляй, раз уж начал! – Твёрдо говорит Буратина. – Только девчонок отпустите! – это он обращается уже к Ленину.
Тот медленно крутит высоколобым черепом.
– Не могу, Серёжа! Уже не могу!
«Бах-бах, ба-ба-бах, бах, бах, ба-бах!»
Стекло ветровика осыпается вниз, на обшивке борта одна за другой появляются чёрные точки, словно швейная машинка делает равномерные стежки.
«Бах, ба-бах, бах»
Рама ветровика изгибается, вяжется в узел, белыми брызгами разлетается прожектор, крошится пластиковая панель. Ленин и два его сподручных падают на дно катера.
«Бах, бах!» – это куда-то стреляет ошарашенный мужик с катера напротив.
«Бах, бах-бах, ба-бах, бах, бах!»
На белоснежный борт один за другим ложатся чёрные стежки.
«Бах, бах, бах, ба-бах!»
В одну секунду стекло кабины украшается крупными снежинками. Мужики во втором катере тоже исчезают из поля зрения.
– Вовка, дружище, живо-ой! – слышу я крик Поночки.
Этот крик выводит всех нас из окаменения. Все оживают и бросаются ко входу в каюту, откуда лёжа на животе ведёт огонь воскресший Геракл.
– А-а, с-суки! – рычит он переворачивая смотанные изолентой рожки и вставляя их в автомат. – Получите!
Он снова выдаёт по короткой очереди на каждый катер.
На голову Гераклу словно опрокинули тарелку борща. Кровь струями течёт по лицу, заливает глаза. Светка отрывает с полы сарафана ровную жёлтую полоску и повязывает её вокруг лба Геракла, не мешая ему продолжать стрельбу.
«Живой!» – орёт каждый из нас, словно адресуя это слово самим себе. Пока же нам некогда удивляться чудесному воскрешению, так как опасность по ту сторону борта никуда не делась. Там что-то орут, значит есть живые.
Я залетаю в каюту и хватаю, стоящий за дверью дробовик, Поночка лезет за диван и достаёт оттуда «стечкина». Выбегаем, рассредоточиваемся справа и слева от Геракла.
– Бей гадов!
Теперь уже мы в три ствола разрисовываем чёрными точками обшивки обоих катеров. Лупим плотно, не давая поднять головы тем, кто в лодках. Если там ещё есть живые.
– Стойте парни! Брейк! – Слышится голос Ленина и белая манжета рубашки с высовывающейся из неё рукой показывается в проёме, из которого торчат куски битого стекла.
Мы как по команде прекращаем стрелять. Наступает тишина и сейчас кроме тумана над водой висит тяжёлый пороховой дым.
– Парни не стреляйте! Давайте поговорим! – визгливый голос Ленина множится многократным эхом. Он лупит ладошкой по алюминевой обшивке, словно борец, к которому применили удушающий приём.
– Говори! Парни не стреляйте! – кричит Буратина, который притаился где то там за кабиной каюты.
– Осторожно, пацаны там второй! – воздух прорезает раздающийся сверху крик Жекичана. Одновременно с криком над кормой вырастает фигура Георгия со вскинутой винтовкой.
«Ба-бах!»
После одновременного с обеих сторон залпа, Георгий пошатнувшись, падает в воду.
– Класс! Как медвежонка в тире снял! – рычит Геракл. Желтая повязка на его голове спереди окрашена в бурый цвет, и теперь он похож на обросшего японского камикадзе.
– Парни не стреляйте! – снова умоляет Ленин.
– Жека, глянь там есть ещё какая то движуха? – кричу я Жекичану.
– Нет! Всё спокойно! – доносится в ответ.
Георгий бултыхается в воде, пытаясь уцепиться за борт.
– Ленин, помоги ему забраться! – орёт Буратина.
Ленин и появившийся рулевой, который демонстрирует, что его руки пусты, пытаются заволочь грузную тушу на борт.
– А может добить его? – как то по доброму говорит Геракл. – Чё человеку мучиться.
– Успеется ещё… – отвечаю я.
Теперь можно подвести итоги боя в котором безусловную победу одержала наша сторона.
Несмотря на шквал огня убитых нет. С той стороны ранен Георгий и мужик с другого катера, которого посекло осколками пластика.
У нас пострадал Геракл. Пуля прошла снизу вверх по касательной к черепу, зацепив лоб и вырвав клок волос вместе с кожей на голове. С первого взгляда могло показаться, что Гераклу разнесло череп. Эту страшную картинку и увидела Вика через иллюминатор в каюте.
Георгий лежит на носу, раскинув ноги и руки, будто прилёг позагорать. Его друг уже снял с него разгрузку, и теперь рвёт чёрную футболку. Судя по отверстию в жилете, пуля Геракла попала как раз в область сердца, но Георгий ещё подаёт признаки жизни. Он то и дело приподнимает голову, с грохотом роняя её на обшивку и открывает рот, как рыба, которую выбросили на берег. Когда футболка оказывается разорванной, всё становится ясно. Ребята основательно подготовились к встрече с нами. Мускулистый торс Георгия облегает что то вроде белого корсета.
– Так вы в бронниках? – орёт Геракл, который уже поднялся на ноги. – Жалко, такой выстрел зря пропал.
На самом деле выстрел Геракла не пропал даром. Пуля калибра семь шестьдесят две, набрав максимальное ускорение, щёлкнула по пластинам бронежилета, равно ударившей в грудину кувалде. По виду дышащего через раз Георгия понятно, что у него, как минимум сломаны рёбра.
– Ну чё, в расход их всех? – Громко спрашивает Геракл.
– Думаю да! У нас нет других вариантов, мы уже и так далеко зашли. – Каким-то будничным тоном говорит Буратина. Друзья словно рассуждают как поступить с заразившимися птичьим гриппом курицами.
– Эй вы чего, парни? – Машет руками Ленин. – Вы же не убийцы какие-то. Зачем вам брать грех на душу?
– У-у! – ты нам ещё проповедь прочитай. – Отмахивается Буратина. – Извини, Женя, но ты сам не оставил нам выбора. Ну отпустим мы вас, а уже через час, здесь будут десять катеров с этими гавриками в чёрном…
– Нет, я тебе слово даю, что это наша последняя встреча. – Ленин складывает ладошки в умоляющем жесте.
– Слово пацана! Я помню, Женя. Я знаю, как ты держишь слово!
– В этот раз точно сдержу, Серёга! Я же не хотел, чтобы так вышло, мы хотели просто напугать.
– У вас это почти получилось. Если бы Гоша взял чуть пониже, исход встречи был бы другим. – Говорит Буратина.
– Да чё с ними церемониться, они пришли по наши души, у них не получилось. Ну тогда придётся вытряхнуть души из них. – рычит Геракл.
Мы с направленными на катера стволами походим на расстрельную команду. Один залп и всех пятерых сдует с их посудин. Но все, находящиеся на этом борту знают, что просто так мы не будем стрелять. Может быть мы воришки, может законченные неудачники, но мы не убийцы, и здесь Ленин прав. Мы не будем стрелять, если нас снова не спровоцируют. А пока Буратина продолжает убедительно играть роль палача.
– Ладно, Ленин, пока. Встретимся в аду! Уверен, что и там тебя ждёт успех. У тебя будет самый большой котёл, под которым будет гореть самый жаркий костёр.
– Не надо парни! – Кричит Ленин, и ему вторят те двое из соседнего катера.
– Не ссыте, ребята. Теперь мы знаем, что вы в бронниках, поэтому стрелять будем в голову, так что страданий Георгия вы избежите.
Ещё битых пять минут мы слушаем слезливые причитания всех троих, сопровождаемые стоном Георгия, а потом Буратина меняет гнев на милость.
– Ладно, Женя! Поверю тебе в последний раз. Что нам лохам ещё остаётся, только по жизни верить таким как ты, а потом обижаться на себя.
Воспрявший духом Ленин бормочет что-то про то, что это правильное решение и про то, что теперь мы забудем о нём навсегда. Если конечно сами этого захотим.
Буратина распоряжается, чтобы Уксус спустил на воду бот, подплыл к катерам и изъял оттуда всё оружие. Под нашим прицелом Ленин, держа винтовки за стволы, передал их Уксусу. Тоже проделал мужик из второго катера сдав карабин и арбалет.
– Уксус, теперь собери все телефоны и рации. Только сам обыщи каждого! – продолжает командовать Буратина.
Очередной смартфон Ленина, ещё несколько телефонов и раций булькая, скрываются под водой.
– Отлично! А теперь, Игорёк, сделай то, что ты умеешь делать лучше других.
Уксус схватывает пожелание Буратины на лету. Сначала он возится в катере у Ленина. Расковыривает разбитую приборную панель, нещадно вырывает провода, крушит датчики, засунув приклад в одно из отверстий на руле, вырывает его с корнем. Потом он идёт на бак, откуда раздаётся грохот и скрежет, последний стон умирающего двигателя. На соседнем катере Уксус производит те же манипуляции.
– Три мудреца в одном тазу,
Пустились по морю в грозу.
Был бы прочнее старый таз,
Длиннее был бы мой рассказ.
Весело декламирует Буратина.
– Теперь вы точно никуда не уплывёте, разве что на дно. Ну что, счастливо оставаться. Помнится, ты восхищался этим местом, где тебя никто не потревожит. Не смеем мешать твоему наслаждению. Жека, заводи!
Корпус яхты в очередной раз вздрагивает от заведённых моторов и нам становится веселей. Две мёртвые лодки с правого борта смотрятся теперь сиротливо. Они безвольно болтаются на поверхности, как всплывшая глушенная рыба.
Ленин сидит на носу, скрестив по-турецки ноги рядом со страдающим Георгием. Он курит, и струя дыма сливается с поднимающимся туманным облаком, в котором тонут обе лодки.
– Ну прощай, Ленин! Теперь надеюсь навсегда! – кричу я и радостно машу рукой.
– Прощай! – кричит Светка.
– Пока! – кричат Поночка и Уксус.
Не прощается только хмурый бородач в жёлтой бандане, который, по-прежнему, не отводит ствола от головы Ленина.
– Пока, Женька, пиши письма! – орёт куда то исчезавший, а теперь вновь появившийся на палубе Буратина. В его руке белый ноутбук с блестящей эмблемой в виде яблока на крышке. – Извини, вынужден оставить у себя. Если больше не будешь меня злить, через недельку вышлю по почте.
– Не обманешь? – грустно улыбается Ленин, продолжая дымить.
– Слово пацана! – бодро кричит Буратина. – Ну ладно, долгие проводы, лишние слёзы. Нам пора. Женя, полный вперё-ёд!
Яхта начинает движение, и все мы гордыми взглядами победителей провожаем сидящего на корме, поверженного Ленина. Вдруг он, будто что-то вспомнив, поднимает руку вверх и кричит:
– Серёж, можно задать тебе последний вопрос?
– Сто-оп машина! – командует Буратина. – Валяй!
– Ради чего ты всё это устроил?
Этот, заданный обыденным тоном, вопрос Ленина поначалу обескураживает всех нас.
– Что устроил? – недоумевает Буратина.
– Всё это! – Ленин ведёт рукой вокруг, утопая в заполняющем всё тумане. – Вся эта бойня, погони, раненый Вовчик это дело твоих рук. Вот я и хочу спросить, ради чего ты так рисковал жизнью не только своей, но и своих друзей. Ладно, я такой неправильный, со мной всё ясно. Сейчас хочется разобраться, что движет поступками правильных людей, вроде тебя.
– По-моему, мы на этот счёт уже с тобой объяснились. – В голосе Буратины слышится робость, словно он пропустил внезапный удар и пока не знает, чем на него ответить.
– Я не совсем понял. Если твои поступки продиктованы ненавистью ко мне, то я не вижу логики. Ты же мог просто вскрыть этот сейф, забрать деньги, может быть даже этот чёртов ноутбук, чтобы потом меня шантажировать и всё. Если ты хотел порадовать своих старых друзей ты мог встретиться с ними в любом ресторане, или баре, да чё тут говорить, на эти бабки вы всем скопом могли улететь в Турцию и устроить там грандиозную вечеринку. Сняли бы такую же яхту, только плавали бы в настоящем южном море, и что самое главное в полной безопасности. Неужели угоняя яхту, ты не подозревал, что её хватятся в течение суток и у нас не так много водоёмов, чтобы её было трудно обнаружить. В чём логика?
– Знаешь, Женя, вся разница между нами в том, что ты всегда ищешь логику, там где её быть не может. Ты прав, этому сложно найти разумное объяснение, так я особо и не думал. Когда я сел за штурвал этой яхты, я получил кайф, гораздо больший чем сто оргазмов разом. Кайфа было настолько много, что я боялся, что меня разнесёт на части. Мне нужно было срочно с кем-то этим поделиться. А кто для этого подойдёт лучше, чем старые друзья.
– Да-а, наверное я могу тебя понять! – неожиданно соглашается Ленин. – Нет большего кайфа, чем отомстить своему старому врагу и разделить эту месть с коллективом. Согласен, это больше, чем сто оргазмов.
Кажется, что ответ на мучающий Ленина вопрос найден и можно прощаться, но сдаётся мне, что это не всё.
– Только я не могу понять, за что вы меня так ненавидите. За то что я успешный? Таких пруд пруди. За то что я хапуга и вор? Но и вы тоже не ангелы. Просто я большой жулик, а вы мелкие. Я и на этом поприще добился больших успехов. Так что это ненависть, или, всё-таки, зависть?
– Это ненависть. В этом можешь быть уверен! – говорит Буратина
– Неужели за двадцать лет жизни вы не повстречали человека более достойного ненависти, чем я? Почему для всех вас я являюсь воплощением абсолютного зла?
– Потому, что ты убил Сашку! – Рык Геракла раздаётся громовым раскатом, отражается эхом от туманных стен.
