Ольга Михайловна Левонович
Люби Небесное
Отпевание
Гроб и свечи, печальные лица.
Тихо плачет и плачет вдова.
Ни мечтам, ни надеждам – не сбыться,
И в сознанье стучатся слова:
«Я – одна. Без привычной защиты.
Не согреешь, не глянешь в глаза.
Придавили незримые плиты,
И чужие звучат голоса…
Где ты, милый? Какою дорогой
Пошагал, без телесных оков?
Хорошо бы, с надеждою – к Богу.
Но на самом-то деле – каков?
Говорят, что застав будет – двадцать.
Будет стража – страшней и страшней.
Будут злые пугать, и ругаться
Нагло требовать части своей…
Как помочь тебе, бедное сердце?
Я сама утонула в грехах…
Ни укрыться тебе, ни согреться…».
И отчаянье стынет в очах.
…Мерным шагом идёт отпеванье.
Всей душою внимает вдова.
И уже, позабыв о стенаньях,
Повторяет молитвы слова…
Плачут воском медовые свечи.
Шепчут губы, белее, чем мел…
…И внезапно становится легче.
Словно ветер весенний влетел.
Размышления после отпевания
Когда-нибудь и я… Среди цветочков…
С холодным и задумчивым лицом…
…Я там не буду, знаю это точно.
Я никогда не стану мертвецом!
Там – тело, что изрядно помотала
Болезнь упрямая, до самого конца.
А я – вверху: «страдала, всё же, мало…»,
Не отрывая взгляда от лица.
«Я невесомо-лёгкая, живая.
Уверена – всегда такой была…
Мне вверх бы, вверх, из глубины всплывая…
Родной мой Ангел, сохрани от зла».
Ведут меня на суд к себе самой
Ведут меня на суд к себе самой…
Я – молода, язык – острее жала.
Бомжиха старая стоит передо мной.
Я в ней саму себя и не узнала…
Разгневалась на смрадный, жалкий вид.
И рассудила, как могла – от сердца.
«Она виновна!» … Но душа болит,
И ей я в Рай открыть велела дверцу.
Я много позже в ужасе пойму,
Что от жестокосердия, бывало,
Себя неумолимо шлют во тьму.
Иль в огненное ада поддувало…
Ткань жизни моей истончилась
Ткань жизни моей истончилась.
Но нитки, пожалуй, крепки.
Живу ещё, это ль не милость?
Распутываю узелки.
Когда-то была я счастливой.
Недолго, рывками, взахлёб.
Теперь истощаются силы,
А время из рыси – в галоп…
По кругу привычного плена
Несёмся. Однажды – взлетим.
Сердечные нити – нетленны,
Своих мы отыщем по ним.
Нам в детстве кажется…
Нам в детстве кажется,
Что мама с папой – вечные,
Что не покинут нас Учителя.
На самом деле, чувства – бесконечны,
И пусть уходит из-под ног земля,
Теряем лучшее, необходимое,
Потери настигают – вновь и вновь,
Уходят в вечность близкие, любимые, -
Не исчезает никуда Любовь.
Горит все чище, все сильней, чем дальше,
Она нетленна, не страшна ей смерть.
Уйдем туда, где нет ни лжи, ни фальши,
И будем вечно на нее смотреть.
За границей видимого круга
За границей видимого круга
Исчезают те, кто дорог нам.
Мы, не видя, чувствуем друг друга,
И подсчёт ведём часам и дням.
Верим, что любимые – вернутся,
Станут зримыми, телесность обретут.
Сможем подойти и прикоснуться,
Слёзы счастья очи обожгут.
Верим, ждём: мы встретим их, любимых,
И живых, и умерших уже…
Просто их любить необходимо,
И держать с молитвою в душе.
Мы увидимся. И вечно будем вместе,
В мире, где разлуки нет совсем.
Нам же только с ними интересно,
Столько общих и сердечных тем…
Порознь мы, но души плотно слиты,
Крепко держатся, и связь – не утерять!
Мы пройдём сквозь временные плиты,
Чтоб единым целым снова стать!
За черту
За черту, за черту, за черту…
В небе кружится белая стая.
Годы в памяти лица сотрут,
На могилках трава подрастает…
Боязливо идём проводить
Человека, чья очередь ныне
Оборвать живоносную нить,
И земные заботы отринуть.
Нам не верится: так вот и мы
В тесном ящике вытянем ноги.
Убежав от сумы, с Колымы,
Не сумеем укрыться от Бога.
Позовёт – и душа полетит,
Не удержат ни сердце, ни почки,
Непонятно какая на вид,
Серебристым глазастым комочком.
Над родными покружит чуть-чуть,
Всех погладит, со всеми простится,
И немедля отправится в путь,
Чтобы где-то навек поселиться.
Умирающие люди
Умирающие люди
На скамеечке сидят.
Как им хочется отсюда,
Где их лечат, всем подряд.
Их давным-давно простили.
Ждут их Ангелы давно.
А они живут. Красиво,
Словно призраки в кино.
Не шумят, не протестуют,
Что-то ищут в облаках.
Носят жизнь свою простую
На исколотых руках.
Старое кладбище
Вечером небо горело пожаром.
Значит, ветра заведут свои песни.
Слышишь, как грустно на кладбище старом
Ветер играет венками из жести?
Звон мелодичный, и скрипы, и скрежет
Жестких цветов на железном каркасе.
В памяти образ какой-то забрезжит.
Старый учитель… Сосед… Одноклассник…
Дождь на могилки посыпался слёзно.
Ветер песком запорошит их снова.
Слово есть жуткое, тёмное: «поздно».
И «никогда» – тоже страшное слово.
Звёзды облезлые тают в крапиве.
Чьи-то оградки давно провалились.
… Души усопших отчаянно живы.
Просят, кричат, чтоб о них помолились!
Молюсь, и лица проступают
Молюсь, и лица проступают.
Глядят сюда из темноты.
Границы жизни-смерти – тают.
Молитвы, кажется, просты,
Но сколько смысла, упованья,
Непостижимой глубины!
В душе рождают покаянье,
Грехи становятся видны…
Родные очень благодарны,
Пусть мы не слышим голосов,
За то, что в суете угарной
Читаем мы молитвослов.
Усопшим так нужны молитвы!
Как в зной – прохладная вода.
Они – подспорье в трудной битве,
Они – спасенье до Суда.
Стучится мысль в толкучке буден,
Пока свет жизни не угас:
Кто за меня молиться будет?
Кто руку помощи подаст?
Воспоминания
Воспоминания не гладят мягкой лапой,
А часто выпускают коготки.
Ну хватит, хватит душу мне царапать.
Изодрана давно на лоскутки…
Но странно – есть и в боли утешенье…
Чужая ненависть готова сжечь дотла.
В прощении спасенье, в неотмщении…
Тогда и ночь безлунная – светла.
Прости нас, Боже… Души – это тайны.
Безмерные – ни берегов, ни дна…
Когда листаю старенький помянник,
Мне пальцы обжигают имена.
Офицер с молодыми глазами
Офицер с молодыми глазами,
Сутулый священник с котомкой…
С фотографий, умытых слезами,
Смотрят на нас, потомков.
Прямая дорога на муки
Их ждет. Они знают об этом.
Но слишком беспечны их внуки, -
Такого предчувствия нету.
А путь, как всегда, неизменен –
За дух мы заплатим кровью,
И выступят предки из тени,
Сияя нездешней любовью.
Бабушка Лидия удивляется
Бабушка Лидия удивляется:
Куда попала? Родные приходят.
Мама – молоденькая, красавица.
Папа и братья. Умерли ж вроде…
Все тут живые, и солнце светит.
Берут за ручки, ведут беседы.
А на каком, непонятно, свете?
На том? На этом? Вон бабка с дедом!..
… А дочка Лена наварит кашки.
В окно посмотрит. Там – тучи, птички…
Откроет шкаф и достанет чашки.
И снова – лишнюю, по привычке…
Поверьте
И пусть разбилась жизнь на до и после.
И пусть маячат старые вопросы.
Пусть постоянно мысль приходит – поделиться.
И кто-то тёплый, милый сердцу, рядом снится…
Поверьте, что пройдут дожди, и будет легче.
Зима бинтует раны нам, тихонько лечит.
Маме, потерявшей сына
1.
Как хочется обнять тебя за плечи,
Сказать: Не плачь, всё будет хорошо.
Пусть мы не верим – время всё же лечит.
Не по своей же воле он ушёл…
Сейчас он есть. И, разлучённый с телом,
Не может показаться и сказать
– Утешить не могу я, что же делать?
Ну, улыбнись. Ну, вытри же глаза.
Мы встретимся – пока молись, прошу я!
Всё не случайно происходит, верь!
Душа жива, ко Господу спешу я…
Наступит срок, и Он откроет дверь....
2.
Не рви себе ты сердце. Он – живой.
Поверь, мы разлучаемся – до срока.
Не надо, не терзайся, и не вой,
Он – есть, ты навсегда – не одинока.
Вы встретитесь!!! Жизнь очень коротка.
Обниметесь, и высохнут все слёзы.
И станет тяжесть прошлого – легка.
Так летом забывают о морозе…
Нет у меня фотографии деда
Нет у меня фотографии деда,
Что воевал, не дожив до Победы…
В первый же год он вернулся домой,
Списанный напрочь, смертельно больной.
Умер. Но мама моя родилась.
Ниточка рода – не прервалась.
…Мамочка, бабушка, тётя и дед…
Я не поверю, что их больше нет.
Я имена их в записках пишу,
Бога помиловать души прошу.
Верю, в любви расстояния нет.
Вместе они – мама, бабушка, дед…
Снова ты мне приснилась
Время остановилось.
Тягучая боль в груди.
Снова ты мне приснилась.
Я крикнула: «Не уходи!».
Вот, проснулась, и плачу.
Но сердцу – зачем слова.
Так радуется, так скачет,
Так знает, что ты – жива.
На другом берегу
1.
Заботы, страсти – глуше и скучнее.
Душа почти не держится за них.
Порою кажется, что связь её прочнее
С той, что уже не числится в живых.
2.
Ты обо мне тоскуешь? Не тоскуй.
Мы встретимся – от радости заплачем…
Наш переезд, ты знаешь, не оплачен.
Мы копим горести на этом берегу.
А перевозчик в белом стар и строг.
Молчит, не говорит, когда же срок.
Ты не тоскуй. Дождёмся как-нибудь.
Качнётся вдруг прибрежная ветла,
Волна плеснёт, шипуча и светла…
Нас наберут до полного числа,
И – в путь…
Ты – живая!
1.
Нам не скоро придётся свидеться.
Вдоль излучины, по зелёному лугу,
В солнышках одуванчиков,
В лиловых ирисах,
Побежим навстречу друг другу.
Ох, обнимемся, расцелуемся!
Молодая ты! Девочка прямо.
…Как тебе там? Не слишком тоскуется?
Срок придёт – будем вместе мы, мама.
2.
В осенние дни, когда моются рамы,
Особенно остро тоскую по маме.
По лесу бродили, по листьям шуршащим,
В сентябрьском огне были рощи и чащи.
Мы мох принесли. Он красивой грядой
Лёг на подоконник – зелёный, седой,
Верней, серебристый и изумрудный.
…Порой без тебя мне так пусто и трудно.
3.
Мне представляется солнечный дом.
Светлый, осенний. Распахнуты окна.
Пахнет грибами, листвою, дымком,
Небо синеет – прозрачно, глубоко…
Вижу я маму, но вдалеке.
Мне до неё не дойти, не дозваться.
Тихо уходит она, и тоске
Душу прошу я не отдаваться.
Лечит любовь наши души от ран.
Лечит смиренье, доверие к Богу.
Может быть даст Он и встретиться нам.
Мы не прошли ещё нашу дорогу.
4.
Сон один нейдёт из головы.
Там, где ты измучена, с ожогами.
Нет у памяти забвения травы,
Та же боль, та ж рана-недотрога.
Ощущаю я тебя – живой.
Но какою? Даже не представится.
Любишь ли меня? Иль над тобой
Всё обида щерится и ярится?
Как же мне молиться за тебя?
Что мне делать? Да, переживаю.
Нет, забыть не можешь ты, любя.
Удивляешься:
«Я – умерла? Жива я!».
5.
Она порой ко мне приходит,
Сквозь сновидения туман.
Мы с ней не расставались вроде…
Уход – нелепость и обман.
Она реальна абсолютно.
Тоски и скуки нет оков.
С ней так легко, тепло, уютно…
И мы общаемся, без слов…
В пустыне сердца моего
В пустыне сердца моего
Тебя оплачу я, любимый.
Кому отдать моё тепло?
Кому оно необходимо?
Твои черты в других ищу.
Но всё обман, и не иначе.
Заупокойную свечу
Зажгу. Она чадит и плачет.
Унынья бесы отойдут.
Польются тихие молитвы.
Подъём наверх не так уж крут
На Божий свет из наших рытвин.
И станет на душе светло.
И я увижу тех, кто рядом.
Кому душевное тепло?
Берите, раздаётся – даром….
У меня на душе светло
У меня на душе – светло,
Пусть и молнии в сердце бьют.
Время, милый мой, истекло,
Разлетелся покой-уют.
Мы с тобой на семи ветрах.
Где ты бродишь – не знаю я.
Но молитва прогонит страх,
И душа полетит, звеня,
В те края, где трепещешь ты,
Чтоб утешить и ободрить.
Что мне стоит тебя найти!
Между нами не рвётся нить…
От унынья к покою
Подойти бы, обнять со спины.
Прислониться к макушке щекою…
Но остались лишь фото и сны…
О тебе мои мысли – рекою.
Полноводной и тихой рекой…
Всё течёт она, в вечности тает…
Помолюсь – и приходит покой.
И душа отрешенно вздыхает.
Так вот мама когда-то ушла…
Много нитей протянуто в Небо…
Лодка… Капли стекают с весла…
В этом мире побыть ещё мне бы…
…Горы дел поджидают с утра,
Волю дай – заберут без остатка…
Гляну в душу – зияет дыра.
Не починишь земною заплаткой.
Но – молюсь, и, глядишь, заросла.
Словно прорубь корой ледяною.
День проходит – молитвы, дела,
Трудный путь от унынья к покою.
Надо очень много рассказать
Надо очень много рассказать!
Мы бы говорили без умолку…
А пока молиться и мечтать…
И любить, и плакать втихомолку…
А пока – стихи перебирать,
Фото, от которых сердце скачет.
Кратер в сердце. Чёрная дыра…
…ТАМ, я знаю, знаю, всё – иначе.
Всё не так, как представляем мы.
Меряем линейками земными.
Хорошо бы выйти из тюрьмы,
Стать преображенными, иными…
В нас грехов и грязи – не избыть.
Только б ад над нами не сомкнулся!
Только бы молитвы не забыть,
Только бы Господь не отвернулся…
Ты для меня всегда живой
Ты для меня всегда живой.
Обычно не скучаю вроде.
Писать записки – не впервой,
И не реву при всём народе…
А вижу фото – и рекой
Воспоминанья, слёзы градом…
Но тот, на фото, далеко.
А настоящий – вечно рядом.
Открою окно…
Открою окно, и, на листьях настоянный, воздух
Вольётся в жилище, взбодрит и лицо освежит.
Пора дать глазам и уму утомлённому роздых,
Пусть вид неприветлив: заборы, дома, гаражи…
Но есть незахваченный стенами неба кусочек.
Живой, облаками и красками радует глаз.
Забыты картинки
и всплески компьютерных строчек,
И Небо Само напевает о Вечном сейчас.
Озябнув, окно закрываю. Но снова в компьютер
Нырнуть не спешу, а гляжу и гляжу сквозь стекло.
Пытаюсь осмыслить я, зябкие плечи укутав,
Что облачком белым незримо на душу легло.
Зерно
Пока таинственно живёт в земле зерно,
Кто знает, чем на ясный свет пробьётся.
Крапивой закудрявится оно?
Иль розою душистой развернётся?
Мы – словно зёрна, ждущие во тьме.
Тому – завидуем, того – считаем «лохом» …
Умрём – увидим в Божьем свете, онемев,
Кто станет лилией, а кто – чертополохом…
В обителях Небесных
В обителях Небесных
Такая красота!
Там страсти – неуместны.
Там тишь и чистота.
Забыты все печали.
Так радостно, легко,
Что крылья за плечами
Возносят высоко.
Там настежь можно сердце
Любому отворить.
Не встретишь иноверца,
С кем трудно говорить.
Нет тени осуждения,
Ни горечи, ни зла.
Там вечновозрождение
И добрые дела.
Сияет вместо солнышка,
И виден всем окрест,
От выси и до донышка
Христов безмерный Крест.
От центра, до околицы
Любовью светел весь,
Весь мир – живой, и молится,
Поёт о Боге песнь.
…Здесь могут нас обидеть,
Убить и обобрать.
Но светлую Обитель
Не в силах отобрать.
