Орина Картаева
Полупроводница
То забредет в дорогущий тряпочный бутик и застынет перед манекенами, и в голове крутится «мельхиор, малахит, акцент – фуксия». И вперится в тряпки, как эта… Вот что за слова такие, откуда? Никогда она такими словами не разговаривала. Фуксия, блин. Рекламу в «Одноклассниках» заблокировать надо, а то наберешься фигни всякой, сама себя не помнишь.
Один раз, – то ли с ума сошла, то ли климакс опять подскочил, – Наталья решительно сняла со вклада все деньги, отложенные на черный день, и купила себе в таком бутике платье. Как на нее продавщица смотрела, не спрашивайте даже. Не важно. А платье было – прямо платье-платье, а не Ивановский трикотаж. Ткань, как кожа ангела – страшно пальцем тронуть. Струится, ласкает. Цветы на ней неописуемые, нежные. Птицы заморские. Представила себя в таком – богиня! – и купила, не примерив даже.
Дома надела, встала перед зеркалом. Капец!.. Питбуль в пеньюаре. Переоделась и пошла сдала платье обратно в магазин. К такому платью надо и талию, и ноги, и волосы, и маникюр-педикюр, и эпиляцию, и сумочку, и браслет, и трусы-лифон под него, и сандалии, и еще какого черта лысого надо! И это одно только платье. А остальное-то все – как тогда? Осень там, зима. Тоже все – новое? И где таких деньжищ взять, а? Ну вот…
Расстроилась чуть не до слез.
Позвонила, позвала подполковника. Нажарила картохи с грибами, накрошила по-быстрому салат из огурцов и помидоров с чесноком и майонезом, сделала заливной пирог с луком и яйцом, даже пол-литру, почти не тронутую, из ресторана слямзенную, поставила на стол.
Пришел. Бухтел чего-то, хрюкал сам над своими шутками-прибаутками, а Наталье тоскливо стало. Наестся сейчас, в кровать потащит, захрапит потом, а утром свалит. И опять будет маетно и тошно.
Выпроводила его после «упражнений» сразу, – даже обычного чаю напоследок с конфетами не попили, – и с облегчением закрыла за ним дверь на три оборота ключа. Он поджал обиженно и непонимающе серые тонкие губы, стрельнул в нее глазами ревниво (другого что ли нашла кого?) и ушел в закат без прощального поцелуя.
Черт.
Все не так! Все как всегда – и не так как-то.
Наталья бросилась на диван, разметалась морской звездой на измятой, пропахшей потом постели, полежала, слепо глядя в потолок. Потом свернулась эмбрионом, зарывшись носом в комковатую подушку. Намотала на себя одеяло и упала в сон, как камень в воду.
…
– Марин, ведьма эта моя – она как… – Наталья пошевелила перед собой пальцами в воздухе, – Арфа. И дочка у нее игрушечка прямо, балеринка. Я во сне фотку видела: черный купальник, черные колготочки, розовая юбочка вот так вот торчит вокруг, и белые чешки с лентами вокруг ног. Вот так она стояла…
Наталья встала на одной ноге на носок и, поджав вторую ногу к коленке, подняла над головой руки, попыталась показать. Плохо получилось, не красиво, и стоять в такой позе она не смогла.
Села на стул. Продолжила:
– Они обе как из филармонии. А я – «Арфы нет, возьмите бубен!» – процитировала она старый советский фильм и вздрогнула, когда сзади над ухом раздался голос белобрысого квадратного Сашки из горячего цеха, проходящего мимо:
– А ты, Натах, «Арфы нет! Возьмите В бубен»! Ха-х…
– Да пошел ты, каззел!.. Напугал, блин. Че подкрался?
…
Санек и Маринка ушли давно по своим рабочим местам, а Наталья все еще злилась.
Прав Сашок, скотина. Оно и обидно. И сделать с этим ничего нельзя: порода у нее такая, рабочая. «Есть кони для парада, есть кони для войны». А есть такие, как она – для колхоза-навоза.
…
На обеде опять позвала Маринку на перекур. Не могла успокоиться.
– Марин, вот для чего я живу, такая вот?.. Даже платье на мне, как на корове седло.
– А ты похудей, – сказала Маринка. – Ты симпатичная, Натах, только подсушиться надо.
– Куда – худей? Зачем? Для подполкана, что ли?
– Ну, не знаю… Чего тогда неймется-то? Купила платье и сдала. Делать нефиг?
– Сама не знаю. Глодает меня что-то, – пожалилась ей Наталья.
– Пройдет. Помирись с Настькой и пройдет.
– Ну вот еще! Я ей мать, а не подружка! Понимать должна, сопля зеленая, я ей полжизни отдала, а она…
– Помирись, говорю. Отлегнет. Тебе, может, и сны эти дурацкие снятся, потому что – невроз. Ты же привыкла жить для нее. И ей без тебя, наверно тоже…
– Да щас прямо, разбежалась я вся! – завелась Наталья, вспомнив последнюю ссору с дочерью.
– Ну, как знаешь. Я бы помирилась. Она у тебя одна, и ты у нее – тоже.
И Маринка вернулась в цех.
Наталья, едва не ломая швабру, яростно затирала мокрый пол вокруг посудомоечной машины, кипятилась внутри, сопела, злилась на всех и вся. На себя, на сны эти, на полкаша, на Маринку, на дочь, ой, да пропади оно все!
8
Из новостей.
«Катастрофа в Капруне. Пожар, случившийся 11 ноября 2000 года на фуникулере в Австрии, при подъёме на альпийский курорт. Всего погибло 155 человек.
11 ноября 2000 года 120 литров горючего масла попало в неисправный обогреватель в приборной панели. Обогреватель был бытовой и не был предназначен для установки на транспорте, трубы с гидравлическим маслом проходили прямо через обогреватель, масло попало на нагревательный элемент, когда поезд со 161 пассажиром ещё был на станции. Из-за этого загорелась задняя кабина контролёра, в которой никого в тот момент не было. Пассажиры стали задыхаться токсичным дымом с угарным газом. В вагоне не было стоп-крана, детекторов дыма, устройств связи с проводником, средств экстренного открытия дверей силами пассажиров, а огнетушители были в запертой кабине.
Поезд неожиданно остановился через 600 метров после входа в тоннель. Это произошло автоматически из-за снижения давления в тормозной системе. Загорелся пластиковый пол и вытекшее масло. 12 человек разбили стекло лыжной палкой и спустились на 600 метров вниз по тёмному тоннелю. Это были единственные выжившие в двух поездах. Среди них был человек, много лет служивший пожарным, он помог принять правильное решение. За это время выгорел 16-киловольтный кабель под рельсами, и на всём курорте отключилось электричество. Контролёр открыл двери вагона вручную. 149 человек пошли вверх в направлении дыма, так как внизу горели задние вагоны, но они не прошли и двух сотен метров (в основном не более 15 метров). Ни один из 149 пошедших вверх пассажиров не выжил. Останки некоторых можно было опознать только по ДНК. В параллельно идущем вниз поезде погибли один проводник и единственный пассажир. Дым на скорости 144 км/ч поднялся на 2,5 километра вверх по тоннелю до станции и ресторана, где убил ещё 3 человек».
«Операция по эвакуации останков погибших началась минувшей ночью и продлится, судя по всему, не менее недели. Все это время не будет работать и курорт в Капруне. На данный момент из тоннеля вынесены 46 обгоревших тел. Отсюда их доставляют на вертолетах в специальную лабораторию в Зальцбурге, где будет проводиться сложная процедура опознания на молекулярном уровне. Она займет несколько недель.
В Капрун тем временем прибывают родные и близкие погибших. С ними работают психологи-специалисты. Власти стараются максимально оградить родственников от журналистов. По этическим соображениям пока не разглашаются имена погибших. Установлена национальная принадлежность 155 жертв субботней трагедии на горнолыжном курорте в Капруне. Среди погибших: 92 человека – граждане Австрии, 37 – Германии, 10 – Японии, 8 – США, 4 – Словении, 2 – Нидерландов, 1 – Великобритании и 1 – Чехии.