Павел, тяжёлая нога
Целитель
– Иди, посмотри, что там этакое делается – Единственную законченную мысль сказал мне Алексндр. Я пошёл в сторону входа, всё лучше и лучше слыша крики первого этажа.
– Нельзя так, нельзя! – безрезультативно слышался голос девушки. Этот голос то становился слабее, то развивал свой тембр, частоту и амплитуду.
Я подошёл ближе. Встал так, чтобы меня было не просто заметить, и, одновременно, чтобы я мог видеть происходящее.
Возле вахтёрской комнаты стояли мужчины, девушки, собаки и дети. Жижа из человеческих конечностей все распространялась, всё пополнялась и размножалась. Сложно было найти себе покой. Однако…
– Я увидел, да, увидел!.. Эта ведь та самая девушка! – Тихо прошипел Мальчик сам себе. Белый тонкий фартук, который на ней смотрелся длинным платьем. Красные кроссовки, напоминающие прелестные туфли. Ах, как ведь великолепно смотреть на красоту, зная, что именно твой взгляд сотворяет её таковой. Как ведь великолепно, как великолепно…
Между тем Девочка всё важилась и важилась всех вразумить. Но был ли хоть один человек на этом континенте, кто со всею серьёзностью выслушал бы простую девочку в фартуке? Жизнь часто нема и слишком уж по-своему справедлива.
Ближе к вечеру, когда все разошлись, в середине стояла она. Я решился подойти.
Мы обменялись приветствием.
– Ты тоже ждешь родителей? – спросил я.
– Нет. Мне некого ждать… – После этих слов она опустила вниз свою голову. Кап-Кап. Две крошечных кристаллика упали на землю. После кристалла тяжёлой древесинной потопала она к себе…
После такой сцены мало хочется писать. Время идёт и идёт, и лишь оно способно показать тебе, чего бы тебе на самом деле стоило ценить. Где были ошибки, где… Где было всё то, что составляло счастье. Да, детям, порою, приходится размышлять глубже некоторых взрослых. Да и в самом деле, что такое возраст? Лишь количество времени, проведенное на земле. Все бы использовали это время одинаково… Но нет. Каждый по-своему относится к окружающим его миру и миру внутреннему. Каждый по-своему рыцарь и по-своему дракон. Тем не менее, надо продолжать рассказ.
Глава 6.
Пятый день Мальчика не описать финальным образом. Утром, лишь родители разошлись по своим уголкам планеты, он пошел к Митьке. Давно он его не видел. Тот же этаж, но разные хозяева. Надо бы добавить, и с Митькиными родителями несдобровать.
– Выйдет он скоро, выйдет, а ну пшш от двери! – сказала хозяйка и тут же захлопнула дверь.
Через пару минут, наконец, появился и сам Митька. Так совпало, что и Александр проходил мимо. Вот мы и решили снова сыграть партию, как в бывалые времена.
– Погнали? –
– Погнали…
– Идём.-
Игру в карты мы тогда выбирали самые простые. Чаще всего – игра в дурака. Классика. По крайней мере для ребят.
Туз. Валет. Шестерка. Бито. Пропуск…
Мы несколько заигрались. Параллельно каждый думал о своём, о том, что внутри, пусть даже и каменного их вида. Никто, собственно, не смел вслух говорить о своих бедах. Никто не упоминал случай с плательщиками. Все не на шутку сомкнулись в себе. А за замыканием в себе, как говорят: холодны стали их сердца.
После игр мы тут же разошлись, не смотря на желание каждого побольше быть друг рядом с другом. Их души сейчас страдали, однако их человеческое “я” не позволяло проявлять страх, грусть перед старыми товарищами. В этом наверно и заключается проблема человеческого бытия. Порою нам сложно открыться другим. Ведь, открываясь, мы ставим под угрозу свой внутренний мир. А, соответственно, и внешний. Происходят поломки, которые не получится починить ни у единого мастера.
В этот день я не решался покидать квартиру – После всех недовольств и ссор я чувствовал себя больным. Словно моя температура не велика, однако, наоборот, невероятно холодна. Но холодный был не тот, нет. Он старался сохранить огонь, тепло, пока жизнь буквально обдувала его со всех сторон.
Я тогда лежал, читал книжку, размышлял. Я старался любым способом занять свои мысли чём-то другим, отличным от моих проблем. Подумал я так же о посещении театра, музея. А может просто пройтись под надвигающимся дождем?
После некоторых раздумий я решился сыграть в подвале на тёмном пианино.
Когда я спускался вниз, я и не предполагал, что увижу там. На моём месте, в той самой сырой комнате промеж бездомных на пианино играла Девочка…
В ту минуту я не был уверен, как мне стоит отреагировать на это и стоит ли вообще обращать на это своё внимание. Как бы не так, но мелодия, эта волшебная мелодия, так она успокаивала мой внутренний ритм мыслей. Моё сердце несколько сокращало своё сердцебиение. Пульс мой начинал подстраиваться, словно под мелодию. Я не смел отвлекать её от успокаивающей игры на пианино. Я сел рядом с бездомными.
– Красиво? – спросил, или же всё-таки настоял он.
– Красиво – Ответил я.
После нескольких минут я не удержался и сел рядом с Девочкой. Наши души словно соединились под оком пианино. Мы играли вместе, на одном инструменте, так, словно играли мелодию эту уж не первую сотню раз.
Прощаясь, мы оба не смели смотреть друг друга в глазах. Мы боялись спугнуть счастье перед несчастными квартирами.
Спустя пол часа я уже был дома, ожидая прихода больных и уставших родителей. Всегда такое ожидание страшило меня. Я никогда не был уверен, как именно стоит мне вести себя, дабы не обозлить двух взрослых человека.
Звонок в дверь. Открыл. Пакет из магазина. Забрал. Тяжёлые куртки. Повесил.
Так в большую часть времени и происходило. Родители медленно приходили в себя, пока Мальчик разбирал пакеты. Он так любил одни печенья, эти овсяные печенья, что, не думая, всегда брал их и начинал пожирать их своим маленьким ртом одну за другой.
Так он сделал и в этот раз. Возможно, несколько потом жалея…
Спустя всего каких-то пять минут родители поменяли свои добрые намерения на злобу и неприязнь. Печенья им нужны были для похода в гости. С пустыми руками не проскачешь в эти дни без упрека от гостей.
Мужчина тогда глубже ушёл в себя. Он посмотрел на меня грозным взглядом, словно я – причина любой неудачи. Словно я – причина всех неприятностей.
