Полина Дельвиг
Рыжая 5. Пропавшее Рождество
– Мадемуазель?
– Простите, господин инспектор, я думаю. – Вспотевшей ладонью Даша крутила уголок одеяла. – Мне трудно сейчас говорить о чем-либо с полной уверенностью. Они находились на очень большом расстоянии…
– Они? Кто они? – моментально оживился полицейский.
Проклиная себя за необдуманную поспешность, Даша потянулась за бумажными салфетками и долго сморкалась. Дернул же черт ее за язык! Вот еще одна причина, по которой ей нельзя сейчас ни о чем говорить, – она не контролирует свои слова. Что же тогда делать? Может, потребовать консула? И сразу же представила, как отреагирует человек, вытащенный ночью из кровати после праздничного банкета.
А что если попросить вызвать адвоката? Глупости, зачем ей адвокат… Тогда, может, поклясться на Библии, что она ничего не помнит и ничего не знает?
Даша украдкой посмотрела на тумбочку возле кровати. В каждом гостиничном номере должна быть Библия.
– Мадемуазель, – инспектор Буже все еще говорил мягко, но это была мягкость, с которой тигр подкрадывается к своей жертве. – Я понимаю, в каком вы состоянии и, поверьте, если бы не чрезвычайные обстоятельства, коими безусловно является смерть, то…
Губы под черными усами двигались неспешно, плавно выговаривая слова, в округлых складках рта не было жесткости, свойственной людям, наделенным властью, но глаза! – глаза смотрели холодно и прямо, будто перед прочтением смертного приговора.
И тогда Даша поняла – ей не отвертеться.
– Хорошо. – Она с трудом сглотнула набежавшую слюну.
Болело горло, болела голова и ей хотелось одного – чтобы они все исчезли за тем же холмом, что и дама в желтом.
– Я расскажу вам всю правду. Но только при одном условии: если пообещаете немедленно от меня отстать.
Полицейские оживились, обрадовались и придвинулись поближе.
– Говорите, мадемуазель. Все останется между нами.
Даша посмотрела на пятерых крепко сложенных мужчин, ни один из которых не годился на роль задушевной подруги, но выбора у нее не оставалось.
– Сегодня… Простите – вчера… Да, вчера. Так вот, весь день вчера я чувствовала себя очень плохо и потому лежала в кровати. Где-то около полудня я подошла к окну и увидела, как вон там, – она указала в сторону окна, – оживленно беседуют два человека…
Инспектор Буже немедленно встал, подошел к окну и отдернул штору. Даша продолжала свой рассказ, обращая его то к спине инспектора, то к радостно-благодушным лицам остальных полицейских.
– …Один из беседующих был высоким, широкоплечим, в серо-синем комбинезоне, а второй выглядел довольно хрупким, и комбинезон был ярко-желтого цвета. Естественно, я предположила, что первый – это мужчина, а второй, соответственно, – женщина. Женщина явно пыталась от мужчины чего-то добиться, но он оттолкнул ее, она упала и… больше я ее не видела. Мужчина постоял на краю и пошел в сторону подъемника. Это не было преднамеренным убийством, скорее, речь шла о несчастном случае. Вот и все, пожалуй.
– Все?! – вскричал инспектор.
Он еще раз посмотрел в окно, а затем, повернувшись к своим коллегам, принялся что-то быстро говорить по-французски.
Те кивали головами и тоже поглядывали на молодую женщину с явным неодобрением. Даша французский знала весьма поверхностно, но из стремительных фраз все же поняла, что ей не поверили. Практически они все выглядывали в окно и, вглядываясь сквозь холодное черное стекло куда-то вдаль, категорично заявляли: «C’est impossible». И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это означает.
– Увы, мадемуазель, но боюсь, что это невозможно.
– Что именно?
– Все. Весь ваш рассказ мне представляется не более чем… выдумкой.
– Но почему?! – Дашу настолько потрясло подобное заявление, что она даже не оскорбилась.
Можно было по пальцам пересчитать случаи, когда она говорила органам правоохранения правду. И вот теперь, когда она чиста, как горный снег, – ей не верят!
– Потому, что это невозможно. За тем холмом, который виден из вашего окна, очень пологий спуск, и там находится детский съезд – лягушатник. В худшем случае потерпевшая кубарем бы скатилась до заградительных щитов. В то время как ее тело было найдено за следующим холмом, после которого действительно крутой обрыв. – Жандарм выдержал многозначительную паузу. – Но из вашего окна этот холм не виден. Вы, конечно, могли его видеть из отеля, но только с самого верхнего этажа.
Даша растерянно молчала. Бред какой-то. В каком бы тяжелом состоянии она ни находилась все это время, но перепутать свой номер с номером на два этажа выше не могла.
– И все же я говорю правду. – Она упрямо сжала губы. – Я была в своем номере и видела то, что видела.
Инспектор еще раз пристально посмотрел на собеседницу и, не придумав нового вопроса, обратился к коллегам. Французы снова стали с жаром обсуждать происходящее, кивая головами и поглядывая на нее уже сочувственно. Даша догадалась, что они хотят вызвать врача. Вероятно, они решили, что у нее бредовое состояние и оттого в температурной голове все перемешалось.
В самый разгар оживленной дискуссии один из молодых жандармов вдруг выскочил из номера, а вслед за ним устремились сотоварищи и бармен, исчезли все, кроме инспектора.
– Что происходит? – без особого интереса спросила Даша.
– Сейчас мои коллеги проверят все номера на верхнем этаже. Может, вы были у кого-то в гостях, но из-за вашей болезни просто не помните этого…
Но Даша не дала ему договорить.
– Месье… простите не помню вашего имени, но подобной постановкой вопроса вы меня просто оскорбляете!
– О, мадемуазель, я бы никогда…
Но Даша остановила его раздраженным жестом.
– Повторяю: я лежала в ночной сорочке, одна, в кровати, когда за окном что-то грохнуло. Я встала и подошла к окну. Неужели вы думаете, что я могла перепутать не только комнату, но и кровать?! Или вы думаете, что я как сомнамбула разгуливаю по отелю в пижаме?
– В ночной сорочке или в пижаме?
– Какая разница! – Она закашлялась. – В любом случае вечерним платьем это не было.
Начальник жандармов поспешил налить ей воды.
– И все-таки давайте еще раз выясним, что именно вы видели.
Только сейчас Даша поняла, как хотела пить. Несколькими жадными глотками она выпила весь стакан. С трудом перевела дух.
– Кажется, я уже вам говорила, что именно я видела. Не думайте, что за пять минут с моей памятью произойдут чудеса и я вспомню то, чего не видела.
– И все-таки я попрошу вас повторить рассказ еще раз.
– Да, пожалуйста! – От возмущения ее бросило в жар, но скинуть одеяло она все-таки не решилась. – Перед моими окнами играли в снежки. Один из снежков попал в мою форточку, и та раскрылась. Пока я встала – в тот момент я ужасно себя чувствовала, пока дошла, все уже разбежались. Форточку я закрыла, но раз уж дошла до окна, то решила хотя бы на мир посмотреть, коли сама не могу веселиться. Под окном уже никого не было, а в поле зрения оказалась эта парочка. На весьма приличном расстоянии.
– Хорошо. – Полицейский встал. – Не могли бы вы точно мне показать в каком именно месте они стояли.
– Во-о-он там, – Даша указала рукой на самый близкий холм, освещенный фонарями подъемника.
Полицейский качал головой.
– Нет, мадемуазель, с того места, куда вы показываете, просто невозможно упасть в пропасть, где мы нашли мадам Бредли…
– Тогда не знаю. – Даша хотела попросить налить себе еще воды, но передумала. Ей необходимо было обдумать свое дальнейшее поведение, а для этого нужно время. – Простите, инспектор, но я очень плохо себя чувствую. Мы можем перенести наш разговор?
Полицейский нехотя поднялся.
– Не смею настаивать, мадемуазель. Но напоследок позвольте еще один вопрос. Как вы оказались в этом отеле?
– В смысле каким транспортом сюда добралась?
– Нет, меня интересует почему вы решили приехать именно сюда.
– Да собственно… – она замялась. – Случайно.
– Случайно?
– Изначально я забронировала номер в совершенно другом отеле, но в турагентстве произошла какая-то накладка, и буквально в последний день мне пришлось выбирать: либо забирать обратно деньги, либо отдыхать в другом месте. И вот я здесь.
Полицейский недоверчиво хмурил бровь.
– Хотите сказать, что оказались здесь против своей воли?
– Инспектор, как можно заставить взрослую женщину отдыхать силком?
– Но вы только что сказали…
– Я сказала, что оказалась в этом отеле случайно. Но приехала сюда вполне добровольно. Не оставаться же мне дома. Еще вопросы есть?
– Как называлось ваше туристическое агентство?
Даша протянула руку к сумке и вытащила рекламный буклет.
– Здесь телефон и адрес. Если для вас это так важно, разбирайтесь с ними.
Инспектор Буже внимательно осмотрел буклет с двух сторон.
– Благодарю за сотрудничество, мадемуазель. И очень надеюсь, что завтра мы сможем вернуться к начатой беседе.
Чтобы не возвращаться к ней прямо сейчас, Даша откинулась на подушки и демонстративно прикрыла глаза.
– Будете уходить – захлопните, пожалуйста, дверь.
Глава 3
1
Как ни странно, но пробуждение было легким. Понадобилось несколько секунд, чтобы вернулись воспоминания о болезни и ночном происшествии. Правда, стоило о них вспомнить, как настроение тут же испортилось. Даша откинула одеяло и села.
Хорошенькое начало, нечего сказать! Сначала болезнь, теперь еще этот несчастный случай… Нет, это все-таки Полетаев ее сглазил.
Потянувшись, она зевнула и передернула плечами. Как холодно! А ведь еще умыться надо. При том, что не хотелось не только умываться, но даже из кровати вылезать.
«Эх, все-таки не надо было выспрашивать Жан-Жака про эту тетку», – ворочалась в голове вялая мысль. Если бы она интересовалась только мужчиной, то полиция так никогда бы ничего и не узнала.
Даша неодобрительно покосилась в сторону окна. Угораздило же ее выглянуть именно в этот момент! Подумаешь, форточка открылась… Ну, чихнула бы лишний раз, ну температура бы поднялась на пару градусов выше, все лучше, чем сидеть в полицейском участке и отвечать на бессмысленные вопросы. А всех приличных женихов тем временем разберут.
Мысль о женихах, которых вскорости могут разобрать, сподвигла больную покинуть теплую кровать и направиться в ванную комнату. В душе она открыла кран с горячей водой, пытаясь согреться. Пол кабины был таким холодным, что пришлось приплясывать, стуча зубами, дожидаясь пока вода хоть немного согреет и его.
«…но что это за странная история с холмами?..»
Намылив мочалку, Даша принялась с ожесточением натирать бока. Она испытывала искреннюю досаду, что никак не может забыть о происшествии и, наверное, в любой другой ситуации с радостью засунула бы свой конопатый нос в ту самую пропасть, куда упала женщина в желтом, но на ближайшие десять дней у нее были совершенно другие планы. Она приехала налаживать личную жизнь, и увязнуть в очередном расследовании совершенно не хотелось. Ангины больше чем достаточно. А тут еще подозрения, допросы, очные ставки…
Даша опустила мочалку. Нет, этого нельзя допустить. Потратить десять дней отдыха на выяснение отношений с полицией полный абсурд. Какой из нее свидетель? Она даже на улицу не выходила.
А зачем тогда, спрашивается, врала, что выходила?
Вчерашний допрос вообще полное фиаско – попасться на такой глупости! Потому-то они в нее и вцепились. Теперь будут проверять прошлое, будущее… Не дай Бог, еще с Москвой свяжутся… То-то Полетаеву будет подарок на Новый год!
Мысль о подполковнике госбезопасности, время от времени обещающем ее посадить, заставила и без того измученное сердце тревожно заныть. Коварный, обаятельный, с пронзительно-синими глазами и неизменной усмешкой Сергей Павлович Полетаев был всем хорош. И даже не женат. Жаль только встретились они не в том месте, и не в то время.
Окончив факультет истории искусства и скоропостижно выскочив замуж, Даша пять лет влачила увлекательную жизнь домохозяйки в огромном доме, практически в самом центре Праги, пока по воле друзей и родственников, не оказалась втянута в мир преступлений и наказаний. Ей первой удалось разоблачить преступника, обойдя профессионалов, и с тех пор никакой иной жизни для себя она не мыслила. Проблема заключалась в том, что все остальные думали иначе: родители, друзья и, конечно же, сам Полетаев. Извечный антагонист, он искренне полагал, что при удачном стечении обстоятельств из нее наверняка вышла бы хорошая жена, но совершенно точно плохой детектив. А это, в свою очередь, являлось главной причиной, по которой она категорически отказывалась выходить за подполковника замуж. Один опыт неудачного замужества у нее уже был, и продолжать плясать на одних и тех же граблях не очень-то хотелось. Поэтому третий год их отношения носили исключительно состязательно-страдательный характер. Правда, состязалась, в основном, она, а подполковник страдал и стенал, как ему это все надоело, что своей свободой она обязана исключительно широте его души и непозволительной мягкости законов. В общем, это был классический треугольник третьего тысячелетия: он, она и работа.
«Его тут только не хватало для полного счастья», – пробормотала Даша, выдавливая из тюбика зубную пасту.
Ее слабое место это невнятные показания. А невнятные они оттого, что она сама не знает, свидетелем чего стала. Ведь если инспектор говорит правду, и с того места, где она видела парочку, упасть в пропасть никак нельзя, то, следовательно, никакого убийства она не видела, а могла лишь наблюдать ссору. Сразу после ссоры мужчина взял лыжи и ушел. Больше она ничего не видела, даже их лиц. Так какого черта!
И то ли вода, наконец, согрела продрогшее тело, то ли адреналин, но Даша немного приободрилась. В самом деле, то, что она видела, никак не назовешь преднамеренным убийством, это несчастный случай.
Закрыв кран, она потянулась за полотенцем. В душевой кабине сразу повеяло холодом. Самое главное, вежливо, но твердо донести свою точку зрения до шефа жандармов: она была больна, ничего не видела, ничего не слышала, разбирайтесь со всем сами.
Ладонью Даша стерла испарину с зеркала. Влажные полосы размывали отражение. Веснушки вытягивались в кривые линии, похожие на следы лыж и что-то было не так… Что-то неправдоподобное было во всей этой истории: и мужчина, рухнувший на снег, чтобы увидеть невинное падение по пологому склону, и женщина, которая упала в одном месте, а разбилась в другом…
Завернувшись в большое махровое полотенце, Даша состроила зеркалу гримасу: треклятый характер, оставаться ей в старых девах до скончания веков.
2
– Доброе утро, Жан-Жак!
Подозревая, что полиция нагрянет с утра пораньше, Даша решила не засиживаться в номере, успеть позавтракать, а заодно разжиться местными сплетнями. Все-таки интересно, кем была погибшая Бредли. Веселый общительный бармен подходил на роль информатора, как никто другой.
– Доброе утро, мадемуазель! Прекрасно выглядите. Как ваше здоровье?
– С каждой минутой все лучше. – Даша забралась на высокий барный табурет. – Думаю, благодаря отварам нашего пастора. Знаете, если бы у него не была столь чудовищная фамилия – непременно зашла бы его отблагодарить.
Бармен перегнулся через стойку:
– Между собой мы зовем его месье Ха-ха, – понизив голос, произнес он..
Даша невольно фыркнула.
– Месье Ха-ха? Не слишком подходит к его постному виду. Это вы придумали?
– Ну что вы, – в черных глазах промелькнуло лукавство. – Хотя да, многие наши постояльцы обрели новое имя именно благодаря мне.
– Вы ужасный человек, – она шутливо погрозила пальцем.
– Это всего лишь для удобства. Надеюсь, мадемуазель, меня не выдаст?
– Если пообещаете не давать мне кличку.
– А-ха-ха! Таким прекрасным дамам – никогда. Не желаете бокал глинтвейна?
Даша обернулась в сторону ресторана, где большинство отдыхающих только готовились приступить к завтраку.
– А не рано?
– Исключительно в лечебных целях.
– Ну, если в лечебных… Тогда не откажусь.
В воздухе запахло теплым вином и гвоздикой
– Как жаль, что вы не были на рождественском вечере. Обед удался на славу. – Француз ловко орудовал на своей крошечной кухне. – Впрочем, я приберег пол-дюжины устриц и буду рад вам их подать с бокалом игристого. Что вы на это скажете?
На «это» Даша ощутила нехорошее тепло в желудке: она слишком долго страдала насморком, чтобы думать о моллюсках. Все напоминающее соответствующую консистенцию вызывало тошноту.
– Устрицы? Как мило, – фраза прозвучала с беззастенчивой фальшью. – Но, может, как-нибудь в другой раз? Не хотелось бы отвлекать вас от работы.
– Я как раз хотел предложить поужинать после работы. Осталась чудная кровяная колбаса и улитки. Вы обязательно должны попробовать.
– Да боже упаси, – пробормотала Даша по-русски, поспешно делая большой глоток горячего вина. После чего добавила по-английски: – Обязательно попробую. Как только вернется аппетит. Кстати, есть какие-нибудь новости относительно вчерашнего происшествия?
– Слава богу, нет. – Красивое лицо омрачила легкая тень. – Если не считать того, что кое-кто из гостей собирается покинуть гостиницу.
– Не может быть, – без особого удивления заметила Даша. – Какие, однако, существуют впечатлительные особы. Наверняка женщины?
– Хуже.
– Хуже?
«Интересно, кто это у французов хуже женщины?»
– Преподобный отец. Наверное, он вчера все слышал и рано утром попросил его рассчитать. Плохая слава для отеля, если духовная особа его покидает на Рождество.
Тут бармен неожиданно умолк, глядя поверх ее головы. Даша автоматически обернулась и увидела пастора, выходящего из лифта. Финн на секунду замешкался, но, заметив устремленные на него взгляды, направился в их сторону. Даша быстро задвинула стакан с вином за табличку с ценами.
«Принесла нелегкая».
– Доброе утро, – поздоровалась она, стараясь дышать в сторону.
– Доброе утро, дочь, моя. – Финн церемонно поклонился. – Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, уже лучше. Ваши травы мне очень помогли.
– Я рад. – Пастор помолчал. – Слышал, вы стали свидетелем ужасного происшествия.
Делая вид, что его это не касается, Жан-Жак принялся старательно протирать бокалы. Даша решила поддержать нового друга, а заодно и реноме отеля.
– Я бы не стала драматизировать. Возможно, речь идет о простом недоразумении.
Белесые ресницы дрогнули.
– Недоразумении? Что вы называете недоразумением? Убийство?
Спокойно, с едва уловимым оттенком снисхождения, Даша ответила:
– Я много думала об этом и почти уверена, что речь не идет об убийстве. Полиция совершенно точно установила: из моего окна нельзя было увидеть падения в ту пропасть, где обнаружили миссис Бредли.
– Как это понимать? – финн говорил все медленнее. Казалось, еще чуть-чуть и он станет говорить в обратную сторону.
– Так и понимайте. – Даша бросила тоскливый взгляд на остывающий глинтвейн. – Из своего окна я видела только, как женщина повздорила с мужчиной, он ее оттолкнул и пошел дальше. Но то место оказывается абсолютно безопасно. Дама в желтом не могла там разбиться. Следовательно, мужчина ее не убивал.
– Но она же… мертва? – пастор опустил саквояж на пол.
Посчитав это хорошим знаком, Даша продолжила с еще большим воодушевлением:
– Да, но случилось это в другое время и в другом месте. И вполне возможно, речь о несчастном случае: дама была взволнована, а в горах…
– Где сейчас ее тело? – перебил финн.
От неожиданности Жан-Жак едва не выронил бокал. Даша тоже несколько растерялась.
– Не знаю… В морге, наверное. Где же еще? Жан-Жак, вы не в курсе?
Бармен выразительно завел глаза.
– Меня о таких вещах не информируют.
Повисла неловкая пауза. Желая переменить тему, Даша решила направить беседу в светское русло:
– Как жаль, что вы приняли решение покинуть нас. На улице отличная погода. И для прогулок и для спорта.
– Тогда, я остаюсь, – отсутствующим голосом произнес финн.
Подняв саквояж, он коротко кивнул:
– Всего хорошего, мсье, всего хорошего мадемуазель. – После чего развернулся и зашагал обратно к лифту.
Даша и Жан-Жак оторопело смотрели в след, удаляющейся сутане.
– У вас, наверное, какой-то особый дар убеждения, – придя в себя, вымолвил француз. – Если еще кто-нибудь соберется уехать раньше срока, непременно пошлю за вами.
Однако, сама Даша была удивлена не меньше.
– Может, надо было сразу сказать, что произошел несчастный случай?
– Можно подумать, это зависело от меня! – бармен неожиданно рассердился: – Я когда-нибудь убью этого чёртова инспектора. Решил сорвать нам сезон! Да, кстати, он уже здесь и ждет вас.
Даша моментально перестала улыбаться.
– Ждет меня?
– Наверное, уже с полчаса.
– Но почему вы мне сразу не сказали? – удивилась Даша,
Француз возмущенно фыркнул:
– Кто из вас на работе? Ему надо – пусть он и ждет.
С этим трудно было поспорить.
– И где он, бедный, мается?
– Мается! Плохо вы его знаете. Где он еще может быть – в игровой, конечно. По коридору прямо, справа увидите дверь. – Он протянул небольшой квадратик. – Держите шоколадку, вам пригодится, для нервов. И еще раз спасибо.
Даша рассмеялась и пошла разыскивать игровую комнату.
3
Инспектор Буже, зажав сигарету в зубах, что-то зло цедил сквозь зубы. Судя по всему, он проклинал шар или кий, или соперника, или, скорее всего, всех вместе взятых.
Его противник, толстый краснощекий швейцарец, похожий на загулявшего Санта-Клауса, похохатывал и, прихлебывая пиво, отпускал колкие замечания, провоцируя полицейского на излишнюю резкость движений.
– В следующий раз, Буже, придется дать вам фору, иначе вам ничего не останется делать, как забрать меня в участок. Только так вы сможете меня обыграть.
– Помолчите, Дебузье, все знают, что вы приезжаете сюда с одной целью – напиться и подцепить какую-нибудь не особо требовательную дамочку. Но даже все ваши деньги не в силах…
Даша негромко кашлянула.
– Добрый день, джентльмены.
Инспектор не обратил на вошедшую ни малейшего внимания. Он на мгновение замер и вдруг сделал короткий резкий выпад. Шар с сухим треском ударился о другой, после чего оба шара влетели в лузы.
– Партия! Извольте рассчитаться.
Швейцарец выругался.
Положив кий на край стола, инспектор Буже торжествующе улыбнулся.
– Еще моя матушка говаривала, что по ту сторону гор вряд ли найдешь хоть одного человека, умеющего достойно вести себя при даме. Простите, мадемуазель Быстрова, я, конечно, могу арестовать этого человека за сквернословие, но тогда он всем скажет, что я это сделал из мести за проигрыш. Хотя вы сами прекрасно видели, кто из нас выиграл.
Даша растянула губы в улыбке, что можно было расценить и как согласие, и как нежелание вмешиваться в спор азартных игроков.
– Месье Серро передал, что вы хотели говорить со мной.
– Одну минутку, только получу свой выигрыш.
Нимало не смущаясь присутствием посторонних, инспектор спрятал брошенные на сукно деньги и сладко улыбнулся швейцарцу.
– Месье Дебузье, было приятно в очередной раз обыграть вас. Надеюсь, еще свидимся.
– Да чтоб ты облысел, старый пройдоха, – проворчал толстяк, ковыляя к выходу. – И жена чтобы твоя облысела, и дети… И кошка…
– Не обращайте внимания, – инспектор потушил сигару. – Франсуа добрый человек, но скверный игрок. Хотите выпить? Я прихватил в баре неплохое пино гри.
«Vive la France!» – невольно промелькнуло в рыжей голове.
В самом деле, как можно не оказывать содействия полиции, которая с утра пораньше угощает отличным французским вином?
– Немного рановато, но, судя по всему, это никого не смущает. С удовольствием, господин инспектор.
Тот тут же наполнил и протянул бокал. Даша потянула носом. Вино пахло чудесно.
– Как вы себя чувствуете? – Инспектор подождал, пока сядет дама и сам присел в кресло напротив.
– С каждой минутой все лучше и лучше. Жан-Жак взял меня под свое покровительство.
– Жан-Жак! – полицейский понимающе усмехнулся. – Да, конечно. У него большой опыт.
Фраза прозвучала недвусмысленно. Пусть думает, что хочет, главное, ее не трогает.
– Приятное вино, – она сделала глоток.
– Неплохое, – инспектор поставил бокал на столик рядом с креслом. – А скажите, мадемуазель, вы, конечно, думали над тем странным происшествием, свидетелем которого стали?
– Было бы странным, если бы я о нем недумала.
– И какие мысли вас посещали?
Даша чуть пожала плечами.
– По-моему, все ясно. Речь идет о несчастном случае.
– Несчастном случае?
– Разумеется. Дама имела виды на джентльмена, но получила отказ и расстроилась. После ссоры, она продолжила кататься, но в пылу душевного волнения повела себя неосторожно и, сорвавшись на крутом вираже, упала в пропасть.
Губы инспектора сложились в трубочку.
– Идея хороша, да вот только лыж на мадам Бредли не было.
– Простите?
– Я говорю, что сложно кататься на лыжах без лыж
– Вы уверены в этом?
– По крайне мере у меня это ни разу не получалось.
– Очень смешно. Я умела в виду, уверены ли вы, что на ней не было лыж?
– А вы сами, как думаете?
Даша задумчиво перекатывала вино во рту. Еще одна загадка. Лыжи у погибшей совершенно точно были. По крайней мере в момент ссоры. Тогда, куда они могли деться?
«А что если…»
– А что если это самоубийство?
– Пардон?
Отставив бокал, Даша подалась чуть вперед:
– Допустим, они поссорились, мужчина толкнул ее и ушел. А женщина встала, отряхнулась, поняла, что он ее больше не любит и пошла искать гору покруче.
– Зачем?
– Чтобы сброситься вниз. Как вам такой вариант, а?
Но мысль о самоубийстве инспектора Буже не вдохновила.
– Маловероятно. А где тогда записка? Женщины всегда пишут предсмертные записки…
– Не факт. Желание покончить с собой могло возникнуть спонтанно.
– Спонтанно? Да чтобы забраться на тот склон, с которого она свалилась, ей пришлось бы карабкаться не меньше получаса! Полчаса активной физической работы охладят кого угодно.
– Надо подумать,. – на самом деле Даша готова была выдать еще с десяток версий, лишь бы избежать участи свидетеля. – А может, даму в желтом в пропасть скинул кто-то другой?
– Другой, – инспектор притворно вздохнул. – Непонятно зачем и один-то ее туда сбросил.
– Ну, где один, там и второй, – философски заметила Даша и многозначительно покивала. – Что если покойная имела неосторожность находиться в близких отношениях сразу с двумя кавалерами? Ревность – прекрасный мотив!
– Мадемуазель Быстрова, мы во Франции, а французы за это не убивают.
– Серьезно? – звучало не так уж и плохо. – Какая прекрасная черта национального характера.
– К тому же погибшей было почти сорок.
Даша приподняла бровь. А это прозвучало не слишком галантно.
– Полагаете, что в таком возрасте женщина не в состоянии испытывать настоящую страсть?
– О, нет! Конечно же, нет… Я имел в виду совсем другое: в таком возрасте женщина или уже научилась избегать щекотливых ситуаций, или в состоянии с ними справляться. Нет, нет, настоящий француз может убить женщину только из-за денег.
Ничего себе аргумент. Особенно учитывая, что и сам инспектор был французом.
– Интересно, – после длительной паузы изрекла Даша. – Я имею в виду перспективы расследования. Ну что ж, тогда остается только узнать, кто ей наследует и…
– Все не так просто. – Теперь уже инспектор Буже выглядел расстроенным. – Я запросил информацию: погибшая не обладала значительным состоянием. Она вдова и жила на мизерную страховку, доставшуюся ей после смерти мужа. Нет, денег у нее не было.
Даша кусала губу, она не понимала, зачем полицейский ей обо всем этом рассказывает. Такое ощущение, что ему больше посоветоваться не с кем.
– Ну, для кого-то и тысяча франков – состояние.
– Только не в этом случае. Все свое имущество – повторяю, весьма скудное – мадам Бредли завещала приюту для кошек. И хотя я не очень люблю этих волосатых тварей, вынужден констатировать: они не способны организовать заказное убийство.
Рыжеволосую свидетельницу охватывало все большее беспокойство. Казалось, инспектор и вправду не собирается ее допрашивать – так, сидит, сетует на свою нелегкую судьбу. Но она нутром чувствовала, это плохой признак, что-то здесь не так.
– Тогда не знаю. Одно скажу наверняка: то, что я видела, убийством не было. Мужчина не оттолкнул бы эту Брэдли, если бы она не кидалась на него как одержимая. И повторяю, сразу после ссоры он взял свои лыжи и пошел в другую сторону. Ну, а если с того места нельзя было упасть, то… – и замолчала, предлагая собеседнику самому докончить фразу.
– Может быть, может быть, – инспектор огладил усы. – Только есть два «но». Первое – мадам Бредли, по уверениям тех, кто успел с ней познакомиться, не умела кататься на лыжах. Вообще. И второе – кем все-таки был тот мужчина, с которым она повздорила перед своей гибелью? И как только я найду ответы на эти два вопроса, то сразу же закрою дело.
– Послушайте, ну какое мне дело… – начала было возмущаться Даша, и тут ее словно молнией пробило. Она так и осталась сидеть с открытым ртом.
– Что с вами, мадемуазель? – заерзал инспектор. – Почему вы замолчали? Вы что-то вспомнили?
– О боже, – прошептала свидетельница. – Кажется, я что-то начинаю понимать…
– Прекрасная новость, – после небольшой паузы произнес Буже, хотя недоверчивый прищур маленьких глаз свидетельствовал скорее об обратном. – В таком случае, не могли бы вы поделиться своими соображениями и со мной?
Даша сложила руки перед собой и торжественно произнесла:
– Инспектор, никакого убийства не было! Речь идет о чудовищном совпадении.
– Серьезно?
– Ну, конечно! Если бы не мое болезненное состояние, я бы сразу все поняла. И как я сразу об этом не догадалась!
– Черт возьми, мадемуазель, да вы будете говорить или нет? – не выдержал полицейский.
Но собеседницу его грубость ни капельки не тронула, она была буквально ошеломлена своим открытием.
–– Речь идет о разных женщинах, – радостно провозгласила она.
– Пардон?
– Вы утверждаете, что миссис Бредли не умела кататься на лыжах? Так?
– Это утверждают все, кто с ней общался.
– Ну вот. А женщина, которую видела я, каталась превосходно. Я еще тогда отметила, как лихо она подкатила к своему кавалеру, каким профессиональным жестом отстегнула лыжи и воткнула их в снег. Кроме того, она скакала словно пятнадцатилетняя барышня из группы поддержки – сорокалетней секретарше без опыта такое вряд ли по силам. Понимаете?
Инспектор буравил конопатое лицо недоверчивым взглядом.
– Не пойму, к чему вы клоните?
«Какая бестолковая полиция в этой Франции», – раздраженно подумала Даша.
И принялась терпеливо разъяснять.
– Та женщина, которую я видела, и миссис Бредли не одно и то же лицо. Это две совершенно разные женщины. Просто на обеих был желтый комбинезон и обе упали. К сожалению, одной из них это стоило жизни. Теперь я свободна?
Сделав «пуф» сквозь черные усы, инспектор откинулся на спинку кресла.
– Что? – забеспокоилась Даша, уже решившая, что все самое неприятное позади. – Вы и сейчас сомневаетесь?
– В этом суть моей профессии, мадемуазель, – сдержанно ответил полицейский. – И начнем с того, что никакого желтого комбинезона не было.
