Полина Дельвиг
Рыжая 5. Пропавшее Рождество
Его возмущение было таким искренним, что Даше даже стало его жалко.
– Думаю, вы чересчур суровы. Вряд ли ваши полицейские заинтересованы в излишнем шуме, они ведь тоже местные.
– Наши жандармы заинтересованы только в одном: чтобы им увеличили пособие по безработице.
– Пособие по безработице? В каком смысле?
– В том смысле, что если они не работают, а деньги получают, то как еще это можно назвать? Ну не зарплатой же… Кстати, я еще не придумал название этому коктейлю – можно я назову его в честь вас?
Все же он был очень милым, этот черноокий бармен.
– И как же вы его назовете? «Red Russian»?
– Прекрасная мысль.
– Сделайте одолжение…
Да, похоже, что никто кроме полиции не верит в убийство. Может, и вправду им больше нечем заняться? Задумчиво рассматривая ряды бутылок, Даша вздохнула:
– В этой истории я пострадала не меньше вашего. Теперь до конца каникул меня, судя по всему, будут одолевать не приятные джентльмены с розами и шампанским, а худосочная особа с блокнотом и карандашом.
– Это вы об инспекторе Лу-Лу? – сочувственно кивнул француз.
– Мадемуазель Дени – инспектор? – Забыв, что ей грустно, Даша крутанулась так, что чуть не свалилась с табурета.
Теперь настала очередь бармена смеяться.
– Нет, конечно же, нет. Она работает в полиции художницей, причем внештатной. И вся ее работа состоит в рисовании потерянных драгоценностей отдыхающих, а также их загулявших котов и собачек.
– Но почему тогда вы назвали ее инспектором?
– Это не я назвал, а местные острословы. Наша Луиза слишком серьезно относится к своим обязанностям: ей одна дорога – или в старые девы, или замуж за нашего инспектора. Если, конечно, позволит местная мэрия и его жена.
– Хорошо выполнять свои обязанности не порок.
– В том случае, если это не мешает выполнять свои обязанности остальным. – Бармен снова начал сердиться. – Она просто одержима – чуть что случится, тут же гонит усатого дурака выяснять, нет ли какого криминала. Не хочется говорить о женщине плохо, но я подозреваю, что это ее рук дело.
– Хотите сказать, что это она настаивает на том, что произошло убийство?
– Почти уверен.
– Но почему? – Даша искренне недоумевала.
– Любой скандал в нашей гостинице ей только на руку. Ее семье принадлежит отель чуть ниже по склону. А в конкуренции, как в любви, все средства хороши.
– Ах, вот как… – молодая женщина испытала приступ злости. – Получается, меня мучили не ради справедливости, а исходя из чьих-то корыстных интересов? Мило. А я было поверила, что в смерти Бредли есть что-то необычное.
Допив коктейль, она отодвинула бокал.
– Можно повторить?
– Конечно… А что в ее смерти могло быть необычного?
– Я про путаницу с холмами.
– Бросьте! Еще и не такие совпадения бывают.
Но, несмотря на все желание, в совпадения верилось не очень. Особенно когда человек сначала случайно выигрывает путевку, а потом так же случайно погибает.
В голове что-то тихонько звякнуло. А ведь обычно разыгрываемые путевки оплачивают отдых на двоих. «На двоих!» Пульс участился. Что, если Бредли приехала не одна?
Скрывая, охватившее ее волнение, Даша как бы от нечего делать огляделась по сторонам.
– Признаться, я в восторге от вашей гостиницы. Здесь все так уютно, по-домашнему… Боже, – она в фальшивом восхищении поднесла ладони к губам. – Какие великолепные панно! Как же я сразу не заметила… Чувствуется рука настоящего мастера.
Жан-Жак удивленно обернулся на пару резных деревянных картинок.
– Вы находите?
– Безусловно! Жаль только, не все могут насладиться вашим гостеприимством – все-таки дороговато…
Бармен коротко кивнул.
– Увы, приходится держать цены. Иначе невозможно поддерживать уровень сервиса. Низкие цены могут позволить только большие отели, вроде того, что принадлежит семье Дени.
Даша льстиво улыбнулась:
– Да, но там никогда не будет атмосферы, которую удается создавать вам.
Жан-Жак зарделся от удовольствия. Как и все мужчины он был падок на лесть.
– Не смею возражать вам, мадемуазель.
– Хорошо, что вы хотя бы разыгрываете бесплатные путевки, – она все еще делала вид, что ее крайне интересуют деревянные панно на стенах, – какой никакой, а шанс к вам попасть. Кстати, вы предлагаете путевки на одного человека или, как обычно, – на двоих?
Бармен удивленно выпрямился.
– Мы разыгрываем бесплатные путевки? Кто вам это сказал?
Почти силой удерживая взгляд на панно, Даша произнесла как можно беспечнее:
– Как, а разве миссис Бредли не выиграла эту поездку?
– Впервые об этом слышу, – бармен даже шейкер опустил. – Что вы, мадемуазель. Да к нам бронируют номера за год вперед!
– Подождите, но фрау Пикше рассказала, что…
Но Жан-Жак отрицательно покачал головой.
– Эта старая сплетница все перепутала. Быть такого не может. На Рождество и Новый год у нас не то что номера – раскладушки свободной не бывает. Тут впору аукцион проводить, а не бесплатный розыгрыш.
– Да, наверное, я что-то перепутала.
Невероятным усилием воли она заставила себя поменять тему и некоторое время с интересом рассуждала о погоде на новогодние праздники, тенденциях в спортивной одежде и подобной чепухе. Но на самом деле рыжеволосого детектива одолевали совсем иные мысли. Если Бредли путевку не выигрывала, то как тогда здесь оказалась? Что, если несчастную секретаршу сюда специально заманили? Заманили, чтобы… убить?
Кусочки льда жалобно звякнули в стакане. Только, кому могла помешать серая, безденежная секретарша? Хороший вопрос. Но, к сожалению, бессмысленный. Какова бы ни была причина убийства, она наверняка кроется в биографии миссис Бредли, о которой ей ничего не известно. И пока она узнает хоть что-нибудь, на нее повесят всех собак.
«Стоп».
Даша нахмурилась. Какая может быть бронь на год вперед, если сама она купила сюда путевку всего две недели назад? Может, бармен слегка передергивает, набивая гостинице цену?
– Вы говорите, раскладушки свободной нет, а для меня место нашлось, – она подмигнула, призывая собеседника раскрыть карты.
Но Жан-Жак даже бровью не повел.
– Так вам же свой номер уступила мадам Хазельхоф.
– Кто, простите?
– Мадам Хазельхоф. – Черные глаза глянули удивленно. – Она бронирует этот номер уже лет десять. А в этом году позвонила и предупредила, что сама приехать не сможет, а уступит номер знакомой. Разве речь шла не о вас?
Даша смотрела на бармена, словно у того из ноздрей полезли змеи.
– Обо мне?!
– Так вы не знакомы с мадам Хазельхоф?
– Хотите верьте, хотите нет, но это имя я слышу впервые, – едва сдерживаясь произнесла она.
– Странно. – Жан-Жак изогнул губы. – Очень странно.
По спине волнами пошел холод.
– Вам опять плохо? – участливый голос звучал словно через вату.
– Что? Нет. Не знаю… – Даша с трудом удерживалась на табурете. – Простите, у меня страшно разболелась голова. Я поднимусь к себе. Мне нужно немного отдохнуть.
– Конечно, мадемуазель. – Казалось, бармен испытывает нестерпимое огорчение от того, что он не таблетка аспирина. – Прошу вас только об одном – если вы не в силах будете спуститься к ужину, позвоните мне и я принесу еду вам в номер. Вам сейчас надо хорошо питаться.
– Я постараюсь…
5
Поднявшись к себе, молодая женщина заметалась по номеру. Час от часу не легче. Значит, история с перепутанными путевками ложь и, скорее всего, кто-то намеренно отправил ее сюда. Но кто и зачем? Она пыталась найти хоть какое-то объяснение.
Может, для того, чтобы свалить на нее убийство Бредли?
Господи, что за чушь. В этом случае между ними должна была существовать хоть какая-то связь. А какая связь может быть между ней и вдовой-секретаршей, проживающей в стране, в которой она уже лет пять не была?
Наступив на телевизионный пульт, Даша подпрыгнула от неожиданности. Комната наполнилась звуками гармоники. Опустившись на пол, она уставилась в телевизор.
«Но если исходить из того, что Бредли сюда заманили с целью устранения, то… то…»
Она не решалась продолжить мысль.
Что, если этот отель облюбовала шайка наемных убийц?! Под любым предлогом они заманивают жертву сюда и… Спина стала мокрой. Одного только перепуганная женщина не могла понять: кто, а главное, за что желал ее смерти?
Камера наблюдения тем временем лениво ползла по заснеженным склонам, наяривал какой-то тирольский мотивчик, внизу бежала строка с информацией о температуре, силе ветра и атмосферном давлении. А она пыталась вспомнить всех, кому так или иначе насолила в своей жизни. Список выходил внушительный. Но не убедительный.
Дрожащей рукой она переключила канал. Ярко накрашенная, пышногрудая, пышногубая итальянка низким голосом что-то быстро вещала зрителям.
…Ерунда, кто бы хотел ее убить? Нет, возможно, своей детективной деятельностью она и успела нажить пару врагов, ну так и пристрелили бы тихо из-за угла, зачем такие сложности? Расходы, масса свидетелей…
Французский канал транслировал какое-то ток-шоу, понять было ничего не возможно, кроме одного – еще чуть-чуть и собеседники вцепятся друг другу в горло.
А ее голова все больше напоминала Вселенную. Вселенная усиленно расширялась, в ней, словно звезды, рождались версии, некоторое время они развивались, пульсировали, а затем бесславно и практически бесследно умирали. Изредка проносились кометы – мимолетные озарения – впрочем, еще более диковинные и нежизнеспособные, чем сами звезды; бухали метеориты, шумел солнечный ветер, и все это на фоне какого-то катастрофически бесконечного, безнадежного вакуума.
В какой-то момент Даша поймала себя на том, что переключает каналы с такой скоростью, что не успевает даже прочитать название канала. Она выключила телевизор и забросила пульт в дальний угол комнаты.
…А может быть, она просто должна была стать свидетелем? Ведь форточка раскрылась оттого, что в нее попали снежком. Кто-то тщательно рассчитал: если откроется окно, то она обязательно подойдет к нему, чтобы закрыть. Подойдет и увидит то, что увидела.
Даша легла на ковер и закинула руки за голову. В этом что-то есть. Ведь еще тогда она отметила чрезмерную театральность разыгранной сцены. Что, если эта Бредли вовсе не умирала? Сначала разыграла сцену, а потом переодела кого-то в свою одежду и сбросила со скалы?
«Может быть, может быть..».
Только это все равно не давало ответа на вопрос: почему именно она должна была стать свидетелем? Свидетелем того, что она видела, мог стать кто угодно. Может быть ее все-таки хотят убить?
Даша так запуталась, что даже страха уже не испытывала. Она попыталась вспомнить всех, с кем общалась в последнее время: полицейские, бармен, две немки, пастор…
Пастор!
Тут она приподнялась. В самом деле, вот странная фигура. Зачем он здесь? Сложно предположить, что скромный священник вдруг возьмет и выложит кругленькую сумму только для того, чтобы полюбоваться снегом и пощипать девиц за мягкие места. И того, и другого в его родной Суоми более чем достаточно. Тогда зачем он здесь? Да еще в соседнем с ней номере. Он тоже его за год вперед бронировал? В его саквояже целый набор каких-то трав и препаратов. Господи, она же их пила!
От этой мысли в желудке стало пусто. Вскочив на ноги, Даша подбежала к зеркалу, долго и тщательно изучала язык и зрачки. Язык был белый, а зрачки подозрительно дергались. Неужели он ее уже отравил? То-то она проспала целые сутки…
Раздевшись до нижнего белья, перепуганная женщина обнаружила у себя два красных пятнышка, правда, одно на ноге, а второе на плече, но кто его знает, как они внутри организма связаны и не являются ли признаком начинающейся агонии. Что, если пастор на самом деле никакой не пастор, а наемный убийца? Ведь если она умрет, то все решат, что это от простуды, никто не заподозрит злой умысел, а уж тем более не решится обвинить духовную особу.
«Караул!»
Даша бросилась искать сумку. Руки не слушались, поэтому она просто перевернула сумку, вытряхнув все содержимое на пол. Телефон глухо стукнулся о ножку кровати. Подхватив его, она быстро набрала номер Полетаева.
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания…» На всякий случай, она перезвонила и на домашний номер. Включился автоответчик.
Что же делать? Бежать? Так это бесполезно – если кто-то задумал ее убить, то побег ничего не изменит. И она уже почти смирилась с преждевременной кончиной, но одна мысль не давала покоя: почему именно здесь? Зачем надо было затаскивать ее в эти горы? Несчастный случай можно организовать где угодно. И ни одного разумного довода в голову не приходило.
Может, она перегибает палку? Чертов инспектор со своей помощницей нагнали страху, вот ей теперь повсюду убийцы и мерещатся. Нет, надо попытаться во всем разобраться спокойно. Что у нее есть? Да ничего. По большому счету ни один из фактов напрямую не указывал на преступление. Из окна она могла видеть ссорящихся влюбленных, Бредли карабкалась в пещеру за женихом и свалилась. Что касается бесплатной путевки, так ее могла разыгрывать туристическая фирма, а не отель. Так оно обычно и бывает. Пастор… Тоже сомнительно – для наемного убийцы он ведет себя уж слишком вызывающе. А вот для сексуального маньяка в самый раз. И в любом случае он ничем не походит на высокого широкоплечего мужчину в серо-синем комбинезоне, ссорившегося с женщиной в желтом. Кем бы она ни была. Оставался лишь один невнятный факт: некая мадам Хазельхоф, которая якобы уступила ей свое место. Значит, именно это и надо выяснить. Возможно, это тот самый хвостик, потянув за который можно будет распутать весь клубок.
Глава 7
1
За время ее отсутствия в холле произошли разительные перемены. Теперь возле бара царили шум и суматоха. Даша разочаровано остановилась – в такой обстановке спокойно не поговоришь.
И словно в подтверждение этой мысли послышался громкий крик:
– Даша! К нам, идите к нам.
В жаркой, пахнущей тонкими духами и дорогим алкоголем атмосфере Катарина Мюльке чувствовала себя как рыба в воде. Кофта с глубоким вырезом обнажала здоровую загорелую кожу, а множество тонких золотых браслетов и цепочек только подчеркивали ее сияющий вид. Рядом, в чем-то бесформенном и блеклом, примостилась фрау Пикше, напоминая помятую тень. Остальных гостей Даша не знала, за исключением толстяка швейцарца, проигравшегося в пух и прах комиссару Буже.
– Идите быстрее, пока еще есть свободное место!
Чертыхнувшись, Даша направилась к их столику.
– У вас весело, – она огляделась.
– Вы кого-то ищете? – тут же поинтересовалась Мюльке.
Даша брякнула первое что пришло в голову:
– Вы пастора не видели?
– На кой черт вам этот сушеный аспарагус? – толстяк Дебузье, как и давеча при игре в бильярд с инспектором, не стеснялся в выражениях. – Мы собираемся играть в бридж, составите мне пару?
– С радостью.
Ей было все равно, чем заниматься, лишь бы народу вокруг было побольше.
– Правда, я не очень хороший игрок, но если вы не против…
И она уже собралась занять место напротив, как вдруг неожиданно заметила финна, стоящего перед информационной доской. Пастор водил пальцем по расписанию автобусов.
Позабыв, что пару секунд назад дала согласие на игру, Даша шмыгнула за столб и затаилась.
Сидящие за столиком недоуменно притихли. Никто не мог понять причину столь резвого поступка. Возникла неловкая пауза. Проклиная свою импульсивность, Даша уже решила было вернуться, но в этот момент финн развернулся лицом в зал. Казалось, он смотрит прямо на нее. Пришлось вновь слиться со столбом воедино. Она и сама не знала, чего именно боится, но оставаться на одной прямой с потенциальным наемным убийцей просто не могла. К счастью, вместо того чтобы выстрелить в нее или метнуть нож, пастор достал мобильный телефон и набрал чей-то номер.
– Мадемуазель, с вами все в порядке? – поинтересовался Дебузье.
– Более или менее. – Она потерлась лопатками о столб. – Спина болит.
– Вам надо было сразу сказать – я прекрасный массажист! – тут же оживился швейцарец.
За столом грохнул смех.
– Не верьте ему, Даша, – Мюльке хлопала себя по груди, она подавилась сигаретным дымом. – Он тут же вас обесчестит.
– Катарина, ты просто завидуешь. – Очаровательная брюнетка лет двадцати, с итальянским акцентом, аппетитно облизнула пальчик, испачканный пирожным.
– Да уж куда нам! – немка затушила сигарету. – Даша, послушайте доброго совета – если у вас болит спина, обратитесь к Пьеру. Он хотя бы профессионал.
– Профессионал! – Круглый, как швейцарский сыр, живот колыхнулся. – Да порядочная женщина к этому смазливому паршивцу на массаж придет исключительно в пальто.
– Макс, остыньте. Иначе вам придется утверждать, что в отеле не осталось ни одной порядочной женщины. А?
Даша держала улыбку, делая вид, что разговор ее очень занимает, а сама краем глаза продолжая внимательно следить за пастором. В отличие от темпераментных южан, святой отец держал себя крайне сдержано, ни одного лишнего жеста, губы едва шевелились.
Мюльке проследила за направлением ее взгляда.
– Так вы от него прячетесь? Он опять к вам приставал?
– Пастор?! – хором воскликнул стол.
– Святая Мадонна! – Прелестная итальянка перекрестилась, поцеловала палец и распахнула и без того огромные глаза. – Это правда?
– Конечно, нет, – Даша замялась, не хватало, чтобы весь отель об этом судачил. – Просто после утреннего… инцидента не хочется попадаться ему на глаза.
– Тогда пусть лучше он прячется, – громким басом заявил Дебузье. – А мы проследим, чтобы он к вам не приближался.
Тем временем пастор закончил разговор, купил какую-то газету и присел в кресло возле стойки.
– Не нравится он мне, – сварливо заметила Пикше.
– Вы не одиноки, – пробормотала Даша.
– Так вы будете играть?
Она посмотрела на стол, затем на пастора. Нет, в таком состоянии ей не сосредоточиться. Финн явно чего-то выжидает. Кому он звонил? Зачем расселся здесь с газетой? Высматривает девчушку посговорчивее или планирует кого-то прирезать?
«Буду следить!», – решила она.
– Боюсь, своей больной спиной испорчу вам игру. – Она улыбнулась. – Давайте как-нибудь в другой раз.
– А что вы будете делать?
– Возьму себе что-нибудь выпить.
– Если передумаете – мы всегда рады вас видеть. – Дебузье широкой лапой сгреб карты.
2
Даша пристроилась на свое любимое место возле стойки. Перед ней мгновенно оказался бокал глинтвейна. Поблагодарив заботливого Жан-Жака, она села так, чтобы видеть каждое движение пастора. Следить за ним было несложно, но весьма однообразно. Раскрыв газету, финн шевелился лишь для того, чтобы перевернуть страницу. Минут через пятнадцать Даша почувствовала, что ее неумолимо клонит ко сну. Возможно, она так бы и уснула, если б возле камина не разгорелся яростный спор. Тема конфликта вполне соответствовала времени года: выбирали главное действующее лицо предстоящей новогодней вечеринки.
– Послушайте! – страшным голосом кричал кто-то из гостей, судя по выговору и бешеному темпераменту, итальянец. – Вы выбираете Санта-Клауса, словно президента республики. Ну какая разница, будет высокий или молодой? Главное, чтобы он был мужчиной!
Даша невольно ухмыльнулась – какие странные темы, однако, здесь обсуждаются.
Раздался хохот, крики поддержки и возгласы неодобрения одновременно.
– А я протестую, мистер Салино! – вмешалась светловолосая худосочная особа в возрасте, который даже дедушка Бальзака не рискнул бы поименовать в честь себя. – Почему обязательно мужчина? Что за дискриминация?
– Потому что это Новый год, а не митинг суфражисток, синьора.
– Не смейте называть меня так! – взвизгнула дама. – Я англичанка и горжусь этим! В нашей стране никто бы не позволил разговаривать с женщиной в подобном тоне. Кроме того, я всю жизнь хотела побыть Санта-Клаусом.
– Тогда для начала вам придется отпустить бороду, синьора.
И снова раздался взрыв смеха.
Даше пришлось поставить бокал на стойку, чтобы не расплескать вино.
– Простите, но я согласен с мисс Кроуль.
Темноволосый мужчина с лихо закрученными ретро-усами, сделал галантный полупоклон в сторону англичанки. Его лицо показалось отдаленно знакомым.
– Я всю жизнь мечтал загадывать новогоднее желание на чьих-нибудь нежных коленях. Довольно с меня бородатых старцев.
– Ура, Гастон! Долой старцев! – закричали сразу несколько мужчин, воодушевленные открывшейся перспективой. – И в купальнике! Мисс Санта Клаус непременно должна быть в купальнике.
Услышав его имя, Даша тут же вспомнила: это тот самый джентльмен, на которого утром засматривалась фрау Мюльке.
– Mannaggia la miseria! – не унимался итальянец, – Существуют же традиции…
– Бросьте, традиции существуют, чтобы их нарушать.
Итальянец пошел на тактическую хитрость:
– Если вам так необходима женщина, – елейным голосом пропел он, – то пусть это будет наша фея Бефана.
– Я прошу прощения, а сколько вашей Бефане лет? – пробасил Дебузье, не отрываясь от карт.
Итальянец за словом в карман не полез:
– Почему бы вам не задать тот же самый вопрос мисс Кроуль?
– Ну знаете ли!
И неизвестно, чем закончился бы спор, если бы со своего места неожиданно не поднялся пастор. Даша автоматически соскочила с табурета, но сделала она это так неловко, что грохотом привлекла внимание спорящих.
Все тут же повернули головы в ее сторону.
– Вы что-то хотели сказать, синьорина? – спросил Салино.
– Нет. То есть да… – Даша нервно поглядывала в след удаляющейся фигуре в черном.
«Идти или нет?»
– Я просто подумала… Ммм… Вы можете присесть на колени к Снегурочке. Купальника у нее, конечно, нет, но она молода и хороша собой.
– К кому?
– К внучке Деда Мороза.
– Дед Мороза? Это русский Санта-Клаус?
«Зачем же он все-таки сюда спускался? Кого-то ждал?».
– Нет, нет. У русских тоже есть святой Николай, но у нас он для других целей. А в Новый год приходит Дед Мороз.
– Это как наш святой Сильвестр?
Даша задумалась.
– Тоже нет. Святого Сильвестра в России практически не знают. Ну мне так кажется. А дед Мороз чисто сказочный персонаж. Новогодний волшебник. У него тулуп, белая борода и волшебный посох. Он приходит в ночь с тридцать первого на первое и дарит подарки. Но не как у вас, только хорошим, а вообще всем. Грешникам тоже. И у него есть внучка, Снегурочка. Они всегда вместе. Поэтому мне кажется очень разумным, если на Новый год вы возьмете русских персонажей. Во-первых, они обоих полов – взрослый статный джентльмен… – тут она посмотрела на швейцарца. – Кстати, очень похожий на месье Дебузье, и очаровательная юная девушка. Уверена любая из наших дам сможет исполнить ее роль.
– А эта Снегурочка может быть в купальнике?
«Да чтоб вас разорвало!» Так можно и психотравму получить.
– Давайте так: она в сапогах и очень красивом пальто до колен, под которым, скорее всего, ничего нет. Кроме вашего воображения.
– А что, мне нравится, – итальянец явно заинтересовался.
– Мне тоже, – проголосовал француз.
– А она блондинка или брюнетка?
– Светло русая. У нее длинная коса. И кокошник
– Что это – кокошник? – заинтересовался Дебузье. – Как будто курица кашляет.
Даша поджала губы.
– Вы почти угадали. Название этого головного убора происходит от старинного названия наседки. Курицы. По сути это очень красивая тиара. Диадема в форме опахала. Снегурочка очень молодая и красивая.
– А мне не нравится идея русского Нового года, – категорично заявила англичанка.
– Пф! – фыркнул усатый Гастон. – А я не для того оставил семью, чтобы обниматься с мужчинами, даже в виде Санта-Клауса. Поэтому, я за Снегурочку.
– А я тоже против, – закинув ноги на столик, прочавкал жвачкой единственный американец в их компании, долговязый, рыжий Джек по кличке Дэниелс. – Кто знает, чем это может закончится?
– То есть вы предпочтете целовать бородатую синьору Кроуль? – итальянец не скрывал издевки.
– Вы гадкий, невоспитанный человечишко, – прошипела перекошенная по всей длине унылого тела, англичанка. – Просто у меня здоровые инстинкты, – Салино даже не собирался оправдываться. – Синьора Даша, поддержите меня. Что по-вашему важнее: традиции или…
Но та была погружена в собственные мысли.
«Если пойти за пастором прямо сейчас, сразу возникнут вопросы. Но зачем-то он смотрел расписание автобусов?…»
– Конечно, традиции. Поэтому и предлагаю традиции моей страны. По моему идеальный вариант.
– Может, еще медведя пригласить? – проскрипела англичанка
Послышался смех, кто-то даже засвистел.
– Медведя, мы можем позвать для не определившихся.
– Сне-гу-рочка, – швейцарец попытался повторить диковинное слово. – А она точно хорошенькая?
– Чудо, как. Я бы даже сказала, что это главное требование.
– А что, мне идея нравится. – Дебузье скреб затылок.
– Мне тоже. Значит, будет русский Новый год, – как всегда Салино был категоричен.
– Кстати, а где ее родители? – поинтересовался швейцарец.
– Увы, история об этом умалчивает.
– А я знаю почему. – Итальянец прищелкнул пальцами. – Эта ваша Снегурочка никакая не внучка. Она его любовница.
– Точно! – обрадовался француз в ярком сине-красном свитере, о котором было известно лишь то, что его зовут Гастон и он нравится фрау Мюльке. – Но поскольку детям этого не объяснишь – придумали родственные отношения. Как умно! Браво, русские!
Все принялись хлопать.
– Значит, решено. На Новый год нас будет поздравлять Дед Мороз с любовницей. Как вы говорите ее зовут?
– Снегурочка. Но она его внучка… – Даша пыталась отстоять историческую справедливость.
– Откуда вы можете это знать? – Катарина явно заигрывала со спортивным французом. – Вы же сами сказали, что их жизнь скрыта от глаз посторонних.
Не остался в стороне от дискуссии и Жан-Жак, готовящий очередной глинтвейн:
– Вот и я теперь думаю – отчего это наш старина Ноэль раздаст подарки и обратно к себе? У него там тоже наверняка пара таких Снегурочек спрятана.
Спорить было бессмысленно.
– Думайте, как знаете.
– Тогда Снегурочкой будете вы.
Даша обвела глазами собравшихся. Половина из них были слишком веселы, чтобы назавтра вспомнить все, что она сейчас пообещает. Но вот остальная половина… Нет, рисковать нельзя.
– Даже не знаю… Я уже один раз была Снегурочкой, и ничего хорошего из этого не вышло.
– Дед Мороз к вам приставал?
– Разумеется, нет. В детском саду, пока ждала своего выхода в комнате для переодевания, я съела все мандарины из подарков моих друзей и потом еще полгода чесалась.
Конечно, ей не стоило этого говорить, потому как все со смехом принялись обсуждать настоящие, по их мнению, причины ее послепраздничной чесотки.
Махнув рукой, Даша обратилась к Жан-Жаку.
– Они говорят ужасные вещи! Можно мне тоже глинтвейн?
– С удовольствием! Рад, что вам понравилось.
– У вас волшебные руки.
– И за это спасибо.
Даша не просто так пыталась сдружиться с барменом, вдруг он слышал, о чем говорил пастор по телефону? Она подсела к стойке.
– Вы ведь наверняка знаете предпочтения каждого из гостей?
– Я профессионал, мадемуазель.
Сделав восхищенные глаза, Даша сложила руки:
– Поразительно! Ведь у каждого столько причуд и капризов. Как это можно запомнить?
– Пришло с опытом.
– Все равно не верится.
– Можете проверить.
Даша сделала вид, что задумалась:
– Хорошо. К примеру, святой отец. Что он пьет? А? Отвечайте!
Раздался бархатистый смех:
– Это как раз совсем несложно. Будете удивлены, но он пьет виски. Чистый виски.
Вот это новость!
– Вы шутите?
– Понаблюдайте за ним и убедитесь, что я прав.
– Но… это совсем не вяжется с его саном.
Одновременно в голове промелькнула мысль, что для наемного убийцы это тоже малоподходящий напиток. Особенно на работе.
– Мне кажется, у него какое-то горе, – бармен протер стойку от капель вина. – Можете поверить, так пьют люди, у которых больши-и-ие проблемы.
То ли от вина, то ли от напряженных размышлений, в рыжей голове что-то тихонько позвякивало. Любая новая информация делала ситуацию еще более запутанной. Сделав очередной глоток, она задумчиво произнесла:
– Но что же он все-таки здесь делает, наш святой отец?
Полные губы бармен недовольно изогнулись, пастор явно не вызывал восторга у местного персонала.
– Может к соревнованиям готовится?
– Разве он катается на лыжах?
– Пока не видел.
– А скажите… – Даша чуть понизила голос. – На него никто не жаловался?
– В каком смысле?
– В смысле женщины… – и она сделала выразительные глаза.
Жан-Жак, казалось, даже испугался.
– Да что вы, мадемуазель! Он же священник. Хотя… – он задумался. – Я тоже ума не приложу, что ему здесь понадобилось. Кстати, а вот и он идет. Попробуйте расспросить, заодно и нам потом расскажете.
Даша проследила за направлением его взгляда. Полностью одетый финн, уже подходил к выходу. Значит, ее подозрения не напрасны, тот, действительно, собирался с кем-то встретиться.
– Пожалуй, тоже прогуляюсь, – она спрыгнула с табурета, к счастью, на этот раз удачно. На секунду замешкавшись, она обернулась и тихо произнесла:
– Если со мной что-нибудь случится – вы знаете с кого спрашивать.
Жан-Жак озадаченно смотрел ей вслед.
