Полина Люро
Бешеный
Дан изумлённо вздёрнул тёмные брови:
– Возможно… Только погоди, ты же сказал, что не был в этих коридорах. Как тогда кисет оказался здесь?
Алан побледнел:
– Понятия не имею, наверное, кто-то его украл…
Дан помрачнел и, отодвинув Алана в сторону, прошёл немного вперёд, словно не слыша обиженного голоса:
– Дани, неужели ты думаешь, что я стал бы тебя обманывать?
Но тот даже не оглянулся, обратившись ко мне:
– Кэм, осторожно иди сюда и посвети вниз. Тут в полу провал, не оступись. Проклятье… эти тёмные пятна слишком похожи на засохшую кровь, а тут ещё что такое? ― он поднял с земли грязную тряпку и начал осторожно её отряхивать. Я подошёл ближе и ужаснулся ― обычно светло-карие глаза Дана потемнели, словно в них заглянула сама полночь…
Его голос запинался и хрипел:
– Здесь… яма, по краю, похоже, кровь и обрывок от нового плаща отца, я сам выбирал для него ткань в подарок. Этот оттенок с переливами синего очень редкий, не перепутаешь, ― он выхватил у меня из руки фонарь Алана, осветив им расщелину, ― пропасть, конца и края не видно. Боже, папа, вот я тебя и нашёл…
А дальше… У меня чуть сердце не разорвалось, когда Дан, подскочив к Алану и схватив за воротник плаща, начал его то ли трясти, то ли душить. Он так кричал, что, казалось, стены тоннеля вот-вот обрушатся, похоронив нас заживо:
– Мерзавец! Тебе мало было погубить моего брата, решил и от отца избавиться? За что, Алан, за что?
Я повис на нём, со стоном отрывая сильные пальцы парня от шеи побелевшего как снег мальчишки, и, о чудо, мне это удалось:
– Опомнись, Дан! Так нельзя ― ты обвиняешь друга в ужасных вещах только из-за клочка тряпки? А ещё говорят, что это я ― бешеный…
Тот тяжело дышал, его лицо побагровело, а вены на шее вздулись:
– Нет, не только… Посмотри на это, Кэм ― он судорожно рылся в полах плаща и, наконец, достал небольшой тёмный флакончик с серебряной крышкой, ― это один из ядов, что собирал отец. Он изучал эту дрянь, чтобы потом сделать противоядие, а… эта тварь… выкрала зелье, убив человека, заменившего ему отца!
Я глубоко вздохнул, как учил старенький Наставник, и сказал слово, которое любил повторять Главный Судья:
– Доказательства! Где доказательства, Дан? Пока это только твоё предположение, не больше…
Дан уже взял себя в руки, но его голос продолжал вибрировать подобно натянутой струне:
– Доказательства? Я нашёл этот флакон в его комнате, когда искал вас двоих…
Я и не заметил, что скрестил руки на груди, как любил делать Главный Судья на слушаниях дел. Когда-то мы с мамой часто ходили в Большой Зал Суда, где маленький сын жадно ловил каждое слово, произнесённое обожаемым отцом:
– Где именно?
– На столе у окна… Приготовил, наверное, чтобы ещё кое-кого отравить…
– Вы, конечно, не в курсе, Лорд Дан, но у бешеного Кэма особенная память ― один раз что-нибудь увидев, я помню это всю жизнь. Перед тем, как встретиться с Аланом, заглянул к нему в комнату ― на столе стояли три книги, одна чернильница и прибор для письма, а также пирамидка из четырёх разноцветных камушков. Это всё, никаких флаконов… Да и вообще, зачем Алану устраивать весь этот балаган с поисками? Будь он виноват, сидел бы тихо как мышка в норке…
Недобро прищуренные глаза Дана снова потемнели, в них было презрение, предназначенное, видимо, непрошенному защитнику:
– Посмотрим, что на это скажет Комендант Крепости… Он не потерпит в гарнизоне убийцу…
Я заложил руки за спину, меряя шагами маленький пятачок от стены до стены и не замечая, что снова подражаю отцу:
– Дан, ему плевать на наши проблемы, тем более, когда на носу вторжение дикарей. Он, как и все, ненавидит Избранных, а я буду на стороне Алана, потому что не переношу, когда подставляют людей…
Закрыв голову руками, Дан тихо рассмеялся ― тот ещё псих, а ведь выглядел вполне нормальным:
– Ты ничего о нас не знаешь, глупый мальчишка… ― и меня смутила неподдельная боль в его голосе. Он не стал больше спорить и уже повернулся спиной, чтобы уйти, когда внезапное озарение решило посетить голову самозваного «защитника»:
– Подожди, Дан… Объясни хотя бы, зачем ты и, скорее всего, прости, Алан, Лорд Джед всё затеяли? К чему этот балаган? Если уж так ненавидите названого брата и «почти сына», не проще ли было ударить его дубинкой в лесу или нанять нещепетильного в таких делах убийцу?
Красивый молодой Избранный поднял голову и, посмотрев мне в глаза, грустно улыбнулся:
– А ты не глуп… Просто я хотел, чтобы Алан на собственной шкуре прочувствовал, каково это, когда тебя предают и подставляют… Не понимаешь? Если любопытно, Кэм, спроси его об этом сам…
