Пётр Левин
Ведьмины сказки
Глава 12. Бессонная ночь
– Какой милый городок. И жителей совсем нет. Красота! – сказал Кесо.
На пару с Гарретом они уже выпили два кувшина вина и теперь глаза наполнились блеском.
– Да, город хороший. Пока мы видели только трех жителей. И четвертый, Юрий, будет завтра нас провожать у Восточных ворот, – процедил Гаррет заплетающимся языком.
– Ха-ха. Ты тоже его хочешь увидеть? Спорим на пятьсот золотых флоринов, что он не сидит на ящике, как его брат, а лежит на мешке с соломой. И лет двести ему или может даже триста, – громко произнес Кесо.
Гаррет цыкнул и прошипел:
– Помалкивал бы ты лучше про пятьсот золотых.
Гаррет нащупал правой ногой кожаную сумку с деньгами, которая стояла под столом, откинулся на спинку стула и расслабился.
В открытую дверь трактира вошел Экил с двумя ведрами воды и начал подниматься по скрипучей лестнице.
– Все носит, носит! Сегодня поспим как люди. Отдохнем знатно! – пролепетал Кесо.
Через минуту на лестничной площадке показалась Вита.
– Комната готова! Дверь слева – ваша. Ванну муж натаскал. Как помоетесь, дерните пробку – вода уйдет вниз по трубе.
– Да у вас тут технологии, – съязвил Кесо, икая, – дернем пробку, как положено. Чертова икота меня доконает.
– Пить надо меньше! – гаркнул Гаррет и тоже икнул.
Сумерки как-то опустились на город. Пустая зала трактира быстро наполнилась темнотой. И только свеча на барной стойки тускло и монотонно светила.
Кесо встал, подошел к бару, взял свечу и заскрипел ступенями.
– Гаррет, чур я первый в ванну. А ты уже в моей воде помоешься. Я-то почище тебя буду, хи-хи, ха-ха.
Лестница заканчивалась небольшой площадкой. Две двери находились рядом.
– Общая стена с хозяевами будет, – сказал Кесо, открывая левую дверь.
Комната была отделана деревянными досками крашеными в коричневый. В маленькое закрытое окно залезали звезды. В углу рядом с окном стояла небольшая деревянная ванна. Рядом – стул. На стуле – два больших полотенца, мочалка, кусок мыла и свеча, которая мерно горела, наполняя комнату спокойствием и уютом.
– Горячая водица, – прошептал Кесо, окунув руку в ванну.
Он кинул на пол куртку, рубашку, штаны и кряхтя залез в ванну.
Слева и справа от входа в комнату стояли узкие деревянные кровати.
– Давай мойся скорее, – проворчал Гаррет.
Он плюхнулся на левую кровать. Неудачно: ударился о грядушку, которая коварно пряталась за тонкой подушкой.
Кесо мылся долго и усердно. Затем в ванну полез Гаррет. Он лег в остывающую воду и посмотрел в окно. Как же красиво!
В окне просматривались домики, окруженные каменной стеной. С облегчением Гаррет отметил, что в окнах некоторых домов горят тусклые огоньки, а из труб идет дым. Значит, город не мертвый и какие-то люди помимо стражников и семьи трактирщика живут тут.
Гаррет окунулся с головой. И ему показалось, что слышит гулкий плач, стоны. Когда вынырнул, звук стал отчетливым. Это через тонкую деревянную стену кричал ребенок.
– А малышок-то с характером, – процедил Кесо, который устроился на своей кровати, – тебе хорошо, а мне спать у самой стены.
– Зато ты первый в ванну залез, – сказал Гаррет, – не все же пряники тебе должны доставаться. А ночка сегодня хороша. Эх, понять бы, зачем люди живут. И зачем все эти горести ведьма принесла.
Кесо лежал ногами к двери, головой к ванной и окну. Он повернул голову в сторону Гаррета.
– Люди живут, чтобы рождаться и умирать. А никто и не говорил, что просто будет. Ну а ведьма… Что ведьма. Не она, так что-то другое. Да и скучно без нее было бы, Гаррет!
За стеной снова закричал ребенок. На этот раз громче, уверенней. С каждым разом плач становился сильней, отчаянней.
– Беснуется, негодник. Спать нам не даст, тьфу на тебя, козленочка, – выругался Кесо.
– Ну что ты, Кесо, в самом деле. Или сам маленьким не был? – проговорил Гаррет, натирая мускулистую руку мылом, – поплачет и перестанет.
Но ребенок не перестал. Всю ночь он орал за стенкой, будто его резали.
– Да успокоится это исчадье хоть на минуту? – бредил невыспавшийся полупьяный Кесо, – скоро рассвет, а мы мучаемся. Я бы на месте родителей придушил его – все равно второго ждут. Может тот, второй, спокойней будет. А если нет, то и второго в топку, третий-то точно уяснит, как себя надо вести в приличной семье.
– Да заткнись ты уже, и без тебя тошно, – гаркнул Гаррет, – все мы в детстве кричали. У мальца зубы видно режутся.
Младенец орал истошно, с надрывом. Видимо у него действительно резались зубы. А может ведьма стояла над ним и пугала – кто его знает?
Но в одну секунду крик оборвался. Наступила тишина, звонкая, натяжная.
– Сейчас запоет снова, – прошептал Кесо.
Однако ребенок больше не кричал. Успокоившись, Кесо и Гаррет заснули.
На утро их разбудил истошный женский вопль.
– Умер, убили! – орала Вита через стенку.
Гаррет вскочил и растолкал храпевшего Кесо. Воины наспех натянули штаны и кинулись в комнату хозяев. Гаррет распахнул дверь.
Вита стояла в свободной до пят белой сорочке и прижимала к груди малыша, лица которого не было видно за пеленкой. Экил сидел на кровати, выл и дергал двумя руками свою седеющую бороду. Напротив него качалась люлька, в которой лежало скомканное одеяльце и маленькая искусно сделанная подушка с кружевами по контуру.
Вита ошалело посмотрела на постояльцев. Экил вскочил и замахал руками:
– Все хорошо, все хорошо! Уходите, уезжайте отсюда.
Хозяин, который явно был не в себе, вытолкал гостей из комнаты и захлопнул дверь.
– Да что тут происходит в самом деле! – воскликнул Кесо, натягивая рубашку, – надо найти наместника и расспросить его…
– Бери сумку и мечи, – сказал Гаррет, – похоже в этом городе есть для нас работенка.
Когда путники вышли из таверны, то встретили в дверях толстую женщину лет сорока с большой грудью, обвисшей до пупка. В руках женщина держала корзинку, в которой лежали маленькие бутылки с молоком, заткнутые деревянными пробками.
– Утро доброе, а вы куда? – спросил Кесо, – у хозяев горе.
Женщина остановилась. Ее толстое заплывшее жиром лицо с маленькими глазами скривилось, тонкие губы задрожали.
– Опять! Да что же так господь наш город не любит! – запричитала она, – а я вот козьего молока принесла ребенку.
Женщина зашаталась. Гаррет поддержал ее и она, тучная, медленно села на мостовую старясь не уронить корзинку.
– А ведь и моего ребеночка ведьма забрала… И моего. В церковь мне надо, – слеза покатилась по круглой упитанной щеке молочницы.
Женщина начала подниматься. Гаррет и Кесо взяли ее под руки и помогли встать.
– Где наместник? Поговорить с ним хочу, – спросил Гаррет.
Молочница вытерла слезы рукавом и взяла корзину с молоком.
– Вверх по улице. Там дом большой каменный белый, не пропустите. Самый большой и самый белый в городе.
Улица сначала шла наверх, потом вниз. Кони цокали по камням, наполняя пустую безжизненную улицу звонким эхом. «Цок, цок» – топали копыта. «Цок-цок-цок», – отвечало эхо.
Большой дом на три этажа Гаррет и Кесо приметили еще издали. Это был красивый особняк из белого камня, который выделялся на фоне серых домов простых людей.
Наместник города принял путников сразу. Слуга, худой бледный юноша лет пятнадцати, провел их в большую белую залу с горящим камином.
– Господина зовут Кней, – сказал юноша и вышел.
– Надо присмотреться к этому слуге, – прошептал Кесо на ухо Гаррету, – слуги они того, бывают слегка оборотнями.
Гаррет кивнул. Через секунду в залу вошел большой высокий толстый мужчина в летах. Ему было на вид за пятьдесят. На это указывали седые волосы, седая крупная борода и глубокие морщины на лице, старческие руки. У Кнея был громкий, грубый голос.
– Ко мне сегодня ворон из Монмарка с хорошей вестью прилетел, – заговорил, улыбаясь, Кней, – оказывается, два добрых путника избавили город от чудовища. Уж не вы ли те два храбреца?
Наместник показал путникам на кресла, спинки которых украшали медвежьи головы.
– Мы, мы, – обрадованно сказал Кесо, плюхаясь в кресло.
Гаррет медленно сел в свободное кресло и вопросительно посмотрел на Кнея.
– Ну тогда может и нам поможете? Ваш тариф я знаю. Но пятьсот золотых флоринов я вам предложить не могу. Городок у нас, как видите, поменьше Монмарка. За пятьдесят возьметесь?
Кесо забарабанил по ноге и посмотрел на Гаррета.
– Работа есть работа, – сказал Гаррет, – пятьдесят так пятьдесят. Рассказывайте.
– А рассказывать особо долго и не придется. У нас в городе гибнут младенцы. Живут до года, а потом однажды ночью – того… Кто-то душит их по ночам. О том, что их душат, рассказал наш лекарь Лер, можете потом у него подробности расспросить.
– А кто душит? – спросил Кесо.
– Да известно кто. Ведьма, – ответил наместник, – но знамо дело ее никто не видел. А дело происходит так. Дети рождаются. Все хорошо. Живут. И в какую-то ночь начинают истошно кричать. В эту же ночь проклятая и приходит за их душами. Родители пытаются не уснуть. Но видно старая напускает на них дрему. А утром детёнок уже не плачет… И вот еще что…
Кней задумался. Как будто решал, говорить или нет.
– И вот еще что. Зубы у них прорезаются за эту ночь перед смертью. Да такие огромные… челюсти уродливые становятся, что лучше не смотреть.
Наступила тишина. Гаррет посмотрел сначала на Кесо, который все еще хлопал себя по ноге, затем перевел взгляд на наместника.
– Мы остановились в трактире у Экила и его жены Виты. У них сегодня утром умер младенец. В дверях мы встретили молочницу.
Наместник покачал головой.
– Молочницу зовут Ада. Она набожная женщина, держит козочек. У матерей пропадает молоко от волнений и переживаний. И это молоко помогает… Но все это напрасно, напрасно, пятьдесят золотых флоринов, сразу после работы отдам, – речь Кнея становилась сбивчива.
– У трактирщика горе. Мы уехали от него. Где бы нам остановится на время, пока мы делаем работу? – спросил Гаррет.
– Да хоть у меня, путники. Хоть у меня. Я сейчас скажу слуге, он все устроит. Диамин, слышишь Диамин! – крикнул Кней.
Диамин появился тут как тут. Бледный юноша подслушивал.
Глава 13. Сети расставлены
Высокий бледный Диамин был немногословен. Он попытался взять сумку с амуницией и деньгами у Кесо, но тот не выпустил ее из рук и зло посмотрел на Диамина.
– Сам, все сам! – сказал Кесо, отстранив сумку от правой руки юноши.
Диамин улыбнулся и покорно наклонил голову.
– Пройдемте на второй этаж, – Диамин указал на большую белоснежную лестницу из белого камня.
На стене висели картины с изображением мужчин в праздничной одежде.
– Это отец Кнея. Это дед Кнея. Это прадед Кнея, – комментировал Диамин каждый раз, когда Кесо и Гаррет проходили мимо очередной картины, поднимаясь по лестнице.
– Наверху две спальни для гостей. Двери у них рядом. Поэтому вам будет удобно, располагайтесь, – сказал Диамин, подводя гостей к двум белоснежным крашеным деревяным дверям.
– А младенцев у вас в доме нет случаем? – спросил Кесо, когда Диамин открыл перед ним дверь спальни.
– Нет, у хозяина нет детей. А два года назад умерла жена. Но лучше вам не вдаваться в эту историю. Кней не любит про это говорить, – сказал юноша.
– Она тоже потеряла ребенка? – спросил Гаррет.
– Давайте на эту тему не разговаривать. Мне запрещено. Не советую ее поднимать с Кнеем. Он еле пережил это горе. Это ваша комната, – Диамин открыл вторую дверь перед Гарретом.
Путники увидели просторные комнаты с широкими окнами и большими кроватями, которые устилали красные покрывала.
– Если что-то будет нужно, я всегда к вашим услугам. Вот видите, на лестничной площадке висит колокольчик. Просто позвоните, и я приду. Может быть вы голодны? Сегодня жарили ягненка. И я могу принести вам обед прямо в комнаты на подносе.
Диамин застыл в ожидании приказания.
– Пожалуй, мы поедим ягненка. Хотя это будет трудно. В горло ничего не лезет, аппетита нет. Но надо хорошенько подкрепиться, – сказал Кесо.
Он сглотнул слюну, представив на вкус ягненка.
– Принеси еду на одном подносе ко мне в комнату. Мы обсудим с Кесо дальнейшие действия. Кстати, как нам найти лекаря Лера? – спросил Гаррет.
– Очень просто. Он живет через вниз по улице. Я могу проводить.
Гаррет кивнул и сделал жест рукой, чтобы Диамин шел за ягненком.
В комнате пахло плесенью и затхлостью. Гаррет подошел к окну, отодвинул щеколду и с усилием распахнул. Свежий воздух наполнял покои. Гаррет облокотился на выступ подоконника, наслаждаясь прохладой.
– Ну что, предлагаю быстро поесть и идти к лекарю, расспросить его. Он проводил вскрытие младенцев и может рассказать подробности, о которых не знает наместник.
Кесо сел на кровать и задумался. Он пытался побороть внутреннее напряжение, но тревога только усиливалась. Ему казалось, что они с напарником открыли двери, которые нельзя было открывать. А значит теперь они в смертельной опасности.
– Ведьма нас почуяла, Гаррет. Нам несдобровать, – сказал Кесо, – эти золотые флорины, которые мы заработали, нам еще боком выйдут, уж поверь.
Гаррет скрестил руки на груди и ухмыльнулся.
– Не узнаю я тебя, Кесо. Ты же весельчак, душа компании! Именно за это тебя и любят. А сейчас ты стал настоящим занудой. Эти самокопания до добра не доведут. Гони черные мысли прочь, – подбодрил Гаррет.
– Но я не могу это сделать! Понимаешь, это не мысли. Это чувство внутри. Сначала идет это чувство, а потом на него накладываются мысли, мрачные, удручающие. Чувства как будто идут изнутри против воли, и я совсем не могу с ними справиться.
Гаррет кивнул, давая понять, что понял мысль друга.
– Так может в тебя ведьма вселилась, и ты тоже становишься монстром? – Гаррет пытался перевести разговор в шутку.
– И знаешь что еще? – Кесо как будто не слышал реплику Гаррета, – а ведь я хотел, просто мечтал чтобы этот ребенок через стену заткнулся, чтобы его придушили! Как говорится, бойтесь своих желаний.
– Ну в его смерти ты точно не виноват. Как мы узнали, трагедия случается со всеми детьми. Вот и ребенок у молочницы, по ее словам, тоже умер от тех же проклятий, – успокаивал Гаррет.
Раздался стук. Дверь открылась и в комнату вошел Диамин. Он положил большой позолоченный поднос на кровать рядом с Кесо. На подносе стояли две глубокие серебряные тарелки и лежали две лепешки из ржаной муки. Внутри тарелок дымились кусочки мяса с подливой, отварная фасоль и кубики обжаренного в сливочном масле картофеля.
Гаррет подошел, взял тарелку, вернулся на своем место к окну и с аппетитом приступил к трапезе. Он накалывал мясо и картофель вилкой и отправлял в рот, а следом новые и новые порции.
– Ты жди нас внизу, Диамин, мы сейчас быстро перекусим и сразу пойдем к лекарю Леру. Надо спешить, – сказал с набитым ртом Гаррет и махнул вилкой, чтобы Диамин уходил.
Кесо придвинул к себе поднос и приступил к трапезе. Есть не хотелось, но аппетит, как говорится, приходит во время еды.
После сытного завтрака охотники спустились по лестнице в гостиную. Там их ожидал послушный Диамин.
– Лошадей брать не будем, пройдем пешком, – сказал Гаррет.
– Да тут недалеко. Несколько домов вниз по улице пройти. А лошадей я уже отвел в конюшню. Конюх распряг, дал овса и воды, – сказал Диамин.
Путники прошли вниз по улице. Все дома в этом городе, кроме дома наместника, в целом похожи друг на друга. Это были двухэтажные маленькие здания из серого камня с небольшими окнами. Терракотовые крыши из глиняной черепицы сливались в одну сплошную крышу, иногда обрываясь на узких улочках. В условиях маленького города это здорово экономило пространство. Но, похоже, теперь эти дома по большому счету пустовали.
Диамин показал на дверь, на которой висла небольшая белая табличка с надписью «Доктор Лер. Лечу от всех болезней, кроме душевных». Путники остановились.
– Ты скажи, Диамин, отсюда много людей уехало? – спросил Гаррет, взявшись за ручку двери.
– Много, – ответил юноша, – особенно те, кто с детьми. Но ехать особо некуда. На западе в Монмарке чудище. А дальше на восток – совсем гиблые места. Там начинается королевский лес, в котором, говорят, творятся жуткие дела. Вампиры и оборотни убивают людей. А те, которые выжили при встрече с ними, сами становятся монстрами.
Гаррет потянул массивную деревянную дверь на себя. Зазвенели колокольчики.
– Хорошо, Диамин, пока ты свободен. Мы поговорим с Лером без тебя.
Внутри было темно и сыро. Пахло опилками, лекарствам и гнилыми яблоками.
– Здравствуйте, чем могу помочь? Я доктор Лер, – в гостиную вышел встречать путников хозяин.
Это был толстый невысокого роста мужчина лет сорока с большой черной бородой. Он был одет в белую рубашку и белые штаны, а сверху – черный фартук. Лер вытирал руки об кусок сукна. Охотники отвлекли его от работы.
Слово взял Гаррет.
– Мы охотники за головами, слуги короля. Наместник поручил нам расследовать таинственные смерти детей. Он сказал, что вы проводите вскрытия и поэтому можете помочь нам установить истину. Сегодня умер очередной малыш… У хозяина трактира Экила и его жены Виты. Мы были свидетелями материнского горя.
Доктор явно обрадовался, что путники займутся расследованием. Он улыбнулся, кивнул и сказал:
– Надеюсь, вы с утра не ели? Тогда милости прошу в мой кабинет. Я как раз вскрываю дочь Виты.
Доктор прошел на другой конец гостиной и открыл дверь.
Путники вошли и сразу поняли: странные запахи шли из кабинета.
– Вы не обращайте внимание. Пахнет не очень хорошо. Но такова моя работа. Опилками я слегка приглушаю вонь. Впрочем, я уже привык. Ребенок за ширмой, вот, полюбуйтесь.
Лер открыл ширму. На деревянном высоком большом столе, обитом железными листами, лежал годовалый малыш. Его грудь была разрезана от шеи до пупка и раскрыта. Органы – печень, сердце, легкие – вырезаны и лежали рядом в металлическом лотке.
Голова малыша привлекала внимание. Ротик и щеки были разорваны. выпирающими белыми зубами. Из нижней и верхней челюстей выбирали белые ровные зубы, в два раза крупней, чем у взрослых.
– Не знаю, зачем я их продолжаю вскрывать. Всё итак ясно. Но таков порядок. В легких всех младенцев я нахожу какую-то непонятную субстанцию. Я не знаю, что это.
Доктор достал из лотка легкое и разрезал скальпелем.
– Вот, смотрите. То ли пух, то ли порошок, – Лер подковырнул скальпелем и показал на кончике белые катышки, которые действительно напоминали мокрый комочек пуха.
– Как от моей собаки, только мелкий. Ее Пух звали, и с нее постоянно лезла шерсть, а если в дождь я проводил по ее спине рукой, то такие же катышки оставались на ладони, – сказал Кесо.
Он вспомнил детство, как бегал с Пухом по полю.
– Смерть младенцев наступает от удушья, правильно? – спросил Кесо.
– Да, это скорее всего так. Никаких признаков на теле нет. Шея не сдавлена, борозд от удавки или следов пальцев нет. Но я как лекарь могу точно сказать, что малышкам перекрыли воздух. На это указывают кровоподтеки в легких и черная кровь в сердце.
Гаррет почесал кулаком щеку и спросил:
– Лекарь, скажи… Ведь роды ты у Виты принимал? Ничего необычного не заметил? Она какая-то странная…
– Роды я принимаю, да. Но родов все меньше и меньше. Ну а то что она расстроена была, тут все понятно! Она же знала, что ее ждет. Вита беременна вторым малышом. Дай бог ей пережить все это. Возможно, они уедут с мужем. Те кто уехали – от них вестей нет никаких. Вороны не приносят, нет. Видно сгинули в лесах и на болотах.
Кесо отошел в другой конец кабинета и стал рассматривать полки с инструментами. Все лежало аккуратно. И хоть Кесо не понимал ничего в лекарстве, он видел, что все инструменты лежат в определенном порядке. Это говорило о том, что доктор аккуратен.
Лер проводил путников до порога. Гаррет спросил:
– Молочница сказала, что тоже потеряла ребенка. Его тоже задушили?
Лер улыбнулся.
– Да не было у нее никогда детей. Это она от переживаний немного того – двинулась умом. Ко мне неоднократно приходила и всё просила ей помочь оживить ее ребеночка. Я поэтому на вывеске и написал, что душевными болезнями не занимаюсь.
– Больше вопросов не имеем, – сказал Кесо и мужчины распрощались.
Глава 14. Проклятая избушка
– В недоброе место мы попали. Город проклят, – проговорил Кесо.
Путники шли назад вверх мостовой в дом наместника Кнея. Пустая улица удручала. А вот и белоснежный дом.
Из дома наместника вышел священник. Это был высокий худой мужчина лет пятидесяти без бороды и усов. Он был одет в черную рясу до пять. Большой желтый крест висел на длинной цепочке и свисал до пупка. В левой руке святой отец держал библию.
Священник вышел на мостовую, остановился и зевнул. Он перекрестил рот. Затем зевнул еще раз и снова перекрестил рот.
– Святый божий. Храни душу невинно умершего младенца, – прошептал священник.
Он взглянул на Гаррета и Кесо, которые остановились подле него.
– А вы наверно охотники за чудовищами? Наместник мне про вас рассказал. Только вы зря стараетесь. Ведьма сильна как никогда. С ней мечами не справишься, – проговорил священник.
– А вы священник? – спросил Кесо, смотря в упор на белый воротничок мужчины.
– Да, меня зовут Флабий. Я служу в городской церкви уже пять лет. Прежний священник отдал богу душу.
– А молочницу Аду вы знаете? Она утверждает, что у нее тоже был ребенок, но ведьма его придушила.
Священник насупился. Было видно, что эта тема ему неприятна.
– Ада местная сумасшедшая. Она верит, что у нее был ребенок. Но если бы он был, я бы его крестил. А я его не крестил.
– А когда Ада начала бредить о ребеночке? – спросил Кесо.
Священник закатил глаза к небу, перекрестился и проговорил:
– Я вам это с точностью не скажу. Года четыре назад, наверно. Но в любом случае на все воля божья. Давайте ему доверимся.
Священник открыл библию, пролистал страницы и продекламировал:
– И сказал господь: я есть вершитель судеб. И кто берет в руки меч, тот от меча и падет.
Кесо переминался с ноги на ногу. Он скучал и хотел поскорее зайти в дом и отдохнуть.
– Раз вы крестили всех младенцев в этом городе, то знаете, сколько их осталось… – сказал Гаррет и пристально посмотрел в глаза Флабия.
– Одна семья осталась, Хека. Завтра утром они покинут город. Ворон принес добрую весть, что в соседнем Монмарке нет больше зверя. Наместник сказал, что ваша команда приложила к этому руку. Надеюсь, что семья Хека благополучно пройдет проклятый лес обезьян…
Долговязый Флабий глубоко поклонился и зашагал вверх по улице.
Наместник Кней сидел за большим столом в гостиной и пил вино из большого стакана. Он был расстроен. Рядом стоял услужливый Диамин с кувшином в руках.
Когда наместник увидел вошедших Гаррета и Кесо, то залпом выпил остатки вина.
Как только хозяин поставил стакан на стол, Диамин налил снова.
– Сейчас разговаривал со священником Флабием. Вы его должны были встретить на пороге… – пробубнил пьяный наместник.
– Да, встретили, – сказал Кесо и утонул в мягком кресле с медвежьими головами.
– Мы решили спасти от трагедии последнюю семью с младенцем. Завтра семья Хека покинет город. Вита и ее муж трактирщик тоже пойдут с ними. У Виты скоро родится малыш, она на девятом месяце. Надеюсь, проклятье настигает детей только в этом чертовом городе!
На этих словах Кней с силой ударил по столу кулаком. Стеклянный стакан треснул и вино разлилось по белой столешнице. Слуга Диамин вытащил из-за пояса кусок хлопковой ткани и стал размазывать красную жидкость.
– Ваша награда будет ждать вас. Пятьдесят флоринов, как и договаривались. Переночуйте сегодня в доме Хека, надеюсь, вы защитите младенца от ведьмы до завтрашнего утра. Мой слуга проводит вас вечером, – последние слова Кней прошептал, засыпая.
Его глаза, мутные от чрезмерного количества вина, закрылись. Наместник сначала засвистел губами, а потом захрапел.
– Надо выспаться. Разбуди нас к вечеру, – сказал Гаррет Диамину. Тот кивнул. Красное вино никак не хотело впитываться в тряпку.
Кесо и Гаррет поднялись в свои комнаты. Они не были уставшие физически. Но их души просили сна. И сон пришел.
Наступил вечер.
– Гаррет, просыпайся. Диамин разбудил меня. Пора идти к семье Хека. Мы хорошо выспались и теперь можем хорошо поработать.
Дом Хека стоял в самом конце улицы у восточных ворот. Закат окрасил небо в красный цвет. На фоне красного неба от одной стороны ворот к другой прохаживался горбатый мужчина.
– Это Юрий ходит, – сказал Кесо, показывая пальцем в сторону стражника.
Диамин остановился у крайнего дома. Деревянная дверь была открыта.
– Вас ждут. Заходите, а я пойду. Ночь приходит. Ведьма скоро начнет свои игры.
– Диамин. Так что случилось с женой твоего хозяина? Мы завтра покинем город – доверься нам, – Гаррет посмотрел в глаза бледного юноши и улыбнулся.
Диамин переминался с ноги на ногу. Он не знал, довериться путникам или нет. В конце концов он заговорил:
– После того, как ребенок умер, женщина сошла с ума. А вскоре ее нашли мертвой. Она забралась на крышу дома наместника и бросилась на мостовую головой вниз…
Последние слова Диамин проговорил шепотом, будто боясь, что кто-то лишний услышит.
– Тошно мне, тошно. Ух, ведьма треклятая… – проговорил Кесо и шагнул внутрь дома.
Кесо начал понимать, что ведьма не на шутку взялась за их души. И каждая встреча с чудовищами открывает новую дверь в бездну, из которой нет возврата.
Двери открывают дальнейшие двери. А внизу – зияющая пустота, черная смерть, которая выедает ложкой нутро человека.
Хозяин Хек, мужчина тридцати лет с потрескавшимися губами, сидел в гостиной за столом. Красивая жена лет двадцати с золотыми кудрями качала люльку.
– Вечер добрый! Меня зовут Гаррет, а это Кесо. Мы воины его величества.
– Мы вас ждем, – безразлично сказал Хек.
Из трещины на кубе потекла кровь. Мужчина это почувствовал и облизнулся. Он показал рукой на свободные стулья, приглашая путников сесть.
– Почему вы не уехали сегодня же отсюда, когда узнали, что в Монмарке больше нет монстра? – спросил Кесо, садясь.
– Все дело в молоке. Путь в Монмарк неблизкий. Жена от волнений потеряла способность кормить. Молочница сказала, козочки дадут молоко только завтра утром. Она принесет нам запас в дорогу перед нашим отходом.
Кесо посмотрел на Гаррета.
– Мы сегодня утром ее встретили. У нее была полная корзина молока. А где она живет?
– В лесу за восточными воротами дом у нее. Там она козочек и держит, им нужна воля, а в городе травы нет.
Гаррет вскочил, роняя стул.
– Дай мне серебряный меч, Кесо. Я схожу до молочницы. А ты оставайся здесь. Возможно, Хеку понадобится твоя помощь.
Кесо вытащил меч из сумки и кинул его через стол партнеру.
Гаррет выскочил на улицу. Входная дверь за ним захлопнулась, и охотник услышал, как ребенок закричал. Надо было спешить. Гаррет побежал к восточным воротам, липкое предчувствие беды накрывало его с головой.
Горбатый стражник перестал ходить туда-сюда и остановился с любопытством глядя на бегущего к нему Гаррета.
– Юрий! Ты ведь Юрий? Знаешь где молочница живет? Отведи меня к ней.
– И вам не хворать, путник. И вам добрый вечер. Ну как не знать? Она каждое утро ходит с корзиной, носит молоко младенчикам. Иди за мной! – проговорил горбач.
Из восточных ворот шли две дороги. Одна в поле, вторая – к лесу. Горбач довел Гаррета по второй до еловых деревьев и показал рукой.
– Вот, иди, путник, по этой тропке, никуда не сворачивай. Так и упрешься в дом молочницы. Козочки у нее… А меня увольте с вами. Служба у меня. Да и страх как боюсь я ее. Дурная баба она.
Горбач повернулся и зашагал прочь. Гаррет смотрел вслед Юрию. Тот шел неспеша, но пройдя сто шагов перешел на бег. Юрий чего-то или кого-то боялся.
– Проклята ведьма, – выругался Гаррет.
Он вошел в лес и последовал за тропкой. Звезды ярко светили, пробивая лучами густой лес. Дорога плохо, но была видна. Гаррет шел долго. Сколько по времени – он не понимал. Но, наконец, впереди забрезжили огоньки. Тропинка привела его к избушке, окна в которой необычайно ярко светили, как будто сразу сто хозяйка зажгла сто свечек разом.
Гаррет подошел к окну и посмотрел. За занавескам как будто что-то шевелилось – большое и черное. Но что – непонятно. Гаррет взял в правую руку карский меч, а в левую – серебряный.
Откуда-то справа заблеяли козы. Сначала одна, потом вторая, третья. А потом все смолкло.
Гаррет надавил локтем на деревянную дверь, и она открылась. Следующая дверь вела в залу. Сквозь дверную коробку пробивался свет.
Гаррет выбил дверь ногой. Она на мгновенье распахнулась, показывая Гаррету, что происходит внутри, но сработала пружина, и дверь захлопнулась.
Гаррет ахнул, развернулся на каблуке и побежал из проклятого дома прочь. За спиной истошно блеяли козы.
