Раф Гази
Яд любви
3. Роковая женщина
На следующий день Ут проснулся поздно. Отец уже ушел на работу, а у матери был отгул, и она попросила сына сходить за хлебом.
Несмотря на 10 утра и конец лета, солнце пекло немилосердно. На улице было безлюдно. Завтра, как сообщила мать, 1 сентября, и нужно собираться в школу.
Ут свернул по тротуару с Тукая, то бишь Пушкина, на улицу Центральная и увидел ее, Беллу. Он только-только сравнялся с началом дома N1 на Центральной, а она появилась у конца этой же длиннющей четырехэтажки с голубыми балконами. Ут ждал и опасался этой встречи, но она была неизбежна, и многое могла прояснить в обеих его жизнях – первой и второй. Плавно, как в замедленной киносъемке, девушка приближалась к Ут. Он признал ее сразу, узнавая также ее легкое, чуть выше колен летнее платьице, украшенное яркими сине-желтыми цветочками, ее высокую грудь, широкие бедра, переходящие в тонкие лодыжки. Выражение ее слегка скуластого лица было иронично-вызывающим, большие светлые глаза смотрели дерзко и насмешливо, будто говорили "лучше не связывайся со мной". Белла слыла первой красавицей в классе. Они встретились ровно в середине пути.
– Привет, Утик! – поздоровалась она, все знакомые ребята называли его Утиком, только Швель, один из его закадычных приятелей – Утя.
– Как дела? Куда идешь? – забросала парня вопросами Белла.
– Да вот мать за хлебом послала, – показал Ут пустую авоську.
– А я уже иду с хлебом,– засмеялась Белла и в ответ подняла к носу Ут свою прозрачную сетку, через большие ячейки которой были видны белая булка и две бутылки кефира.
– Как ты съездил? – продолжая расспросы, девушка многозначительно кивнула на висевшие на соседнем фонарном столбе огромные часы и заговорщически подмигнула.
Ут, проследивший за ее взглядом, вновь увидел за часами, на фасаде дома, стоящего на перекрестке улиц Центральная и Пушкина, вчерашний плакат «Слава КПСС!».
«Опять это дурацкое слово – «КППС», что же оно означает?», – подумал Ут, но осмыслить ничего не смог, поскольку нужно было общаться с девушкой.
– Ничего, нормально съездил, – ответил Ут уклончиво, удивляясь ее осведомленности по поводу его поездки на Памир.
– Приходи сейчас ко мне, мама ушла на смену, – ни капли не смущаясь и не жеманясь, предложила Белла.
– Хорошо, приду, схожу за хлебом и приду, – пообещал Ут, понимая, что встречи с ней все равно не избежать.
Белла стала его роковой женщиной, но ни она, ни сам Ут, конечно, тогда об этом не догадывались. Все последующие женщины, которыми Ут потом всерьез увлекался, чем-то были похожи на нее. Так же как первая квартира по Тукая 5/1 определила его любимое место за кухонным столом, так и первая девушка определила тот тип женщины, который ему потом всегда нравился. Заметная грудь, высокая талия, широкие бедра, изящные ноги, тонкие щиколотки и запястья – вот ее примерный портрет. И имена их всех почему-то начинались с буквы «Б» – княжна Болли, китайская принцесса Бо Ли, Балига ханум, и все они почему-то заставляли его страдать и доставляли ему боль.
До "Березки" – так назывался ближайший магазин – оставалось минуты 3-4 неспешным ходом, но за это время в голове Ута успела промелькнуть едва ли не вся его первая жизнь.
"Нет, все это не случайно, все что происходит со мной, совсем не случайно, – думал Ут. – Я не случайно попал в Петлю времени, и минуту назад тоже не случайно встретился с Беллой. Возможно, даже именно для того, чтобы случилась эта встреча, был устроен Раскол мира и образовалась дыра во времени, чтобы через нее я мог провалиться в прошлое. Но почему эта встреча, если она так важна, была организована не сразу после Раскола мира, а лишь на второй день? Вероятно, это было сделано так для того, чтобы я успел хоть немного адаптироваться к новым реалиям и уже, ни на что не отвлекаясь, сосредоточится на той главной задачи, ради которой и попал сюда, в прошлое, на полвека назад. Но какую задачу мне нужно выполнить?"
Это был главный вопрос. Несколько деталек заставили Ута внутренне содрогнуться. «Уже дважды мне попадались надписи с этой зловещей аббревиатурой КПСС, – анализировал ситуацию Ут. – Что бы они могли означать? И другая деталька – Белла зачем-то указала на уличные часы, и при этом, кажется, хитро ухмыльнулась. Что она этим хотела сказать? Может, подавала какой-то знак? А вдруг… Неужели… Неужели она все знает? Неужели она тоже из будущего?..»
Еще почему-то Уту припомнилась австрийская девушка Иза, которой он так и не дождался на острове Бержуд. Полное ее имя, кажется, Изабелла. «Изабелла» по-хонски означало «Красивая», а Белла – уменьшительно-ласкательное форма этого имени. Белла – Изабелла… Странно все это как-то. Опять имя женщины начиналось с буквы «Б».
Мысли жужжащим роем носились в голове. Однако Ут не только успевал следить за их бешеным полетом, но и внимательно наблюдать за тем, что происходило вокруг. Вот он прошел мимо магазина "Игрушки" и стал пересекать небольшую площадь перед кинотеатром "Центральный". У входа в зеленую аллейку была вывешена растяжка " Футбол. Согда – Авангард. 5 сентября. Начало 19 часов". Свернув направо и перейдя дорогу, можно было попасть на стадион "Согдиана", где разворачивались жаркие футбольные баталии. Но ему нужно было шагать прямо…
И вдруг Ут замер, как вкопанный, увидев странную киноафишу – "Корона Российской империи. 27-31 августа". Что за бред? Он помнил этот фильм, он ходил на него 7 раз, но называлась картина по другому – «Корона Тартарской империи». Что за мистика?
От лихорадочных мыслей Ута отвлек чей-то хриплый голос:
– Ладно, Сивый, отпусти малявок, пусть валят, не звенит!
За афишей среди елок, два шкета с озабоченными лицами прыгали перед патлатым верзилой, пускающим им в глаза кольца табачного дыма.
– Валите отседова! – скомандовал длинноволосый.
Шкетов как ветром сдуло.
Местная шпана устраивала засаду в кустах на неразумных пацанят, которых родители посылали в «Березку» за хлебом, солью и спичками. «Гопстопники» ленились даже обшаривать их карманы, а просто заставляли попрыгать: если звенела мелочь, ее безжалостно конфисковали.
Зайдя в магазин, Ут удивился изобилию продуктов на прилавках. Конечно, с казанской "Березкой" сравнивать было трудно, но если в столичный «Первый Гастроном» пускали только по спецпропускам, то сюда мог зайти любой смертный. Мясные вырезки, колбасы любых сортов, сыры всех видов, полный ассортимент кисло-молочных продуктов, в наличие было даже шоколадное масло – Империя заботилась о своих легионерах.
Правда, жители закрытого городка N не понимали до конца своего счастья. Живя на периферии огромной Империи и редко бывая в ее центральных районах, наивно полагали, что там-то, в Центре, жизнь бьет ключом, а тут у них – одни тихие, серые будни. А между тем в европейской части Алтын Тартарии – в Сары Тау, Хаджи Тархане, Сарыцине и других городах наблюдалась нехватка основных продуктов питания, самые дефицитные из которых выдавались по талонам, и за ними выстраивались огромные очереди.
Купив за 16 копеек буханку белого хлеба, Ут едва ли не бегом отправился в обратный путь – ему не терпелось встретиться с Беллой, чтобы задать ей кучу вопросов. Пробегая поворот с Центральной, Ут краем глаза опять зацепил этот начинавший уже бесить его плакат "Слава КПСС!", но накручивать себя не стал – сейчас придет к Белле, и она ему все разъяснит.
Закинув матери буханку хлеба и отмахнувшись от обеда "потом, потом!" , Ут побежал к дому N1 по улице Пушкина-Тукая, где жила Белла. Но возле ее дома он умерил прыть, мучительно вспоминая номер ее подъезда. Он знал наверняка, что ее квартира находится на последнем этаже, но в каком подъезде – забыл. Во втором или третьем? Ут наугад шагнул в третий, пулей взлетел на четвертый этаж, постучался в левую дверь и попал… в жаркие объятия Беллы.
– Как я соскучилась! – прижалась девушка к Ут своим дрожащим юным телом. Ее трепет стал передаваться и ему, он обнимал ее легкий стан, чувствуя волнующее прикосновение.
– Как давно мы не виделись, – тяжелым шепотом выдохнула Белла и, подняв голову, захватила Ут своими бездонными глазами, в которых ему почудился какой-то зеленоватый оттенок.
"Лет 40" , – сказал про себя Ут и, высвободившись из пьянящих объятий Беллы, увлек ее вглубь комнаты.
– Мне о многом нужно с тобой поговорить, – сказал он девушке.
– Мне тоже, – ответила она.
Ут смотрел на ее нервное напряженное лицо, на ее сочные слегка вздрагивающие губы и с трудом поборол в себе желание впиться в них страстным поцелуем. "Нет, это потом, – остановил он себя. – Сначала нужно кое-что выяснить".
– Иштар!..
– Ты кого зовешь? – глаза девушки испуганно и, как показалось Ут, злобно загорелись зеленым светом.
– Извини, Белла, – поправился Ут, впервые произнеся вслух ее имя и заново пробуя его на вкус.
– Да, – томно отозвалась она.
– Тебе ничего не показалось странным?
– Что ты имеешь ввиду? – не поняла Белла.
– Иди сюда, – Ут взял за руку девушку и усадил ее рядом с собой на диван. – Понимаешь, у меня возникли некоторые проблемы, и я бы хотел, чтобы ты помогла мне их решить.
– Какие вопросы, любимый? – девушка отняла руку и доверчиво прижалась головой к плечу Ута, обнимая его высвободившейся рукой.
Ут тоже осторожно приобнял ее, стараясь не откликаться на трепет тесно прижавшегося к нему девичьего тела. В его юношеских воспоминаниях Белла не была такой темпераментной, что несколько удивило Ута.
– Давай разложим все по полочкам.
– Давай, – тихим шепотом согласилась Белла, еще теснее прижимаясь к нему.
– Я буду задавать тебе вопросы, – слегка отстраняясь от горячего тела, чью нервную дрожь он явственно ощущал под легким платьем, Ут стал подходить к главному . – А ты, ничему не удивляясь, отвечай мне, хорошо?
– Хорошо, – произнесла Белла уже почти совсем трезвым голосом, тоже немного отстранившись от Ута.
Главное, что хотел узнать Ут – прибыла ли Белла сюда тоже, как и он, из будущего или она ничего не знает о Петле времени. Судя по ее поведению, – в котором, если и было какое-то волнение, то проявлялось оно лишь в форме естественных инстинктов молодой чувственной натуры, соскучившейся по своему парню, – судя по всему, девушка проживала сейчас свою первую и единственную жизнь. Но чтобы окончательно в том удостовериться, Ут спросил:
– Скажи, а зачем ты мне указала на часы, когда мы с тобой 20 минут назад встретились на Центральной?
– А ты сам не можешь догадаться? – ответила вопросом на вопрос Белла, окончательно от него отстранившись.
Ут почувствовал, что чем-то обидел девушку.
– Ну ладно не обижайся, может, я о чем-то и забыл, – произнес он примирительным тоном.
– Забыл! – Белла, как ужаленная, соскочила с дивана. – Видите ли, он забыл, как такое можно забыть – я не понимаю!
– Ну ладно, прости, – Ут взял за руку разгневанную девчонку, стараясь снова усадить ее на диван.
– Ни за что не прощу, пока ты не вспомнишь, – нехотя уселась девушка, отдалившись все же от от Ут на почтительное расстояние.
Ут попал в затруднительное положение, он не знал, как себя с ней дальше вести.
– Ты смотрела фильм "Корона Тартар… м-м, Российской империи"? – поправился Ут.
– Конечно, смотрела, мы же вместе ходили. Опять забыл?
– Ничего я не забыл! – соврал Ут. – Я даже помню, как ты хохотала, когда Ленина с его большевиками посадили на бронепоезд и поперли обратно в Германию.
Эпизод был действительно смешным, и зал на этом месте просто покатывался от смеха, и Белла, значит, тоже. Но реакция девушки была, мягко говоря, неадекватной.
– Ты че сдурел, ты чего городишь!
– Ну вот и пошутить нельзя, – на всякий случай спрятался за банальной отговоркой Ут.
– Ну у тебя и шутки! За такие шутки, знаешь, что бывает…
Разговор явно не клеился, за какую бы тему Ут не брался, везде его ждал прокол. Он был близок к отчаянию. Опять нависла тишина. Белла сердито прикусила нижнюю губу и незаметно, как змея, уползла на самый конец дивана.
Ут вдруг резко придвинулся к девушке, взял ее за тонкие плечи и сильно, почти грубо повернул к себе.
– Ты мне должна помочь, понимаешь!– с тяжелым надрывом произнес он.
– Что случилось? – подняла она испуганные глаза.
– Со мной случилась беда.
Белла нежными руками взяла голову Ут и долгим напряженно-участливым взглядом стала смотреть в его глаза.
– Говори, что случилось, только правду.
– Не знаю даже с чего начать…
Белла терпеливо ждала. Ут, подумав, решил сказать правду. Но не всю.
– Я видел, как раскололся мир.
Девушка смотрела непонимающим взглядом.
– Да, я видел, как раскололся мир, когда ездил с родителями на Памир. Мир раскололся на мелкие кусочки, а потом опять собрался. Я, кажется, в это время потерял сознание, а когда пришел в себя, у меня сильно болела голова.
– Бедненький мой, то-то я смотрю, ты какой-то странный, – девушка положила голову Ут себе на грудь и стала его гладить, как маленького.
– Может, это был солнечный удар?
– Может. Но с тех пор у меня временами стала пропадать память.
В глазах Беллы блеснули слезы.
– Ты совсем ничего не помнишь?
– Я помню почти все, но мне нужно подсказывать, тогда память возвращается.
– О чем ты хочешь, чтобы я тебе напомнила? – участливо спросила девушка, продолжая гладить Ута по голове.
– Про часы.
– А-а, про часы. Разве ты не помнишь, что мы с тобой договорились под ними встретиться 31 августа в 10 утра?
– Нет, но вот ты сказала, и я стал припоминать, что мы всегда там назначали наши встречи.
– Вот видишь, ты вспомнил. Не бойся, я тебе помогу, со мной ты вспомнишь все! – заверила Белла и после небольшой паузы спросила: – Скажи, а почему ты меня сначала назвал каким-то чужим именем, Иштар, кажется? – Ут показалось, что в ее глазах опять сверкнул недобрый зеленый огонек.
– Да так, читал книжку одну, – отмахнулся он. – У тебя есть учебник истории, за 4-й класс? И еще за 10-й. Или какой-нибудь справочник.
– Зачем он тебе? Сейчас гляну, или пойдем – сам посмотришь.
Ут вслед за Беллой прошел из зала в другую комнату поменьше, служившую спальней. Напротив двери стоял письменный стол, а над ним висели книжные полки с богатой библиотекой – книг здесь было гораздо больше, чем дома у Ута. Слева у окна находилась большая кровать. Разобранная. Белла перехватила взгляд Ута, скользнувший по белым простыням и покраснела.
– Белла, назови столицу нашей Родины?
– Ты что, сам не знаешь! – вспыхнула было девушка, но вспомнив, в каком болезненном состоянии оказался ее друг, тихо выдохнула:– Москва.
– Понятно, – сделал вид, что не удивился Ут.
– А вторая столица?
– Какая вторая столица? – не поняла сразу девушка. – А-а, ну когда-то был Питер, то есть Петербург, сейчас это город Ленинград. И никакая это не столица.
– А Самарканд?
– Что Самарканд? При чем тут Самарканд?
– Ладно, ладно, ни причем, я так, потом еще поговорим, – успокоил девушку Ут, наткнувшись на книжной полке на «Краткую Советскую энциклопедию».
Он помнил этот справочник, информация в нем была отсортирована по датам, и с ним легко было работать. Правда, назывался справочник «Краткая Тартарская энциклопедия». Впрочем, это было уже не важно.
Ут с волнением открыл страничку с ключевой для Алтын Тартарии датой «7 ноября 1917 года». Этот день, именуемый Днем Единения, когда прогнали из страны восставших большевиков, а их вождя Ленина отправили обратно в Германию, широко и помпезно отмечался по всей стране. На Ярмарочной площади в Казани – столице Империи – проходил военный парад с обязательным салютом. В Самарканде – второй, восточной столице – тоже запускали салют. Но в справочнике написано было совсем другое…
Лихорадочно пролистав несколько страниц, Ут понял, что революция, о которой на всю Европу кричали большевики, в той жизни, в которой он очутился после Раскола мира, все же удалась. И никто Ленина не прогонял в Германию, – «а-а, вот почему так ополчилась Белла!» – напротив, Владимир Ульянов стал первым правителем нового государства, получившего название СССР – Союз Советских социалистических республик. «Коммунизм у них все же победил», – догадался Ут. Наконец, он добрался и до мучившей его второй день подряд аббревиатуры КПСС, – она расшифровывалась, как «Коммунистическая партия Советского Союза» – это была их правящая партия. Других партий в новой Империи не было. «У нас тоже одна партия – «Единая Тартария», – провел параллели Ут. Через пару страниц он понял, что и до 1917 года история развивалась по-другому сценарию – Империей правил не тартарский каган, а русский царь.
Новая информация плохо укладывалась в голове, она кардинальным образом меняла все представления Ут о своей стране и мире. Он чувствовал себя инопланетянином, заброшенным на чужую, неизвестную, пугающую его планету.
Чтобы привыкнуть и осмыслить реалии этой неведомой планеты, нужно было время. Но Ут не мог остановиться и взахлеб читал все подряд в этом странном справочнике, его мозг впитывал в себя новые и новые странички, не успевая их, как следует обработать и создать какое-то целостное представление о том странном мире, в который он не менее странным образом попал.
Ут задержал свое внимание на странице, описывающей монголо-татарские завоевания, в справочнике было написано именно так: монголо-татарские, а не тартарские, как привык он. Выяснилось еще, что эти завоевания носили отрицательный характер, и существовало якобы даже какое-то «Татарское иго», отбросившее народы Евразии на много столетий назад и обусловившее их отставание от Европы. Хотя все исторические книги, которые в свое время прочитал Ут, говорили о цивилизаторской роли «Алтын Тартарии», о ее благотворном влиянии на развитие культуры отсталых, полудиких племен и народов Империи.
Ут отыскал в справочнике средневековую карту, подготовленную европейскими картографами, на которой территория большей части Евразии была отмечена крупными латинскими буквами «TARTARIA», ассоциировавшаяся на Западе исключительно с «исчадием ада». Это было понятно для Ут – об «Алтын Тартарии», из которой он загадочным образом недавно сюда прибыл, тоже нигде в мире не говорили ничего хорошего. Непонятным было другое, почему под «TARTARIA» в Европе подразумевалась не Тартарская империя, а Российская.
Интересно, а какое место занимала Казань в этой новой исторической системе координат?
– Белла, у тебя есть подробная карта нашей страны? – обратился Ут к заскучавшей девушке, сидевшей с задумчивом видом на разобранной кровати и перелистывающей какую-ту книжку. На обложке было написано «Алексей Толстой» – Ут знал этого автора, но произведение «Хождение по мукам» ему было неизвестно.
– Там на столе, посмотри, должен быть «Малый атлас СССР».
Да, вот он. «Главное управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва, 1973» – прочитал Ут на титульной странице. Общая карта СССР сильно его удивила. Нет, границы Империи остались прежними, но вот названия регионов и городов… Вместо Самар он увидел какой-то Куйбышев, вместо Саратау – Саратов, вместо Симбир – Ульяновск, вместо Хаджи Тархана – Астрахань, вместо Чаллы-Кала – Белгород, вместо Хан-Кермена – Касимов… А Казань была всего лишь столицей крошечного округа вроде Мосxоского улуса, который назывался ТАССР – Татарская Автономная Советская социалистическая республика.
До Ут стало доходить, что Петля времени засосала его не просто в прошлое, а в альтернативное прошлое, чужое, непонятное, враждебное. Нужно было определить, на каком рубеже произошел слом и история поменяла вектор своего развития. Важно было нащупать этот узловой момент, чтобы понять характер исторических искажений.
И все-таки мозг требовал передышки.
– Интересно? – Ут сел возле Беллы и заглянул в книжку, от которой она не могла оторваться.
– Очень, я ее все каникулы взахлеб читала, и даже в Куйбышев с собой брала, когда ездила к тете в гости.
«Так, нужно запомнить: ее тетя живет в городе Самар, то бишь в Куйбышеве», – на всякий случай оставил зарубку в памяти Ут.
– Я так плакала, так переживала! Если автор не соединит сердце Даши с инженером Телегиным, я убить его готова. А ты читал эту книгу?
– Когда читала ты мучительные строки,
Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом
И страсти роковой вздымаются потоки,-
Не вспомнила ль о чем? -
– продекламировал Ут.
– Опять ты со своим Фетом!
– О, да ты стала его стихи различать! – снова удивился Ут, он не замечал за Беллой увлечение поэзией.
– Я-то да, а ты даже Алексея Толстого не можешь прочесть, – укоризненно произнесла Белла.
В смартфон, который Ут благоразумно спрятал дома в ящике письменного стола, была закачена практически вся классическая литература, в том числе произведения Алексея Толстого. Но трилогии «Хождение за три моря» в его библиотеке не было. Не было по той простой причине, что «на его планете» Алексей Толстой писал совсем другие книги. Заметив, что Ут слегка сконфужен, Белла подвинулась к нему поближе и, заглядывая в глаза, спросила:
– А хочешь я из своего дневника почитаю?
Да, Ут попал в то далекое время, когда люди вели личные дневники. И Ут тоже, в ящике его письменного стола должна была лежать тетрадка с синим клеенчатым переплетом. "Когда вернусь домой, – дал себе задание Ут, – надо будет ее найти, эти записи помогут мне лучше понять свое прошлое".
Белла не просто вела дневник, но и пробовала перо, сочиняя небольшие рассказики, которые читала иногда Уту. Она наклонилась к прикроватной тумбочке и, достав из нее малиновую тетрадку, открыла ее на одной из последних страниц.
"Я знаю, что будет дальше, – неожиданно у Ута всплыл в памяти полувековой давности эпизод. – Сейчас она встанет и пойдет на кухню, чтобы принести стакан воды, а я тем временем пробегусь глазами по открытой странице дневника. И то, что я там прочту, мне не понравится".
Все случилось именно так, как предполагал Ут.
– Я сейчас, – сказала Белла и действительно пошла на кухню.
Ут не стал ничего читать, он и так все вспомнил. Белла описывала, как она ездила в Самар, то бишь в Куйбышев, в гости к своей тетке, и как она за трое суток пути отлежала все бока на жесткой полке общего вагона. Но самое неприятное – Белла писала, как весело она проводила время в компании молодых попутчиков и как ей понравился молодой светловолосый паренек, который беспрестанно делал ей комплименты.
Давно забытая ревность вдруг вновь больно скребнула сердце.
Из тетрадки Беллы выглядывал край хорошей мелованной бумаги, служившей в качестве закладки. Краем глаза Ут успел зацепить фразу, набранную печатным шрифтом: «Если это правда – помоги мне. Очень и очень тебя об этом прошу, мой телефон на конверте». Это было окончание какого-то письма, но Ут его не помнил. Точнее, он не помнил, что видел эту закладку в своей далекой юности, но сама фраза ему показалась знакомой. Он где-то ее слышал или читал, причем совсем недавно.
– Хочешь пить? – девушка вернулась из кухни со стаканом воды, в котором плавали кубики льда из морозильной камеры холодильника.
Было душно, и на самом деле мучила жажда. Но Ут отказался. Как всякая любящая женщина, чутко улавливающая малейшие перемены в настроении своего возлюбленного, Белла мгновенно оценила ситуацию и, захлопнув тетрадку – "потом почитаем", села рядом с ним на кровать и прикоснулась к его пересохшим губам своими влажными губами. Он почувствовал на них прохладу воды, но уже через несколько мгновений ее губы стали горячими.
– Подожди, – произнесла Белла задыхающимся голосом и, освободившись от рук Ут, встала и стала быстро снимать через голову свое яркое с желто-синими ромашками платье.
– Не смотри, – Белла, стыдливо прикрывая свои белые полные груди руками, быстро юркнула под простынь, придвинувшись к стенке, чтобы высвободить место рядом с собой.
Но Ут все равно успел разглядеть ее розовые соски и почти такого же цвета трусики с бантиком посередине лобка.
Ут тоже разделся до трусов и скользнул под простынь, его бок и левое бедро соприкоснулись с разгоряченным телом девушки. Но такая позиция показалась ему неудобной, он осторожно перевалился через нее, задевая ее высокие груди, и занял место у стенки, – Ут привык, что женщина всегда находится в постели по правую руку от него.
– Ты все помнишь, – одобрительно заметила Белла.
Так Ут почувствовал себя комфортнее. Он ощущал тяжелое дыхание Беллы, ее теплое бедро, по которому пробежала легкая волна. Ут медленно провел свою правую руку под ее приподнявшуюся шею и обнял ее нежное плечо. Девушка напряглась, Ут почувствовал, как вытянулись ее ноги и поднялась грудь. Он хотел прикоснуться к ней левой свободной ладонью, но на полпути остановил движение своей руки…
Ут не помнил, какие любовные ласки они допускали в постели друг с другом, и потому старался не совершать лишних движений, чтобы не вспугнуть своей искушенностью неопытную Беллу. Он знал, что они всегда останавливались перед последним барьером, оставаясь целомудренными…
… Волосы Беллы пахли полевыми цветами. Ут целовал ее полуоткрытые губы и сомкнутые веки, крепкими объятиями прижимая девушку к себе. Белла прерывисто дышала, ее тело начало дрожать, послышался легкий стон…
Ут, не выдержав напряжения, резко отстранился от полуобнаженного тела девушки и, отворачиваясь от него, сел на конце кровати спиной к Белле, обхватив руками свои голые колени.
– Что, опять? – Белла тоже быстро привстала, обнимая сзади Ут за плечи. – Я понимаю, что тебе трудно. Но пойми меня тоже, я не могу, не могу… нельзя… нельзя, понимаешь. .. это будет не правильно. Но у нас с тобой обязательно все будет, – жарко шептала она ему в ухо, продолжая какой-то давний неоконченный разговор, и вдруг добавила слова, которых он не помнил. – Совсем скоро, потерпи, милый…
В эту минуту дверь в спальню неожиданно отворилась и в ней показался силуэт какой-то очень полной и высокой женщины. Увидев полуголые тела, она тихо вскрикнула «Ах!» и, хлопнув дверью, убежала.
Ут не удивился и не испугался – он помнил этот случай. Убежавшая женщина была ее мамой, раньше времени вернувшейся со смены. Он знал, что эта неприятная история не будет иметь никаких последствий.
Но Белла сильно переживала.
– Какой ужас… какой кошмар! Она же подумала… она подумала… – захлебывалась в рыданиях девушка, – что у нас с тобой все было, а у нас с тобой ничего не было!
Ут убирал слезы с побледневшего лица Беллы и утешал, как мог:
– Ничего она не подумает, мы ей все объясним, и она поймет, – Ут не собирался оставлять девушку одну в столь трудную для нее минуту, и стал вместе с ней дожидаться возвращения ее матери, хотя знал, что она не придет.
– Так она и поверит!
– Конечно, поверит. Мы же ничего плохого не делали.
Ут до самого вечера успокаивал девушку, и ушел домой лишь после того, как она его сама настойчиво выпроводила.
