Ракитин Кирилл
Качели
– Там сплошной дым, и от пластика похоже, что ядовитый; мы не добежим. Я видел чьи-то ноги в коридоре.
– Надо же помочь человеку, – вскинулась было Нина Сергеевна.
– Это сделают спасатели, если ему ещё возможно помочь, а я не стану рисковать ни вами, ни собой, потому, что у меня другая задача, – ответил Павел Михайлович ледяным тоном, – Сейчас все на лоджию; спускаться будем по простыням, сколько хватит, а потом прыгать. Вещи не брать. Лицо замотать мокрой тряпкой, любой, хоть половой. Егор – связывай простыни. Морской узел, не забудь! И делай на протяжении обычные узлы. Я посмотрю, к чему надёжнее привязать их.
Пансионат не был рассчитан на холодное время года, а потому никаких батарей парового отопления в нём не было. К счастью, на лоджии из-за отвалившегося куска отделки обнажилась металлическая арматура, к которой Павел Михайлович и прикрепил их импровизированный «шторм-трап».
– Егор – первый. НЕ ВОЗРАЖАТЬ! Проверишь собой крепость простыней, если что – сможешь спрыгнуть, и примешь остальных, если сорвутся. Таня – следующая. Не бойся, Егор тебя поймает. Пошли! Не тяните. Мы уже надышались дымом и скоро начнём терять силы и сознание. Быстрее!
Через несколько секунд Егор был на козырьке первого этажа, откуда уже можно было спуститься по приставленной кем-то обычной лестнице. Следом сразу скользнула Таня. К чести девочки надо сказать, что она не паниковала и не упиралась. Павел Михайлович под мышки перенёс её за край лоджии, и держал, пока она не кивнула, что готова. Нина Сергеевна не смогла удержаться, но Егор был наготове, а Павел Михайлович ещё сбросил сумку с документами и деньгами, и лишь затем спустился сам по уже начавшими трещать и расползаться простыням.
Во дворе пансионата царил настоящий хаос. В лучах фар автомобилей метались кричащие и плачущие люди в одежде и без, растерянно топтались пожарные с неработающими гидрантами в руках, стояли две машины «Скорой», в которых через несколько минут закончились запасы бинтов и валерьянки, милиция, отдававшая бессмысленные приказы в мегафон, которые никто не слушал. И вся эта адская какофония звучала на фоне зарева поджара и мелькания мигалок спецмашин.
В такой обстановке не трудно было потеряться. А потому Егор не сразу обнаружил, что Тани рядом нет.
– Девочку? Парень, ты что не видишь, что здесь происходит?! Какую девочку? Здесь самого себя потеряешь через минуту. Сейчас все кого-то ищут; вот и ты ищи.
– В пижаме? Все в пижамах, не видишь, что ли?
– Ищи, парень, ищи! Сестра? Вот, возьми маску; смотри сам не задохнись. Удачи!
Егор метался по двору, пока кто-то не сказал ему:
– Какая-то сумасшедшая побежала внутрь. Все оттуда, а она туда. Девочка? Да разве сейчас поймёшь, кто. Но волосы длинные, точно, длинные.
– Да, – сказал Егору пожарный у входа в здание, – кто-то пробежал внутрь. Мы как раз проливали вход, вот он или она вместе с водой туда и нырнула. Мы ни сказать, ни сделать ничего не успели. Нет, внутрь пока никто не входил. И оттуда тоже никто… Эй, парень, ты что? Жить надоело? Стой, нельзя же…
Но Егор уже не слышал; стараясь дышать как можно реже, он нёсся по коридору и лестнице. Пожар понемногу стихал; но здание начинало опасно трещать. Дыма в коридорах было уже гораздо меньше, да и хорошо помогала маска, которую отдал Егору пожарный. По пути Егор видел два или три тела, одно с чемоданом в руке, но не стал даже останавливаться, с ужасом ожидая увидеть где-нибудь так же лежащую Таню. Но её не было нигде; ни в коридорах, с потёкшим пластиком стен, ни в их номере, дверь в который была открыта. Значит Таня была здесь! ЗАЧЕМ?! Егор бросился на лоджию, жадно хватая воздух; Тани не было и там, как не было и под ней. Треск нарастал, и оставаться далее в доме было самоубийством. Главное, что здесь не было Тани. Егор уже перенёс ногу через бортик лоджии, но затем, вспомнив кое-что, бегом вернулся в номер, и схватив Танину сумку с её альбомами, также бегом вернулся на лоджию, прихватив по пути Танин сарафан, валявшийся на полу. Затем он сбросил всё это на козырёк первого этажа, и повторил уже известный ему маршрут вниз. На пол пути простыни всё же не выдержали, но эта высота была для Егора не страшна. Подобрав вещи Тани, Егор так же быстро спустился на землю, где был подхвачен отцом, который, не говоря ни слова отвесил ему полновесную оплеуху, и так же молча повлёк за собой.
– Папа, папа, Таня пропала! – пытался вырваться Егор, но Павел Михайлович держал его крепко. – Может она где-то ещё там, надо вернуться. Отец!
– Идиот! – наконец сказал ему Павел Михайлович, когда они отбежали на достаточно безопасное расстояние, – Дурак! Безответственный молокосос – вот ты кто! Истеричка. Ты подумал о матери, о Тане, обо мне? Что было бы с нами всеми, если бы ты, неврастеник…
– Но папа, как ты можешь?! Отпусти меня! Там же Таня… – Егор не мог успокоится. Он злобно мотнул головой, вытряхивая слёзы ярости, которые, от осознания собственной беспомощности, стояли в его глазах. Душивший его гнев не давал говорить и туманил разум. Поэтому Егор не сразу почувствовал, как кто-то дёргает его сзади;
– Егор, Егор, я здесь, – Таня осторожно тянула друга за рукав, – не кричи, пожалуйста, не надо. Я здесь, я живая, все живы…
Егор молниеносно обернулся, сгрёб Таню в охапку;
– Таня, ну как ты могла?! Ты не смеешь так делать! Ты же мне обещала, а ты всегда выполняешь свои обещания! Не смей больше никогда так поступать, ты слышишь? – говорил он, одновременно, и уже не скрывая слёз, целуя её покрытые копотью волосы, – или я в конце концов научусь сердиться на тебя.
Таня обнимала Егора, и счастливо шмыгала носом где-то у него на груди.
– Так, сопливая команда, – скомандовал Павел Михайлович, – прекратить телячьи нежности. У нас много дел, и все неотложные. Бегом за мной!
Павел Михайлович припустил в хорошем темпе, Егор с Таней, держась за руки, бежали следом. За территорией пансионата толпились люди, но на бегущих детей и одного взрослого во всеобщей суете внимания никто не обратил. Так они добежали до одинокой машины, рядом с которой нервно ходила Нина Сергеевна.
– Егор, Таня! – кинулась она к ним, – родные мои! Ну разве так можно! Я же едва не умерла от страха за вас! Егор, ты же вроде взрослый, а ты, доча? Ну зачем ты вернулась в дом? Ну зачем?
Переживания последних часов в конце концов смогли сломить даже железный характер Нины Сергеевны, и она расплакалась, обнимая всё своё семейство.
– Таня, а что с твоими волосами? – вдруг опомнился Егор, запустив пальцы в Танину шевелюру. В тусклом свете фонарей он наконец смог рассмотреть Танину голову. – Вернее сказать, ГДЕ твои волосы, Таня?! Где краса и гордость девичья? Это же семейное достояние!
Танины волосы обгорели, и остатки их печальными колечками едва прикрывали ей уши.
– Где мой любимый «водопад»?! – горестно возопил Егор, – это ведь даже не «ручеёк», Таня! Это же козлиное копытце! Сахара! Это же сколько труда насмарку! Как теперь всё это растить?!
– Пустяки, – беззаботно махнула рукой Таня, – ты же сам говорил, что мои волосы пришли в негодность и никуда теперь не годятся. Ну вот и вырастишь их заново от самых корней, как захочешь, – и Таня засмеялась, размазывая копоть и сажу по голове ещё сильней.
– Но ты теперь совсем не похожа на девочку! А зачем я тогда этот сарафан тебе притащил? Все будут смеяться; скажут, зачем мальчишку в платье нарядили?
– Смеяться?! – сверкнула глазами Таня, – ты вроде видел, что бывает с теми, кто пытается смеяться надо мной. – Давай сюда мой любимый сарафан! И хоть одну улыбку я увижу… А что это ты в него завернул?
Таня ахнула:
– Это же мои альбомы! Ты бегал за ними?
– Я искал тебя, но конечно же, я не мог не взять и твои рисунки. Ведь ты сама говорила, что в них вся твоя жизнь. Как же я мог оставить их там?
Таня вновь бросилась обнимать Егора, а тем временем Нина Сергеевна улыбаясь принесла из машины, с терпеливо ожидавшим водителем, две толстые тетради;
– На, держи! Это то, ради чего рисковала жизнью Таня. Цени и береги её. Другой такой сестры ты не найдёшь больше нигде и никогда.
– Я знаю, мама, я знаю, – растеряно проговорил Егор, прижимая к груди тетради со своим летним рассказом и прочими заметками. – Таня, ты ради этого полезла обратно в пекло? Но зачем?! Так рисковать ради чего?
– Ради тебя, – ответила Таня, – ведь тебе, наверное, до́роги эти рассказы; здесь твой труд не за один месяц!
– Для меня самое дорогое – это ты, а не какие-то тетради с моими глупыми писульками! И я… я ещё раз напомню тебе, что ты кое-что мне обещала. А потому, чтобы больше – ни-ни! – Егор погрозил Тане пальцем. – Хотя я рад, конечно же я рад, что ты принесла тетради. Но ведь ты же могла вместо них взять свои альбомы?
– У меня не было времени. Так и ты же не стал искать свои записи; и к тому же, – улыбнулась Таня, – я спасала кое-что и для себя.
– И что же это? – удивился Егор
– Она нам не говорит, – вмешалась в разговор Нина Сергеевна, – она прячет это в кармане и не говорит, что это. Какой-то клочок бумаги.
– Таня? – изумился Егор, – Что это? Ты не скажешь нам?!
– Хорошо, – согласилась вдруг Таня, – но ты сам вряд ли этого захочешь.
Таня достала из кармашка пижамы листок, И Егор моментально понял, о чём говорила Таня.
– Убери, убери! Мама, я знаю, что это. Вам с отцом это не интересно, попытался Егор выхватить листок, но Таня была проворнее.
– Это только моё! Я же говорила, что ты сам не захочешь, чтобы я это показала.
– Ещё как интересно, ещё как, – откликнулся, подходя Павел Михайлович, который до этого о чём-то договаривался с водителем, и потому не принимавший участие в разговоре.
– Да что же это, в самом деле?! – изумилась Нина Сергеевна, – Что это за великие тайны, из-за которых девочки прыгают в огонь? Листочки, какие-то обещания…
– Это первое стихотворение, – звенящим голосом сказала Таня, знакомо вздёрнув нос, и глядя на всех с вызовом, – которое написал для меня мой будущий муж. Как же я могла дать ему сгореть?
– Муж?? Какой муж? Дочка, ты о чём? – Нина Сергеевна ухватилась за руку мужа, который стоял довольно улыбаясь. – Паша, ну ты что молчишь? Егор, Таня! Я не понимаю… что происходит?
– Таня, скажи нам, что именно ты обещала Егору, – подсказал Павел Михайлович, обнимая супругу.
– Пусть лучше он сам скажет, – ответила Таня, беря Егора под руку.
– О, Господи! – простонал Егор, хватаясь за голову и потирая виски, – Таня сказала это ещё в тот вечер, когда я впервые её встретил.
– На качелях, – уточнил Павел Михайлович, и Егор послушно за ним повторил: – На качелях. Тогда эта мокрая курица попросила меня взять её с собой, пообещав, что за это, когда она вырастет, она станет мне верной женой.
– «Верной женой»?! – не веря своим ушам повторила за сыном Нина Сергеевна. Она смотрела то на взъерошенного Егора с отчаянно ухватившейся за него девочкой, то на улыбающегося мужа, и вдруг почувствовала, как непрошенные слёзы вновь покатились у неё по щекам.
– Но дети, вы же ведь ещё совсем дети, – прошептала она.
– Так мы же вырастем, мама. Ну не плачь, не надо, – Таня подбежала к Нине Сергеевне, и обняв, заглянула снизу ей в лицо, – тебе не о чем волноваться. Ведь вы же все хорошо знаете, что свои обещания я всегда выполняю!
Павел Михайлович рассмеялся, Егор беспомощно развёл руками, а Нина Сергеевна крепко обнимала свою вновь обретённую дочь, которая счастливо улыбалась, глядя на всех.
Эпилог
Егор в сотый, наверное, уже раз раскрыл книгу, и в сотый раз сделал то, что делали до него сотни тысяч раз такие же как он – с наслаждением вдохнул запах свежей типографской краски.
– Прекрати, стыдно смотреть, – пихнула его локтём в бок Таня, но в уголках её рта таилась улыбка, – тебя сейчас уже позовут.
– Нас позовут, -поправил её Егор, с сожалением захлопывая обложку, на которой были написаны два имени, потому, что ведущий объявил:
– А теперь мы приглашаем сюда, занявших третье место в конкурсе дебютантов, – он сверился с бумажкой, – Воронцовы Татьяна и Егор. Прошу вас.
Одёрнув тщательно наглаженную форму курсанта Академии МЧС, Егор, взял Таню за руку, и легко взбежал вместе с ней на невысокую сцену. При этом многие в зале восторженно – завистливыми взглядами оценили роскошные волосы девушки, которые, словно сплетающиеся струи водопада, ниспадали ей на спину до самых лопаток в немного небрежной причёске. (Впрочем, профессионал – визажист, случись он среди присутствующих, смог бы оценить по достоинству эту кажущуюся небрежность).
– Эти, безусловно талантливые молодые писатели, порадовали нас в этом году своим дебютным сборником, я бы сказал, «полудетективных» историй под названием «Необычное в обычном», – председательствующий поднял такую же книжку, как и ту, что держал в руках Егор, – написанным в относительно новом, но быстро набирающем популярность жанре «фантастического реализма». Авторы награждаются вот этой большой, красивой и приятной глазу грамотой, которая чудесно подойдёт к любому интерьеру, и, увы, не такой большой, но тем не менее также весьма приятной глазу суммой, – в зале послышались смешки и отдельные хлопки, – которая, как мне кажется, послужит хорошей мотивацией для этих юных дарований продолжать совершенствоваться в своём писательском мастерстве. В будущем, надеюсь, они не раз ещё порадуют читателей своими творениями. Молодые люди, пожалуйста, скажите нам пару слов.
– Я хочу внести ясность, – сразу завладела инициативой Таня, – я – совершенно не писатель, хотя моё имя и указано на обложке в качестве соавтора. Но весь текст написан моим братом Егором. Я лишь иллюстрировала эту книгу.
– Да, товарищи, – снова взял слово председательствующий, – я хотел бы сразу заметить, что успехом на конкурсе, а также у тех читателей, кто уже успел ознакомиться с этой книгой, она во многом обязана именно своими удивительными иллюстрациями. Что же касается имени автора на обложке, то, вероятно, произошло какое-то недоразумение.
– Никакого недоразумения, – решительно вступил Егор, – без творчества моей сестры книга не то, что не произвела бы впечатления на уважаемых членов жюри, а, скорее всего, просто не существовала бы. Я попробую пояснить, – поднял он руку в ответ на недоумённый гул в зале. – Когда у меня в голове лишь зарождаются пока что ещё лишь смутные, неясные образы будущего рассказа
– Мыслеобразы, – вставила любимое слово Таня, и довольно заулыбалась.
– Мыслеобразы, – повторил Егор, – Так вот, когда у меня эти мыслеобразы ещё только формируются, моя сестра уже в состоянии создать из них целый мир, который мне остаётся лишь описать словами. Поэтому я считаю её полноправным соавтором, и её имя на обложке находится абсолютно заслуженно.
– Ну с этим разобрались, – сказал ведущий церемонии, – а может вы немного расскажите нам о себе? Надо признаться, у вас довольно необычный творческий дуэт. Как он вообще сложился? Вероятно, ещё в раннем детстве?
– Мы не могли сложиться в раннем детстве, потому, что, когда я был в раннем детстве Таня ещё не умела говорить. А когда у Тани наступило раннее детство, то у меня оно было уже среднее, но тогда мы с Таней ещё не были знакомы. А когда мы познакомились, то ещё не были братом и сестрой, хотя тогда у Тани детство наступило уже среднее, а у меня позднее, которое вот сейчас у Тани уже тоже позднее, а я так и вовсе вышел из детства, но зато теперь мы уже брат и сестра.
– Стоп, стоп, стоп, – замотал головой ведущий, – у меня сейчас мозг закипит, – в зале многие засмеялись, – Давайте тогда лучше о теме вашей книги. Что самое «необычное в обычном» вы находили в жизни?
– Самое необычное в обычном была наша встреча с братом, – сказала Таня, – который тогда ещё мне не был братом, но уже был будущим мужем, а я ему верной женой. Тоже будущей, конечно.
– Наверное, это есть тот самый фантастический реализм, о котором тут говорилось, – тяжело вздохнул ведущий, – потому, что я ничего не понимаю, хотя, казалось бы, мы говорим об обычных и реальных вещах. Слова понимаю, а смысл нет; просто магия какая-то, – развёл он руками.
Сидящие в зале засмеялись в голос.
– Дело в том, – решил внести ясность Егор, глядя на слегка обалдевшего после его и Таниных слов, ведущего, – что самое необычное, что я нашёл в жизни, – это действительно моя сестра Таня. Она и есть то самое необычное, что многие ищут, но не видят даже у себя под носом. Хотя, конечно, не так-то просто обнаружить в незнакомой девчонке под дождём свою будущую сестру.
– И верную жену, – вновь вставила Таня, явно наслаждаясь происходящим.
– И верную жену, – вновь послушно повторил за ней Егор.
Зал уже откровенно веселился, и ведущий буквально простонал:
– Но вы так и не сказали нам, где же следует искать таких необычных девочек, и где вы сами нашли свою…хм… эм-м..?
– На качелях, – пожал плечами Егор, обнимая Таню, – на самых обычных дворовых скрипучих качелях.
