Ребекка Куанг
Республика Дракон
– Зачем? – наконец спросила она.
– Я пытался понять, каково это, – признался Катай.
– Для кого?
– Что они чувствовали, когда это случилось. В свои последние секунды. Мне хотелось знать, что они чувствовали, когда пришел конец.
– Это ни на что не похоже, – сказала она.
Волна боли снова прокатилась по руке, Рин прижала кулак к полу, пытаясь заглушить боль, и стиснула зубы, пока та не отступила.
– Алтан рассказал мне как-то раз, – продолжила она. – Через некоторое время ты уже не можешь дышать. А когда начинаешь задыхаться, уже не чувствуешь боли. Умираешь не от огня, а от нехватки воздуха. Ты задыхаешься, Катай. Вот чем это заканчивается.
Глава 5
– Попробуй пожевать имбирь, – предложил Рамса.
Рин подавилась и плевалась до тех пор, пока желудок уже больше не мог ничего выдавить, после чего снова привалилась к борту судна. Остатки завтрака склизкой массой плавали на зеленых волнах внизу.
Она взяла из ладони Рамсы горстку леденцов и пососала их, борясь с позывами к рвоте. За несколько недель в море она так и не привыкла к постоянному ощущению, что поверхность под ногами ходит ходуном.
– Сегодня поднимется волна, – сказал Бацзы. – В Омоноде бушует сезон тайфунов. Если такая погода продержится, не стоит идти против ветра, но пока берег прикрывает нас от ветра, все будет хорошо.
Он единственный из цыке имел реальный опыт навигации – отбывал наказание на грузовом судне, прежде чем его послали в Бахру, и не упускал случая этим похвастаться.
– Да заткнись ты, – отрезал Рамса. – Можно подумать, это ты ведешь корабль.
– Но я же штурман!
– Наш штурман – Агаша. А тебе просто нравится стоять у штурвала.
Рин была рада, что им почти не приходится управлять кораблем. Это значит, что не нужна и команда из подручных Муг. Чтобы идти по Южно-Никанскому морю, хватало и шести пар рук, они лишь занимались мелким ремонтом, а Агаша плыл рядом с корпусом, направляя корабль в нужную сторону.
Муг дала им опиумную джонку под названием «Каракал», стройный корабль, каким-то образом вмещавший шесть пушек по каждому борту. Людей на все пушки не хватало, но Рамса придумал хитроумное приспособление. Он соединил все двенадцать запалов веревкой и теперь мог поджигать их одновременно.
Но это только на крайний случай. Рин не собиралась подключать к схватке пушки. Если Муг не нужны выжившие, то Рин достаточно лишь подобраться поближе для абордажа.
Она положила руки на фальшборт и оперлась на них подбородком, глядя на пустынные воды. Плыть под парусом – куда менее интересное занятие, чем разорять лагерь врага. Поля сражений всегда занимательны. Океан просто пустынен. Все утро Рин смотрела на монотонный серый горизонт, только чтобы не закрывать глаза. Муг не знала наверняка, когда уклоняющийся от уплаты дани капитан прибудет в порт. Это могло случиться в любое время после полуночи.
Рин не понимала, как моряки способны выдержать эту кошмарную дезориентацию. Для нее каждый клочок океана выглядел одинаковым. Вдали от берега горизонт казался совершенно однотипным в любом месте. Рин умела читать по звездам, если напрячься, но любой клочок сине-зеленых вод казался идентичным.
Они могли находиться в любом месте залива Омонод. Где-то дальше лежит остров Спир. А еще дальше когда-то была Федерация Муген.
Муг как-то предложила отвезти Рин на Муген, чтобы она могла сама оценить ущерб, но Рин отказалась. Она знала, что там найдет. Миллионы людей, которые впечатались в камень, обугленные скелеты, застывшие в последнем движении.
В какой позе они погибли? Матери тянулись к детям? Мужья обнимали жен? Может, они протягивают руки к морю, словно если доберутся до воды, то смогут убежать от смертоносной сернистой тучи, спускающейся с горы.
Она столько раз это представляла, столько раз рисовала в воображении эти картины, что они были ярче, чем в реальности. Стоило Рин закрыть глаза, и она видела Муген и видела Спир, два острова сливались в ее голове, потому что история повторялась – дети горели заживо, кожа слезала с них черными лоскутами, обнажая блестящие кости.
Они сгорели ради чужой войны, из-за чужих ошибок, из-за людей, с которыми никогда не встречались, и в последние секунды жизни не понимали, почему обугливается их кожа.
Рин зажмурилась и тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Она снова грезила наяву. Прошлой ночью она приняла небольшую дозу лауданума, потому что страшно разболелась обожженная ладонь, и Рин не могла уснуть. И уже жалела об этом, потому что лауданум изматывал сильнее опиума, но не доставлял удовольствия.
Рин осмотрела свою руку. Кожа вздулась и покраснела, несмотря на припарки из алоэ. Рин не могла сжать кулак, не поморщившись. Хорошо хоть Катай обжег левую руку, а не ту, в которой она держит меч. При мысли о том, что пришлось бы держать в обожженной руке рукоять меча, Рин поежилась.
Она провела большим пальцем по ладони и нажала на открытую рану. По руке стрельнула боль, из глаз брызнули слезы. Но она очнулась.
– Тебе не стоило принимать лауданум, – сказал Чахан.
Рин резко выпрямилась.
– Я не сплю.
Он тоже подошел к фальшборту.
– Нет, спишь.
Рин бросила на него сердитый взгляд, задумавшись, легко ли будет сбросить Чахана за борт. Не слишком сложно, это уж точно. Чахан такой худой. И если она это сделает, скучать по нему не будут. Наверное.
– Видите вот те скалы? – Между ними втиснулся Бацзы, явно почувствовавший назревающую стычку. Он указал на несколько утесов на далеком берегу Анхилууна. – На что они похожи, по-вашему?
– На человека? – прищурилась Рин.
Бацзы кивнул.
– На утопленника. Если приблизиться к берегу на закате, он выглядит так, будто проглатывает солнце. Вот вы сразу и поймете, что прибыли в Анхилуун.
– Сколько раз ты здесь бывал? – спросила Рин.
– Много. А однажды, два года назад, я был здесь вместе с Алтаном.
– Для чего?
– Тюр велел нам убить Муг.
– Что ж, значит, у вас ничего не вышло, – фыркнула Рин.
– Честно говоря, это был единственный раз, когда у Алтана не получилось.
– Ох, ну конечно, – сказала Рин. – Чудесный Алтан. Идеальный Алтан. Лучший командир в твоей жизни. Он всегда поступал правильно.
– За исключением Чулуу-Кориха, – вставил Рамса. – Это можно назвать катастрофой монументальных масштабов.
– Если говорит по справедливости, Алтан принимал верные тактические решения. – Бацзы почесал подбородок. – Ну, до того как принял целую вереницу дрянных.
Рамса присвистнул.
– Под конец он просто выжил из ума, не иначе.
– Ага, слегка свихнулся.
– Заткнитесь. Нечего болтать об Алтане, – огрызнулся Чахан.
– Так жаль, когда беда случается с лучшими, – продолжил Бацзы, не обращая на него внимания. – С Фейленом. И с Хулейнином. А помните, как в Хурдалейне Алтан ходил во сне? Клянусь, однажды ночью я вышел отлить, а он…
– Я сказал – заткнись! – Чахан хлопнул ладонями по фальшборту.
Рин почувствовала, как по палубе разлился холодок, на руках появились мурашки. Воздух застыл, как бывает между молнией и раскатом грома. Белые как мел волосы Чахана начали закручиваться на кончиках.
Но его лицо не соответствовало ауре. Выглядел он так, словно вот-вот расплачется.
Бацзы поднял руки.
– Ладно, ладно. Тигриная задница. Я пошутил.
– Вы не имеете права так шутить, – прошипел Чахан и ткнул пальцем в сторону Рин. – В особенности ты.
– Это еще почему? – ощерилась она.
– Потому.
– Ну давай, скажи это, – выкрикнула она.
– Ребята, ребята… – К ним подошел Рамса. – Великая черепаха! Угомонитесь уже. Алтан мертв. Ясно? Мертв. И ваши склоки его не вернут.
– Посмотри-ка на это. – Бацзы протянул Рин подзорную трубу и указал на черную точку, едва видимую на горизонте. – Похоже на корабль «Красной джонки», а?
Рин приставила к глазу подзорную трубу.
Флот «Красной джонки» под предводительством Муг состоял из весьма характерных опиумных джонок, хотя и достаточно узких, чтобы они могли развивать большую скорость, обгоняя других пиратов и императорский флот. У них были глубокие трюмы, чтобы перевозить много опиума, и паруса на деревянных рейках, напоминающие рыбьи плавники. В открытом море они не поднимали флаги, но ближе к берегу несли алый флаг Анхилууна.
Однако это судно было массивным, с низкой посадкой, больше похожее на плоскодонку, чем на опиумную джонку. Оно несло белые паруса вместо красных, и никакого флага. Рин увидела, как корабль совершил резкий поворот, невозможный без помощи шамана, и направился прямо к ним.
– Это не Муг, – сказала Рин.
– Но необязательно вражеский корабль, – отозвался Рамса. Он рассматривал судно в собственную подзорную трубу. – Возможно, это друзья.
Бацзы фыркнул.
– Мы же беглые преступники и работаем на пиратскую королеву. Думаешь, у нас много друзей?
– Ты прав.
Рамса сложил подзорную трубу и сунул ее в карман.
– Можем открыть огонь, – предложил Чахан.
Бацзы окинул его недоумевающим взглядом.
– Слушай, не знаю, сколько времени ты провел на море, но, когда видишь иностранный корабль без опознавательных знаков и не знаешь, из какого он флота и нет ли за ним других, стрелять уж точно не стоит.
– Почему это? – спросил Чахан. – Ты же сам сказал – это вряд ли друзья.
– Но это не значит, что они собираются драться.
Пока Бацзы и Чахан спорили, Рамса качал головой. Выглядел он, как смущенный птенец.
– Не стрелять, – поспешно приказала ему Рин. – Для начала хотя бы узнаем, кто они такие.
Теперь корабль был достаточно близко, чтобы прочитать написанные на борту буквы. «Баклан». Рин пролистала список кораблей из флота «Красной джонки», швартующихся в порту Анхилууна. Это название там не числилось.
– Вы это видите? – спросил Рамса, снова всмотревшись через подзорную трубу. – Что это значит?
– Где?
Рин не понимала, что встревожило Рамсу. Она не видела солдат в доспехах. Или хотя бы команду в форме.
И тогда она поняла – именно это и странно.
На борту никого не было.
Никто не стоял у штурвала. Никто не ставил паруса. Теперь «Баклан» был так близко, что они видели его пустую палубу.
– Это невозможно, – произнес Рамса. – Каким образом он двигается?
Рин перевесилась через борт и крикнула:
– Агаша! Право руля!
Агаша повиновался, сменив галс быстрее, чем сумело бы гребное судно. Но чужак тут же поправил курс, чтобы продолжить преследование, срезав под точным углом. Корабль тоже был быстрым, и, хотя «Каракала» толкал вперед Агаша, «Баклан» без труда его нагонял.
Через несколько секунд они поравняются. Корабль шел параллельным курсом. Их явно собираются взять на абордаж.
– Это корабль-призрак, – простонал Рамса.
– Не глупи, – отрезал Бацзы.
– Или у них есть шаман. Чахан прав, надо стрелять.
Все беспомощно воззрились на Рин в ожидании приказа. Она уже открыла рот, но тут раздался грохот, и «Каракал» вздрогнул у них под ногами.
– Ты по-прежнему считаешь, что это друзья? – спросил Чахан.
– Стреляйте, – приказала Рин.
Рамса помчался вниз, чтобы поджечь запалы. Несколько секунд спустя «Каракал» тряхнуло от серии раскатистых выстрелов, когда одна за другой грохнули пушки правого борта. Над водой просвистели пылающие металлические ядра, оставляя за собой ярко-оранжевый след, но вместо того чтобы проделать в бортах «Баклана» дыры, просто отскочили от металлической обшивки. Корабль даже не дрогнул.
Тем временем «Каракал» опасно накренился на правый борт. Рин перегнулась через фальшборт и увидела, что корпус поврежден, и, хотя она плохо разбиралась в кораблях, судя по всему, долго они с такими пробоинами не протянут.
Она выругалась сквозь зубы. Придется грести к берегу на спасательной шлюпке. Если только прежде их не утопит «Баклан».
Рин слышала шаги бегающего внизу Рамсы, который пытался перезарядить пушки. Над ее головой засвистели стрелы – это подключилась Кара, но они только стукались о борта вражеского корабля, не нанося ему никакого ущерба. Каре не в кого было стрелять – на палубе «Баклана» не было ни команды, ни лучников. Кто бы ни правил «Бакланом», он не нуждался в лучниках, достаточно было и пушек, способных за несколько минут утопить «Каракал».
– Подойди ближе! – крикнула Рин. Противник имел больше пушек и лучше лавировал. Единственный шанс на победу – захватить корабль и спалить его. – Агаша! Я должна попасть на этот корабль!
Но «Каракал» не двигался, а бессмысленно болтался на воде.
– Агаша!
Ответа не последовало. Рин взобралась на фальшборт и заглянула в воду. Там растекался странный черный поток, похожий на подводную тучу. Кровь? Но когда Агаша принимал форму воды, у него не могла идти кровь. А облако выглядело слишком темным для крови.
Нет. Скорее, похоже на чернила.
Над головой просвистел снаряд. Она пригнулась. Ядро плюхнулось в воду, и в месте попадания снова расплылась чернота.
Чернила.
Они стреляли по воде сосудами с чернилами. И не просто так. Атакующие знали, что у цыке есть водный шаман, и ослепили Агашу, понимая, что он собой представляет.
У Рин засосало под ложечкой. Это не случайное нападение. Корабль преследовал их и готовился к атаке. Это ловушка, спланированная заранее.
Их продала Муг.
В воздухе просвистела новая порция снарядов, на этот раз нацеленных на палубу. Рин пригнулась, приготовившись к взрыву, но его не последовало. Она открыла глаза. Мина замедленного действия?
По-прежнему никаких взрывов. Но от снарядов расплывалось облако черного дыма, распространяясь со страшной скоростью. Рин даже и не думала бежать. Дым за секунды накрыл всю палубу.
Это не дымовая завеса, а удушающий газ. Рин пыталась вдохнуть, но воздух не попадал в легкие, ее горло сомкнулось, словно кто-то приколол ее к стене за шею. Задыхаясь, Рин попятилась. Она чуяла в воздухе какой-то привкус, ужасно знакомую тошнотворную сладость.
Опиум.
Эти люди знали, с кем имеют дело. Знали, как ослабить цыке.
Вялые Суни и Бацзы рухнули на колени. Где бы ни находилась Кара, стрелять она прекратила. Рин различила сквозь дым обмякшие фигуры Рамсы и Чахана. Лишь она до сих пор стояла, отчаянно кашляла и хваталась за горло.
Она столько раз вдыхала опиум, что нынешняя стадия была прекрасно ей знакома. Это только вопрос времени.
Сначала – головокружительное чувство, как будто ты паришь, сопровождающееся иррациональной эйфорией.
Потом оцепенение, почти столь же приятное.
Затем пустота.
Руки Рин жгло, словно она сунула их в осиное гнездо. Во рту пересохло. Она пыталась собрать хоть чуть-чуть слюны, чтобы смочить горло, но едва нацедила мерзкий ком мокроты. Она с трудом открыла глаза. Из-за резкого света они заслезились, пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем она начала видеть.
Она была привязана к мачте, руки вытянуты над головой. Рин пошевелила пальцами. Она их не чувствовала. Ноги тоже были связаны так туго, что она не могла даже их согнуть.
– Она очнулась, – раздался голос Бацзы.
Рин вытянула шею, но так его и не увидела. Однако от этого движения у нее закружилась голова. Даже связанная, Рин как будто парила. И стоило посмотреть вниз, как возникало ужасное чувство, что она падает. Рин зажмурилась.
– Бацзы? Ты где?
– У тебя за спиной, – пробубнил он, так что Рин с трудом разобрала слова. – По другую сторону мачты.
– А остальные?
– Все тут, – сказал откуда-то сзади Рамса. – Агаша – вон в той бочке.
Рин встрепенулась.
– Постойте, а он может…
– Не выйдет. Крышку запечатали. Хорошо, что ему не нужно дышать.
Рамса, видимо, дергал руками, натягивая веревки, потому что ее путы болезненно впились в запястья.
– Прекрати, – сказала она.
– Прости.
– Чей это корабль? – спросила она.
– Они нам не скажут, – ответил Бацзы.
– Они? Кто такие «они»?
– Мы не знаем. Никанцы, я думаю, но они с нами не разговаривают. Эй, вы! – закричал Бацзы стражнику, видимо, стоящему позади Рин, потому что она никого не видела. – Ты никанец?
Ответа не последовало.
– Я же говорил, – сказал Бацзы.
– Может, они немые, – отозвался Рамса. – Причем все.
– Не будь таким кретином, – буркнул Бацзы.
– Но ведь это возможно! Откуда тебе знать?
Это было совсем не смешно, но Рамса разразился хихиканьем, наклонившись вперед, так что веревка снова впилась в руки всем остальным.
– Да заткнись ты наконец! – раздался голос Чахана, находящегося где-то рядом.
Рин на долю секунды открыла глаза и заметила Чахана, Кару и Суни – они стояли напротив, тоже привязанные к мачте.
Чахан привалился к сестре. Суни еще не пришел в себя и свесил голову на грудь. Под его открытым ртом собралась лужица слюны.
– Привет, Чахан, – сказал Рамса. – Я тоже рад тебя видеть.
– Закрой рот, – рявкнул Чахан и разразился потоком брани. – Проклятая никанская свинья, – завершил он свою тираду.
– Ты что, под кайфом? – хмыкнул Рамса. – Тигриная задница, да Чахан под кайфом…
– Я не…
– Спросите его, у него вечный запор или просто такое выражение лица?
– У меня хотя бы оба глаза на месте, – огрызнулся Чахан.
– Ну надо же, какая милая шутка. «У меня есть оба глаза». А я хотя бы не такой тощий, что меня может и голубь зашибить…
– Заткнись, – шикнула Рин. Она снова открыла глаза и попыталась осмотреться. Но увидела только океан. – Рамса. Что ты видишь?
– Борт корабля и кусок моря, и все.
– Бацзы?
Молчание. Он что, снова уснул?
– Бацзы! – рявкнула она.
– А? Что?
– Что ты видишь?
– Хм… Свои ноги. Переборку. Небо.
– Да нет же, идиот, куда мы направляемся?
– Откуда мне знать?.. Погоди. Там есть какая-то точка. Ага, точка. Остров?
У Рин заколотилось сердце. Спир? Муген? До них несколько недель пути, такого не может быть. А она не припоминала никаких островов рядом с Анхилууном. Может, это бывшая гесперианская военно-морская база? Но ее давно забросили. Если гесперианцы вернулись, то международные отношения Никана кардинально изменились, а Рин и не заметила.
– Ты уверен? – спросила она.
– Не особо. Погоди. – Бацзы ненадолго умолк. – Великая черепаха! Милый кораблик!
– Что значит «милый кораблик»?
– Это значит, что, если бы корабль был человеком, я бы с удовольствием его поимел, – сказал Бацзы.
Рин подозревала, что от Бацзы не будет много проку, пока не выветрится опиум. Но тут их судно резко свернуло к порту, и Рин сама увидела тот самый «милый кораблик». Они плыли в тени огромного военного корабля, настоящего монстра с несколькими палубами и многочисленными орудийными портами, а на верхней палубе стояла массивная катапульта.
В Синегарде Рин изучала принципы сражений на море, хотя и не особенно усердно. Императорский флот пребывал в забвении, и служить на него посылали только совсем никчемных представителей каждого сословия. И все же о кораблях она знала достаточно и понимала, что это не корабль императорского флота.
Никан просто не мог построить подобный корабль. Он наверняка иностранный.
В голове всплывали возможные варианты. В Третьей опиумной войне гесперианцы не заняли чью-либо сторону, но если бы решились на это, то стали бы союзниками империи, а это значит…
Но потом она услышала, как экипаж выкрикивает приказы – на чистом никанском.
– Лечь в дрейф! Приготовиться взойти на борт!
Что делает никанский адмирал на гесперианском корабле?
Рин услышала крики, стон дерева, грохот шагов по палубе. Она дернулась, пытаясь вырваться из пут, но веревки лишь впились в запястья, и кожу ожгло, как будто ее сдирают.
– Что происходит? – выкрикнула она. – Кто вы?
Она услышала чей-то приказ выстроиться в шеренгу для приветствия – они явно собирались встретить кого-то высокопоставленного. Наместника? Гесперианца?
– Кажется, нас сейчас кому-то передадут, – предположил Бацзы. – Было приятно иметь с вами дело. За исключением тебя, Чахан. Ты все-таки чокнутый.
– Да пошел ты, – огрызнулся Чахан.
– Стойте, у меня до сих пор в заднем кармане валяется китовая кость, – сказал Рамса. – Рин, если бы ты попробовала вызвать огонь, хоть чуть-чуть, и сжечь веревки, тогда я выберусь и…
Рамса продолжал бубнить, но Рин почти его не слышала.
В поле зрения появился человек. Генерал, судя по мундиру. На лице он носил полумаску – небесно-голубую фарфоровую маску из синегардской оперы. Он был высок и худощав, но внимание привлекали прежде всего его манеры – он шел уверенно и высокомерно, явно ожидая, что все вокруг должны склоняться перед ним.
Она узнала эту походку.
– Суни может разделаться с охраной, я займусь пушками, взорву корабли или еще что-нибудь…
– Рамса, – просипела Рин. – Заткнись.
Генерал пересек палубу и остановился перед ними.
– Почему они связаны? – спросил он.
Рин оцепенела. Она узнала этот голос.
Вперед выступил кто-то из команды.
– Нас предупредили, что нельзя спускать глаз с их рук, господин.
– Это наши люди. Не пленники. Развяжите их.
– Но они…
– Я не люблю повторять дважды.
Это он. Рин не встречала второго такого человека, способного вложить столько презрения в несколько слов.
– Вы связали их так крепко, что они могут потерять руки из-за застоя крови, – сказал генерал. – Если отец получит их покалеченными, он очень, очень рассердится.
– Господин, вы не понимаете, насколько они опасны…
– Еще как понимаю. Мы были однокурсниками. Ведь так, Рин? – Генерал опустился перед ней на колени и стянул маску.
Рин вздрогнула.
Юноша, которого она помнила, был так прекрасен. Фарфоровая кожа, тонкие черты лица как из-под резца скульптора, аккуратный изгиб бровей, придающий лицу ту смесь снисходительности и ранимости, которую веками воспевали никанские поэты.
Больше Нэчжа не был прекрасен.
Левая сторона его лица еще была идеально гладкой, как глазурь на керамике. Но правая… Правая сторона была покрыта сетью шрамов, придающих щеке сходство с черепашьим панцирем.
Это были не обычные шрамы. Не шрамы от ожогов, которые Рин видела на убитых в газовой атаке. Лицо Нэчжи деформировалось, почти обуглилось. Но кожа осталась такой же бледной, как и всегда. Фарфоровое лицо не потемнело, оно выглядело как разбитые осколки стекла, снова склеенные вместе. Эти странные геометрические шрамы как будто нанесли на кожу тонкой кистью.
Губы с левой стороны изогнулись в вечную ухмылку, обнажив зубы, маску презрения, которую он уже не мог снять.
Когда Рин заглянула ему в глаза, то увидела катящуюся по пожухлой траве желтую волну ядовитого газа. Услышала вопли, ставшие хрипами. Услышала, как кто-то выкрикивает ее имя, снова и снова.
Ей было трудно дышать. В голове загудело, перед глазами заплясали черные точки, словно на влажный пергамент капнули чернилами.
– Ты же погиб, – сказала она. – Я видела твою смерть.
Нэчжу это как будто повеселило.
– А ведь тебя всегда считали умной.
