Рико Нуро
Ли и Хэйвин
Глава 4
– Как это ушла?
– Она обещала вернуться раньше вас, – голос Улв дрожал.
Ви и не собиралась слушаться мать. Она покинула дом, как только мы скрылись из виду.
– Надо ее найти, – мать была настроена решительно. – Я схожу на площадь перед храмом Небесных Покровителей, там ведь собирается вся молодёжь? А ты пройдись по городу, сходи на пустырь.
Я точно и не знала, где собирается вся молодёжь, свои дни я проводила либо, работая дома, либо работая на полях. Но одно знала точно, танцы это только название. Едва ли они действительно собирались по ночам и танцевали. Я не стала разочаровывать мать и согласилась разойтись. Пусть она сходит, пусть посмотрит, а я пройдусь по тем местам, где танцев нет, но скорее всего, есть Ви.
В первых двух питейных были только рабочие шахт. В темных помещениях, которые казалось, насквозь пропитаны базиликтовой пылью и скукой, они топили усталость и горечь в рисовой настойке. Они почти не разговаривали, многие спали тут же, завалившись на столы или уместившись на скамьях. Там я даже не стала искать Ви, а вот в кабаке на главной улице было не протолкнуться. Наполненное разномастным народом заведение шумело, ревело и дрожало от пошлых песенок. Слышался женский смех. Громко разговаривали хорошо одетые парни в сторонке. Чернолицые работники шахт звенели монетками, они праздновали ещё один день жизни, и возносили хвальбы Хэйвинам. Здесь, в этой мешанине из людей могла затеряться и Ви.
– Красоточка, подсядешь к нам? – схватил меня за руку тощий мужчина с удивительно бесцветными глазами, когда я лавировала между столов в поисках сестры. – Даю… даю две монетки!
Он по-хозяйски бросил на стол деньги.
– Нет, нет. Я спешу, – не потребовалось больших усилий, чтобы выскользнуть из его слабеющих рук.
– Больше тебе никто не даст, страшила, – крикнули мне вслед.
Прежде чем я закончила «обход», услышала ещё пару подобных предложений. Но они как-то стёрлись из памяти, голова была забита только Ви, которою найти так, и не удалось. Я уже поспешила на выход, когда путь мне перегородила толпа. Люди окружили двоих мужчин, один из которых плотный и коренастый в цветастом плаще, уже с трудом стоял на ногах, а второй, большой и одетый куда более скромно, угрожающе нависал над первым.
– А я говорю, что Хэйвины уже достали всех! – прохрипел великан.
– Ты яз… яз… язык то попридержи, – пискнул коренастый, – ты язык придержи свой! Хэйвины это за… за… защитники.
Кто-то заулюлюкал.
– Какие они защитник? – рычал высокий. – Они только пьют и пьют из нас кровь. Ничего не остаётся. У меня трое братьев померли в шахтах, а сестра на Серебряных горах. Все роем и роем нашу землю, чтобы они довольны были. Как рабы.
Большинство поддерживающе закричало, кто-то похлопал великана по плечу.
– Ты дурак! Вы все дураки! Хо… хотите, как в других странах то? Там за стеной то? Где Тьма сожрала все живое? Да? Так хотите?
– Кто был там за стеной? Кто знает, что там?
– Да у меня вся семья с Тьмой воевала, – заунывно ответил коренастый, – у меня отец умер то! Дед умер то! Все они в императорской армии служили, и думаешь все зря? У моей бабки трёх сестёр Тьма сожрала, даже костей не нашли! Ты этого хочешь?
Коренастый замахнулся, но ударить соперника не смог, а попал сам по себе. Взвыв от боли, он прыгнул на великана, пытаясь выколоть тому глаза, но едва ли смог допрыгнуть ему до груди. Толпа охнула.
Большой человек взревел, и с силой оторвав от себя коренастого, выкинул его за дверь. Толпа заликовала.
– Иди, отдохни. Проспись! – сказал великан.
– Зря он так, – раздалось рядом с моим ухом и тут же запахло настойкой. – Этот в цветастом плаще вообще-то казначей, приближенный к перфекту. Кончились теперь славные деньки нашего Ошу, придут за ним. А какой могучий был человек…
Народ, посмотрев на зрелищное действо начал расходиться. Я тоже решила скорее уйти пока не началась новая заварушка. Уходя, я все-таки оглянулась и ещё раз посмотрела на большую фигуру Оша, что удалялась от меня. Зря он так. Все знали, что не сегодня – завтра к нему наведаются стражники и если повезёт, то лишь побьют и отнимут скромное имущество, а могут и вовсе сослать на работы в императорские шахты или на Серебряные горы.
Немного отойдя к лесу, я остановилась и, прислонившись к поваленному дереву, поёжилась. К концу лета ночи уже были не так теплы, особенно это ощущалось здесь на краю деревни.
Тихий шелест травы и что-то пробежало по самой кромке леса.
– Ау! – крикнула я, и тут же зажала свой рот рукой. Зачем я кричу? Хочу разбудить духов? Или привлечь дикого зверя?
Величественный лес раскинул ветвистые объятия. Днём такой манящий, ночью лес превращался в нутро чудища, что требовало еды.
– Ви? – неуверенно и тихо спросила я. – Кто-нибудь?
Лес молчал.
– Будак?
Я зажмурилась и представила себе безобразное тело и закатанные глаза Будака. Он одинок, я это знала. Ему вечно больно. Больно и обидно.
По телу пробежала дрожь, надо идти дальше. На мгновение показалось, что среди деревьев что-то промелькнуло.
Мы с мамой условились встретиться у фонтана, но её все ещё не было. Я уже начала жалеть, что согласилась разделиться.
За это время я успела зайти в ещё один кабак, заглянула в маленькую столовую на главной улице, и мимоходом побывала в питейной. Немногочисленные заведения были переполнены чумазыми рабочими шахт, которые горланили непристойные песни, ругались и чересчур раздобрев от настоек, раздавали мелочь детям. Ещё я успела заскочить и на старую площадь, но сестры нигде не было.
Можно было дождаться Ви дома, а когда она придёт устроить великолепный разнос, но сердце было не спокойно.
Вскоре к фонтану подошла и мама. Я никогда не видела её такой: под глазами залегли глубокие синие пятна, волосы выбились из уложенной гладкой причёски, а руки дрожали. Она с тяжёлым вздохом села на каменный бортик фонтана и спрятала лицо в руках. Плечи её мелко подрагивали, она тихо-тихо всхлипывала.
– Нашла? – спросила я.
– Их там вообще не бывает, – мама подняла на меня заплаканные красные глаза и спросила, – Ли, ты мне скажи, что это за танцы такие? А?
– Я не знаю.
– Почему? Почему ты не знаешь, где твоя сестра? Ты старшая, ты в ответе за них, – немного помолчав мать, продолжила, – ты должна все знать о своих сестрах! Мы с моей сестрой все знали друг о друге.
– У тебя была сестра? – спросила я.
– Это сейчас не важно, – мотнула головой мама. – Где искать Ви?
– Не знаю… – я опустила голову и задумалась, – …знаю! – воскликнула я поражённая промелькнувшей мыслью. – Они в доме у Тонгу.
– Сын распорядителя шахт? – мама широким жестом вытерла слезы с лица. – Значит, идём к нему, – она встала, но тут же села обратно, – Ох.
– Нога? – я помогла ей подняться. – Иди домой. Я приведу Ви.
Мама не спорила, боль была сильнее. Немного посмотрев вслед удаляющейся хромой фигуры, я направилась к дому Тонгу. Как он сказал, где он живёт, знают все? Это было правдой.
Дом распорядителя шахт был огромным и самым богатым не только в нашей деревне, но и во всей провинции. Даже у префекта не было такого. А среди местных одноэтажных развалюх, огромный дом возвышался, как замок. Проходя мимо, многие жители деревни чуть ли не кланялись дому, словно это был храм.
Из-за высокого забора мне были видны лишь красные башенки и кусочек крыши. Я потрогала шершавое ограждение – базиликт, самый прочный материал на земле, именно его добывают в местных шахтах, и именно из него делают оружие Хэйвинам, а тут целый забор! Я оглянулась и посмотрела на домик справа, потом на домик слева и позади, нигде не было ни души. Может быть, там никто и не жил, а эти домики были лишь частью ограждений, защищающие дом распорядителя шахт от остального бедного народа?
Без особой надежды я подкралась к резной калитке, прислушалась – тихо. Тихо и темно, луна нехотя освещала местность, и мне мерещились странные силуэты. Я толкнула калитку, и она удивительно легко поддалась.
Вечерние сумерки окутывали дом, маленькие окна не пропускали ни лучика света, все было окутано чинной благодатью.
Нерешительно помявшись перед массивной дверью, вновь и вновь прислушиваясь, я все-таки постучала. Тишина. Кажется, дома никого не было. С чего я вообще решила, что они буду здесь весь вечер? Ещё один стук – чуть громче и вжатая в плечи голова – как же страшно. Может быть, они давно ушли? От этой мысли стало чуть спокойнее.
Словно в ответ тихо скрипнула дверь, за ней полумрак и лишь чей-то расплывчатый силуэт выдавал наличие жизни.
– Господина распорядителя дома нет, – пробормотал бестелесный голос.
– А-а-а-а… хорошо, – замялась я. – Приду в следующий раз.
– До свидания.
Я отвернулась, сделала шаг, но тут же вернулась к двери.
– Нет, постойте! – к горлу подкатил склизкий комок, отчего мой голос словно булькал, – я пришла к его сыну. Тонгу. Он приглашал меня.
– Все гости уже пришли.
– Я опоздала, но уверенна, что он меня ждёт. Я – Ли. Передайте ему.
Никто мне не ответил, зато дверь полностью открылась, меня впустили внутрь.
Лишь один шаг, и я очутилась в другом месте: каменные полы, задрапированные шелками стены, мягкие ковры, картины с неразборчивыми сюжетами, длинные свечи в ажурных подсвечниках. Даже полумгла, царившая здесь, не могла скрыть всего великолепия жилища. Мне пришлось судорожно вжаться в стену, чтобы ничего не испортить.
– Могу снять обувь, – пролепетала я, со страхом осматривая грязный след, тянувшийся за мной.
– Вам в подвал, – снова ответил мне кто-то скрывающийся в темноте. – Дверь под лестницей.
– Спасибо. Я ненадолго. Я потом все вытру.
Под широкой лестницей, конец которой утопал в темноте второго этажа, и вправду была дверь, а за ней крутая лестница вниз. Подобрав полы юбки, я стала тихо спускаться. И чем ниже, тем я отчётливее слышала шум. Кто-то смеялся, громко говорил, играла музыка, звенели бокалы. Чужой праздник вызвал в душе смутное беспокойство.
В подвале царил все тот же полумрак, лишь несколько свечей на большой зал. По комнате, разлился белый дым, сладкий запах душил. Молодые люди, которых было не меньше двадцати человек, стояли в центре комнаты, окружив что-то или кого-то посредине. Никто не обратил на меня внимания. Музыка стала тише, а голоса наоборот громче, это был горячий шёпот, смех и… плач. Тихий, тихий плач.
Я осторожно подбиралась к ним сзади, надеясь, что мгла и белый дым скроют меня от посторонних глаз. Я топталась позади, под разными углами рассматривая всех собравшихся. Я старательно, настолько насколько могла, не привлекая внимания, всматривалась в лица, но не смогла узнать никого из гостей. Особенно я рассматривала девушек. Их было немного, и все они были удивительно красивы с тонкими чертами лица, выразительными глазами, а их тела покрывали атласные платья с камнями, которые поблёскивали в свете свечей. Так я понемногу постепенно продвигалась в центр круга.
– Ну-ну, не плач, не надо разводить сырость, – произнёс кто-то из центра. – И так мокро, это же подвал!
– Тонгу завёл гостей в подвал, видимо мы не достойны, находиться наверху!
– Или он не хотел приводить туда эту! – крикнула одна из девушек.
Молодые люди засмеялись, кто-то невпопад грязно ругнулся.
– Тонгу, долго мы ещё будем ждать? Не все условия были выполнены! Так ты можешь и проиграть, – пробасил молодой мужчина. – Не для того я столько ехал, чтобы смотреть тут на слезы.
– Я не проигрываю, – раздался из центра голос Тонгу. – Давай же милая, все как договаривались, ты переоденешься и спляшешь.
Я все ещё не могла увидеть, что происходило в центре круга, мой рост был меньше, чем у присутствующих.
– Спляши для нас, мартышка, – хихикнула девушка по правую от меня руку.
– Эти лохмотья ничуть не хуже твоих! Раздевайся, – прошепелявил парень.
Я протиснулась вперёд. Безупречно красивая девушка в красном платье выругалась, наверное, я отдавила ей ногу.
Тонгу стоял в центре спиной ко мне, а перед ним кто-то сидел на полу. Сердце моё забилось быстрее, а горло пересохло. Я прищурилась в надежде развеять страшное предположение, но я уже знала, кто это.
– Не надо строить из себя недотрогу, – раздражённо сказал Тонгу. – Что же я прошу тебя сделать такого ужасного? Лишь одень этот наряд, – он ткнул в кучу серого тряпья, – и спляши для нас.
– Я могу, – всхлипнула Ви, – но это одежда и танец… Я не обезьянка! Можно я буду в том, в чем пришла?
– Это все лишь игра, – Тонгу присел на корточки, и я увидела лицо Ви. Свечи обезображивали её, делали старше и к своему ужасу я и вправду увидела в её лице что-то обезьянье. – Ты же хочешь быть одой из нас?
– Хочу, – сказала Ви, – по-другому никак нельзя?
– Никак!
– Я не знаю…
– Сделай это для меня.
– Если только для тебя…
Дрожащими руками Ви потянулась к тряпью, все ещё не сводя глаз с Тонгу.
Не помню точно, что было дальше, какая-то красная пелена затмила глаза. Я обнаружила себя около Ви, а на холеном лице Тонгу красовался красный след пощёчины, рука моя саднила, а сама я покачивалась из стороны в сторону.
– Ви! – я прикрыла сестру, на которой осталось только тонкая нижняя рубашка. – Что ты делаешь? Одевайся! И не трогай эти обноски!
На мгновение повисла тишина. А затем толпа неожиданно засмеялась и затопала.
– Тонгу, кажется, тебя побила какая-то простушка! – вскрикнул один из парней и стал бить себя по бёдрам в приступе нескончаемого хохота.
– Посмотрите! Тонгу проиграл спор!
– Расплата будет ужасной!
– С двумя не справишься?!
– Посмотрите! Посмотрите, как оторопел наш смельчак Тонгу! – гоготала толпа разными голосами. – Ударь её в ответ!
– Обноски? Да она пришла в одежде хуже!
– Это же мартышкина шкура! Она должна её надеть и станцевать!
– Тонгу, не будет танца – не будет выигрыша!
Все эти голоса, пёстрые лица искажённые вымеченным смехом, топот, лязг, звон глушил, слепил меня, практически душил.
– Ты кто? – Тонгу схватил меня за ворот и одним рывком приподнял с пола. – Что ты здесь делаешь?!
– Пусти меня! – выпалила я и с силой оттолкнула Тонгу. Его глаза нехорошо блеснули.
– Чего ты ждёшь, милый? – раздался сладкий голос. – Теперь каждая простушка может ударить тебя? Ответь же ей!
– Да-да, – поддержал её хор голосов, – покажи себя.
– Заткнитесь все, – Тонгу прищурил глаза и отпустил меня. – Ты же эта… сборщица риса? Это твоя сестра?
Ви не ответила, тихо скуля она плакала и поспешно натягивала платье.
– Не важно. Ви, собирайся мы уходим, – я помогла сестре подняться и подхватив её за руку потащила наверх.
– Они уходят! – опять приторный голос, я обернулась, чтобы найти его хозяйку и не ошиблась – «красное платье». – А как же спор? Тонгу, милый, я не хочу, тебя терять…
– Заткнись, Мэй-ли. Пусть уходят.
Я заметила, как Тонгу сощурил глаза, смотря нам в след и… на его лице промелькнула улбыка?
– Но…
– Я уже проиграл. Выметайтесь отсюда, – рявкнул он нам след. – И Ви, чтобы я тебя больше не видел. Ты меня подвела!
Ви особенно громко всхлипнула, чем вызвала новую волну хохота за нашими спинами.
– Что ты делала? – шипела я на неё, пока мы поднимались по лестнице. – Ты понимаешь, что ты лишь игрушка для них?
– Н… не знаю… я не знаю.
– Знаешь, что они на самом деле хотели?
– Не знаю! Отстань!
Едва выйдя на улицу, мы побежали и остановились, только когда крыша из красного кирпича скрылась из виду.
На улице было темно. Луна скрылась за тучами, которые принёс с собой холодный ветер. Последние ночные гуляки тащились по своим домам, бессвязно то ли ругаясь, то ли напевая песни.
– Боюсь представить, что бы было, приди я чуть позже, – я окунула руки под тонкую струйку фонтана, он уже давно не работал в полную силу, и, набрав воды, плеснула её в лицо Ви.
Это помогло. Она перестала дрожать, перестала всхлипывать. С мгновение она молчала, застыв в одной позе, а потом неожиданно выпрямилась, вытерла с лица воду, расправила подол пышной юбки, и зло посмотрела на меня.
– Спасибо, Ли, мама будет гордиться тобой, – сестра криво улыбнулась. – Добилась, чего хотела, да? Это был мой шанс, а ты все испортила!
– О чем ты говоришь?
Ви сжала губы, точь в точь, как делала мать, когда злилась.
– Вы прямо мечтаете, чтобы я прожила такую же жизнь, как вы. Теперь мне нельзя общаться с Тонгу. Ты хоть знаешь, откуда были его гости? – крикнула Ви, и голос её эхом прокатился по улице. – Из самой столицы! Они учились с Тонгу в Академии. Что теперь они обо мне подумают?!
– Ты из-за этого беспокоишься?! – крикнула я в ответ. – Они плохие люди, разве важно, что они подумают?
– Важно! Важно!
– Замолчите, дуры! – раздалось из одного дома, что стоял неподалёку. – Ночь на дворе.
Мы поспешно направились в сторону дома, все ещё продолжая ругаться, но уже тихо.
– Это был мой шанс, – прошипела Ви, и с силой толкнула меня в плечо.
– Они смеялись над тобой, – я пошатнулась, но устояла. – Это был не шанс, а унижение.
– Тонгу попросил это сделать. У него был важный спор, а я его подвела. Представляешь, если бы я все сделала правильно? Я бы уж была бы частью их компании! И Тонгу… он бы увидел, что мне можно доверять.
– Ты никогда не будешь частью их компании, – отрезала я. – Они нас даже за людей не считают. У нас другой путь…
– Какой? Работа с утра до ночи? Экзамены, которые я никогда не смогу сдать? Что меня ждёт? Поля? Брак с шахтёром? Выводок орущих детей? Если бы я осталась, моя жизнь стала бы совсем другой. Ты! – Ви остановилась и с ненавистью посмотрела на меня, – как всегда ты! Все испортила! Не зря отец всю жизнь сторонился тебя. Он был прав – от Ли одни беды. Он так и говорил мне, доченька держись от Ли подальше! Она принесёт нам несчастья.
Ви отвернулась и решительно зашагала к дому, а я поплелась за ней. Её слова все ещё звучали в моей голове.
Дом встретил нас молчанием, никто ничего не спрашивал. Мама зажгла свечи, чтобы отогнать страшную темноту. Ночь была долгой и казалась вязкой, словно масло.
А на утро мама не смогла встать с кровати.
Глава 5
На следующий день на поля я отправилась одна. Наверное, от того работа казалось особенно тяжёлой, а может быть я уж чувствовала начало конца. Утром, когда мы помогали маме встать с кровати, она закричала от боли. За ночь ушибленная нога распухла и стала неприятного серого цвета.
Увидев, что я пришла без матери, распорядитель недовольно цокнул, и показательно отвёл взгляд, а потом будто бы в пустоту сказал:
– Помните, если за неделю не обработаете свой надел, на следующей ничего не получите.
У меня был план: работать весь день, не выходить на обеденный перерыв и ночью пробыть до самого конца, пока не соберу дневную норму. Но стоило взойти солнцу, как силы мои кончились. Я едва перебирала руками, а рисинки норовили выскользнуть из негнущихся пальцев.
До обеда я собрала очень мало. Распорядитель долго щёлкал весами, то вправо, то влево и наконец, сказал:
– Не добираете, совсем не добираете… Без матушки тяжело?
– Да, господин распорядитель.
– Да, тяжело. К тому же, ты лентяйка, Ли. Сколько смотрю, мама твоя, всегда набирает больше, чем ты. Молодая и здоровая, а работать совсем не любишь. Не повезёт твоему мужу, если, конечно, такой дурак найдётся.
– Да, господин распорядитель, – я была готова согласиться на все, лишь бы эта пытка закончилась.
Распорядитель щёлкнул весами в последний раз и полез в нагрудный карман за монетами.
– Хорошо, что вы тогда отказали моему сыну. Представляю, как бы мой мальчик сейчас страдал…
Не успели три монеты коснуться моей ладони, как я, не дослушав распорядителя, тут же побежала домой. Если так дела пойдут и дальше, то я не закончу надел, а если я не закончу, то на новой неделе мне не выдадут ничего. Можно попробовать взять с собой Ви, но она нужна дома с мамой, а Мю еще слишком мала…
– Куда прешь! – сиплый голос заставил меня отскочить.
Дорожная пыль поднялась кверху, старая кляча надрывно заржала, и старая телега с грохотом проехала мимо меня. Долго ещё были слышны ругательства в мою сторону, но я их не слушала. Я стояла словно поражённая молнией. Такое уже было однажды. Когда-то очень давно. Или наоборот совсем недавно? Я оглянулась, страх накрыл меня с головой, и сейчас я услышу…
– Эй, Ли!
– Привет, Бю, – ответила я, не оборачиваясь, все ещё смотря туда, куда уехала телега.
– Ты сегодня одна?
– Моя мама… она заболела, – я наконец-то повернулась к Бю лицом, странное наваждение спало.
– Это плохо, очень плохо. Пыль?
– Нет, – покачала я головой, – что-то другое. Что-то совсем другое.
Немного помолчали.
– Слушай, – Бю судорожно втянула воздух, – извини, что прошу, но не будет у тебя немного в долг? – она искоса посмотрела на мою ладонь, где я всё ещё зажимала несколько монет, заработанных на поле. – Как только заработаю, все отдам.
– Это всё, что у меня есть… – я раскрыла руку и показала три серебряные монеты. – Самой не хватит.
– Жаль, – вздохнула Бю, – я не ела со вчерашнего дня.
– Попробуй попросить на рынке. Они иногда дают что-то испорченное.
– Оттуда гонят. Я попыталась просить милостыню у Главных ворот, посмотри, – девушка немного оголила плечо, показав сине-фиолетовую кожу, – страж меня отколошматил палкой. Говорит: нельзя стоить у ворот, чтобы не подумали, что в нашей деревне есть нищие! Хэйвин его распополамь! – выругалась Бю.
– Знаешь, что… – я немного замялась, – возьми, возьми одну монетку. Если кто-нибудь даст ещё одну, купите крупы.
– Спасибо! – Бю не пришлось уговаривать, не дожидаясь пока я протяну ей монету она сама забрала круглый серебряк из моей ладони. – Может быть, будет работа на следующей неделе, но я все-таки думаю… Мама, конечно, против… Но я думаю… пойти в услужение к Хэйвинам.
– К Хэйвинам? А они опять набирают людей?
– Сейчас все время набирают. Отправка каждые два дня.
– Кто-то идёт?
– Я не знаю, – Бю повела плечом, – но, если тебе совсем некуда деваться, то это выход, так ведь? Ты будешь сыт и при деле, и семья не голодает.
– Хэйвины очень благородны.
– Да, но моя мама против.
– Из-за брата?
– Он ведь так и не вернулся, – Бю немного помолчала, рассматривая монетку. – Мама говорит об этом каждый день. Слишком часто его вспоминает.
– Никаких вестей?
– Я думаю, он умер, – Бю задумалась. – Нам же давно престали платить. Но мама не согласна, думает, что его держат насильно. Ей так проще.
– Может, – я положила руку подруге на плечо, – если моя мама не поправится на этой неделе, то может быть, ты будешь ходить со мной на поля? Деньги пополам.
– Охранники не пустят меня без разрешения…
– Но они же там не целый день, – подмигнула я, – как только уйдут, ты зайдёшь, и так же выйдешь. А?
– Это было бы здорово! – воскликнула Бю. – Завтра? Или сегодня? Я готова сегодня. Вечером?
– Вечером!
Это было очень глупое решение, Бю и меня могли ждать серьёзные проблемы, если вскроется, что она прошла без разрешения. Но тогда я не думала об этом, наоборот мне подумалось, что жизнь моя понемногу налаживается. Помнится я даже шла в припрыжку до дома.
Но как только я ступила за порог, реальность придавила меня базиликтовой неподъёмной плитой. Маме стало хуже. Она не ела, почти не говорила, но зато много и часто пила. Нога распухла ещё больше и, кажется, стала размером с её тело. В районе колена появились странные твёрдые пузырьки, а на теле тут и там проступали мягкие вытянутые зеленоватые наросты.
– Совсем плохо? – спросила я.
Ви покачала головой:
– Сама не видишь? Ей хуже, намного хуже. Я все утро обтирала ногу, заворачивала в лечебные бинты, но улучшения нет. Надо к лекарю.
– Это дорого, – возразила я, не решаясь подойти к матери ближе. – Нужно восемь золотых.
– У нас же были сбережения!
– Там всего четыре, – я осторожно потрогала мамино колено, в ответ она громко вздохнула.
– Четыре?! – глаза Ви расширились ещё больше. – Скопили всего четыре золотых? Как бы я поехала в академию? Всего четыре золотых! – сестра бросила на пол мокрую тряпицу, что до этого прижимала к груди. – Четыре золотых!
– Не шуми, – сказала я. – Все время приходилось тратить. Сама же знаешь, то надела не дадут, то для Мю нужно, то налоги. Сколько отдали вчера?
– Золотой!
– Значит, осталось только три. Нужно что-то придумать.
– Нужно. Нужно! – взорвалась Ви, – ты же старшая! Придумай! Сделай!
– Что?! Что, Ви? – я больше не могла себя сдерживать, напряжение последних часов разрывало изнутри, и животный рык сам вырывался наружу. В груди заколол болезненный шарик. – Что?!
– А я откуда знаю? Заработай!
– Как? Я и так делаю, что могу…
– Значит не всё! – Ви нависла надо мной. – Той мелочи, что ты принесла, даже на еду не хватит. Ли, – прошептала сестра, немного подумав, – ты знаешь, у кого можно взять деньги.
– О чем ты?
– Начинается на Ву, кончается на нь, что-нибудь напоминает? Ещё подсказка, хотел взять тебя в жены. И он без ума от тебя!
Я вздохнула, и тио усмехнулась.
– Ты думаешь, он захочет помочь?
– Зря ты ему отказала, сейчас бы у нас были деньги.
– Это не так, – возразила я. – И ты это знаешь.
– Так. Он сделает все, что ты попросишь. Если ты хорошо попросишь. Хорошая идея, да? Скажи ей Мю?
Младшая сестра отрицательно покачала головой, и показала крест руками. Полностью с Мю согласна, идея кошмарная.
Родители Вуня пришли просить моей руки два месяца назад. До сих пор помню их лица, когда они вошли в дом, распорядитель выглядел, будто бы унюхал что-то неприятное, а его жена, бледная и маленькая женщина пряталась за широкую спину супруга, показывая лишь кончик носа. Я знаю, что она была не в восторге от этой затеи, и явно радовалось, когда ничего не получилось. Сам Вунь даже не поднимал глаз, я помню его красное раздувшееся лицо, потные ладони. Он ничего не говорил, а лишь протянул мне маленькое базиликтовое колечко с камнем луны – дорогое украшение. Он был уверен, что мы не откажем.
Вуня я знала с самого детства. Он был смешным пухлым мальчиком, неловким, заикающимся. Где бы я ни была, он всегда был там же. Приводила ли я сестёр на реку, он плескался тут же, или играла с Бю, он пытался играть с нами, смотрела за Улом или ходила с мамой на поле, Вунь всегда был рядом. Он почти не говорил со мной, чаще дразнился, или мог даже кинуть в меня грязью. Я и подумать не могла, что нравлюсь ему. Я вообще не замечала его.
Не знаю, в какой момент ему пришла идея, что мы были бы хорошей парой. Не хочу даже знать, как он уговорил на это родителей, думаю, они сопротивлялись, как могли, но это случилось. Этой встрече никто не был рад, и разговор был коротким – я сказала, что свадьбы не будет. Я видела радость в прозрачных глазах мачехи Вуня, она долго трясла мою руку и все заглядывала в глаза. Распорядитель тогда тоже выглядел вполне удовлетворённым, такое родство его не прельщало. А вот Вунь изменился в лице, побледнел, посерел и, не дослушав меня, он выбежал из нашего дома, громко хлопнув дверью.
И после этого Ви хотела, чтобы я пришла и сказала: «а дай-ка мне друг Вунь пять золотых монет, я потом верну. Но скорее всего не верну»
С другой стороны, я ведь не кинула ему в лицо то кольцо, не смеялась, никому об этом не рассказывала (только откуда тогда все об этом знают?), а просто отказала. Хэйвин побери! Нет. Как ни крути, звучало ужасно.
– Можно попробовать, – сказала я.
– Конечно, можно, – Ви похлопала меня по плечу, оставив мокрый след с запахом трав, – ты главное улыбайся, хихикай. Ты всегда такая угрюмая, к тебе и подойти страшно. Мужчины такое не любят.
– Так? – я растянула рот в улыбке, но сестры и брат почему-то скривили лица.
– Это не улыбка, – прошептал Ул, – это что-то вроде оскала, как будто бы хочешь нас сожрать.
– У меня не получится, – я спрятала лицо в руках. Мне уже было стыдно.
– Получится, – сказала Ви, все ещё подозрительно косясь на меня. – Будь естественной, но не грубой. Чуть поклонись, как зайдёшь, но не падай в ноги. Можешь немного плечиком повести, вот так, – она грациозно приподняла плечо, словно прячась за него, – похлопай глазками. Он точно будет рад помочь тебе. И надень чистую юбку. Возьми мою.
Одежда Ви была мне великовата. Я хотела пойти в своей обычной одежде, но Ви сказала, что так я похожа на попрошайку.
– Что ещё? – спросила я, расчёсывая волосы.
– Что ещё, – задумалась Ви, – смейся над его шутками. Будь милой и…
– Улыбаться? – я заплела косу и уже готова была выйти.
– Нет! Просто будь доброжелательна и смотри ему прямо в глаза.
Дверь за мной захлопнулась, и я направилась к Вуню.
Мысли путались, а ладошки потели. Мне было страшно. Зря мы это затеяли. Я вспоминала, что там говорила Ви: похлопать плечиками и упасть в ноги?
Больше всего я боялась, что дома будет вся семья распорядителя. Если бы дверь открыл не Вунь, а кто-то другой, я бы ушла, но на пороге на счастье появился мой несостоявшийся жених.
– Ли! – куцые брови Вуня поползли наверх. – Что тебе нужно?
Это было вместо приветствия, но может оно и к лучшему, сразу перейду к делу.
Я поклонилась Вуню в ноги и, взмахнув рукой, нечаянно ударила его по подбородку.
– Извини, – пискнула я. – Приветствую тебя!
Все было не так. Глупо. Неловко. Очень странно.
– Что с тобой? – Вунь потёр ушиб и чуть прикрыл дверь. – Ты что пьяна?
Я громко засмеялась, но, кажется, это не было шуткой. Вунь смотрел на меня настороженно и сердито.
Нет, так не пойдёт.
– Извини меня. Ещё раз, – я не Ви, и не смогу ей никогда стать, лучше буду собой. – Мне нужно… у меня к тебе есть дело. Просьба. Можно зайти?
Вунь оглядел меня с ног до головы.
– Сначала скажи, зачем пришла? Если это насчёт наделов, то иди к отцу. Он меня не послушает, чтобы я не сказал.
– Нет, не об этом, – вдохнув больше воздуха в грудь, я выпалила, – можешь одолжить мне немного золотых?
– Что?! – лицо Вуня вмиг стало пунцово красным, а маленькие глазки широко распахнулись. – Ты шутишь?
– Мне нужны деньги. Не для мамы, а для себя, – язык не желал слушаться. – То есть наоборот! не для себя, а для мамы. Послушай меня, пожалуйста! – Я перехватила рукой закрывающуюся дверь. – Мне нужно немного денег, я всё верну. Маму надо показать лекарю, – слова полились бессвязным потоком. – Ей очень плохо, она почти без сознания. Все на поле случилось. Она упала, когда сбежала к мальчику! Тому, который проглотил рис, и сама кажется, заболела, – я выдохнула и упала на колени. – Прошу тебя!
– Сколько? – голос Вуня немного смягчился.
– Пя… ше… семь золотых.
– Семь? – присвистнул Вунь. – Это очень много.
– Я все верну. Мне больше не к кому идти.
Он ненадолго задумался, а потом раскрыл передо мной дверь и кивнул.
Дом Вуня был словно противоположностью дома Тонгу. Все было маленькое, цветастое, неряшливое, всего слишком много. Так много, что и не охватишь одним взглядом: вещи, ткани, мебель, расставленная по неизвестному принципу, горшки, посуда, книги, игрушки… чего здесь только не было. В комнате, куда Вунь привёл меня, стояла полумгла, несмотря на то, что за окном светило солнце.