Роберт Байрон
Дорога в Оксиану

Полная версия

Тебриз

Тебриз (4500 футов), 15 октября. – В Зенджане мы наконец поймали грузовик. Когда Кристофер фотографировал меня на заднем сиденье, подошёл полицейский и запретил фотосъёмку. Рядом с водителем, ассирийцем с озера Урмии, сидела школьная учительница-ассирийка, возвращавшаяся после миссионерской конференции из Тегерана. Она угостила нас дольками айвы. Наших попутчиков очень заинтересовало моё знакомство с Мар Шимуном, но они посоветовали мне ничего не говорить об этом в Тебризе, так как в настоящее время там идут гонения на христиан, а женский клуб миссис Кокран в Урмии закрыт полицией. При мысли об этом они в унисон запели «Веди, добрый свет», после чего учительница пояснила, что научила водителя петь этот гимн вместо привычных шофёрских песен. Я предупредил, что предпочитаю шофёрские. Она также добавила, что убедила его снять голубые бусы с решётки радиатора, являющиеся суевериями «этих мусульман». Когда я рассказал о том, что подобные суеверия обычно практикуют христиане православной церкви, она изумилась. Тогда же она призналась, что суеверия иногда действуют: когда-то демон, назовём его для определённости Мехмет, через свою земную жену предсказал в гостиной её свёкра начало мировой войны. Она называла себя библеисткой и расспрашивала о том, курят ли в Англии. Почему врачи не запрещают курить и пить, а вместо этого делают то же самое, она так и не смогла понять.

Я начал сочувствовать персидским властям. Миссионеры заняты благородным делом. Но после того как они обратят всех в новую веру или найдут местных христиан, их польза становится не такой ощутимой.

В это время Кристофер читал в задней части грузовика, где его спутниками были тегеранец, исфаханец, два погонщика мулов и помощник водителя.

Т е г е р а н е ц. Что это за книга?

К р и с т о ф е р. Книга по истории.

Т е г е р а н е ц. Какой истории?

К р и с т о ф е р. Истории Рума¹¹⁰ и соседних стран, таких как Персия, Египет, Турция и Франкистан.

П о м о щ н и к (открывая книгу). Йа Али! Что за письмена!

Т е г е р а н е ц. Ты можешь её читать?

К р и с т о ф е р. Конечно. Это мой родной язык.

Т е г е р а н е ц. Прочти нам.

К р и с т о ф е р. Но вы не сможете ничего понять.

И с ф а х а н е ц. Неважно. Почитай нам немного.

П о г о н щ и к и. Почитай! Почитай!

К р и с т о ф е р. «Может вызвать некоторое удивление тот факт, что римский понтифик воздвиг в сердце Франции трибунал, откуда предал анафеме короля; но наше удивление тотчас исчезнет, как только мы дадим справедливую оценку деятельности короля Франции в одиннадцатом веке».

Т е г е р а н е ц. О чём это?

К р и с т о ф е р. О папе римском.

Т е г е р а н е ц. Баба? Кто это?

К р и с т о ф е р. Халиф Рума.

П о г о н щ и к. Это история халифа Рума.

Т е г е р а н е ц. Заткнись! Это новая книга?

П о м о щ н и к. Она полна благочестивых мыслей?

К р и с т о ф е р. В ней нет религии. Человек, написавший её, не верил в пророков.

Т е г е р а н е ц. Верил ли он во Всевышнего?

К р и с т о ф е р. Возможно. Однако он презирал пророков. Он говорил, что Иисус был обычным человеком (общее согласие), что Мухаммед был обычным человеком (общее уныние) и что Зороастр был обычным человеком.

П о г о н щ и к (который говорит по-турецки и плохо понимает разговор). Его звали Зороастр?

К р и с т о ф е р. Нет, Гиббон¹¹¹.

Х о р. Гхибун! Гхибун!

Т е г е р а н е ц. Есть ли религия, которая говорит, что нет Всевышнего?

К р и с т о ф е р. Думаю, что такой нет. Но в Африке поклоняются идолам.

Т е г е р а н е ц. В Англии много тех, кто поклоняется идолам?

Дорога петляла в горы, где огромное ущелье привело нас к реке Золотого Пловца¹¹², названной в честь пастуха Леандра¹¹³, который переплывал её ради встречи со своей возлюбленной, пока та не построила поистине великолепный мост, переправивший нас на другой берег. Рядом резвилось стадо газелей. Наконец мы выехали на азербайджанское предгорье, чьи просторы напоминали Испанию зимой. Миновали Миане, известный кусающими иноземцев насекомыми, и провели ночь в одиноком караван-сарае, где во дворе на привязи сидел волк. В Тебризе полиция потребовала от нас по пять фотографий (которые не получила) и следующую информацию:

AVIS¹¹⁴

Je soussigné

{Robert Byron

{Christopher Sykes

Sujet

{anglais

{anglais

et exerçant la profession de

{peintre

{philosophe

déclare être arrivé en date du

{13me octobre

{13me octobre

accompagné de

{un djinn

{un livre par Henry James

etc.

К особенностям Тебриза можно отнести вид на укрытые плюшем горы с подступающими предгорьями лимонного цвета, пригодное для питья белое вино и отвратительное пиво, несколько миль превосходных базаров, защищённых кирпичными сводами, и новый муниципальный сад с бронзовой статуей Марджорибэнкса в плаще. Здесь находятся два памятника: старинные руины знаменитой Голубой мечети¹¹⁵ с мозаикой XV века и Ковчег¹¹⁶ (цитадель) из целой горы мелкого рыжевато-коричневого кирпича, сложенного с непревзойдённым мастерством. Цитадель выглядит как бывшая мечеть. Если я прав, то это одна из самых огромных мечетей за всю историю. Турецкий язык – единственный, за исключением государственного. Местные купцы раньше процветали, но их разорила вера Марджорибэнкса в плановую экономику.

Мераге

Мераге (4900 футов), 16 октября. – Сегодня утром мы доехали до города за четыре часа, а местность напомнила мне Донегол¹¹⁷. Вдали виднелась серебристо-голубая полоска озера Урмии, за которым протянулись горы. Квадратные голубятни старинных башен, продырявленные вдоль верха, придают селениям вид крепостей. Вокруг виноградники и рощи санджука¹¹⁸ с узкими серыми листьями и гроздьями маленьких жёлтых ягод.

Сам Мераге не отличается особой привлекательностью. Старинные базары рассечены линиями широких улиц, лишивших город индивидуальности. Говорящий по-персидски ребёнок, с длинными, как у скопы, ресницами, провёл нас к чиновникам, а те, в свою очередь, показали нам многоугольную башню прекрасного мавзолея¹¹⁹ XII века, известного как гробница матери Хулагу, где орнаменты сливово-красной кирпичной кладки были украшены узорной вязью. Эффект от использования этого приятного старого материала, инкрустированного сверкающей лазурью и как бы перенесённого из английского сада на службу прославления текстов Корана, удивительно красив. Внутри мавзолея спрятан куфический¹²⁰ фриз¹²¹, под которым в стенах выложены голубиные гнёзда.

Отсюда мы задумали поехать прямиком в Миане, образовав тем самым две стороны треугольника с Тебризом в вершине. Это путешествие должно провести нас через неизвестную местность – неизвестную, по крайней мере, в архитектурном отношении; на карте это место достаточно пустынно. Проблему составляет поиск лошадей. Мы согласились с ценой одного из хозяев, который позднее был сильно взволнован тем, что во время вынужденного отсутствия будет некому позаботиться о его детях после недавней кончины жены. За час споров все возражения были преодолены. Но потом, осмотрев лошадей, мы сами решили отказаться от его услуг. Трактирщик ищет замену. Мы надеемся выехать завтра вечером. В этой стране принято отправляться в путь на закате дня.

Тазе-Кенд

Тазе-Кенд (ок. 5000 футов), 17 октября. – Я постарался как можно точнее записать название этого селения, что на самом деле не столь важно. Здесь только один дом, да и тот в фарсахе от Мераге. Фарсах (в Ксенофонте – парасанг) интересен с практической точки зрения. Эта мера расстояния «стабилизировалась» на уровне четырёх миль, но в обиходе может варьироваться от трёх до семи.

Наши овчинные тулупы и спальные мешки расстелены в комнате наверху. Сквозь незастеклённое окно проглядывают верхушки тополей и последний отблеск неба, грозящего зимой… Вспыхивает спичка, фонарь освещает неровности глинобитной стены; за окном быстро темнеет. Разогревая в щипцах кубик опиума, склонился над мангалом полицейский Аббас. Он только что дал и мне затянуться; на вкус отдаёт картофелем. Погонщика мулов в углу комнаты зовут Хаджи-Баба. Кристофер читает Гиббона. В кастрюле тушится курица с луком. А я думаю о том, что если бы мы предусмотрительнее отнеслись к путешествию, то взяли бы побольше еды и инсектициды.

Чиновники в Мераге слышали о Расатхане, что значит «Звёздный дом», или обсерватория, но никогда её не видели. Она была построена Хулагу в XIII веке, и наблюдения оттуда, ставшие серьёзным вкладом ислама в астрономию, были в ходу до начала XV века, когда Улугбек¹²² в очередной раз пересмотрел календарь. Мы рано выехали, на полном скаку покорили гору и достигли ровной площадки, где в направлении четырёх сторон света к нескольким курганам вели линии мощёных дорожек, пересекавшихся под прямым углом. Дорожки, как мы предполагали, служили для выполнения астрономических расчётов, а курганы оказались руинами зданий. Но если здесь и была наша конечная цель, то где же тогда остальные участники отряда: мэр, начальник полиции и военный комендант, ехавшие впереди? Пока наш эскорт галопом носился в их поисках то тут, то там, мы стояли на краю обрыва, откуда открывался прекрасный вид на озеро Урмию, и с нетерпением ждали, когда гончие выскочат из лесной чащи у подножия горы. Вдруг пропавшие должностные лица обнаружились внизу на склоне, буквально у нас под ногами, – им оставалось примерно полпути; когда мы спустились к ним, ведя лошадей под уздцы, то заметили в скале высеченный полукруг, в центре которого открывался вход в пещеру. Последняя, вероятно, имела естественное происхождение, но затем, очевидно, её искусственно расширили.

Внутри пещеры мы обнаружили два алтаря: один обращался на юг, в сторону входа, а второй, что справа, – на восток. Каждый был вырублен из натурального камня и находился в своего рода нише¹²³ с остроконечным сводом. Справа в стене, за алтарём со стороны Мекки, стоял грубо высеченный михраб. По обе стороны от центрального алтаря зияли два входа в туннели. Последние вели в небольшие залы с углублениями в стенах для ламп; подземные коридоры продолжались и дальше, но были сильно засыпаны грунтом. Нам стало интересно, были ли они когда-то связаны с обсерваторией наверху, и если да, то проводились ли наблюдения при дневном свете. Говорят, что днём со дна колодца видно звёзды.

Пока я фотографировал внутреннее убранство пещер и думал о том, насколько неинтересными покажутся результаты моей работы другим, Кристофер услышал, как начальник полиции шепнул военному коменданту: «Интересно, зачем британскому правительству нужны фотографии этой пещеры». Что ж, вполне вероятно.

Лошади с трудом спускались по крутому склону, прокладывая путь к деревне у подножия гор. Мы скользили вслед за животными, наконец добрались до дома старосты, где нас ждали угощения из фруктов, чай и арак.

* * *

Когда мы вечером выезжали из города, то сразу же за его воротами я заметил ещё одну башню¹²⁴ XII века, возведённую из знакомого старинного кирпича земляничного цвета. Квадрат башни построен на фундаменте из тёсаного камня. На каждой из трёх стен по две панели с арками и твидовым узором из кирпича. Углы здания скрыты полуколоннами. Крупную и единственную панель главного фасада обрамляет архивольт¹²⁵ с куфическими надписями и синей инкрустацией по периметру входных дверей. Внутри башни находится неглубокий купол, опирающийся на четыре широких, но очень низких тромпа¹²⁶. Отсутствие орнамента, который здесь излишен, компенсируется гармоничными пропорциями. Какое классическое совершенство кубических объёмов, одновременно сильное и лиричное, открывается европейцу в этом новом архитектурном мире. И иноземный путник, забывая о красоте остальных азиатских зданий, мечтает о том, чтобы эта ценность стала его собственным открытием. Удивительнее всего обнаружить тождество гармонии так далеко за пределами Азии, пусть и звучащее на совершенно ином архитектурном языке.

Соуме

Соуме (ок. 5500 футов), 18 октября. – Сегодня утром Аббас и погонщики мулов были слишком обкурены опиумом, чтобы отправиться в дальнейший путь. Когда мы выразили своё неудовольствие, они рассмеялись нам в лицо. В действительности их манеры отвратительны, а в стране, где вежливость ценится исключительно высоко, нет нужды проявлять излишнее добродушие. Поэтому сегодня вечером, когда наши спутники начали устраиваться в комнате на ночлег, я выставил их за дверь вместе с булькающим кальяном, самоваром и скарбом. Кристофер, заметно беспокоясь, предупредил меня, что такие действия идут вразрез с местными обычаями, и проиллюстрировал свою мысль небольшим рассказом. Однажды он гостил у бахтиарского вождя и привёл того в ужас просьбой удалить из комнаты слуг и поговорить наедине. В ответ я заявил, что у меня свои обычаи, в числе которых не испытывать неудобств по причине курения трубок либо соседства с нанятыми погонщиками.

Сегодня мы проехали пять фарсахов, довольствуясь кружкой курта и мучаясь от езды в деревянных сёдлах. Вскоре после Тазе-Кенда дорога привела нас к прекрасному старинному мосту¹²⁷. Три арки, чередуясь с двумя невысокими каменными опорами, привлекали внимание знакомым ярко-красным кирпичом. Затем мы поднялись на холмистое нагорье; широкое и мрачное, оно заметно оголилось в преддверии осени. Отдельные распаханные наделы гордились богатой бурой почвой; для земледелия пригодна вся долина – здесь можно приютить гораздо больше населения, чем проживает сегодня. Нас встретила первая большая деревня. В её центре, на примитивном основании в форме барана¹²⁸, лежала массивная каменная плита, на которой жители отжимали масло.

Мы занимаем лучшую комнату в доме старосты. Она находится над хлевом, а потому сильно пропахла. Стены недавно побелены; в конце комнаты сложен настоящий камин, вокруг которого устроены ниши для хранения предметов быта: кувшинов, мисок, оловянных кружек – в некоторых стоят горшочки с ароматической смесью из лепестков розы и различных трав. Мебели нет, постелены только ковры. Вдоль перегородки уложена груда одеял и пледов, накрытых старомодным ситцем. До войны его специально ткали в России для среднеазиатского рынка: на одном из валиков-подушек изображены пароходы, первый в мире аэроплан и ранние модели автомобилей в круглых виньетках из цветов на алом фоне. Выглядит всё нарядно и чисто. С моей руки только что спрыгнула блоха, и этой ночью я боюсь не за себя (меня никогда не кусают), а за Кристофера, для которого блохи пострашнее шуток из мюзик-холла.

Нам принесли кружку парного молока. Мы откупорили бутылку виски в честь давшей его коровы.

Когда азербайджанцы говорят по-персидски, то произносят к как ч, а когда доходят до ч, то произносят ц.

Каледжулк

Каледжулк (ок. 5500 футов), 19 октября. – Крохотные облачка сияют в синеве. Мы поднимаемся по пологим склонам, за которыми открывается серая панорама пересечённой местности, изрытой красными и чёрными вспаханными полями, где в земных складках скрываются серые башенки деревень; о далёкие горы разбиваются холмы, покрытые розовыми и лимонными прожилками; наконец, хребет за хребтом, сиреневые зубцы огораживают всё вокруг. Вершины-близнецы над Тебризом преследуют нас, как, впрочем, и жёлтые бабочки. Далеко внизу едет навстречу всадник: «Мир вам». – «Мир вам». Цок-цок, цок-цок, цок-цок… Мы снова одни.

Вчера Кристофер дал хозяину два тумана¹²⁹ для размена. Сегодня утром Аббас забрал и отказался возвращать сдачу. «Ты вор?» – прямо спросил Кристофер. – «Да». Аббас потом с обидой жаловался на оскорбление, на одном дыхании рассказывая, что у него в кармане 1000 туманов, и сетуя на невозможность прожить без редких подарков. Наши отношения с ним, и без того достаточно прохладные, обострились ещё сильнее после его попытки украсть деньги, которые мы заплатили за кров и еду. Аббас замахнулся хлыстом на пожилого хозяина дома, но я встал у обидчика на пути и назвал сыном отца, сгинувшего в огне.

Тем унизительнее было обнаружить в дороге, когда мы проезжали по одинокой бездыханной долине вдоль солёного ручья, что Кристофер потерял наш кошелёк. Теперь мы полностью зависим от Аббаса, который безвозмездно выпрашивает для нас ночлег. В настоящий момент он поехал в дальнюю деревню, а мы начали подозревать о том, что он нашёл кошелёк и сбежал. Через несколько минут Аббас вернулся. Мы объяснили наше затруднительное положение. После чего, позлорадствовав про себя, он отправил на поиски кошелька одного из погонщиков.

В качестве небольшой компенсации нас очень гостеприимно принял управляющий какого-то местного магната. Сейчас мы отдыхаем у огня с приятным дымком и играем в бридж в две руки. Уютно потрескивают угли в самоваре. Молю Господа о том, чтобы у погонщика, который только что вернулся, всё получилось. Нет, безрезультатно; собственно говоря, он ещё не начинал поиски, а хочет взять с собой Хаджи-Бабу и просит для каждого по туману. Я отдал им два из последних двенадцати, и вот мы сидим в центре Азербайджана¹³⁰, имея на руках чуть больше фунта для возвращения в Тегеран.

Позднее. – Кристофер нашёл бумажник под пуговицей в своей рубашке. Уже поздно останавливать погонщиков, но мы вручили Аббасу два тумана в качестве компенсации за наши подозрения, хотя последние и не были высказаны.

Ак-Булаг

Ак-Булаг (ок. 5500 футов), 20 октября. – Кристофер проснулся больной от укусов блох. Увидев его, слуга принёс бурдюк с чёрным мёдом. Мёд нужно есть в течение четырёх дней, воздерживаясь от употребления курта и роганда, прогорклого масла, на котором здесь готовят пищу, – и тогда блохи будут избегать Кристофера, как и меня. Пока мы завтракали молоком и яйцами у огня, вошёл мальчик лет четырнадцати в сопровождении старца и целого отряда слуг. Мальчик, как выяснилось, был крупным землевладельцем, которому мы обязаны столь сытным угощением и вниманием, а старик оказался его дядей. Господина зовут Мухаммад Али-хан, а приютивший нас хозяин описывает его как «повелителя всех деревень».

За ночь погонщики прошли двадцать миль до деревни и обратно. Сегодня они были полны сил или даже свежее обычного, потому что не курили опиум.

Через один фарсах мы приехали в маленький городок Сераскенд со старинной кирпичной чайханой. Купили немного винограда в магазине, где продавались баварские карандаши, стальные писчие перья и отрезы ситца. Во второй половине дня мы были в Даш-Булаге и там отдохнули у ручья с прекрасным видом на серое скопление глинобитных домов, конусы башен с накиданным на крыши навозом и высокие белые стволы золотисто-зелёных деревьев на фоне оголившихся розовых холмов.

Ещё выше, в совершенно пустынной местности, находится Ак-Булаг; одинокое чахлое дерево, поваленное ветром, – вот и всё его укрытие. Солнце скрылось за вершины-близнецы. При свете фонаря в нашей убогой комнате без окон я обтираю Кристофера холодной водой – у него лихорадка от укусов блох; отдельные укусы так саднят, что приходится использовать виски вместо антисептика за неимением большего. К счастью, Кристофер не слишком болен и может поблагодарить за гостеприимство старосту:

– Мир вам.

– Мир вам.

– Состояние вашего высочества улучшается по милости Всевышнего?

– Хвала Всевышнему, благодаря доброте вашего превосходительства всё очень хорошо.

– Всё, что прикажет ваше высочество, ваш любящий раб постарается исполнить. Этот дом – ваш дом. Позвольте разделить вашу жертву.

– Пусть тень вашего превосходительства никогда не укоротится.

Пожилой важный господин сидел с закрытыми глазами в церемониальной позе, поджав ноги и сложив перед собою руки, а мы, как беспомощные младенцы, лежали на ковре. По словам старика, семнадцать лет назад здесь были проездом четверо русских; до этого и никогда после он не встречал франков¹³¹. Рядом с ним сидел его сын Исмаил, хрупкое дитя, который несколько лет назад так сильно болел, что отец ездил в Мешхед молиться за него.

В качестве лекарства Кристофер принял опиум и утолил голод миской жидкого чёрного мёда. Это большее, что мы можем сделать.

Зенджан

Зенджан, 22 октября. – Снова «Гранд Отель – Таун Холл».

Долгий спуск к Миане становился ещё утомительнее, так как городок не хотел появляться на горизонте. Мальчик-пастух в одеждах Дария попросил у нас папирус, что по-русски означает «сигарета». В чайханах у дороги к нам часто обращались по-русски, что было странно слышать среди этих отдалённых холмов. Аббас и погонщики курили свою полуденную трубку в одиноком укрытии, какое мы нашли в единственном доме на все двадцать миль перегона. Когда показался Миане, лошади пошли резвее, хотя до него оставалось два часа пути. Преодолев широкое русло реки, мы въехали в город с западной стороны.

Казалось, мы словно упали с небес. Люди повысыпали из домов. Тут же нас окружила толпа. Я принял на себя удар гражданской полиции. В дорожную полицию, где служил Аббас, направился Кристофер. Позже он вернулся вместе с капитаном, который был крайне подозрителен.

– Вы фотографировали что-нибудь по дороге?

– Да, – вежливо ответил Кристофер, – восхитительный старый камень в Соуме, настоящий каменный баран. Сущая правда, ага, вы должны поехать и посмотреть на него сами.

Подозрения капитана не рассеялись, даже когда Аббас подтвердил истинность этого заявления.

Разумеется, погонщикам мулов было велено потребовать от нас больше денег, чем полагалось. Кристофер отдал одну из своих персидских визитных карточек и посоветовал просителям либо отправить своего работодателя в нокаут, либо пожаловаться британскому консулу в Тебризе. Мы запрыгнули в грузовик и к часу ночи добрались до Зенджана, где нам для ночлега выделили чулан. Сегодня утром я убил в своём спальном мешке шестнадцать клопов, пять блох и одну вошь.

Самочувствие Кристофера удручает. Его ноги ниже колен распухли и покрылись волдырями. Мы заняли места в машине, которая сегодня днём отправляется в Тегеран и будет там к полуночи.