Робин Хобб
Кровь драконов
– Мне половину баркаса разнесло! – раздался вдруг громкий возмущенный голос.
Тинталья медленно повернулась, понимая, что резкие движения могут пробудить боль. Рослый мужчина, решительно шагавший к ней, нес длинный шест с крюком. Это был какой-то инструмент лодочника, но люди могли использовать его и как оружие.
– Вот что, дракон! – проревел он. – Я не намерен это терпеть! Ты должен все исправить!
И замахал этой своей штуковиной так, что стало понятно: он собрался ей угрожать. При обычных обстоятельствах Тинталья бы вообще не встревожилась: вряд ли подобное орудие способно пробить ее толстую чешую. Оно нанесет ущерб только в том случае, если мужчине удастся найти уязвимое место. Такое, как, например, воспалившаяся рана. Драконица неспешно повернулась к возмущенному человеку, надеясь, что он не догадается истолковать ее медлительность как слабость, а сочтет проявлением презрения.
– Исправить? – язвительно переспросила Тинталья. – Если бы ты все сделал правильно с самого начала, твой баркас не развалился бы настолько легко. И я уж совершенно точно не собираюсь ничего исправлять.
Она широко открыла пасть, демонстрируя пазухи с ядом, но горожанину, похоже, показалось, будто драконица собирается его сожрать. Мужчина попятился от Тинтальи, позабыв про импровизированную пику, которую держал в руке.
Отойдя на достаточно безопасное, по его мнению, расстояние, этот наглец заорал:
– Это все ты виновата, Янни Хупрус! Ты и твоя родня, так называемые Старшие! Они додумались привести сюда драконов! И что, много нам было от них пользы?
Тинталья увидела, как гнев приливает к лицу старухи. Янни решительно двинулась на мужчину, не обращая внимания на то, что оба они все-таки находятся в пределах досягаемости дракона.
– Много ли нам было от них пользы? Да, очень много, если вспомнить о том, что именно драконы не пропустили в нашу реку калсидийцев! Мне жаль, Юлден, что твой баркас поврежден, но не смей обвинять меня или насмехаться над моими детьми!
– Виноват дракон, а вовсе не Янни! – выкрикнула из глубины толпы какая-то женщина. – Прогоните дракона! Пусть убирается к своей стае!
И остальные тут же ее поддержали:
– Правильно!
– Ты не получишь от нас мяса, дракон! Проваливай отсюда!
– Мы устали от драконов!
– А ну-ка кыш! Пошел прочь отсюда!
Тинталья потрясенно воззрилась на них. Неужели эти глупцы забыли все, что им было известно о драконах? Ей ведь достаточно лишь дохнуть на них ядом, чтобы растворить плоть на костях.
Вдруг раздался тихий свист, и над головами людей пролетел какой-то длинный и узкий предмет: то ли отполированный ствол молодого деревца, то ли большая ветка, очищенная от отростков и листьев. Кто-то метнул самодельное копье прямо в Тинталью. Оно попало в нее, нанеся слабый удар и отскочив от шкуры. При обычных обстоятельствах это не причинило бы ей боли, но сейчас все было иначе. Тинталья вытянула шею, пытаясь найти нападавшего, и резко дернулась. Она начала уже привставать на задние лапы и распахивать крылья, чтобы испугать этот наглый сброд, а потом выплюнуть на людишек ядовитый туман, который охватит каждого из присутствующих. К счастью, ей удалось вовремя справиться с порывом: ни к чему открывать нежную плоть под крыльями и, что еще важнее, нельзя показывать противникам свою рану. Поэтому Тинталья запрокинула голову и почувствовала, как железы у нее в глотке раздуваются, готовя плевок яда.
– ТИНТАЛЬЯ!
Звук собственного имени заставил ее застыть на месте. Не в первый раз уже она прокляла ту минуту, когда Рэйн Хупрус столь бездумно сообщил жителям Удачного ее имя. С тех пор оно стало известно всем – и люди при любой возможности связывали драконицу, произнося его вслух.
Это, конечно же, крикнула старуха. Янни Хупрус, спотыкаясь, продиралась сквозь толпу к драконице. У нее за спиной кто-то силой удерживал ее дочь, отчаянно вопящую и рвущуюся вслед за матерью. Янни остановилась перед Тинтальей и, пошатываясь, вскинула свои тощие руки, как будто желая заслонить собой остальных.
– Тинталья, именем твоим заклинаю тебя: вспомни наш уговор! Ты поклялась помогать нам, защитить от калсидийских захватчиков, а мы, в свою очередь, заботились об окуклившихся змеях, из которых вылупились драконы! Ты не можешь нам навредить!
– Но вы напали на меня! – Драконица пришла в ярость из-за того, что Янни Хупрус посмела ее укорять.
– Ты сломала мой баркас! – подал голос мужчина с крюком.
– Ты развалила нам половину пристани!
Тинталья медленно развернулась и застыла, потрясенная собственной неосторожностью. Оказывается, позади нее тоже собрались люди: они прибежали сюда с поврежденных судов и разбитых причалов. Многие несли тяжелые предметы, которые хоть и не являлись оружием, но вполне могли быть использованы в качестве такового. Тинталья по-прежнему не сомневалась, что смогла бы убить их в мгновение ока, но понимала, что сейчас собравшиеся представляют собой опасность. Неужели она угодила в такую серьезную передрягу? А ведь здесь были и другие горожане, глазевшие на нее сверху – с многочисленных площадок и переходов. Некоторые уже спускались по лестницам, что вились вокруг огромных стволов деревьев.
– Тинталья! – (Она посмотрела на старуху.) – Тебе лучше улететь отсюда! – воскликнула Янни Хупрус.
Драконица услышала в ее голосе страх, но еще там звучала мольба. Она боится последствий?
– Тебе надо последовать за своими родичами и их хранителями, которые уже начали превращаться в Старших. Лети в Кельсингру! Там твой дом!
– Старшие? В Кельсингре? Но я была там. Город пуст.
– Может, прежде он и пустовал, но теперь все изменилось. Остальные драконы отправились туда, и, по слухам, их хранители стали Старшими. Да, именно такими, каких ты ищешь.
Было что-то особенное в тоне Янни… В ее мыслях! Тинталья сосредоточилась.
Лети в Кельсингру! Малта и Рэйн отправились туда. Улетай скорее, пока не пролилась кровь! Ради всех нас!
Старуха быстро училась. Она молча взирала на драконицу, посылая ей предостережение.
– Я улетаю, – объявила Тинталья.
Она спокойно и неторопливо направилась к причалам. Мужчины, стоявшие перед ней, возмущенно забормотали и весьма неохотно расступились.
– Пропустите ее! – громко крикнула Янни – и, как это ни удивительно, к ней присоединились другие голоса:
– Пусть дракон убирается! Скатертью дорога!
– Пожалуйста, дайте ей пройти, пока никто не погиб!
– Ну до чего же нам надоели эти драконы!
Теперь Тинталья шагала к развороченной пристани. Мужчины негромко ругались ей вслед и плевали на землю у нее за спиной, но не мешали идти. В душе у драконицы кипели ненависть и презрение: ей страшно хотелось убить их всех. Как они смеют демонстрировать ей, лазурной королеве Тинталье, свой жалкий норов?! Паршивые обезьяны! На ходу она вращала глазами, стараясь держать в поле зрения как можно больше людей. Как драконица и опасалась, толпа снова смыкалась сзади и непреклонно следовала за ней. Если она не будет бдительной, они еще, чего доброго, загонят ее на разбитый причал, а то и спихнут в холодную быструю реку.
Тинталья чуть раздвинула крылья и собралась с духом. Будет больно, но выбора у нее нет: обязательно надо взлететь с первой попытки. Она присмотрелась к длинной деревянной пристани. Расшатавшиеся доски разошлись под странными углами, а два привязанных судна почти затонули, кренясь набок. Тинталья напрягла задние лапы.
Без всякого предупреждения она рванулась вперед в мощном прыжке. Позади нее зазвучали вопли страха и смятения. Тинталья приземлилась на причал, и он погрузился в воду. А потом, как она и надеялась, он вновь обрел плавучесть и начал подниматься. Она справится! Драконица распахнула крылья, яростно затрубила и, делая сильные взмахи, прыгнула.
Этого хватило. Тинталья поймала ветер над быстрым течением реки и постепенно поднялась к небу. Ей хотелось повернуть назад, спикировать вниз и заставить горожан броситься в воду, однако боль была слишком сильной, а нарастающий голод гнал ее вперед. Нет, не теперь. В другой раз. Сейчас она найдет добычу, поест и хорошенько выспится. Завтра она полетит в Кельсингру. Возможно, когда-нибудь она вернется в Трехог и всех накажет. Но сперва ей надо найти Старших, чтобы они ее исцелили. Тинталья наклонила крыло под другим углом, описала полукруг и возобновила свой мучительный полет.
– Уже совсем скоро, – сказал Лефтрин, чувствуя огромное облегчение.
Капитан стоял на крыше рубки. Короткий зимний день клонился к вечеру, но он разглядел в его гаснущем свете первые строения Кельсингры. «Мы почти дома», – подумал Лефтрин и засмеялся. Давно ли Кельсингра стала его домом? Хотя… Его дом там, где Элис: в этом он был уверен.
Плавание оказалось долгим, но отнюдь не таким продолжительным, как их первое путешествие до Кельсингры. Теперь капитану не приходилось намеренно снижать скорость корабля, чтобы не обогнать медленно плетущихся драконов. Не было необходимости останавливаться каждый вечер, давая охотникам возможность добыть мясо, а драконам и хранителям – отдохнуть. Не нужно было также тратить дни в обмелевших и заболоченных рукавах реки, пытаясь добраться до глубокого русла и почти теряя надежду. И все бы хорошо, но пронзительный плач больного младенца растягивал каждый день до бесконечности. Лефтрин не сомневался, что не он один мучился бессонницей, слушая крики Фрона, страдавшего от колик. Глядя на осунувшееся лицо и красные глаза Рэйна, он убеждался в том, что отец младенца тоже разделял его невольное бодрствование.
– Мы добрались до Кельсингры? Вот эти редкие строения и есть город Старших? – недоверчиво спросил Рэйн. – Неужели он такой маленький?
– Нет. Мы находимся у самой окраины. Кельсингра – огромный город, растянувшийся вдоль берега реки и, возможно, уходящий к предгорьям. Деревья сбросили листву, и теперь я вижу, что Кельсингра даже больше, чем мне казалось раньше.
– И что, она просто… брошена? Пуста? Что случилось с ее жителями? Куда все подевались? Они умерли?
Лефтрин покачал головой и сделал очередной глоток из своей кружки. Пар и аромат горячего чая поднимались вверх и соединялись с туманом, висящим над рекой.
– Если бы нам удалось получить ответы на все вопросы, Элис пришла бы в восторг. Но мы ничего толком не знаем. Может, мы выясним это, когда более тщательно осмотрим город. Часть зданий стоят пустые, будто жители собрали свое имущество и спешно уехали. Другие выглядят так, словно люди встали из-за стола, вышли за дверь – и уже не вернулись.
– Надо разбудить Малту. Пусть посмотрит.
– Нет. Твоей жене необходимо поспать, и не только ей, но и Фрону. Когда Малта проснется, Кельсингра никуда не денется. По-моему, лучше дать ей отдохнуть, пока есть такая возможность.
Лефтрину было бы стыдно признаться, что на самом деле он думает не столько о Малте, сколько о своем собственном спокойствии. Вряд ли Рэйн сможет разбудить жену так, чтобы не потревожить младенца, вызвав новый приступ плача. Ребенок замолкал лишь тогда, когда спал или сосал грудь, а в последнее время он, похоже, делал и то и другое очень редко.
– По-моему, к нам летит дракон, – вдруг произнес Рэйн.
Уставившись вверх, Лефтрин ощутил укол интереса, исходивший от живого корабля. Он прищурился, но смог различить в небе лишь серебряный отблеск.
– Когда я отплывал, летать могла только Хеби. Остальные пытались подняться в воздух, но не преуспели. Именно поэтому я так удивился, когда несколько дней назад заметил в небе Синтару. Но все-таки не верится, что…
– Это же Плевок! – крикнул Хеннесси с кормы. – Надо же, с какой скоростью несется этот маленький ублюдок! Ты видишь его, Тилламон? Нет? Это потому, что дракон серебряного цвета и на фоне облаков разглядеть его довольно сложно… Вот, смотри: он только что вырвался из тучи! Плевок всегда был одним из самых мелких и несообразительных драконов. Похоже, теперь он навострился махать крыльями, но, даже если у него хватило смекалки, чтобы оторваться от земли, Плевок наверняка остался таким же подленьким и зловредным существом, как и прежде. Когда мы прибудем в поселок, советую тебе держаться от него подальше. Другое дело – Меркор, вот этот дракон точно тебе понравится.
Закутавшаяся в шаль Тилламон приложила ладонь к глазам и согласно кивала. Ее щеки разрумянились от ледяного ветра и волнения. А может, и от чего-то еще? С некоторых пор Хеннесси стал более общительным и даже болтливым. Лефтрин встревоженно покосился на Рэйна, прикидывая, заметил ли Старший, что его помощник чересчур фамильярен с Тилламон. Рэйн открыл было рот, собираясь что-то сказать, но его слова заглушил пронзительный вопль Фрона.
– Проклятье, как некстати! – прошептал капитан, отходя от Рэйна.
Лефтрин знал, как плач ребенка действует на членов его команды. Он не мог толком определить, в чем тут дело, но живой корабль явно расстраивался из-за страданий малыша. Нервная дрожь, возможно незаметная для кого-то из экипажа, но определенно выбивающая из колеи самого капитана, пробежала по палубе. И, словно в ответ на нее, Плевок опустил крыло, чтобы закружиться в небе, плавно спикировал вниз и завис над Смоляным. Капитан вздохнул. Маленький серебряный дракон нравился ему меньше всех. Хеннесси правильно его охарактеризовал: он был явно туповат на момент начала их экспедиции, а когда в нем пробудилось сознание, стал злым, вредным и непредсказуемым. Лефтрину казалось, что он был самым неуравновешенным из всего драконьего выводка. Когда Плевок пребывал в дурном настроении, даже крупные сородичи старались держаться от него подальше.
Внезапно Плевок прекратил парить над Смоляным и полетел вниз по течению. Лефтрину хотелось надеяться, что дракон увидел добычу, а стало быть, сосредоточится на охоте и еде – и оставит их в покое. Однако уже в следующую секунду капитан услышал вдали крики и понял, что теперь Плевок кружит над кораблем из Удачного, который продолжал упорно их преследовать. Лефтрин мрачно усмехнулся. Он желал Плевку совсем иного улова. Этим людям было интересно узнать, что случилось с драконами, покинувшими Кассарик в разгар прошлого лета? Что ж, пусть теперь полюбуются на Плевка.
А серебряный самец еще немного снизился, сузив круги полета настолько, что уже не осталось никаких сомнений в том, что именно его заинтриговало. Со смехом, к которому примешивалась тревога, Лефтрин смотрел, как на далекую палубу корабля внезапно высыпал народ. Он не мог разобрать, что кричат матросы. С самого начала безумной гонки эти люди не приближались к Смоляному и даже не причаливали по вечерам поблизости. Они сами не желали идти на контакт, а Лефтрин не считал нужным с ними знакомиться.
Теперь, когда Плевок кружил над судном, капитан раскаивался в своем решении. Наверняка на соседнем корабле плыли обычные хитрые торговцы. Сейчас Лефтрин жалел, что не знает, кто именно командует судном из Удачного и как настроены члены его команды. Зря он в свое время не предупредил их о том, насколько опасно провоцировать драконов: это ведь уже не те прикованные к земле увечные попрошайки, какими они были вначале.
Когда младенец заплакал, Тилламон поспешила к Малте, и старпом, вспомнив о своих служебных обязанностях, тоже поднялся на крышу рубки. Капитан задумчиво смотрел на него. Он знал Хеннесси давно, с тех пор, когда тот, совсем еще мальчишкой, только-только начинал ходил по реке. Не появился ли в его глазах особый свет?.. Трудно сказать. Сейчас его помощник был целиком поглощен драматическими событиями, развертывавшимися ниже по течению.
– Я думал, что это судно отстанет. Был уверен, что мы легко от них оторвемся, – сказал капитан в свое оправдание.
– Разумеется, – поддержал его Хеннесси. – Кто же мог предвидеть подобный поворот? Никто.
Так-то оно так, но Лефтрина все равно мучила совесть. Ибо на палубу «несокрушимого» корабля вышел мужчина, который быстро встал в позу лучника. Судно-преследователь находилось слишком далеко, чтобы предупреждающий крик долетел до его экипажа или до кружащего в небе дракона. Так что капитан Смоляного и его помощник могли только наблюдать за надвигающейся катастрофой.
– Ой, нет!.. – простонал Хеннесси. – Надеюсь, у них хватит ума не…
– Поздно.
Лефтрин с трудом различал летящую стрелу, однако все было ясно по реакции Плевка. Дракон сперва легко уклонился от нее, а потом рванулся вверх, мощно взмахивая крыльями, чтобы набрать высоту.
Идиоты из Удачного радостно завопили, решив, что предотвратили нападение дракона. Плевок поднялся так высоко, как только мог, и протрубил призывный клич. Странный трепет прошел по живому кораблю; Лефтрин отметил, что Хеннесси ощутил его столь же ясно, как и он сам. Все произошло молниеносно: никто из людей на том судне не успел даже глазом моргнуть. Спустя долю секунды в поле их зрения уже возникло с полдюжины драконов, включая сверкающего золотом Меркора и сияющую синевой Синтару. Некоторые летели со стороны города, другие просто вдруг появились в небе, вынырнув из-за облаков. Кало, черный, как грозовая туча, и столь же пугающий, метнулся к пронзительно кричащему Плевку.
– Ну, сейчас они им покажут, – заметил Хеннесси.
И оказался прав: уже в следующее мгновение место одинокого дракона заняла вращающаяся воронкой стая мстителей. Лефтрин задохнулся от изумления. Насколько же драконы выросли с тех пор, как он в последний раз их видел! Как их преобразила способность летать! Теперь ему трудно было поверить, что он без страха ходил среди этих созданий, лечил их, кормил и разговаривал с ними. Глядя на драконов, чешуя которых радужно переливалась даже в хмурый зимний день, капитан понял: покалеченные и раненые бедолаги остались в прошлом. В небе парили стремительные хищники, обладавшие невероятной силой и мощью.
А мужчины на корабле оживленно переговаривались, выкрикивая друг другу приказы и предостережения. Их лучник уже наложил на тетиву новую стрелу и застыл в напряжении, готовый выстрелить в того из драконов, кто первым окажется в пределах досягаемости. Лефтрину слышна была перекличка драконов – трубные кличи, рычание и пронзительные вопли.
– Они о чем-то спорят, – догадался Хеннесси.
– Вы не можете их позвать? Кто-нибудь способен вступить с ними в контакт и уговорить хоть одного из стаи прилететь к нам?
К ним присоединилась Малта. Лефтрин повернулся к ней, потрясенный тем, что в тот момент, когда драконы угрожают другому судну, эта женщина по-прежнему думает только о ребенке. Но когда он посмотрел на нее повнимательнее, его сердце преисполнилось жалости.
Королева Старших выглядела просто ужасно. Ее лицо лишилось человеческих красок, так что из-за слоя голубой чешуи она казалась серой и напоминала каменную статую. Возле губ и под глазами пролегли морщины. Волосы были расчесаны, заплетены в косы и сколоты, но утратили прежний блеск. Из Малты утекала жизнь.
– Боюсь, что я не могу окликнуть драконов. Но Кельсингра уже совсем близко, Малта. Когда мы доберемся до нее, хранители призовут драконов. Даже если бы мы и сумели достучаться до одного, он не смог бы сесть на палубу Смоляного. Однако как только…
– Смотрите, драконы дерутся! – перебил его Хеннесси.
На палубе Смоляного раздались изумленные возгласы. Лефтрин успел увидеть, что Плевок пикирует на далекий корабль. Он был великолепен и сверкал, как огромная серебряная монета, летящая с невероятной скоростью. Поведение дракона подсказало капитану, что ядовитые железы Плевка набухли и пришли в боевую готовность. Его движение повторил Меркор: когда Плевок оказался над кораблем, золотой гигант внезапно подлетел под сородича и сбил его с курса. Меркор мощно работал крыльями, увлекая меньшего дракона вверх и в сторону. Потом Меркор накренился и ушел вбок, оставив Плевка отчаянно бить крыльями, пытаясь предотвратить падение. По мере того как он снижался, в воздухе рассеивалось светлое облако яда. У самой воды серебряный дракон выровнялся, хотя и не до конца. Он пролетел над рекой, взбивая кончиками крыльев фонтанчики воды, и неловко приземлился. Яд распространился под легким ветром: он опустился на речную поверхность без всяких последствий для людей. С берега летели вопли Плевка, злобные и протестующие.
Команда корабля из Удачного навалилась на весла. Судно на предельной скорости уходило вниз по течению. Драконы, кружившие в небе, стали по очереди изображать, будто пытаются напасть на беглецов. Лефтрин сразу истолковал их трубные кличи как веселье и насмешки. А спустя некоторое время капитан заметил, что корабль их вовсе не интересует: похоже, они просто развлекались – соревновались друг с другом в том, кто спикирует быстрее и пронесется ближе к палубе, прежде чем снова набрать высоту и присоединиться к остальным. Плевку удалось взлететь, но он не присоединился к игре сородичей, а тяжело махал крыльями: видимо, столкновение с Меркором не прошло бесследно. Теперь серебряный дракон изменил курс: он явно направлялся к центру Кельсингры. Лефтрин продолжал наблюдать за судном из Удачного, которое драконы гнали вниз по реке. Он немного подождал, но даже после того как корабль скрылся из виду, драконы не вернулись.
– А они здорово изменились, – заметил Хеннесси.
– Это точно, – согласился Лефтрин.
– Теперь они настоящие, – добавил старпом и шепотом признался: – Они меня пугают.
Двадцать седьмой день месяца Рыбы,
седьмой год Вольного союза торговцев
От Кефрии Вестрит, торговца из Удачного, —
Янни Хупрус, торговцу из Дождевых чащоб в Трехоге
Янни, как нам обеим прекрасно известно, содержание посланий, отправляемых голубиной почтой, более уже невозможно сохранить в тайне. Так что, если тебе вдруг понадобится сообщить нечто, не подлежащее огласке, пожалуйста, пошли мне пакет с любым живым кораблем, курсирующим по реке. Я доверяю им больше, чем так называемой гильдии Голубиной почты и ее смотрителям. Сама я буду действовать так же, за исключением тех новостей, которые тебе следует узнавать срочно и которые, к сожалению, могут стать предметом досужих сплетен, поскольку их прочтут посторонние.
Я пишу тебе в первую очередь потому, что мои письма Малте остаются без ответа. Признаться, это очень меня огорчает, тем более что у нее приближается срок родов. И я буду очень рада, если ты сможешь сообщить мне хоть какие-то утешительные известия.
Кроме того, есть и другие поводы для беспокойства. Я наконец-то получила весточку от Уинтроу с Пиратских островов. Если ты помнишь, я написала ему пару месяцев назад, чтобы спросить, не знает ли он чего-нибудь про Сельдена. Как это часто бывает с посланиями, отправленными в такую даль, оба письма – и мое, и его ответ – сильно задержались в пути. Так вот, Уинтроу ничего не слышал про Старших, но встревожен слухами о «мальчике-драконе», которого показывали среди уродов и диковинок в бродячем балагане, побывавшем в его краях. Уинтроу опасается, что те, кому он задавал вопросы, отвечали не слишком откровенно, не желая навлечь на себя гнев королевы пиратов и ее супруга. Умоляю тебя: воспользуйся своими связями и разведай, не слышал ли кто-нибудь о таком балагане, и если да, то где его в последний раз видели.
Глубоко встревоженная,
Кефрия
