Роман Фис
Исчезающий: За горизонтом событий
Услышав ее ответ, я встал с кресла и подошел к зеркалу. Глядя на тусклые, почти бесцветные чакры, мне пришло озарение. Я понял, что получая информацию от китайского Бориса, видел картину не целиком, а лишь частично. Да, крадники подключались к уязвимой чакре и выкачивали энергию. Но в силу отсутствия дополнительных деталей от крадников или подселенцев, он не брал в расчет, что энергососы те еще гурманы. Они выкачивали положительную энергию, ослабляя качества человека, генерирующие ее. Ввиду ее отсутствия, эти качества сходили на нет, оставляя в человеке лишь отрицательную энергию.
– Так значит на яркость чакр влияет положительная энергия… – произнес, не отрывая глаз от чакр.
– Да, – подтвердила Юля. – Отрицательная энергия не светится. Или, если светится, то очень тускло.
– Выходит, жертвы крадников – ходящие мертвецы не потому что в них нет никакой энергии, а потому что в них осталась отрицательная энергия, которую вырабатывают худшие из человеческих качеств: озлобленность, склочность, малодушие.
– Все верно. Они ее не трогают, тем самым оставляя человека в живых, и увеличивают в себе разрыв между отрицательной и положительной энергиями, гарантируя жизненную устойчивость.
Вспомнив, как от моих рук погибали подселенцы, я спросил:
– Что будет с крадником, если тот полностью опустошит другого крадника?
– То же самое, что и с любым другим человеком, – незамедлительно ответила она. – Крадник, колдун или ведьма – это те же люди, но со способностью воровать энергию, наводить порчи, ставить печати. И если человек, наполненный отрицательной энергией, склонен к суициду и преступлениям, то все эти качества заберет ее новый владелец, а поглощенный человек отправится в лимб. Если же крадник опустошит подселенца, то подселенец погибнет в силу того, что прана жертвы наиболее уязвима, в отличии от человеческой праны. Но об этом позже. Суть одна: понимание, какую энергию нужно воровать, отличает опытного крадника от новичка вроде тебя.
Я снова развернулся к зеркалу и провел рукой по тусклым чакрам. Мне стало ясно: убив подселенцев, я забрал их отрицательную энергию, которая, смешавшись с моей отрицательной энергией и отрицательной энергией моей проекции, образовала гремучую смесь. Но сильно расстроиться этому мне не удалось из-за того, что в комнату зашла сбежавшая невеста.
– Всем привет! Подскажите, во сколько мы завтра встае… – увидев меня возле зеркала, она не произнесла первый вопрос до конца и перешла ко второму: – Мне ведь не показалось и ты действительно гладил себя по животу, глядя на свое отражение?
Я понимал, как это выглядело со стороны. И, возможно, нашел бы что ответить на ее колкий вопрос. Но обидчивость проекции в совокупностью с приобретенной отрицательной энергией сущностей, в очередной раз, взяла верх, заполонив все пространство внутри меня. Держа в уме предыдущий опыт, в котором я неудачно парировал ее выпад, мне ничего не оставалось кроме как отправиться на кровать к Юле, демонстративно игнорируя любые слова, адресованные в мой адрес. Шагая уверенной походкой к кровати, мне показалось, что я непроизвольно фыркнул. Решив, что это было бы слишком даже для столь обидчивой проекции, я не придал этому значения.
– Мальчик обиделся, – констатировала сбежавшая невеста.
– Встаем в девять утра, – произнесла Юля, – у меня завтра выходной.
– Мне к девяти в салон, – сказал, не зная точного времени, к которому я должен был там быть.
– Тогда предлагаю в семь! – произнесла сбежавшая невеста. – Во мне энергии до раннего вечера, может и того меньше.
– Так мало? – удивилась Юля. – Хотя, учитывая, что он полностью опустошил… –остановившись, она обратилась ко мне: – Крадника?
– Подселенца, – ответил, обдумывая, сколько во мне отрицательной энергии.
– А, ну меняет дело, – сказала она, покачав головой. – Тогда вопрос природы происхождения твоих реакций отпадает сам по себе. Много положительной энергии удалось получить?
– Я бы не сказал, – выдохнув, ответил ей.
– Еще бы! – бросила Юля. – Мало того, что ты опустошил подселенца без положительной энергией, или с малой ее частью, в сравнении с тем количеством отрицательной, которая в нем находилась, так ты еще и его темную прану забрал!
– Если бы он не начал истерить как школьница, я бы взяла на день и дело с концом, – вмешалась в разговор сбежавшая невеста, не совсем понимая сути озвученного. – Там хватало энергии. В общем, как есть, так есть.
– Может ты что-то скажешь? – не выдержав, обратился к Юле, чтобы она остановила сбежавшую невесту в своих нападках. – Ты же видишь, что я не в состоянии отвечать!
– Настенька, не обижай Андрея, – тут же произнесла Юля. – Его эмоциями руководит энергия двух сущностей.
В ответ сбежавшая невеста рассмеялась.
– Вы издеваетесь!? – взорвался, услышав ее смех.
– До завтра, красавица! – весело произнесла сбежавшая невеста.
– До завтра! – Юля послала воздушный поцелуй.
Сбежавшая невеста закрыла за собой дверь. А я, пристально глядя на Юлю, ждал ответ на неизвестный мне вопрос.
– Что? – спросила она, увидев мой взгляд. – Она веселая.
– Я веселый, а она – крадница, забравшая мои качества!
– Зато ты теперь почувствовал какого людям общаться с тобой, заодно понял, к чему приводит опустошение подселенца. Завтра с утра ты уже наполнишься своей энергией, а приобретенная отрицательная энергия, пусть и медленнее положительной, истратится и ты вернешь самого себя. Она тоже станет прежней. Ничего страшного.
Чувствуя, что Юля не понимала меня, мне захотелось недовольно фыркнуть. Она не осознавала широты размаха моих внутренних переживаний, связанных с происходящим. Но я в очередной раз сдержался. Отметив, что гораздо успешнее стал справляться с эмоциями, мое настроение приподнялось.
– Ты как-то странно фыркаешь, – брезгливо сказала Юля.
– Я сейчас фыркнул? – растерянно спросил у нее.
– Уже второй раз. Но уже это не походило на девчачий фырк.
Мое настроение упало на прежнюю ступень. Вероятно, я хотел думать, что научился сдерживать реакции, а мое тело, даже не подозревая об этом, продолжало их проявлять.
– Это было слишком по-женски? – аккуратно поинтересовался у нее, надеясь на отрицательный ответ.
– Я не уверенна, что любая девушка сможет изобразить подобную манеру. Разве что натренированная.
– Это невыносимо! – воскликнул, уткнувшись головой в подушку. – Эта проекция на восемьдесят процентов состоит из женского начала!
– Завтра все останется в прошлом.
В ответ я перелег так, чтобы мне было ее видно, после чего спросил:
– Откуда ты знаешь о пространстве вариантов? О том, какая энергия отрицательная, а какая – положительная? И еще мне интересно, как ты выяснила прошлое своей проекции? Ты ведь в прошлой проекции об этом ничего не знала!
– Я была под гипнозом, забыл? Став в своем уме, мои знания вернулись сами по себе. И не забывай, что мне, как сущности, две сотни лет. Что касается пространства вариантов, то я, как сущность оказавшаяся в очередной проекции, сохранила свою истинную прану – зафиксировала в памяти все свои предыдущие опыты, не дав шансов пране новой проекции поглотить ее. К слову о поглощении праны или, как я люблю выражаться, проекции. Тебе, обычному человеку, нужно сконцентрироваться на том, чтобы задавить проекцию, в которой ты оказался. Если ее прана тебя поглотит, то все прошлое растворится в памяти как сон.
– О чем-то подобном китайский Борис упоминал, – отметил я, ощутив, что мне сейчас его не хватает, – но там было удивление от того, что я помнил происходящее из предыдущих проекций. И что такое прана?
– Он удивился, но не сказал самого главного. Как это на него похоже, – улыбнувшись, произнесла Юля. – Прана – это энергия сущности.
– Я полагал, что VQ является человеческой энергией, – произнес, задумавшись.
– Физической части человека, – поправила меня. – VQ – это жизненная сила, вырабатываемая праной. То, что определяет яркость чакр. Она меняется в зависимости от среды обитания, увлечений и травм. А если в общем – от опыта. Это та энергия, которую мы воруем. Праной же называется не физическая энергия, а энергия самой сущности, которую можно украсть у подселенца, тем самым убить его, но у человека ее забрать нельзя. Вообще мы все, по большому счету, сущности. Разница лишь в том, что я – сущность из лимба, потерявшая свое тело из-за полной утраты VQ и у меня прана имеет темный силуэт. Его ошибочно называют аурой. А ты пока еще живая сущность, имеющая собственное тело и голубой силуэт. Но когда твоей праной перестанет вырабатываться VQ или тебя поглотят, ты отправишься в один из трех миров: ад, рай или лимб. И если ты вернешься из лимба в качестве подселенца, то более могущественный подселенец или крадник запросто сможет вытащить сперва твой VQ, затем прану, что гарантирует окончательную смерть.
Слушая Юлю, я задумался над тем, какая вероятность того, что я такой же подселенец как она. Учитывая, что в моей проекции уже находилась сущность, имевшая свою прану, очень велик риск оказаться своим среди чужих.
– Слушай, если все так, как ты сказала, и мне приходится бороться с праной собственной проекции, то, выходит, я тоже подселенец?
– Нет! – отрезала она. – Находиться в собственном теле, борясь с праной своей проекции и проникнуть в чужое тело, ослабленное в виду отсутствия VQ, которое и есть положительная энергия – не одно и то же. Невозможно украсть у человека прану. Тебе нужно помнить, что переместившись внутри пространства вариантов, ты оказываешься в проекции, имеющую свою прану – накопленный жизненный опыт, с которым тебе нужно бороться, не давать ему поглотить твою истинную прану с накопленными знаниями. В противном случае ты забудешь опыт прошлых проекций и чакры, подстроившись под этот опыт, разбалансируются. А разбалансированная чакра – это нарушенный внутренний энергообмен, образующий окно, из которого VQ запросто уйдет к тому, кто этого пожелает. К нему подключается крадник или сущность, подобная мне и, воруя положительную энергию из соседних чакр, оставляет человека с отрицательной энергией. И да, энергия – это код. В ней содержится вся информация о человеке: от пережитого опыта до умений.
– Тогда почему Стас, выкачивая из меня энергию в проекции Славика, моего друга, не остановился на этом? – рассуждал, складывая пазлы из полученной информации. – Для чего ему нужно было устраивать прыжки по вариантам, если он, воруя энергию, получал мои умения?
– Не путай умения со способностями. Умения – это приобретенные знания. То, что любой сможет повторить, имея под рукой информацию с правильной последовательностью действий. А способности – дар, который нельзя объяснить словами. Не знаю, как в проекции Славика, а Стасу, как самому настоящему нарциссу и человеку, зарабатывающему на мероприятиях, нужна была твоя харизма и умение выражать мысль. Остальное, если говорить о энергии и содержащейся в ней информации, его не интересовало. Поэтому он, придерживаясь основному плану, подпитывался тобой. И так как ворованная энергия расходуется в первую очередь, а уже потом собственная энергия крадника, он это делал систематически.
– Что значит собственной? Азиат говорил, что у крадников нет собственной энергии. Попробовав чужую энергию, они блокируют выработку своей, и таким образом становятся зависимы. Про сущностей вообще нечего говорить, – вспомнив о китайском Борисе, меня накрыла грусть из-за его несправедливой гибели. При этом я отдавал себе отчет в том, что эмоциональность ничем не поможет. Особенно в поисках Стаса с дальнейшей перекражей моих способностей. Но мне было сложно совладать с чувствами, отчего грусть лежала камнем в глубине моей души.
– Ты плачешь? – спросила Юля.
Я провел рукой по лицу, после чего посмотрел на ладонь. Она была мокрой. Я поймал себя на мысли, что если бы ладони могли промокать, то моя бы промокла насквозь.
– Вспомнил о китайском Борисе, – коротко ответил, боясь усилить поток слез.
– Когда ты уже станешь прежним… – выдохнув, прошептала она, после чего включилась в диалог: – Боря знает много об этом, но он не крадник и уж тем более – не подселенец. Он отталкивался от своих, человечески ощущений и ошибочно предполагал, что с сущностями и крадниками работает тот же принцип обмена энергии, что и с людьми. Как я уже говорила, сущности подселяются в человеческое тело вместе со своей праной – энергосистемой, образующей собственное VQ. У крадников тоже есть своя энергосистема, они же люди. Что они, что подселенцы крадут энергию не из-за недостатка своей, а по причине оказываемого эффекта: ощущение эйфории, увеличение сил, усиление способностей и, самое главное, получение знаний. Но это длится не долго и, растратив украденную энергию, эйфория сходит на нет, знания улетучиваются, как и прочие качества, содержащиеся в украденном VQ. При таких условиях они запросто подсаживаются на воровство энергии. Им становится недостаточно своего VQ, вырабатываемого праной. Они хотят снова почувствовать себя всесильными, получить определенную порцию знаний. И, как ты с Борей мог наблюдать, именно поэтому у крадника одна, максимум две жертвы. Систематически подпитываясь от жертвы, крадник или подселенец обеспечивает себя желанным VQ, в то время как сама жертва, не понимая что происходит, оказывается с разбалансированными чакрами из-за нехватки VQ, вырабатываемым праной.
– Именно поэтому ты крала у меня энергию? – спросил у нее.
– Просто моей проекции нравился твой VQ, – пожала она плечами. – Но обещаю, что пока я здесь, подобное не повторится.
Мне показалось, что она, ошибочно распознав в моем голосе обиду, утешала меня. Затем мне пришло в голову, что, возможно, мой голос действительно был обиженным. И только лишь после окончательного принятия этой вероятности, я решил своим вопросом опустить ситуацию:
– У тебя есть вода? Очень хочется пить.
Она встала с кровати, подошла к двери, ведущей из комнаты, и, не оборачиваясь, спросила:
– Ты видео смотрел?
Мне не хотелось говорить ей, что я отложил просмотр присланных видео. Не по причине боязни ее реакции, а из-за нежелания тратить время, которое с радостью можно провести во сне. Но, немного поколебавшись над правильностью ответа, я произнес:
– Не успел.
– Тебе нужно посмотреть их, – сказала она в закрытую дверь.
– Давай завтра? После работы приду и посмотрим.
– Хорошо, – сказав, она открыла дверь и вышла из комнаты.
Спустя минуту Юля пришла со стаканом воды, который я осушил двумя глотками. Растекаясь по телу, жидкость добавляла свежести, а с ней и усилившуюся жажду. И оказавшись не в состоянии справиться с ней, я поинтересовался:
– Можно еще стаканчик?
– После видео, – произнеся, Юля легла рядом со мной.
Решив, что мне по силам справиться с тягой, я снял с себя одежду, перекатился на свою сторону кровати и накрылся одеялом.
– Купаться не идешь? – спросила Юля, укрываясь.
– Не сегодня, – ответил, перевернувшись на противоположную от Юли сторону.
Мои веки были тяжелы. И я не сомневался, что, закрыв их, в одно мгновенье погружусь в сон. Я закрыл глаза и, прокрутив в голове прошедший день, тяжело выдохнул.
– Ты сегодня вспоминал о ребенке? – тихо спросила Юля.
– Нет, – без раздумий ответил ей.
– Сейчас прана проекции находится в борьбе с твоей истинной праной, – приглушенно, словно за стеной, звучал голос Юли. – Не дай даже частично поглотить ее, иначе утерянные воспоминание с опытом не вернуть. Будь осторожнее.
Я попытался понять, о каком ребенке говорила Юля, но мне не удалось этого сделать. Отбросив лишние мысли и расслабившись, я начал погружаться в сон.
Часть вторая: Двуличность.
Глядя на что-то ненавистное тебе, не обольщайся: ты его видишь лишь потому, что сам его олицетворяешь.
Глава 1
– Может видео? – послышался женский голос, доносившийся из-за стены.
– Не стоит, он опять обидится, – протестовал голос Юли.
Немного прийдя в себя, не открывая глаз, я попытался вникнуть в суть диалога. Но голоса вдруг смолкли. Выждав, как мне показалось, пару минут, я приоткрыл правый глаз. Свет раздражал сетчатку, отчего мое лицо искривилось и, вопреки желанию закрыть его обратно, я открыл второй.
– О, проснулся! – скрестив пальцы рук на груди и наклонив голову, произнесла сбежавшая невеста.
Посмотрев в сторону, я увидел возле себя Юлю. Она лежала на кровати, подпирая рукой голову и внимательно смотрела на меня. Отметив, насколько крепким был мой сон, раз голоса, звучавшие рядом со мной, казалось, находились где-то за стеной, я приподнялся на локти.
– Который час? – спросил у Юли.
– Восемь.
Перевернувшись, я дотянулся до джинс и достал из кармана телефон. Открыв «Вотсап», я не нашел активных чатов. Отсутствие сообщений от Таши, владелицы салона, придало уверенности, что я попал в точку относительно начала своего рабочего дня. Мне оставалось лишь понять он должен был начаться в девять утра или в десять.
– Дай сигарету, – попросил Юлю, продолжая копаться в телефоне.
– Ты же бросаешь, – произнесла она таким тоном, который, как мне показалось, выражал подозрение. Не понимая его природу происхождения, я решил не фокусироваться на нем, чтобы не забивать голову лишней информацией.
Взяв протянутую сигарету, я сделал крепкую затяжку и тут же вернул ее. Ядовитый вкус дыма привел меня в чувства, что никак не отразилось на скорости моих действий. Неспешно встав с кровати, я сгреб в одну охапку джинсы, свитер, носки нижнее белье и шагнул в сторону ванной комнаты.
– Пока ты спал, я попрактиковалась в искусстве фотографии, – сказала сбежавшая невеста, протянув телефон. – Хочешь посмотреть?
Я взял в руку телефон и принялся сметать влево фотографии. На каждом из увиденных изображений был я в различных ракурсах, но в одной позе: зажавший подушку между ног, с открытым ртом и запрокинутой головой. Они вызвали у меня улыбку и твердую уверенность в ответном ударе. Не сиюминутным, а таким, который своей неожиданностью доставит мне большее удовлетворение, нежели спонтанно-эмоциональная отместка.
– Это все или есть другие? – спросил, вернув телефон.
– Модель была не универсальной, – ответила она. – Поэтому да, все.
Выйдя из комнаты, я проследовал в ванную и, открыв кран с теплой водой, начал ждать смены желтого цвета на прозрачный. Пробыв пять минут в режиме ожидания, я понял, что этого, возможно, не случится, после чего поднялся на подиум душевой кабинки и встал под струю. Пока желтая вода стекала по моему телу, я вспоминал вечерний диалог с Юлей. Она оказалась права, спустя ночь ко мне вернулась реакция на происходящее и я снова стал самим собой. А раз так, значит она права и в том, что мне нужно быть сконцентрированным на истинной пране. Не давать проекции поглотить меня. Не позволить себе, слившись с ней, раствориться в пространственном небытии. Выбравшись из кабинки, я попытался восстановить последовательность событий, предшествующих прыжку внутри пространства вариантов. Я вспомнил о Славике, подарившем мне статуэтки, о цыгане с монеткой, имевшей схожие со статуэткой свойства, Любви, о сеансе энерготерапии, серии самоубийств, об оживших персонажах моих книг, Стасе, являвшимся проекцией Славиком, о Даше и моих к ней чувствах, смерти китайского Бориса, Елены, цыганят и, как вишенка на торте – смерти своей с Юлиной проекций в автокатастрофе.
– Ничего не забыл? – спросил, глядя на свое отражение в зеркале, затем натянул нижнее белье, джинсы, кофту и вышел из ванной.
– Ты помнишь наш вчерашний разговор? – спросила Юля, едва я заступил за порог.
– Да. Где носки?
– Андрей, я не храню твою одежду у себя дома, – сказала она. – У тебя дома, наверное.
– Хорошо. Дай мне свои.
– Ты хочешь надеть женские носки? – удивленно спросила она.
– У тебя они в цветочек? – поинтересовался в ответ.
– Нет, однотонные, – обдумав, ответила она, – красные, розовые.
– Пойдёт, – махнул рукой, сев на диван. – У цвета нет пола.
Она открыла нижнюю полку шкафа, достала два носка и, засунув один в другой, кинула мне в грудь.
Натянув носки, я встал с кровати. Чувствуя себя не в своей тарелке, я на какое-то время остался стоять на месте. Осматривая одежду, мне в голову никак не приходила причина дискомфорта. И лишь похлопав себя карманам, на случай, если я что-то забыл, во мне вспыхнуло желание закурить.
– Дашь сигарету? – спросил у Юли.
– Андрей, ты не забыл, что собирался бросать? – осторожно спросила она.
Я не хотел вступать в рассуждение о том, почему я должен бросать курить даже при условии что когда-то давно, под влиянием эмоций, упоминал об этом. Поэтому решил ограничиться стандартными:
– Чуть позже брошу.
– Каждое утро вспоминай о том, что с нами произошло, – сказала она настоятельным тоном. – Прямо по пунктам бери и озвучивай сам себе. Я переживаю, что ты не справишься с праной своей проекции. Без тебя мне и твоей истинной проекции точно конец. Я сомневаюсь, что Стас сидит сложа руки.
– Все получится, будь уверена, – произнес как школьник, после чего протянул руку в которую тут же легла сигарета.
Крутя ее в пальцах, я вышел в прихожую, обулся, накинул куртку и открыл входную дверь.
– Андрей, сегодня вечером я тебя жду! – донеслось из комнаты.
Закрыв дверь и быстрым шагом направившись к лифту, я пытался понять, как мне стричь людей, если в моих руках никогда не было ни ножниц, ни расчесок. Но когда лифт закрыл двери и повез меня вниз, я решил отставить сомнения, довериться опыту своей проекции.
На улице было невыносимо холодно. Казалось, моя куртка не являлась преградой для ветра. Он со свистом проносился по моему телу до подмышек и обратно, образуя под одеждой некое подобие розы ветров. Дошагав до машины, я с трудом открыл водительскую дверь. По собственным прикидкам, три моих пальца были точно обморожены, а остальные семь – под вопросом. Запустив мотор и дождавшись тепла, поступавшего из дефлекторов, мои руки сами потянулись к струе воздуха. Но едва я прислонил пальцы, на телефоне раздался звонок.
– Ну кому это надо! – возмутился в никуда, сквозь боль доставая телефон и, не глядя на экран, отвечая на вызов: – Слушаю!
– Андрей, что опять случилось?! – злобно прохрипел голос Таши, после чего хрипло заверещал: – Девять ноль-пяяяять!!!
Я непроизвольно оторвал телефон от уха и, чтобы не быть в собственных глазах мальчишкой, испугавшимся злобную владелицу салона красоты, посмотрел на часы.
– Представляешь, а я как раз все утро ломаю голову на счет начала рабочего дня! – импровизируя, весело произнес я.
– Зачем ты опять врешь?!
Мне на секундочку представилось, что у нее изо рта летели остатки еды с мерзкими, тягучими слюнами. И они, как картечь, поражали всех в салоне красоты. Глаза, рты, лица клиентов и сотрудников, стены, потолки, окна – все без исключения оказывались под взрывной волной Таши.
С трудом отбросив отвратительную на вид фантазию, я ответил:
– Немного запарился, признаю. Через пятнадцать минут буду.
– Тебя уже клиентка ждет, – она резко смягчила тон, в стиле самой прокачанной истерички, не слазящей с «качелей». – Постарайся быстрее.
– Договорились, – быстро сказал, после чего положил трубку, отбросил телефон на пассажирское сидение и прислонил пронизанные болью пальцы к дефлектору.
Реанимируя конечности, мне натерпелось начать свой путь. И стараясь хоть немного отвлечься, начал выполнять задание Юли. Мысленно повторяя последовательность событий, предшествующих прыжку внутри пространства вариантов. Я вспомнил о Славике, подарившем мне статуэтки, о цыгане с монеткой, об оживших персонажах моих книг, Стасе, являвшимся проекцией Славиком, Даше, смерти китайского Бориса, Елены, цыганят и моей с Юлиной гибели в автокатастрофе.
Отогрев пальцы, я включил режим езды и поехал по направлению к салону красоты. Вопросов куда ехать у меня не возникало: благодаря своей проекции я знал, что он находился на Тургеневской. И, ввиду малой загруженности дорог, путь к нему занял каких-то шестнадцать минут. Припарковав машину на пересечении с Семашко, я выскочил из машины и в режиме бега добрался до рабочего пространства. Открыв дверь, мое тело тут же покрыли мурашки.
– Ну наконец-то! – с облегчением прокричала на весь салон Таша, сидевшая на диване по правую сторону от входа. Вместе с ней, сгорбившись, сидел лысый, широкоплечий мужчина с множеством черных браслетов на руке. За ним – пятнадцатилетняя девочка, являвшаяся дочкой Таши. Девочку-подростка звали Никола и если у моей проекции к ее имени не было никаких вопросов, то у меня как к нему, так и к образу жизни сидевшей малолетки их набралось великое множество. Причем вопрос о том, как можно начать трахаться с кем попало в шестнадцать лет, был не основным. Впрочем, покопавшись в воспоминаниях проекции, все встало на свои места. «Hair club» был пристанищем для дешевок, а его работники, в том числе моя проекция – заботливыми проводниками, вроде гостиничных администраторов, сопровождающими посетителей в причудливый, грязный мир, где своими одобрительными рассуждениями укрепляли без того твердую веру в то, что продажная любовь – абсолютно нормальное явление. Призадумавшись, я решил, что даже расположение салона было символичным: находясь под боком центрального рынка, сюда тянулись люди, в той или иной степени торгующие собой. Иначе и быть не могло, ведь то, что может продаться, обязательно окажется в месте, пропитанным атмосферой купли-продажи. Решив, что это явление неплохо было бы назвать «проданной гравитацией», я достал телефон и зачем-то записал фразу в заметках, после чего сразу же стер и засунул гаджет обратно в карман.
Переведя взгляд в противоположную сторону салона, где напротив зеркал были расставлены парикмахерские кресла, я увидел ожидавшую меня клиентку. Она, поглядывая в мою сторону, шаркала ногами по тусклой плитке. Подняв кверху указательный, я одними губами произнес «одну минуту» и переключил внимание на Ташу.
– Знакомься, – произнесла она, увидев мой взгляд, – это Константин. Он писатель, таролог, экзорцист, энерготерапевт…
– И просто хороший человек! – перебив Ташу, сказал он с натянутой на все лицо улыбкой.
Проведя по нему взглядом, я для себя отметил, что, видимо, совершенно неправильно представлял как выглядят писатели. Каждая деталь его образа вдребезги разбивала мои крепкие шаблоны внешности, которой, как мне казалось, должен быть наделен человек, занимавшийся данным видом деятельности. Вместо мятой, затертой до дыр одежды, на нем блестел синий пиджак. И если джинсы, вместо брюк, подчеркивали свободу от классического мышления, то выходом за пределы устоявшихся предоставлений о совмещении стиля являлось множество кожаных браслетов на обоих руках, в совокупности с выглядывающей из под засученного рукава татуировкой в виде круга, по диаметру которого большие аккуратные буквы образовывали слово «ASMODEUS».
– Никогда не думал, что встречу живого писателя, – сказал, протянув ему руку.
– Никогда не думал, что кто-то способен повстречать мертвого писателя, – парировав, он пожал мою руку и, сразу перейдя на «ты», спросил: – Ты никогда не хотел стать писателем?
Решив не отвечать сразу отрицательно, я покопался в памяти проекции и, не найдя ни одного фрагмента воспоминаний, в котором было бы желание написать хотя бы строчку, ответил:
– Нет, это не для меня.
Он широко улыбнулся, отпустил мою руку и откинулся на диване.
– Иди работай, а я буду говорить… – Таша внимательно посмотрела на мой внешний вид. – И как ты выглядишь?
– Что не так? – спросил я.
– Ну ты как-то… Дело даже не в одежде. На тебя посмотришь и не скажешь, что ты стилист. Какой-нибудь отчаявшийся человек, что ли.
«Попрыгала бы ты по проекциям, – подумал, широко улыбнувшись. – Может быть тело в порядок привелось бы».
– Да нет, все нормально, – сказал я, уходя от дивана. – Сны тяжелые.
Повесив куртку на крючок вешалки, я подошел к комоду, достал оттуда пеньюар, одноразовые перчатки. Натянув перчатки на руки и завязав на себе пеньюар, я взял огромный блокнот, на чьих страницах фиксировалась информация о клиентках: от исходных данных в виде качества и глубины тона волос до цветового направления, в который эти волосы были окрашены. Ухватив взглядом цифры 7.21, написанные в блокноте, я повернулся в сторону клиентки и, решив, что взяв краску лишь с этим цветом, пигмента будет недостаточно и оттенок получится не слишком насыщенный, я захватил еще один тюбик 6.21. Захлопнув блокнот, я взял краску, миску, кисточку и трехпроцентный оксидант. Поставив миску на стол, я смешал краски с оксидом так, как приходило на ум. Доверившись мыслям, которые, как и с выбором красителей, молниеносно всплывали в моей голове.
– Зачем ты взял на тон ниже? – шепотом спросила Таша, оказавшаяся рядом со мной. – Мы же не хотим ей затемнить. Нужно тон-в-тон.
– Это не волосы, – начал объяснять ей, добавляя краску в миску, стоявшую на весах, – а мочалка. Они пустые. По-хорошему, нам нужно сделать препигментацию, чтобы заложить глубину тона, после чего нейтрализовать нежелательный оттенок и, высушив, покрасить в нужный цвет. Но так как у нас коммерческие окрашивания и стрижки, а не качественные, я возьму на тон ниже, смешаю в равных пропорциях и получу похожий оттенок. Есть вопросы?
– Ладно, делай как знаешь, – произнесла она, не поднимая тона.
– С этого и надо было начинать, – ответил, улыбнувшись.
Когда Таша ушла, я улыбнулся еще раз. Тому, что схватывал налету информацию, заложенную в пране моей проекции. Мне не приходилось ждать даже долю секунды, чтобы рассуждать на темы, известные лишь проекции. Говорить о непонятном так, что становилось предельно ясно самому себе. Оставалось понять, это ли имела в виду Юля, говоря о поглощении истинной праны. Значит ли молниеносное выплевывание информации, доступной только моей проекции, что моя прана находится в процессе поглощения? Допустив подобный ход событий, я тихо произнес:
– Славик, подаривший мне статуэтки, крадущие энергию, цыган с монеткой, смерть китайского Бориса, Елены, цыганят и гибель моей с Юлиной проекций в аварии… Вроде все!
– Если все, тогда начинай! – сказала Таша, после чего я понял, что мною сказанные слова были не такими уж тихими.
Кивнув скорее самому себе, нежели Таше, я разделил голову на четыре части и в прикорневой зоне начал наносить краситель. Процесс разделения волос, нанесения красителя, отбрасывания готовых прядей и загребания новых, плавно вводил меня в состояние, которое, вероятно, испытывает медитирующий человек. Расслабление и спокойствие, наряду с внутренней наполняемостью, выносили меня на новый уровень принятия происходящего. И если первые два ощущения мне были понятны, то распознав наполняемость, я сконцентрировался на своих руках и волосах клиентки. И через несколько мгновений увидел, как от каждого волоска тянулись тонкие струйки энергии и пропадали в кончиках моих пальцев. Я нехотя попытался прекратить кражу энергии, но ничего не вышло – энергия продолжала перетекать ко мне. И, решив, что это справедливый энергообмен, я остановил свои попытки.
