Роман Сергеевич Лагутин
12 месяцев до рассвета
Роман Лагутин
12 Месяцев до рассвета
Попытайтесь быть хотя бы немного добрее – и вы увидите,
что окажетесь не в состоянии совершить дурной поступок.
Конфуций, 551-479 г. до н. э.
Примечание автора
Все жизненные эпизоды, представленные в этом романе, являются полным вымыслом, но лишь до той поры, пока человечество и впрямь не столкнется с подобной катастрофой. Не следует данную книгу использовать в качестве учебника, потому что высоких знаний Вы все равно не приобретете. Эта книга всего-то маленькое оконце, через которое можно заглянуть в альтернативное будущее, чтобы иметь в виду…
Пролог
На протяжении многих лет, после того как исчезли государства, а вместе с ними межнациональная вражда, люди под теплыми лучами яркого солнца жили в гармонии и понимании. Каждый ценил другого, потому что сам был ценным для других.
Живя на разных континентах, все люди разговаривали на одном языке. Речь их была полноценной и универсальной для четкого и правильного изложения мыслей и ясного понимания. Тут можно было услышать и французские слова, и китайские, и английские, но, сколько бы разновидностей слов здесь ни было, все же чаще всего можно было услышать русские слова. Когда-то давно, еще до великой ядерной войны, после которой выжили немногие, русский язык считался самым сложным, но зато многогранным. Это был язык, с помощью которого можно было выразить практически любые чувства и мысли.
Много воды утекло с тех пор, и еще больше бесценных жизней унесло время.
Природные богатства, которых раньше так недоставало, а после большой войны стало еще меньше, теперь хватало вдоволь. Люди стали более грамотными и не гнались за численностью и превосходством над другими, ведь других и не было, были только они – все те, чьи прадедушки и прабабушки когда-то остались в живых. Нынешнее благополучие было залогом подчинения – соблюдение строгих правил, самым первым пунктом которых был приказ: «Одна семья может иметь только одного ребенка».
Никто не пытался оспорить этого главного правила, потому что все понимали, прогресс и полноценная счастливая жизнь для всех, не обуславливается высоким количеством рабочей силы, (масса народа нужна лишь для войн), а чтобы создавать здоровое общество – важно качество этого общества. Образование и наука стали отныне и святой верой, и обязательством. В этом новом мире все люди жили не ради себя и своих близких, а ради всех людей, потому что если что-то случится с твоим соседом, то на тебя, фигурально выражаясь, обрушится двойная работа. Любой человек в этом новом мире заботился о другом подчас совсем ему незнакомом человеке, тем самым заботясь о самом себе.
В прошлой жизни, еще до большой ядерной войны, люди никогда бы не подумали, что на Земле можно жить настолько хорошо, как сейчас живут мужчины и женщины в этом новом мире. Болезни и физические тяготы отныне не истязали хрупкие человеческие тела. Роботы взяли на себя всю тяжелую работу, а высокий интеллект современного человека стал управлять ими. Что касается вирусов и болезнетворных бактерий, они были навсегда упразднены. Относительно беззаботная жизнь, которой заслуживает разумное человечество, новое общество ею не восхищалось, воспринимая все это как должное.
И все бы продолжалось хорошо, как есть, но пришла пора расплаты за долгий срок спокойной жизни. Возможно, некая могущественная сущность, одна из тех, в которые раньше верило иссякшее население Земли, решила подвергнуть остаток человечества испытаниям, а может, просто стечение обстоятельств – причина не так важна. Главное то, как теперь обществу, целиком и полностью зависимому от своих технологий, следует жить дальше…
Человеческая доброта и взаимопонимание, после прихода бесконечной тьмы, стали постепенно исчезать с лица Земли, а когда-то мягкие людские сердца стали твердыми как камень и холодными как лед. Однако не все люди претерпели такую метаморфозу, были и те, кто не предал свою веру в добро и созидание. Жаль, что многие из них погибли, став жертвами коварных личностей.
Никакого правительства в новом мире не было. Да и зачем оно нужно было там, где люди – не осколки монолитного сосуда, под названием Земля, а одно целое. Но с приходом беды, черным следом которой стала тьма, распростершаяся по всей планете, вся структура взаимоотношений превратилась в крупицы снега, взбудораженные сильным ветром. Боясь за собственную жизнь, люди начали паниковать и становились жестокими по отношению друг к другу, в связи с чем и стали не лучше, чем дикие животные, которых столько лет взращивали в своих зоопарках, боясь навсегда потерять нить с прошлой жизнью.
Из памяти добрых и злых людей никогда не сотрется тот день, когда все случилось. Изначально не было и намека на неприятность – ни единого признака. Все произошло внезапно, когда никто не был готов к этому. Все люди занимались своими повседневными делами – привычной работой, которую изо дня в день делал каждый с любовью, как вдруг все пространство вокруг озарилось яркой невозможной вспышкой белого света. Казалось, на всей планете не могло быть места, чтобы этот свет не проник туда. Так оно и было на самом деле.
К счастью, люди не утратили зрения, но, к сожалению, некоторые лишились рассудка. В панике они начали кричать и извергаться страшной руганью, словно бы их разумом овладела нечистая сила, однако это был всего лишь страх. А когда вспышка постепенно начала угасать, а все пространство вокруг меркнуть, они бросились бежать прочь от своих друзей и товарищей. Потом пришла непроглядная тьма, а взбесившееся население Земли заперлось в своих домах, агрессивно защищая их пределы.
Рассудительное человечество испугалось больше не космической тьмы и холода, а самих себя – того, что до поры до времени живет в каждом из нас. Чтобы не уподобиться худшему, они оградились от зла невидимым мысленным барьером.
Единственная звезда «Солнечной системы», вокруг которой вращаются планеты и их спутники, единожды в миллиард лет испытывает «Цикл перерождения», о существовании которого человечество до сей поры и не догадывалось. Ведь вид человеческий не настолько стар, чтобы наблюдать такой феномен когда-либо, а значит, никто не смог зафиксировать его в камне для будущих поколений. А если даже и был люд какой-то, то вряд ли они были настолько разумны, чтобы пережить этот двенадцатимесячный апокалипсис.
Раз в миллиард лет Солнце, знаменуя яркой вспышкой приход тяжкой поры, меркнет в синем небе, постепенно накрывая все планеты и спутники «Млечного пути» черным одеялом. Любой, жаждущий света, взглянувший вверх с поверхности Земли, отныне не увидит ни Луны, ни звезд, ни созвездий в черном небе… Ничего! А то немногое, если не единственное, что теперь могут сделать люди, чтобы выжить – просто попытаться сделать это, вот только никто не даст гарантии, что у каждого это получится.
Уже через несколько дней нечистые сердцем люди начали объединяться в группы, в борьбе за дальнейшее существование. Ни у кого не было огнестрельного оружия, так как таковое не производилось уже сотню лет, а те пистолеты, пушки и ружья, что стояли в музеях, годились разве что для показа, нежели для стрельбы. Но это обстоятельство ни в коей мере не мешало негативным деятелям вершить свое правосудие подручными предметами.
К такому кровавому сотрудничеству стремились многие, но, к счастью, не все.
Кое-кто решил полагаться на собственные силы, понимая, что пережить долгую ночь сможет только сильный духом и терпеливый человек. А шайки и банды, проливающие кровь невинных – это приходящее и уходящее.
Пусть никто не знал – ни плохие, ни хорошие – сколько продлится ночь, но и те, и другие, все же верили, а если не верили, то в сердцах надеялись, что студеная тьма не будет вечной.
Однако у людей были разные мнения на тот счет, как следует пережить такой сложный период – какими методами.
Можно охотиться на животных, сбежавших из многочисленных зоопарков, но в таких условиях делать это невыносимо сложно.
Можно попытаться выжить благодаря своему интеллекту и знаниям. Благо, каждый обладал этим даром природы.
Но также можно еще и убивать себе подобных, и если не поедать их, то разорять точно. Так можно продержаться какое-то время и это легче всего.
Каждый изберет для себя какой-то из вариантов, но не все после этого останутся людьми.
Часть первая
Город Новус, бывший Нью-Йорк: 2200 г. от Р. Х.
Январь
Кроваво-красная заря знаменовала приход зимнего утра. Еще девственный едва теплый солнечный свет, просачиваясь через приспущенные жалюзи, проник в просторное офисное помещение многоэтажного здания. Полумрак, скрывающий в себе футуристическое оборудование, не спешил отступать перед багровой зарею, но вскоре ему поневоле придется раствориться в лучах искусственного верхнего света потолочных диодных ламп.
Множественные роботы, заполняющие своими диковинными формами на первый взгляд мрачное помещение, были похожи на статичные агрегаты в техническом музее. Но все на самом деле далеко не так, каким выглядит сейчас. Все скоро изменится. И вновь люди, считающие это место своим вторым домом, будут оттачивать здесь свои навыки в управлении роботизированными механизмами. А полезный плод их трудов даст возможность другим работникам осуществлять свою немаловажную работу на благо всего общества.
Царящие в офисном помещении тишину и спокойствие нарушил неслучайный щелчок механизма входной двери, а потом, по пути включая верхний свет, внутрь начали заходить люди – мужчины и женщины в схожей одежде. Их дружелюбные голоса разносились по вместительному пространству офиса с роботизированным оборудованием, словно мелодичное пение тропических птиц, радующихся рассвету в джунглях и наступлению нового дня.
Желая друг другу успешной плодотворной работы, все персоны расселись по своим рабочим местам, больше похожим на полуавтоматическое кресло космического пилота, чем на офисный уголок.
Загудели мощные кулеры, ожили многочисленные роботы. Все до одного выполняли новые команды, запрограммированные гениальными людьми.
У всех работников этого громадного офиса был один весьма характерный атрибут – пластиковая карточка с именем, висевшая на грудном кармашке. Однако нельзя было присвоить ей большую важность, потому как являлась она, скорее, элементом обязательства, нежели считалась очень полезной вещью в гардеробе спецодежды. Все без исключения работники этого офиса знали друг друга так же хорошо, как самих себя. А работники других офисных помещений никогда не пересекали порог этого этажа.
Практически любая работа с утра до обеда проходила для служащих почти незаметно.
Один из специалистов после обеда не спешил отправляться на свое рабочее место, он, подойдя к окну, немного раздвинул жалюзи и посмотрел на чистое небо, в котором сияло яркое теплое солнце. Табличка, что висела на груди мужчины, отразилась на стекле черными буквами его имени. Говард, еще немного полюбовавшись хорошей погодой, понадеялся, что в этом году весна наступит гораздо раньше, чем в прошлом. Затем он повернулся спиной к окну и осмотрел помещение. Его взгляд остановился на затылке одиноко сидящего человека.
«Он что, сегодня решил остаться без обеда?» – подумал Говард и зашагал к товарищу.
Ему не потребовалось много времени, чтобы преодолеть отделяющее их друг от друга пространство.
– Может быть, расскажешь мне по секрету, как ты провел рождественские праздники? – спросил Говард, положив руку на плечо приятеля и склонившись к его уху. – Все выходные провел с семьей или ездил куда-то… один?
Браин повернул голову и посмотрел улыбающемуся мужчине прямо в глаза.
– Я добросовестный семьянин, – ухмыльнувшись, ответил он.
Вернув свой взгляд на пульт управления, Браин нажал несколько кнопок на сенсорной клавиатуре, чтобы приостановить следующий процесс выполнения очередной задачи.
– Я не очень люблю путешествовать.
– У тебя каждый год одно и то же, свихнуться можно, – сказал Говард, покачав головой. – Ты хоть раз бы съездил куда-нибудь, чтобы убедиться в том, что мир наш – это не только работа и семья…
Браин глубоко вздохнул.
– Я не хочу менять свои жизненные принципы. Моя жена и моя дочь любят меня таким, какой я сейчас. Мне не хочется делать что-то, что может изменить их отношение ко мне.
– Ничего и не изменится, не бойся экспериментировать! – с энтузиазмом, но в полголоса произнес товарищ. – В том, что ты хочешь куда-то съездить один, нет ничего плохого.
– Неужели в твоих глазах я так похож на холостяка? – спросил Браин. – Взгляни на мое обручальное кольцо, это не просто украшение, а символ чистоты и непорочности.
– Но еще и камень преткновения, – попытался возразить Говард, а бровь его напряженно дрогнула. – Ты ведь не хуже меня знаешь, жизнь не вечна – и ты не бессмертный. Я не пытаюсь учить тебя жить, у меня нет такого права, но как друг, я хочу дать тебе добрый совет: нужно наслаждаться тем, что ты сегодня имеешь.
– У меня есть семья, а у тебя свобода. Мы оба наслаждаемся тем, что имеем, но по-разному, – ответил товарищу хорошо сложенный мужчина лет тридцати.
– Да, конечно, – вздохнул Говард, – наверное, ты прав в чем-то. Однако мне сложно понять тебя, ведь я никогда не брал на себя супружескую ответственность.
– Не огорчайся, – чуть слышно проговорил Браин, а после открыл ящик и вынул оттуда небольшое зеркальце и поднес его к лицу собеседника. – Вот скажи мне, пожалуйста, кого ты там видишь?
Говард подозрительно посмотрел в лицо товарища.
– Я вижу… недурного собой мужчину в самом расцвете сил.
– А что еще, там есть кто-нибудь, кроме тебя? – Он повернул зеркальце так, чтобы там мог поместиться еще как минимум один человек.
– Я вижу, что потолок в дальнем углу помещения немного облупился, надо будет вызвать специалистов по строительству. – Говард пристально посмотрел на товарища. – Я не понимаю, чего ты пытаешься от меня добиться.
В уголках губ Браина прорисовалась улыбка.
– Представь, что это не зеркало, а рамка с фотографией, на которой сейчас изображен только ты. Выглядит одиноко, не правда ли?
Лицо Говарда заметно смутилось.
– А теперь представь, что вместо пустоты, которая находится возле тебя, сияет лучистое лицо прекрасной женщины, а между вами любимое дитя.
– Ах, вот в чем дело! Теперь-то я понимаю, куда ты клонишь, Браин, – заулыбался Говард. – Снова пропагандируешь радость семейной жизни, да? Но прошу тебя, избавь меня от этого. Мне нравится одиночество, я к нему очень привык. И если на то пошло, у всего есть свои плюсы и минусы.
– Однако бывает и так, – сказал Браин, – что в некоторых ситуация плюсов гораздо больше…
– Ну, хватит, прекрати!..
– Ты же сам открыл эту тему! – удивленно проговорил Браин.
– Если так, то я ее и закрываю.
Присев на краешек рабочего стола Браина, и скрестив руки на груди, мужчина с задумчивым видом осмотрел небольшую часть вместительного пространства, в котором кроме двух собеседников находились и другие люди. Потом, заметив, что Браин погрузился в работу, Говард собирался было пойти к своему рабочему месту. Но Браин не спешил так просто отпускать своего друга. Схватив его за руку, он остановил приятеля и попросил задержаться еще на пару минут.
– Даже не пытайся повлиять на меня! – твердо сказал Говард.
– Я и не собирался этого делать, – произнес Браин, нарочно создав видимость полного безразличия. – Мне будет очень приятно, если ты придешь ко мне домой на ужин сегодня вечером. Получше познакомишься с моей женой и дочерью.
– Какой же ты хитрец, Браин. Неужели ты и впрямь думаешь, что если я увижу всю прелесть вашей семейной жизни, мне тоже так захочется?
Браин пожал плечами и слегка улыбнулся.
– Кто знает… кто знает…
– Однако я все же соглашусь, несмотря на явный подвох с твоей стороны.
Браин протянул товарищу правую руку.
– Значит, договорились?
Говард смежил веки и ненадолго призадумался, а потом заулыбался и ответил другу крепким рукопожатием.
– Договорились…
Когда Браин расслабил пальцы и отпустил руку приятеля, Говард уважительно кивнул ему и не спеша зашагал к своему рабочему месту. Проходя мимо закутков других тружеников офиса, он вдруг осознал, что обеденное время уже давно закончилось, а ему самому следовало бы поторопиться, если не хочет задержаться на работе дольше, чем положено.
Пока шел, Говард невзначай предался воспоминаниям и вспомнил те годы, когда они с Браином были еще очень молоды. В те времена им обоим казалось, что их дружба всегда будет вечной и ничто не сможет разрушить такой крепкий союз. Так все и было до тех пор, пока однажды Браин случайно не столкнулся на улице с одной симпатичной девушкой, впоследствии ставшей его женой. Пусть после всего этого их дружба и не прервалась, ведь они даже работают в одном офисе, но стала она немного пресной – не такой яркой и насыщенной, как раньше.
Обратив внимание на окно, которое, как и прочие, прикрывали жалюзи, Говард остановился и нажал белую кнопку на стене. Ему хотелось выглянуть на улицу и немного полюбоваться хорошей погодой и снегом, поблескивающим от солнца, который раскинулся холодным одеялом по земле до самого горизонта.
Светло-синее небо и ясное солнце встретили его ищущий взгляд.
Говард мог бы стоять возле большого окна и дольше, наслаждаясь приятным солнечным теплом, но ему нужно было идти дальше, роботизированные механизмы, которыми он всегда ловко управлял, уже заждались его.
Только он сделал один единственный шаг в сторону, как вдруг невозможно яркая вспышка белого света ослепила его. Прикрыв рукой глаза, Говард спрятался за стену, а потом попытался разглядеть хоть что-нибудь перед собой. Понимая, что не ослеп от яркой вспышки, он удивился тому, что абсолютно ничего вокруг себя не обнаружил. Повсюду был только белый свет, который, казалось, заполнил собой все пространство вокруг, проникнув даже в саму материю всего вещества.
Повисшая в офисе тишина удивила мужчину не меньше, а может, даже и больше, чем сам белый свет, образовавший полную пустоту вокруг. Говард снова закрыл рукой прослезившиеся глаза и постоял так немного, упершись спиной в бетонную перегородку между высокими окнами, стекла которых тянулись от пола до потолка.
Услышав приглушенные, знакомые голоса людей, впоследствии переросшие в беспокойный гомон, Говард убрал с лица руку и приподнял отяжелевшие веки. Невыносимо яркий свет, что был только что повсюду, постепенно таял, словно фруктовое мороженое в жаркий день.
Загадочная вспышка белого света растворилась в окружающем пространстве почти так же быстро, как и появилась. В помещении офиса и за окном сделалось так черно, как в темной комнате без окон и дверей. Снова повисла напряженная тишина, и стало невыносимо тихо.
Никто из работников не ждал даже, что так скоро возобновится подача электроэнергии во всем здании. Многочисленные источники резервного питания отреагировали на сбой электросетей так быстро, как были запрограммированы. Несколько минут, отведенных на проверку электрической сети, хватило электронному разуму, чтобы определить негативную ситуацию, а потом незамедлительно принять меры по ее нейтрализации.
Как только включилось резервное питание, и загорелся верхний свет, снова во всем офисе загудели разнообразные роботизированные механизмы и их охлаждающие системы.
Люди, повскакивавшие со своих мест, стали взыскательно таращиться на монохромно-взволнованные лица друг друга, в поисках утешительной идеи, которую почему-то никто не пытался озвучить.
Браин, чье лицо было немного спокойнее, чем у других работников, обошел свое широкое кресло с пультами управления, напичканное разнообразной электроникой, а потом, совершив в сторону несколько шагов, остановился и посмотрел в незанавешенное окно, возле которого стоял взволнованный товарищ. На лице давнего друга Браин распознал не панику, а, скорее, страх, который терзал Говарда изнутри, как неизлечимая зараза, которая передается от поколения к поколению по генетической линии.
Его паника, граничащая с безумием, не заставили себя долго ждать.
– Что это было, мать вашу?! – риторически спросил Говард массу озадаченных сослуживцев.
С тем видом, с которым они воззрились на него, следовало понимать, что столь скверная речь, вырвавшаяся из его рта, не очень-то обрадовала их, ведь он был один из первых, кто позволил себе нарушить закон о сквернословии.
Поймав на себе взгляд Браина, Говард немного смягчился лицом, а потом стыдливо опустил глаза в пол.
Мужчина с темным цветом кожи и явно рано поседевшими волосами вышел вперед. Сделав несколько шагов, он остановился в том месте, где его могли видеть практически все служащие большого офиса.
Каждый присутствующий понял, что человек этот хочет говорить, а все лица, жаждущие ответов, обратились в его сторону.
– Я уверен на сто процентов, что такая яркая вспышка не была причиной взрыва. Мне довелось изучать эффекты колебаний, и поэтому я так в этом уверен. Это не мог быть взрыв, по крайней мере, на поверхности Земли.
Еще один человек из массы притихших работников подал голос:
– Тонкое научное наблюдение, Вербер, – вежливо сказала Мелисса, – но нам всем очень хотелось бы знать причину, а не антипричину.
После ее слов по всему офису сразу же загудели голоса взбудораженных коллег.
– Тише… пожалуйста помолчите и дайте мне ответить, – немного раздраженно произнес Вербер.
Едва заметные морщинки на его темном лице стали гораздо выразительнее, когда он вскинул брови, взглянув через стекла увеличивающих очков на стройную фигуру, кудрявой, рыжеволосой девушки.
Гул людских голосов резко стих.
– Мне, как и каждому из присутствующих, неизвестно, что явилось причиной вспышки, однако я знаю, что это было что-то масштабное, раз смогло вызвать столь мощную электромагнитную волну, способную отключить электричество во всем здании.
Говоря все это, Вербер еще и не подозревал, что дело касается не только многоэтажного офисного здания, но и всей Земли.
– Но что на нашей планете смогло вызвать такую мощную электромагнитную волну? – спросила Мелисса. – И почему за окном стало так темно.
Некоторые из присутствующих без задней мысли отдернули левый рукав рубашки, чтобы посмотреть на часы.
Вербер, глядя Мелиссе прямо в глаза, промолчал и лишь пожал плечами.
– Глупцы! – воскликнул Говард, провоцируя тем самым рождение бурной волны паники среди работников офиса. – Разве вы не понимаете, Солнце исчезло, его больше нет.
В просторном помещении с гудящими роботизированными механизмами, продолжающими выполнять поставленные задачи, сформировалась живая полемика. Каждый пытался озвучить свое мнение на счет случившегося и при этом старался доказать правдивость именно своей точки зрения.
Пока продолжалась шумная дискуссия, Говард отвернулся от гудящей толпы и, подойдя ближе, примкнул к высокому стеклу, за которым просматривалась лишь глубокая темнота, местами озаренная искусственным светом фонарных столбов.
Высотные здания, что стояли поблизости, наверняка тоже имели резервные источники энергии, так как в многочисленных окнах многоэтажных построек горел свет. Маячащие тени в этих окнах говорили о том, что там были люди, и они, тоже не ведая истины, по всем признакам очень переживали о случившемся. То и дело выглядывая в окна, они желали увидеть в небе привычный свет, но там, кроме непроглядной черни, больше ничего не было.
Расслабленно прислонившись лбом к толстому стеклу, Говард, закрыв глаза, почувствовал его холод, тот словно просачивался через кожу на голове прямо внутрь черепа. Непродолжительное странное ощущение сменилось острой болью. Слегка отстранившись от стекла, мужчина увидел на прозрачной поверхности перед собой жирный след, оставшийся там от его кожи.
–… Что нам теперь делать?! – чьи-то взволнованные слова случайно донеслись до слуха Говарда. Он не придал им большого значения.
Снова прикоснувшись головой к холодному стеклу, он посмотрел вниз. С восемнадцатого этажа сквозь глубокую темноту он увидел дорожку искусственного света, обрамленную фонарными столбами с диодными лампами. По этой дорожке двигалась живая волна из людей. Покидая высотное здание, они отдалялись, постепенно исчезая в далекой темноте.
–… Я думаю, нам следует продолжать выполнять свою работу, по крайней мере до тех пор, пока мы не получим дополнительную информацию о случившемся, – новые слова донеслись до уха Говарда. На этот раз он знал, кому они принадлежали – говорил его давний друг Браин. – Производственный процесс не должен быть остановлен, иначе будут трудности.
Глядя на то, как толпы людей, выходя из других высотных зданий, покидают свои рабочие места, Говард почувствовал странный незнакомый трепет в груди, ему тоже, как и тем, кто уходил, захотелось за короткий промежуток времени убраться с работы и поскорее оказаться у себя дома.
Быстро повернувшись лицом к Браину, Говард проговорил:
– Там внизу – на улице, много людей, они покидают здания, и нам следует уходить отсюда. Любые неприятности лучше всего пережидать в своем жилище, там мы сможем хоть как-то себя защитить.
– О чем ты говоришь?! – удивился Браин. – От кого мы должны защищаться?
– Возможно, от самих себя, – скромно ответил Говард, а потом оглядел всех присутствующих, которые тоже не сводили с него глаз. – Разум подсказывает мне, что пришла большая беда и, начиная с этого момента, вся наша жизнь сильно изменится.
Не все поняли, о чем таком толковал Говард, а те, кто все же осознал смысл его слов, как-то сразу переместились на его сторону.
– Глупости! – воскликнула Мелисса, она осталась стоять на месте – в трех шагах от Браина. – Это всего лишь затмение, наверное.
Вербер, который до этого стоял перед ней, а теперь рядом с ней, посмотрел на рыжеволосую девушку и быстро закивал головой.
– Точно! Мелисса права, возможно, это только солнечное затмение. Вроде бы этот процесс сопровождается вспышкой.
– Что-то не помню я, чтобы хоть одно солнечное затмение было таким темным, – отрезал Говард.
Непродолжительная радость быстро сползла со смуглого лица Вербера.
Внезапно загудела невозможно громкая сирена, заставившая всех, кто был в офисе, заткнуть уши руками. Слава Богу, завывающий шум продолжался недолго. Когда сирена стихла, зазвучал непринужденный приятный женский голос, имевший в произношении металлический оттенок.
– Внимание всему персоналу, – эхом вторили динамики где-то на потолке. – Сейчас будет произведено отключение аварийного питания. Если вы находитесь недалеко от выхода, пожалуйста, покиньте здание… Тем, кто находится на своих рабочих местах, настоятельно советуем никуда не ходить и оставаться на мести до прибытия специальных служб.
Потом металлический женский голос, такой космически-холодный и одновременно приятный слуху, резко стих, а еще чрез несколько секунд погас весь свет, что был в офисе. Сгрудившиеся в кучку работники, еще мгновение назад находившиеся под лучами искусственного света, оказались почти в кромешной тьме. Лишь высокие стекла необычных окон, тянущиеся от пола до потолка, впускали в помещение далекие отблески от светлых «глазниц» соседних многоэтажных зданий, стоявших неподалеку.
Говард и все те, кто стоял по его правую и левую руку, со стороны высокого окна отбрасывали мутные тени в направлении Браина и всех тех людей, которые придерживались его точки зрения. Какое-то время все терпеливо молчали, старясь привыкнуть к новой ситуации, чтобы хоть немного успокоиться, а потом попытаться придумать, как быть дальше.
Говард намеренно поперхнулся, таким образом он хотел предупредить присутствующих о своем желании говорить.
– Ну как, Браин, ты все еще хочешь остаться здесь и продолжить работу? – притворно откашлявшись, вежливо спросил он приятеля.
Браин хмыкнул и посмотрел в том направлении, где в последний раз видел Вербера и Мелиссу, ему безумно хотелось прочесть мысли коллег, которые он всегда мог безошибочно интерпретировать по выражению их лиц. К сожалению, он увидел там всего лишь неразборчивые черные силуэты.
– Без электричества не может быть и речи о какой-либо работе в наше время, о чем ты говоришь. Однако уходить теперь отсюда, тем более не следует. – Браин на секунду умолк и попытался угадать выражение лица Говарда, но ничего не получилось, и тогда он продолжил: – Ты же сам слышал электронный голос, который запретил покидать персоналу свои рабочие места. Не волнуйся, помощь скоро будет.
Когда отключилось аварийное питание, вместе с ним перестала функционировать и система отопления всего здания, и если на первых трех-четырех этажах было еще тепло, то выше пятого, а особенно на восемнадцатом этаже, очень быстро становилось холодно. Толстые стекла у основания стальных рам покрылись ледяной изморозью, поверх которой с каждой пройденной минутой нарастало все больше снежных кристаллов.
Прошло уже больше двух часов с того момента, когда Браин уверил приятеля, что специализированная служба помощи скоро прибудет.
– Если бы все было не так страшно, то они давно были бы уже здесь, а мы пили бы теплый лимонный чай у себя дома, – стуча зубами, пробурчал Говард, выдохнув изо рта во внешнее пространство облако быстро рассеявшегося пара.
– Он прав, – сказал мужчина, сидевший на мягком стуле рядом с Говардом, его звали Стен, и он считал себя неглупым парнем, хотя был еще слишком молод, чтобы иметь много жизненного опыта. – Если мы останемся здесь, то все насмерть замерзнем.
По-видимому, слова его произвели на Говарда большое впечатление. Не успел сотрудник закончить свою непродолжительную речь, как тот вскочил со стула и быстро зашагал в сторону побелевшего окна. Прежде чем посмотреть вниз и убедиться, что там уже давно никого нет, он подышал теплом на ладонь правой руки и приложил ее к ледяному стеклу. Потерев немного, ему удалось образовать маленькое окошечко неправильной формы.
– За нами сюда уже никто не придет! – когда убедился в догадках, громко, чтобы все слышали, сказал он, а потом повернулся лицом к единомышленникам. – Если вы хотите жить, то идите со мной, вместе у нас будет больше шансов выбраться отсюда до того, как замерзнем до смерти.
– Вам все равно не удастся спуститься на нижние этажи, – дрожа от холода, в след удаляющейся компании пролепетала Мелисса. – Все двери снабжены электронными замками, у вас есть карта-ключ, чтобы открыть их, но в здании нет электричества, чтобы они сработали. Ваш путь к самоспасению закончится еще на нижнем ярусе лестничной площадки восемнадцатого этажа.
Одна из женщин – ее звали Катрина, та, что шла в конце удаляющейся кучки людей, остановилась и, обернувшись, уставилась на едва заметный черный силуэт Мелиссы.
– И что ты предлагаешь, сидеть тут и ждать смерти?
