Руслан Макатаев
Ведьма из Ярильска
Ведьма из Ярильска.
Автор: Руслан Макатаев.
Аннотация.
Воин Светозар идёт в стан врага, чтобы спасти свою сестру Янину, которую княжич Ярополк насильно взял в жёны. Ярополк убивает семью княжны Зарины. Зарина бежит из плена и скрывается от воинов Ярополка.
Пролог.
Глеб взглянул на жену. Она перестала стонать и закрыла глаза. Роды дались ей очень тяжело. Во время схваток она издавала ужасающие крики. У неё было больное сердце. Два года назад у Умилы начало покалывать сердце. Рожать ей приходилось не в первой: у неё уже было двое сыновей. Глеб помнил, как они появились на свет, тогда Умиле не было так тяжело. Даже первенца Мстислава она рожала без столь мучительных криков. Глеб понимал, что ничем не может помочь жене и это его очень печалило. Затем Умила тихо застонала, и, уже лишённая последних сил, издала очень тихий ужасающий всхлип. И тут Глеб не выдержал и вбежал в комнату. Обнажённая Умила лежала распластанная на кровати, за плечи её придерживала служанка – девушка с перепуганными глазами. Бабка-повитуха перерезала пуповину.
Наконец-то, закончились мучения, Глеб облегчённо вздохнул. Он подскочил к Умиле и нежно прикоснулся к её щеке. Глеб посмотрел на её побледневшее лицо, её грудь больше не поднималась, и не было слышно её дыхания.
– Умила, милая, – Глеб прикоснулся к её лицу, – роды закончились, ты справилась, очнись.
Глеб торопливо прикоснулся к левой груди Умилы. Взгляд Глеба омрачился. Её сердце не билось. Глеб сильнее прижался к груди – сердце остановилось.
Глеб замер словно парализованный, он не мог вымолвить ни единого слова. В комнате царила гробовая тишина. Он растерянно посмотрел на бабку. Она держала ребёнка, из её глаз текли слёзы.
– Она мертва, – сухо процедила бабка.
Глеб посмотрел на ребёнка и понял, кого она имела в виду. Бабка держала в руках новорожденную девочку. Глаза её были закрыты, она не кричала, не шевелилась и не дышала. Глеб заметил, что так и не услышал крик ребёнка. Она родилась мёртвой.
Глеб закрыл глаза, отчаянно застонал и издал мучительный крик. Никогда он не чувствовал себя столь несчастным. Однако Глеб вскоре сумел сдержать гнев. Он умел контролировать свои эмоции. Глеб понимал, что ему придётся смириться с потерей жены и младенца. Многим приходилось терять близких. Он сам когда-то хоронил своих родителей.
Глеб присел на кресло. Из окна проникал лунный свет. Который был час? Когда у Умилы начались схватки? Незадолго до полуночи. Глеб не ожидал что Умила погибнет, ещё сегодня днём она улыбалась его шуткам, была здорова и не жаловалась ни на шевеление в животе, ни на боли в сердце.
Боги дают и отнимают жизнь. Но почему боги так жестоки? Они забрали у Глеба сразу и жену, и дочь. Да, больное сердце Умилы не выдержало родов, но почему погиб ребёнок? Почему боги не сохранили жизнь ребёнку? Это бы хоть немного облегчило горе Глеба. Он бы смотрел на дочь, и она бы радовала его своими детскими шалостями. А повзрослев, она бы наверняка была бы похожа на мать. Она бы унаследовала от неё её красоту или её кроткий нрав. Даже если бы она и вовсе не походила на мать, она бы всё равно радовала его.
Мысль о том, как сильно он жаждет иметь дочь не покидала Глеба. Он задумчиво взглянул на ребёнка. И тут он окончательно убедился в том, как сильно он желает стать отцом девочки. Он никогда в жизни ничего так сильно не хотел. «Мне нужна дочь!» – прокричал внутренний голос Глеба.
Девушка и бабка плакали навзрыд. Бабка всё горько причитала: «Ой, барыня, как же мы теперь без вас».
Глеб встал и быстро приблизился к шкафу в углу комнаты. Оттуда он достал платья Умилы и начал их торопливо перебирать.
– Вы чего это, барин? – удивилась бабка, утирая лицо. Она повернулась и обратилась к девушке вполголоса: – Груша, ты чего сидишь, не видишь у человека горе, помоги, а то он уж сам не свой.
– Не нужна мне помощь, – проворчал Глеб, по интонации он догадался что женщины говорили про него.
Он подошёл к бабке с белым платьем. Та с недоумением посмотрела на него. По кибенскому обычаю отец должен запеленать ребёнка в одежду родителя, мальчика кутают в вещь отца, а дочь – в платье матери. Это делается чтобы сила родителя передалась младенцу. Вот только это нужно делать с живым ребёнком, поэтому бабка и удивилась.
– Давай ребёнка, – приказал Глеб.
– Барин, так он же того… – проронила бабка и решительно добавила: – преставился.
Глеб забрал ребёнка из рук бабки и запеленал его в платье Умилы. Глеб заметил, что бабка и девка смотрели на него, словно на сумасшедшего.
– Дура ты, баб Лада, не рехнулся я! – вразумительно протянул Глеб. – Я в храм пойду, попрошу богов, чтобы ребёнку жизнь вернули! Наверняка он не умер, а просто болен.
Из-за шума в доме в эту ночь многие не спали. Глеб выскочил с младенцем во двор. Стражник у ворот уже заметил хозяина. Глеб приказал ему отворить дверь.
Полная луна освещала боярскую усадьбу Глеба. Он жил в большом двухэтажном каменном доме. За ним располагалась баня. А справа от дома – конюшня. За баней –хозяйственные постройки и дома слуг.
Луна освещала каждый цветок в саду, каждого комара и мошку. В лёгкой стёганой куртке Глебу было душно. Глеб положил младенца на крыльцо, вывел вороного жеребца из стойла, торопливо накинул узду на лошадь. Седлать не было времени. Глеб подвёл мерина к крыльцу, взял мёртвого младенца и, прижав его к груди, ловко запрыгнул на коня. Глеб ударил его уздой и каблуками сапог, и конь пошёл рысью. Стражник открыл дверь. Глеб выехал на улицу.
Луна освещала высокие деревянные заборы боярских усадеб. Подковы жеребца стучали по брусчатой дороге центральной улицы Ярильска. Глеб проехал мимо нескольких соседских усадеб, он преодолел километра два и остановился у деревянных ворот и двери, за которыми виднелся каменный монастырь с высокой купольной башней. Глеб спешился и постучал по двери. Из-за забора кто-то глухим голосом спросил: «Кто там, чего надо?»
– Поклон от боярина Ковальского храму Роженицы и сестре-настоятельнице Радмиле, – сказал Глеб.
Сквозь решётчатое окно показалась голова стражника. Он подсветил факелом и отворив дверь, проговорил:
– Глеб Владимирович, милости просим. Что вас привело к нам в столь поздний час?
– Ребёнок погибает. – Глеб посмотрел на погибшего младенца.
– Проходите.
Глеб завёл коня и подал уздцы стражнику. Тот запер дверь. Глеб поторопился к монастырю. Он пробежал по хорошо знакомым тропам. Глеб часто навещал сестру-настоятельницу, когда делал пожертвования храму.
Он постучал в железную дверь. Не отвечали долго.
– Кто там? – наконец осведомился женский голос.
– Поклон от Глеба Ковальского храму Роженице. Прошу прощения за столь поздний визит, у меня умирает ребёнок, нужна помощь, пожалуйста, позовите сестру-настоятельницу.
Ответа не последовало. Глеб задумался. Убедительно ли прозвучали его слова? Поверила ли монахиня в то, что у него умирает ребёнок? Глеб прекрасно осознавал, что ребёнок мёртв и его уже не воскресить. Ещё в комнате у него возник план. Пока всё шло по плану. Но если настоятельница не выйдет, его план не сработает.
Дверь отворилась и из монастыря вышла женщина лет пятидесяти в чёрной рясе. Глеб сделал поклон. Женщина поздоровалась, и, озабоченно взирая на него, спросила:
– И что же тебя привело ко мне в столь поздний час? Сестра передала, что ты что-то говорил про погибающего ребёнка.
– У меня погибла жена во время родов, ребёнок родился мёртвым, – сухо промолвил Глеб.
– Прими мои соболезнования, Глеб. Чем я могу тебе помочь? Я вижу, как тебе тяжело. Скорби, но не поддавайся отчаянию и не гневайся на судьбу. Ибо всё, что с нами случается, происходит по воле богов.
– С этим сложно смириться, с Умилой я был счастлив. Я бы смирился с потерей всех денег, с потерей статуса, но семья, это то, ради чего я жил. Я так молод, мне всего двадцать пять лет, и я уже вдовец, – с едва заметной укоризной сказал Глеб.
– Глупо гневаться на богов, они дали тебе двоих детей, но не уберегли жену и ребёнка, – назидательно произнесла монахиня.
– В этом вы правы, матушка Радмила, – вздохнул Глеб.
Он долго молчал и взирал на луну. Тишину нарушила настоятельница:
– Тебе нужно выговориться? Ты же за этим пришёл ко мне? Я готова тебя выслушать.
Глеб понял, что Радмила желает понять, зачем он к ней пришёл посередь ночи. Ведь не для того же, чтобы излить ей душу. Глеб поторопился ответить:
– Нет, благодарю, но я уже выложил всё, что наболело. Вы правы, матушка Радмила, я не несчастен, у меня есть двое детей. Но я в глубокой скорби. Я думал, что всё будет по-другому, когда начались роды, я ожидал того, что завтра я уже буду держать младенца. Я хочу удочерить девочку, я думаю, что это облегчит моё горе.
Настоятельница посмотрела на Глеба, в её взгляде сочетались удивление и почтение.
Глеб продолжил:
– Девочка чужой крови заменит мне умершую дочь. Я буду смотреть на неё, и она будет разбавлять мою скорбь своим радостным криком.
– Взять чужого ребёнка в семью это очень благородно, – наставительно проговорила сестра Радмила. – Но тот, кто усыновляет, должен осознавать всю ответственность этого шага. Сможет ли он не пожалеть в дальнейшем о своём решении? Он должен полюбить ребёнка как родное дитя. Сумеет ли он проникнуться отцовским чувством к ребёнку чужой крови? Ежели нет, то и не стоит брать на себя это бремя. Ведь если ребёнок не будет любим, вырастет ли из него добрый человек?
– Матушка Радмила, я понимаю, что удочерение – это серьёзный шаг. У вас в приюте есть девочка-младенец?
Настоятельница поправила платок, задумчиво посмотрела на луну и проговорила:
– Дня три тому назад нам подбросили девочку. О её матери ничего не известно. Может быть, бедная семья решила избавиться от лишнего рта. Либо мать её умерла, и людям ничего не оставалось, как подбросить её нам в приют. А может быть, падшая женщина решила так избавиться от ребёнка. Не нам судить этих людей, благо хотя бы то, что они потрудились дойти до приюта, а не выбросили бедняжку в канаву.
– Я удочерю её, – решительно бросил Глеб, – принесите её мне прямо сейчас.
– Приходи завтра, сейчас все спят.
– Нет, днём слишком много лишних глаз. Я хочу, чтобы никто не заметил того, что я удочерил девочку. Я сообщу всем, что этого ребёнка родила моя жена. Если все будут знать, что этот ребёнок не знатных кровей, а дитя без роду и племени, то этой девочке придётся нелегко. Среди знати она будет встречать лишь презрение. Она станет изгоем. Такую никто не возьмёт в жёны.
Настоятельница с изумлением посмотрела на Глеба. Он развернул платье и показал лицо погибшего младенца. Настоятельница от неожиданности ахнула и схватилась за голову.
Он продолжил:
– Я прошу, тише, нас могут услышать. – Глеб прошептал: – Я всё продумал, никто не узнает правду. Я прошу вас, незаметно подмените моего мёртвого ребёнка на девочку из вашего приюта.
Радмила возмущённо посмотрела на Глеба и выдала:
– Глеб, ты понимаешь кого ты просишь об этом? Я – настоятельница монастыря. Как ты смеешь просить меня совершить подобную мерзость?
– Прошу прощения, я вовсе не желал унизить ваше доброе имя. – Глеб старался говорить как можно мягче. – Согласен, ваша совесть не позволит вам сделать это, а потом скрывать правду. Я лишь хотел, чтобы девочка, которую я возьму в свой дом, стала счастливой. Иначе она станет изгоем, она никем не будет любима. А если она никем не будет любима, вырастет ли из неё добрый человек? – Настоятельница смерила Глеба задумчивым взглядом. – Никто никогда не узнает, о том, что мы сделали. Я всё продумал. Но даже если кто-то каким-то чудесным образом узнает о том, что это не моя родная дочь, вряд он подумает, что я был в сговоре с вами. Вы уже более двадцати лет как настоятельница, у вас безупречная репутация.
В этом нет ничего плохого. Я просто неправильно сформулировал просьбу. Я прошу вас сделать для меня две вещи. Первое: похоронить моего ребёнка. Второе: незаметно принести девочку.
Настоятельница задумчиво посмотрела на Глеба, важно покачала головой и сказала:
– Глеб, подумай хорошо, на что ты идёшь. Тебе всю жизнь придётся врать. Пойми, ложь не сделает тебя счастливым.
– Может быть, но таков уж наш мир. Всё в нём держится на лжи. От моей лжи никому не будет худо. Благодаря моей лжи бедная девочка станет знатной боярыней.
Настоятельница приблизилась к Глебу и протянула руки. Глеб подал ей мёртвого ребёнка. Радмила прижала его к груди и вошла в монастырь.
Через несколько минут она принесла ребёнка. Глеб взглянул на освещаемое луной крохотное лицо младенца. Ребёнок тихо фыркал и беспечно взирал голубыми глазами на Глеба. В его взгляде было нечто вроде восхищения. Словно он уже понимал, кого он видит. Видимо, младенец интуитивно догадывался кто стоит перед ним. Глеб едва заметно улыбнулся и аккуратно принял ребёнка. Девочка издала радостный крик. Глеб покачал её и прижал к груди. Девочка тотчас успокоилась.
«Она поняла, что обрела семью», – подумал Глеб. Если бы он не удочерил её, как бы сложилась её судьба? У мальчиков, которые выходили из приюта ещё есть шансы на не нищенское существование. Мальчик, выросший в приюте, мог стать подмастерьем, мог освоить военное дело и стать пехотинцем. Но чтобы стать воином, нужно быть рослым и сильным. В ремесленники тоже кого попало не берут, туда нужны мальчики с золотыми руками. Ещё мальчик мог податься к вотчиннику, тогда он становился зависимым крестьянином, но зато ему был гарантирован кров и хлеб. Это всё лучше, чем быть бродягой. И последний путь у воспитанника приюта – стать монахом. Мало кто желал надеть рясу и лишиться многих наслаждений жизни. Мало кто менял свою свободу на холопскую работу в поле. И не все из тех крепышей, что имели возможность стать воинами, желали рисковать жизнью в бою. Поэтому многие кто вышел из приюта пополняли ряды нищих, воров и разбойников.
Девочкам же приходится намного сложнее. Девочке, что выросла в приюте, сложно податься к ремесленникам, там больше требуются мальчики. Девушка может стать зависимой крестьянкой и работать в поле, может стать монашкой. Но доля крестьянки нелегка, а монашеские запреты не привлекают юных девушек. И те девушки, что не хотели отдавать свою свободу, в итоге становились нищенками и воровками.
Глеб поблагодарил настоятельницу, попрощался и пошёл к воротам. Он в спешке, с младенцем, прижатым к груди, прыгнул на коня и быстро добрался до дома.
Когда он вошёл в комнату с девочкой в руках, она вскрикнула.
– О, боги, он жив! – воскликнула бабка Лада.
Девушка с изумлением взирала на ребёнка.
– Моя дочь была больна и впала в беспамятство. Я помолился Роженице, и тут ребёнок вскрикнул, – сказал Глеб.
Он приказал женщинам немедленно убраться из комнаты, пока те внимательно не разглядели младенца. Они тотчас удалились. «Они могут и заметить, что этот ребёнок чем-то отличается от того, который ранее появился на свет и погиб», – подумал Глеб.
Часть 1.
Глава 1.
Воины стояли на берегу. Лучи яркого апрельского солнца переливались на снегу и на тонком льду. С утра подмораживало. Отряды ярильского князя Всеволода ожидали разведчиков.
Всадники в блестящих доспехах выстроились вдоль берега. Воины ожидающе вглядывались на возвышенность на другой стороне реки.
Когда великий князь Всеволод Слащёв, правитель Ярильского княжества, услышал от гонцов весть о том, что с юга движутся воины Казимира, правителя Хоривского княжества, он наспех собрал войско и двинулся на юг. Сейчас враги, видимо, уже вошли на территорию Ярильского княжества.
Около часу назад войско остановилось у реки. Князь отправил на тот берег разведчиков.
– Воины Казимира сейчас должны быть где-то в этих краях, – проговорил широкий в плечах воин, задумчиво почесав тёмную бороду. Открытый шлем не скрывал его широкого носа и светлого лица. – Наверняка, он уже совершил набег на Пижму, а сейчас запасается провизией в Кийме. А оттуда он двинет на Угорск, прямо нам навстречу.
– Да, Глеб, в прошлый раз Казимир захватил Угорск, но мы выбили его оттуда, – проговорил Всеволод, мужчина лет пятидесяти.
Они стояли вдвоём чуть впереди строя.
Глеб вспомнил как они воевали с Хоривом. Двадцать лет назад Казимир впервые подошёл к границам Ярильского княжества, началась ожесточённая битва, с большим трудом Казимир разбил полки Всеволода и заставил ярильцев отступить. Но ярильцы быстро собрали новую армию. Казимир не успел восполнить потери, так как он воевал на территории врага, и собрать воинов ему было непросто. Казимир решил уйти. Но он не отказался от своих притязаний на Ярильск.
Он уже присоединил Кривское княжество, Ятское княжество, Даньское княжество и Докудовское княжество. Практически все кибенские княжества вошли в состав Хоривского. Непокорёнными оставались лишь Ярильское княжество и далёкая Ильменская Земля. Планы Казимира были известны: он мечтал объединить все кибенские земли, подчинив их Хориву.
Заняв престол в молодом возрасте, великий князь Казимир XI продолжил политику отца, великого князя Мстислава III. Мстислав III присоединил Живу и Илту. Тем самым он увеличил Хоривское княжество почти вдвое. Это сделало Хорив самым сильным среди Кибенских княжеств. В первые годы правления Казимир вёл завоевательные войны и присоединял кибенские княжества.
Ярильск располагался на севере, он был почти с краю, за ним находилась лишь огромная Ильменская земля. Поэтому войны Ярильска не касались. Ярильск придерживался нейтралитета в завоевательных войнах. В общем, внешняя политика Казимира долго не волновала Ярильск.
Но когда на карте из непокорённых кибенских земель остались лишь Ярильск и Ильменская земля, судьба Ярильска была предрешена. Тогда и начались войны. Ярильск оказался достойным соперником и в силе не уступал мощному Хориву. Всеволод достойно встретил врага. Первая попытка Казимира покорить Ярильск двадцать лет назад не увенчалась успехом. Но Казимир не отказался от своих планов. Походы на север продолжились. Ярильск не был столь отдалён от Хорива, но между этими землями располагались густые труднопроходимые леса и болота. И услышав вести о движении войск с юга, Всеволод всегда успевал собрать силы, чтобы встретить врага.
Четыре года назад хоривцы взяли Угорск, но войско ярильцев во главе с Всеволодом выбило их из Угорска. Тогда Казимир привёл много воинов, и ему удалось захватить много ярильских земель. Такого успеха в войнах с Ярильском он ещё не имел. Но тогда он был вынужден сдать позиции и уйти. Глеб вспоминал как воины перед битвой кричали, что ярильцы никогда не склонят голову перед хоривской сволочью.
Глеб был наслышан об алчности и хитрости Казимира и его планах объединить кибенский народ в единое государство. Хоривский правитель часто просил Всеволода через гонцов, чтобы ярильский князь признал себя вассалом Хорива. На что Всеволод всегда гордо отвечал, что ярильские мужи ни перед кем не сгибают колени, и ежели он хочет покорить Ярильск, так пусть попытается взять его силой, ибо ярильских воинов не запугать ратью. Много людей пало в этих битвах, а Казимир непреклонен: он вновь двинул войско на север.
В Ярильске не ожидали что Казимир выступит в поход в апреле, когда вот-вот начнут таять снега и движение будет затруднено. Враг решил использовать эффект неожиданности. Это был весьма смелый шаг, вести войско в чужие земли в апреле. Можно было надеяться только на удачу, что враг не успеет собрать войско и поход будет быстротечным. Но таять начало рано, и по тракту войска шли медленно. Всеволод успел подготовиться.
Сейчас он ждал разведчиков, которые уже давно должны были вернуться. Глеб услышал шум, приподнялся в стременах, вгляделся. Из-за леса, за рекой, выскочили трое всадников. Глеб узнал разведчиков. Раздавался гул и ржание коней. За разведчиками выскочили лучники. Их было с десяток. Они принялись разить в разведчиков из луков. А за ними из-за возвышенности показалась движущаяся полоса. Это были воины.
Глеб услышал как воины Ярильска за спиной заговорили, заметив происходящее на другом берегу.
– Хоривские свиньи, – пренебрежительно буркнул кто-то сзади.
Всеволод уже давал распоряжения. Он ударил коня пятками, повернулся и вскрикнул: «Воины, сомкнуть ряды, враг наступает!»
Глеб поскакал к своему отряду и заметил, как ярильские разведчики, все трое, повалились, сражённые градом стрел.
– Лучники, приготовились! – скомандовал Глеб.
В строю раздались злобные крики в адрес врага. Глеб приказал лучникам стрелять.
Хоривцы приближались и быстро выстраивались вдоль берега. Их отделял тонкий лёд широкой реки. Между ними было метров восемьдесят. Там, где брод сужался, их отделяло чуть меньшее расстояние. С левого берега на хоривцев полетели сотни стрел. Они упали на лёд, в десяти-пятнадцати шагах от противоположного берега. Кто-то из вражеских конников успел выставить круглые щиты. Это было излишним – стрелы не достигали их.
Оба войска выстроили отряды вдоль берегов. Лучники приготовили стрелы и в любой момент могли выстрелить. Конники и пехота приняли повышенную готовность вступить в бой. Когда вся суматоха с подготовкой закончилась, воцарилась тишина. Крики птиц доносились из леса.
Глеб взглянул на противоположенный берег. Враги не решались переходить по тонкому льду. Разведчики час назад прошли по льду, осторожно ступая и ведя коней за уздцы. Переход через реку всего войска занял бы длительное время, и, если бы враг вышел навстречу, у ярильцев не было бы возможности отступить. Поэтому князь отправил разведчиков, прежде чем переходить реку. Враги также поняли, что идти по льду навстречу врагу точно не стоит. Ярильцы начнут осыпать их стрелами, и они просто провалятся под лёд.
– Что стоите, испугались, гады хоривские? – съязвил, поднимая вверх клинок, боярин Гостомысл Третьяков, по прозвищу Ярый. – Если б не лёд, я б вам сейчас по заднице надавал так, что тот из вас, кто жив остался, больше не решился бы на Ярильск идти!
Его отряд поддержал его, бранясь в адрес хоривцев. Вряд ли его слова услышали на том берегу, но посыл их, видимо, поняли. Потому как оттуда разразился злобный крик.
Глеб заметил, что вражеские ряды стоят плотнее нежели воины Ярильска. Враг превосходил их численностью. Это заметили и ярильцы, и ликование, вызванное Гостомыслом Ярым, быстро утихло. Воины зашептались и тревожно поглядывали на берег. За рекой стояло более тысячи конников и пехотинцев, может, тысяча двести или полторы. Всеволод собрал под своим знаменем семь сотен воинов.
Князь Всеволод остановился перед Глебом.
– Встретились бы мы в поле, шансов одолеть их у нас было б меньше, – вздохнул князь. – Ну, что скажешь, воевода?
Глеб был уверен, что князь уже принял решение, но он всегда советовался с ним, ведь Глеб прошёл много сражений. Будучи ещё совсем юным, он стал простым воином и дорос до бывалого воеводы.
– Государь, они не решатся идти через реку, – заметил Глеб. – Будем держать рубеж пока они не уйдут. Чтобы содержать такое войско нужно много провизии, поэтому они долго не простоят. Отправь гонцов за подмогой. Можно пойти на переговоры, вряд ли что-то выгадаем, но хотя бы выиграем время.
По удовлетворённому взгляду Всеволода Глеб понял, что князь уже подумал о том, что он ему предложил. Наверняка, он уже планировал подробности переговоров и подумал о том, в какие уделы княжества отправить гонцов. Но говорить Глебу о том, что он разделяет его мнение, было глупо, ведь действовать так, как сказал Глеб, было вполне разумно.
Князь направился к одному из отрядов. Там он дал распоряжение боярину Игорю Живову послать из своего отряда гонцов в уделы княжества. Князь дал указания и вернулся к Глебу.
– Я приказал Игорю Хвастливому послать гонцов, – сказал Всеволод. – Теперь нам нужен посол для переговоров с хоривцами. Позови-ка ко мне своего сына.
– Которого из двоих? – осведомился Глеб, – старшего, Мстислава?
– Нет, Светозара, он отличился два года назад в битве под Серебряной.
Глеб припомнил тот бой. Жаканские рыцари шли с запада на Ильменск. Тогда ильменские бояре призвали на помощь ярильцев. Всеволод решил помочь северному соседу. Он собрал войско и пришёл в Ильменск. У реки Серебряной ильменцы при поддержке небольшого войска ярильцев разбили превосходящие силы жаканцев. В этой битве отличился Светозар. Он храбро сражался, и многие пали от его меча. Да, Светозар великий воин, но почему именно он должен идти на переговоры? Он хорош в битве, но выйдет ли из него посол?
– Рано ему ещё переговорами заниматься, ему всего двадцать один год от роду, найди кого поумнее, – возразил Глеб.
Князь ответил важным тоном:
– Может быть, Светозар и не самый умный, но от него будет толк. Ежели он перед жаканцами устоял, то не дрогнет и в переговорах с Казимиром.
Глеб смерил князя удивлённым взглядом, судя по его серьёзному взору, тот не шутил. Глеб слегка саданул коня по крупу и направился к своему отряду. К князю он вернулся уже с сыном.
* * *
Молодой воин слез с вороного жеребца. Он учтиво склонил голову в шлеме и из-под тёмных бровей взглянул карими глазами на князя. Лицо воина имело суровое выражение, массивные скулы, широкий подбородок, большие крылья широкого носа. Шлем скрывал короткие чёрные волосы и высокий лоб. Воин с достоинством, но без лести, произнёс:
– Здравствуйте, государь, – голос воина был слегка хрипловат и мягковат. – Для меня большая честь быть вашим послом.
– Благодарю за службу, Светозар, – проговорил князь и спешился. Он придержал коня за уздцы и повернулся к воину. – Передай Казимиру мои предложения. Я не признаю его своим государем. Пускай возвращается в Хорив. Если его не устраивает такой расклад (а я знаю, что его такой расклад не устраивает) я могу ему уступить Пижму и Кийму, но Угорск останется моим. В обмен на эти земли я предлагаю заключить перемирие на несколько месяцев. Если его и это не устраивает, тогда мне больше нечего ему предложить. Понял, Светозар?
– Да, – кивнул Светозар.
– Желаю удачи. – Князь пожал ему руку.
Светозар пошёл к берегу. Ноги в сапогах проваливались в рыхлом снегу по щиколотку. Светозар ступил на лёд. С того берега пролетела стрела и упала в десяти шагах. Светозар дошёл до упавшей стрелы и остановился.
– Я посол великого князя Всеволода IV! – крикнул Светозар и пошагал вперёд.
Кто-то отдал приказание не стрелять. Светозар заметил, что на льду в некоторых местах уже образовались трещины. Он прошёл, осторожно ступая, к берегу. В трёх шагах от него стояли воины. За ними плотным рядом расположились конники. Они расступились, и в образовавшемся проходе появился высокий мужчина в доспехе и шлеме, который не скрывал морщинистое лицо, большие голубые глаза, седые усы и бороду.
Так значит это и есть тот самый великий князь Казимир, отметил про себя Светозар. Его называют великим, но не потому, что слово «великий» встречается в его титуле «великий князь», а потому, что он признан великим. О величии этого князя известно в западных землях. Он повсеместно заслужил прозвище «Великий».
Перед ним вышел парень и, сделав глубокий вдох, важно заговорил:
– Великий князь Хоривский, Кривский, Ятский, Даньский и Докудовский Казимир XI Мстиславович из рода Мальцевых.
Светозар склонил голову и взглянув на князя представился:
– Воин Светозар Ковальский, посол великого князя Всеволода IV.
Князь позвал его, и они отошли от строя воинов. Казимир шёл чуть впереди, Светозар следовал за ним. Они прошли ряды конников и пехоты, отошли от них на несколько шагов.
Из толпы вышел воин в доспехе и приблизился к князю. Это был мужчина лет тридцати, со светлой щетиной на тонком подбородке и выпученными голубыми глазами. Светозар отметил что его тонкие привлекательные черты лица походили на лицо князя. Воин похожий на князя, посмотрел на Светозара с нескрываемым презрением, его тонкие губы скривились в неприятной гримасе. Светозар отметил, что этот воин весьма неприятный тип. Но воин из него, походу, неплохой, интересно было бы помериться с ним силами на поле боя.
– Вы ждите здесь, – приказал князь своим приближённым.
Приближённые остановились. Дальше пошли только Светозар, Казимир и тот воин, походивший на князя.
– Постойте, князь велел ждать его здесь, – важно проговорил кто-то.
– Меня это не касалось! – грубо возразил женский голос.
Светозар от удивления невольно обернулся. Что за женщина смеет таким тоном разговаривать со знатными воинами? Женщинам не подобает грубить мужчинам. К нему быстрым шагом приближался воин в шлеме, из-под которого на плечо свисала короткая чёрная коса. Тонкий нос, изящные губы, да это же девушка в доспехах!
Казимир лишь хмыкнул, обернувшись.
– У нас переговоры, – грубо заметил незнакомец.
– Я буду присутствовать, – отрезала девушка.
Она с вызовом посмотрела на незнакомца. Тот молчал. Брюнетка взглянула на Светозара. Строгий взгляд её красивых чёрных глаз стал кротким. Она застенчиво улыбнулась уголками губ. Светозар с удовлетворением заметил, что даже в шлеме и в доспехах она выглядела привлекательной. Взгляд Светозара на миг замер на изящных чертах тонкого лица.
– Отец, ты забыл представить мне своего гостя, – заметила незнакомка, взглянув на Казимира.
– Светозар Ковальский, – лениво отозвался князь.
Светозар приблизился к незнакомке и отвесил ей важный поклон.
– Княжна Милена, моя дочь. – Казимир взглянул на девушку.
Она приветливо улыбнулась, окинув Светозара взглядом, и учтиво поклонилась.
– Княжич Ярополк, мой сын. – Князь взглянул на мужчину, тот едва заметно кивнул, посмотрев на Светозара.
– Князь, иметь знакомство с вами и вашими детьми большая честь для меня. – Светозар старался говорить вежливо. И тут же у него возникло сомнение, не слишком ли вежливо он это произнёс? Не было ли в его словах иронии? Этот князь известный своей жестокостью и беспринципностью, благодаря которым он сумел присоединить много земель, уже вошёл в историю как великий. В общем, правила речевого этикета требовали сказать эту стандартную фразу. Очень редко она передаёт именно то, что в ней говорится.
– Я тоже очень рад, – буркнул князь.
Светозару понравился его тон: видимо, Казимиру тоже претит такое общение.
– Взаимно, Светозар, приятно узнать вас воочию, – заметила Милена.
Светозар посмотрел на неё с удивлённым недоумением. Она что заочно знала его? Откуда она слышала о нём? Хоривянка, заметив его взгляд, разъяснила:
– Мы наслышаны о ваших подвигах в Ильменской Земле. Говорят, жаканцам от вас здорово досталось.
– Княжна Милена, это слухи. Я сражался как и все воины, мои военные успехи сильно преувеличены, – сказал Светозар.
– И зачем же тебя послал твой князь? – осведомился Казимир.
– Князь Всеволод предлагает вам уйти на юг, в Хорив. Он не признает вас своим государем, Ярильск не склонится перед Хоривом, – проговорил Светозар.
