Сборник
Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1
Еврейский сельскохозяйственный эксперимент под Омском
Омская область и Тобольская губерния были включены в программу поселения евреев на земле еще в 1836–1837 годах. Несмотря на изменение планов Николая I и быстрое сворачивание программы, в Западную Сибирь успели тогда переселиться десятки, а возможно и сотни семей из черты оседлости, изъявивших желание стать хлебопашцами[75].
После революции идея использовать территорию региона для приобщения соплеменников к сельскохозяйственному труду нашла своих приверженцев в лице омских еврейских деятелей социалистической ориентации. В начале 1918 года в городе возник еврейский кооператив «Земля и труд», ставивший целью удовлетворение «хозяйственных и культурных нужд бедного населения»[76]. В его правлении доминировали представители сионистского рабочего движения «Цеире Цион» – Моисей Полонский, Лев Кравчук и другие. Не случайно в ноябре того же года кооператив направил приветственную телеграмму Третьему Всесибирскому сионистскому съезду в Томске, указав при этом свое название на иврите – «Гоорец-Ваавейде»[77]. Входил в правление и руководитель местной ячейки Бунда Моисей Шерман[78]. В период, когда Омск сделался столицей Белой России, кооператив, если верить позднейшим утверждениям Кравчука, служил прикрытием, позволявшим активистам «Цеире Цион» продолжать «уже нелегально свою революционную работу среди беженцев и военнопленных»[79]. О том, что произошло при очередной смене режима, его соратник Полонский вспоминал так: «По приходе соввласти, в конце 1919 года, кооператив „Земля и труд“ в числе других к[о]о[перативо]в был признан кооператотделом Губпродкома истинно кооперативным учреждением и влился в единое р[абоче]-крестьянское] кооперативное] о[бщест]во»[80]. О конкретных хозяйственных достижениях этого проекта ничего не известно.
Во второй половине 1920-х, с развертыванием в СССР масштабного государственного проекта еврейской земледельческой колонизации, открылись новые возможности для реализации старой идеи. Созданное в Омске отделение Всесоюзного общества по земельному устройству трудящихся евреев (ОЗЕТ) возглавил уже не раз упоминавшийся Шерман, бывший бундовец, а затем член бюро евсекции при губкоме РКП(б).
В мае 1927 года состоялось общее учредительное собрание трех товариществ по обработке земли – «Равенство», «Труженик» и «Самодеятель»[81]. Под них были выделены смежные участки земли всего в трех десятках километров от Омска – в Серебряковском сельсовете Ачаирского района. Поселок, основанный для размещения еврейских колхозников, получил название Шерман (или Шермандорф) – в честь первого руководителя местного ОЗЕТа. Как пояснялось в одном из документов, «благодаря ему возникли коллективы, ибо он видит разрешение еврейского вопроса только в переходе на земледельческий труд, к нему обращаются за всем»[82].
На начальном этапе в товариществах состояли 44 семьи (всего 258 «едоков чисто еврейской национальности»). Социальный состав глав семейств, согласно отчетам, распределялся следующим образом: фабрично-заводских рабочих – 1, крестьян – 2, ремесленников-кустарей – 9, служащих интеллигентов 19, бывших торговцев – 13[83].
Сохранившийся в архиве список участников ТОЗ «Труженик» содержит подробные сведения о главах двенадцати семейств. Большинство из них составляли выходцы из Витебской губернии, пятеро носили фамилию Рекант. Как видно, при формировании коллективов определенную роль играли родственные и земляческие связи. В графе «Давно ли в Омске, откуда приехал и причины прибытия» мелькают записи: «С 1916 г., война», «С 1919 г., голод», «С 1923 г., голод», «С 1923 г., на заработки». Из графы «Чем занимался при соввласти» следует, что семеро из двенадцати ранее торговали, а значит, в соответствии с Конституцией РСФСР 1925 года, были лишены избирательных прав[84]. В списке ТОЗ «Самодеятель» значится 19 семей – как минимум семь из них также относились к категории лишенцев[85]. Во второй половине 1920-х лишение избирательных прав, кроме собственно отстранения от участия в выборах, имело и куда более существенные экономические и социальные последствия: повышенное налогообложение, трудности с трудоустройством и получением бесплатной медицинской помощи, ограничения при приеме детей в вузы и техникумы. Таким образом, часть еврейского населения превратилась в парий советского общества и для восстановления в правах готова была взяться даже за незнакомый сельский труд[86].
Рис. 1.1. Список участников товарищества по совместной обработке земли «Труженик». Омск. 1927
О многочисленных тяготах, с которыми пришлось столкнуться недавним горожанам и новоиспеченным селянам, свидетельствуют жалобы, сразу же посыпавшиеся от них в правления товариществ. Участник ТОЗ «Равенство», например, писал: «Вследствие наступивших холодов и совершенного отсутствия теплой обуви и одежды, настоящим заявляю, что впредь до приобретения таковой от моей семьи в состоянии выходить на работу только один человек»[87]. Небеспроблемным оказалось и выстраивание отношений с крестьянами из соседних деревень. Чиновник секции колхозов – квазиобщественной структуры, позволявшей осуществлять партийное и государственное руководство колхозным движением на раннем этапе его существования, – докладывал:
Отношение населения к т[оварищест]вам двоякое: с положительной стороны это пос. Серебряковский совместно с т[оварищест]вами проектирует постройку школы, выделение самостоятельного с/совета и т. и., с отрицательной – это окружающее население составляет казачество и [его] взгляды [на товарищества] как на коллективы, тем более из евреев, недоброжелательны, это подтверждается тем, что был поджог леса и в результате поджигатели сидят в тюрьме[88].
Положение коллективов осложнялось тем, что Сибирь не являлась приоритетным направлением программы «земельного устройства трудящихся евреев» и, как следствие, регион не был внесен в соглашения между советским правительством и зарубежными филантропическими организациями. Летом 1927 года омские еврейские колхозники получили от «Агро-Джойнта» характерный ответ на просьбу о помощи: «…мы не можем удовлетворить вашего ходатайства, ибо наша работа ограничена определенными районами (Крым, Херсонский и Криворожский округа) и мы лишены возможности проводить работу вне этих районов»[89].
В январе 1928 года три товарищества были слиты в одно под общим названием «Равенство»[90]. Его руководитель Гирш Рекант в письме на имя заместителя председателя Центрального правления ОЗЕТа в Москве Исаака Рашкеса рапортовал:
Вот уже 9 месяцев как организовался наш поселок, в котором имеется около 30 домов, поднято 527 гектаров земли-целины, приобретено два трактора и другие сенокосные машины. Несмотря на неимоверные трудности, которые нам приходилось и приходится преодолевать, мы с верой в будущее продолжаем обосновывать и укреплять те завоевания, которые нами достигнуты. Несмотря на нашу просьбу в правление ОЗЕТ и к Вам, т. Рашкес, об оказании нам денежной помощи, мы до сих пор от Вас никакой помощи и поддержки не получили, даже не считаясь с тем, что наш поселок как первый в Сибири должен был быть поддержан Вами…[91]
Как первый еврейский сельскохозяйственный коллектив в Западной Сибири было представлено год спустя товарищество «Равенство» под Омском и на страницах журнала «Трибуна», органа ОЗЕТа. В небольшой заметке сообщалось:
В коллективе – 50 сем [ей] с 300-ми едоков. <…> В поселке 40 домов, постройки деревянные, саманные и земляные из пластов. Имеются 3 трактора «Интернационал» и много других машин. Скота имеется: крупного – 150 голов, молодняка – 30 голов, лошадей – 95 голов и овец – 120. <…> В прошлом году было вспахано 440 гектар, засеянных весной пшеницей-кубанкой. Овса было посеяно 60 гект., льна – 45 и корнеплодов – 10 гект. Всего хлеба собрано свыше 660 тонн. С началом молотьбы была организована вывозка зерна для сдачи государству. По настоящее время сдано около 500 тонн. Остальной излишек хлеба будет также сдан государству.
Несмотря на общий бравурный тон, журналист осторожно признавал, что за фасадом приведенных цифр скрывается отнюдь не столь радостная реальность:
Нынешний урожай далеко не обеспечивает большинство отдельных хозяйств членов коллектива. Настроение в коллективе все же бодрое[92].
Тем временем формировалась социальная инфраструктура еврейского поселка – в нем открылись аптека, клуб, изба-читальня, школа, в которой учились тридцать детей младшего возраста[93]. По сообщению «Трибуны», предполагалось даже выпускать стенгазету «Голос еврейского земледельца».
Как и повсеместно, в быту сибирских еврейских колхозников старые традиции причудливо сочетались с новыми, в частности отмечались и религиозные, и советские праздники[94]. Так, накануне еврейских осенних праздников 1928 года правление «Равенства», чтобы стимулировать хотя бы часть евреев выйти на поля, постановило: «Эти дни праздновать, но сноповязки должны работать беспрерывно, желающие добровольно идти на работу по установке снопов будут получать 3 рубля в день…»[95]Два месяца спустя в преддверии годовщины Октябрьской революции то же правление планировало: «…празднование провести в таком виде: утром устраивается детский утренник, на котором детям будет объяснено значение праздника, вечером же будет поставлена пьеса с докладом об 11-й годовщине»[96]. Соблюдался в товариществе и субботний отдых – преодолевать этот «пережиток прошлого» начальство пыталось при помощи все тех же материальных стимулов:
…успешному проведению сенокосной кампании мешают частые дожди, в то же время установленные общим собранием дни отдыха зачастую совпадают с хорошей погодой, поэтому Омская окружная секция колхозов считает возможным работу в дни отдыха не прекращать (если это потребуется по усмотрению руководителей и агронома), а проводить ее за счет желающих вести работу в дни отдыха с оплатой нарядов в двойном размере[97].
В конце 1929-го, года «великого перелома», наступление на «капиталистические элементы деревни» обернулось чистками и в «Равенстве». «Трибуна» писала:
Колхоз имел в своем составе бывших крупных торговцев.
После двукратного указания ЦП [Центрального правления] Озет о необходимости пересмотра состава коллектива и соответствующего постановления АПО коллегии [коллегии агитпропотдела] Омского окружного комитета ВКП(б) чистка была проведена Омской колхозсекцией против воли Омозета, который на своем заседании после чистки колхоза чистку отменил[98].
В другой публикации журнала сообщалось: «Руководители Омского Озета… решили до конца драться за сохранение внутри колхозов спекулянтов-торговцев и вступили по этому вопросу в конфликт с центральным правлением Озета и местной колхозсекцией». Ситуация характеризовалась как правоуклонистская практика, «в основу которой кладется принцип обслуживания всех евреев вместо того, чтобы все время делать ударение на обслуживание бедноты, трудовых слоев еврейства»[99].
Появились «разоблачительные» публикации и в омской городской газете[100]. Обвиненному в «правом уклоне» правлению Омского ОЗЕТа пришлось каяться в собственных грехах, и вскоре оно было заменено[101]. Судя по всему, на сей раз во главе отделения поставили бывшего депутата ваада от «Цеире Цион» Моисея Полонского, давно отказавшегося от прежних политических убеждений и состоявшего в ВКП(б)[102].
Что касается самого «Равенства», то там произвели новую чистку, а уголовное дело по неуплате налогов, возбужденное против «торговцев-спекулянтов», закончилось для них различными тюремными сроками. В результате из колхоза начали выходить некоторые из тех, кто чистке не подлежал, – вероятно, они опасались за дальнейшую судьбу хозяйства после удаления наиболее зажиточных и деятельных колхозников. К тому же, боясь обобществления скота, описанного окружным финансовым отделом, жители Шермандорфа зарезали всех коров и овец. Поселковый клуб был сожжен[103].
Подобное «развитие колхозного строительства» происходило тогда по всему Советскому Союзу, охваченному крестьянскими волнениями. Тем не менее ситуация в «Равенстве» привлекла повышенное внимание партийных функционеров, отвечавших за положение национальных меньшинств региона, и в Новосибирске спешно собралось специальное совещание нацотдела Сибирского крайкома ВКП(б). На нем звучали голоса, что в Омске «не учитывают особенностей евреев» и что «нельзя с одинаковой формальной рамкой подходить к еврейским колхозам». Кто-то даже «просил прекратить проводимую чистку как явно антисемитское дело». Другие видели проблему в плохой работе коммунистов-евреев, которые «не желают соприкасаться с еврейскими массами, с торгашами». Очевидно, среди собравшихся царили растерянность и непонимание того, как применять на практике противоречивые сигналы, поступавшие сверху[104].
Между тем в стране ширилось «социалистическое переустройство сельского хозяйства». Партия провозгласила курс на сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества как класса. ТОЗ было объявлено низшей формой колхозного движения, а высшей – сельскохозяйственная коммуна, то есть объединение крестьян с полным обобществлением средств производства. Насколько можно судить по обрывочным сведениям в публикациях того времени и архивных документах, в ходе происходивших перемен «Равенство» оказалось уничтожено, а его «бедняцко-середняцкую часть» загнали в коммуну имени 12-летия Октября, возникшую еще осенью 1929 года[105].
Сокращение размеров еврейского коллективного хозяйства в Серебряковском сельсовете, последовавшее за чистками и организационными преобразованиями, отразила очередная заметка в «Трибуне»:
В окрестностях Омска расположена коммуна «имени 12-летия Октября» (бывшая артель «Равенство»), насчитывающая 45 семейств (279 душ) при 2 400 га. Коммуна возвела собственными силами 33 жилых дома и соорудила колодезь.
Имущество коммуны состоит из 3 тракторов, 84 лошадей, 105 коров, 50 овец и пр.
Под посевы текущего] года (исключительно яровые) занято 1 150 га. Имеется также огород.
В коммуне устроены детские ясли, детплощадка и школа. С окружающим крестьянским населением установлены добрососедские отношения[106].
В соседнем Усть-Заостровском сельсовете существовал, ориентировочно с 1928 года, и еще один еврейский колхоз – «Первое мая». Количество членов в нем было заметно меньшим – 90 человек по состоянию на весну 1931-го[107].
Широкого распространения «еврейское земледелие» в Сибири так и не получило. Еще в январе 1930 года Центральное правление ОЗЕТа выпустило заявление:
…при проводимой в настоящее время сплошной коллективизации нецелесообразно организовывать отдельные еврейские колхозы в местностях, где нет компактных масс еврейской бедноты и где не ведется работа по заселению этой беднотой сплошных земельных массивов. В таких районах ОЗЕТ должен содействовать вовлечению трудящихся евреев в общие интернациональные коллективы[108].
В первой половине 1930-х деятельность общества в регионе была свернута[109]. В этот же период коммуну имени 12-летия Октября переименовали в колхоз имени Калинина, а поселение, когда-то носившее имя Шермана, получило название Калинино. В него стали перебираться крестьяне из расположенных вокруг хуторов, население сделалось смешанным, и к началу войны колхоз потерял свой национальный характер[110].
Еврейский сельскохозяйственный эксперимент под Омском не являлся единственным в Западной Сибири: известно об артелях «Золотая нива» под Каинском и «Найгебурт» («Возрождение») под Томском, а также о двух колхозах в Тюменской области – «Энергия» в Ишимском районе и «ОЗЕТ» в Ялуторовском районе. «Золотая нива» просуществовала до 1934 года, когда ее слили с соседним хозяйством. В начале 1940-х та же судьба ждала и «Найгебурт». Крохотные «Энергия» и «ОЗЕТ» оказались совсем недолговечными[111].
Представленные материалы, вынужденно фрагментарные, позволяют заключить, что после революции в Западной Сибири протекали те же процессы адаптации евреев к новым политическим, экономическим и социальным реалиям, что и по всей стране. Региональные особенности вносили свои коррективы только в хронологию и масштабы тех или иных явлений. Интеграция евреев, в первую очередь молодежи, в русскую культуру и общую общественно-политическую жизнь происходила здесь существенно быстрее, чем в бывшей «черте». Проект создания сети национальных школ с обучением на идише, обсуждавшийся в начале 1920-х, сразу же выявил свою нежизнеспособность в местных условиях и был остановлен, едва начавшись. Недолго проработали и специальные еврейские подразделения при различных партийно-государственных структурах, в том числе и евсекции РКП(б), а также еврейские рабочие клубы, библиотеки, театральные коллективы. Даже грандиозная советская программа еврейской сельскохозяйственной колонизации затронула обширный регион лишь в минимальной степени, а из горстки все-таки возникших национальных колхозов более десятилетия продержались всего один или два. Еще сохранявшиеся синагоги, находившиеся под жестким административным давлением со стороны властей, постепенно теряли свою роль важных центров национальной консолидации и собирали все меньшее число прихожан, в основном пожилого возраста. В период индустриализации мощные переселенческие потоки устремились в Омск, Новосибирск и другие промышленные центры – они принесли сюда и множество евреев, получивших инженерное образование в вузах европейской части СССР. Часть евреев находила себе применение в армии, партийных органах, управленческом аппарате, научных и образовательных учреждениях. Еврейское население Западной Сибири значительно выросло за 1920-1930-е годы, но в канун войны оно уже практически не обладало тем этническим своеобразием, которое описал историк начала столетия, и мало чем напоминало «особый тип евреев – сибирских евреев».
Приложение
№ 1.1
Докладная записка Омского еврейского общинного совета в Сибирский революционный комитет
[Конец января 1920 г.][112]
В СИБИРСКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КОМИТЕТ[113]
[от] Омского еврейского общинного совета[114]
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
С момента занятия города советскими войсками до настоящего времени имел место ряд действий различных отделов Омского губревкома, ликвидировавших деятельность почти всех органов еврейского общинного совета. Так, отдел социального обеспечения и призрения взял в свое ведение дом дешевых квартир, построенный на средства местной общины и «Еврейского американского распределительного комитета в Нью-Йорке», хотя тот же отдел, как, впрочем, коммунальный отдел и губсовнархоз, ничем решительно не пришли на помощь общине, когда последняя, ввиду аннуляции сибирских денег, лишилась средств для достройки этого дома, между тем двум десяткам семей грозила опасность остаться зимой без крова. Общинный совет напряг последние усилия, занял средства у частных лиц, и дом был достроен. К тому же отделу перешло общежитие для инвалидов, причем уничтожение бытового уклада жизни должно коснуться людей самого престарелого возраста. Отдел народного здравия взял в свое ведение выстроенную общиной больницу, и забота отдела об этом учреждении выразилась прежде всего в игнорировании его специфических особенностей, обусловленных требованиями той национальной среды, которую оно обслуживает. К отделу народного образования отошла школа общины, и еврейское население не знает, будет ли сохранена та часть учебной программы, которая посвящена предметам еврейского языка, истории, литературы и пр.
Словом, губревком в лице его отделов ликвидирует Омский еврейский общинный совет. Это вынуждает нас, представителей совета, обратиться к высшему органу сибирской окраины – Сибирскому революционному комитету с вопросом об общем отношении советской власти в Сибири к органам еврейского национального самоуправления. Мы считаем необходимым оговориться, что право возбуждения этого вопроса принадлежит представительному органу сибиро-уральского еврейства – «Национальному совету евреев Сибири и Урала», но руководящий орган последнего, исполнительное бюро, избранное на съезде общин в Иркутске в январе 1919 г., остается пока отрезанным от нас, и мы вынуждены самой жизнью к нашему настоящему выступлению[115].
Цель настоящей докладной записки – поставить перед советской властью в Сибири вопрос о еврейском равноправии. Не об индивидуальных гражданских и политических правах, которыми каждый еврей наделен наравне с другими гражданами Республики, а о коллективном праве народа иметь свои органы национального самоуправления. При обсуждении этого вопроса необходимо с самого начала устранить все, что может мешать точному уяснению природы его: речь идет не о каких-либо привилегиях для еврейского населения Советской Республики, а о том праве на национальное самоуправление, которое признано в Республике за всеми народами бывшей «единой» царской России. Это право в форме территориальной автономии признано за Украиной, Литвой, Белоруссией и прочими национальными областями страны. Принцип самоуправляющейся нации декларирован самой конституцией Советской Республики: конституция определяет Россию как «свободный союз свободных наций». Из этого союза «национальных федераций» советская конституция не исключает еврейский народ.
Российское еврейство верило, что в новой России, независимо от начал, на коих будет построена социальная жизнь, оно получит возможность самостоятельно определить и осуществить формы своего национального самоуправления. Всероссийский еврейский съезд, который должен был наметить эти формы, не состоялся благодаря гражданской войне, разорвавшей Россию на многие части. Но во всех отдельных местах состоялись еврейские съезды, которые, независимо от их партийного состава, в основу своей деятельности брали априорное положение – стремление родного народа к национальному самоуправлению. Такие съезды состоялись на Украине, Белоруссии, Советской России и Сибири. Съезд еврейских общин в Москве состоялся в июле 1918 года[116]. Такой же съезд общин Сибири состоялся в январе 1919 года. Из приложенных при сем резолюций обоих съездов можно видеть, что еврейская общественность Советской России наметила в общем и целом те же формы самоуправления, что и сибирский съезд, хотя последний не знал даже самого факта московского съезда. Органы еврейского самоуправления в местном, областном и общегосударственном масштабе возникли не только в отдельных частях раздробленной России, но и во всех странах Европы и Нового Света.
Таким образом, для всякой народной власти должно быть ясно: 1) что неугасимое стремление еврейства к жизни, к самосохранению выражается в борьбе за национальное самоуправление, и 2) что еврейский народ должен быть уравнен с другими народами в праве на такое самоуправление. По существу, речь идет даже не о самоуправлении в подлинном его виде – территориальной автономии: еврейское самоуправление, оторванное от исторической почвы и прикрепленное только к живому его носителю – национальной группе, – суррогат автономии. В пределах самоуправления нет тех элементов нормальной социальной жизни, какие имеются налицо у других народов, живущих и развивающихся на родной территории, – столкновения в экономической сфере национальной буржуазии с национальным пролетариатом: нет того уголка в мире, где бы еврейский рабочий как организованный класс пролетариев стоял бы лицом к лицу именно с еврейской буржуазией. Поэтому значение еврейского самоуправления не в установлении известных правовых и социальных взаимоотношений между различными слоями народа, что составляет важные элементы всякого государственно-территориального самоуправления, а в том, что:
1) евреи как нация имеют свой представительный орган, который полномочен говорить от имени еврейского народа;
2) учреждения еврейской национально-персональной (а не территориальной) автономии удовлетворяют те специфические нужды народа в области образования, медицинской помощи, социального обеспечения и пр., которые не покрываются общими заботами государства.
Кто пострадает от того, что евреи не будут иметь органов самоуправления? На этот вопрос откликнется ответом раньше и громче всех еврейское трудовое население и беднота: именно эти элементы наиболее властно требуют еврейской школы, еврейской лечебницы, еврейских курсов изучения языка, истории и литературы, еврейской библиотеки и прочих национальных учреждений. И всякая мера, направленная против представительного органа, который занимается не благотворительной филантропией, а здоровым национальным строительством, будет жестоким, ничем не вызываемым и ничем не оправдываемым ударом по еврейской трудовой бедноте.
Кого должны представительствовать и обслуживать органы еврейского самоуправления как публично-правовые институты? Мы и в этой области не требуем для себя ни привилегий, ни исключений. Правда, прямое и полное перенесение на еврейскую почву особенностей строительства органов общегосударственного значения не имеет реального, жизненного оправдания: лишение эксплоатирующих элементов избирательного права для обеспечения власти над страной только трудовым слоям населения, имеющее совершенно определенное значение в классовой борьбе, – такое лишение в условиях еврейского национального строительства, не вторгающегося в область классовой борьбы, не имеет, как уже сказано было, жизненного оправдания. Тем не менее мы не настаиваем на том, чтобы государство, во внимание к особенностям нашего национального и социального существования, сделало для нас исключение: пусть наши органы самоуправления будут построены на тех же принципах, какие признаны для других федераций Советской Республики, но мы возражаем против отрицания за нами самого права на автономию, против национального бесправия.
Наши желания конкретно выражаются в следующем:
1) Сибревком декларирует право еврейского населения на национально-персональное самоуправление через свои представительные органы.
2) Сибревком легализует регламенты об этих органах.
3) Сибревком: а) определяет размер расходов казначейства на еврейские институты по общим нормам и б) устанавливает порядок получения указанных средств органами еврейского самоуправления.
4) Сибревком предлагает губревкомам, взявшим в свое ведение учреждения местных общинных советов, вернуть таковые по принадлежности.
Здесь не место говорить о положении маленького еврейского народа в мире среди народов-великанов, но необходимо отметить главную, трагическую сторону этого положения: евреи вынуждены везде принимать участие в судьбе тех народов, среди которых живут, и творить с ними их судьбу: с немцами – судьбу Германии, с французами – судьбу Франции, с русскими – судьбу России. Когда Польша дерется с Украиной, оспаривая друг у друга «право» на Галицию, каждая из борющихся сторон требует от евреев Галиции защиту ее «интересов». Но как только еврейский народ заявляет желание иметь собственную судьбу и творить свою жизнь, это вызывает всегда либо недоумение, либо раздражение. Буржуазные элементы считают такое желание революционным, социалисты – буржуазным и контрреволюционным. Между тем воля народа к жизни, самосохранению – законное, естественное социальное явление.
Президиум Омского еврейского общинного совета надеется на непредубежденное, лишенное предвзятости отношение со стороны Сибревкома к возбужденному в этом докладе животрепещущему вопросу современной еврейской общественности.
Представить настоящий доклад Сибревкому поручается члену президиума совета Г. И. Гительсону[117].
Председатель совета
врач И. Шершевский[118]
Члены президиума
Г. Гительсон
Б. Мериин[119]
А. Левин[120]
Секретарь Лурье[121]
ПРИЛОЖЕНИЯ: 1) «Бюллетень Съезда еврейских общин Сибири и Урала», № 3[122], и 2) Журнал «Еврейская жизнь», № 7[123].
Пометки и резолюции на первой странице документа:
Думская 35 Гительсону
Тел[ефон] № 100. Доктору Лурье
К докладу М. И. Фрумкину[124]
2/ПГисс[125]
К делу. С. Цветаев[126]
Постановление] Сибревк[ома] от 26/II[127]
ГАНО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 2. Л. 1–3 об. Машинопись с рукописной правкой и подчеркиваниями черными чернилами. Подписи и резолюции – автографы.
Опубликовано с сокращениями и текстуальными изменениями: Культурно-национальная автономия в истории России: докум. антол. / сост. И. В. Нам. Томск, 1998. Т. 1. Сибирь, 1917–1920. С. 269–274; Нам И. В., Наумова Н. И. Еврейская диаспора Сибири в условиях смены политических режимов (март 1917 – февраль 1920 гг.). Красноярск, 2003. С. 264–269.