Семён Исаакович Волошин
Командировка
Дверь открылась, и я очутился в детско-материнском раю. Три симпотные девицы, прям как у Александра Сергеевича, сидят под окном и судачат. С чего начать думаю, а они мне с хохотком, вроде на мать вы не сильно похожи. Отец, я говорю кормящий один с дитём маюсь. Вот до Ростова добраться не могу, такая вот незадача. С билетиками не подсобите? Ребёнок то где, что ж вы его на улице и на кого оставили. Кто у вас мальчик? Девочка? Мы только матерям с детьми до 2-х лет помощь оказываем и то, как правило, кормящим. Мальчик, говорю, прикормленный. Он у меня смирный, маленький но самостоятельный, пописать отошёл. Так у нас все удобства для детей, а вы его на холоде держите, дело в начале марта было. Сейчас, говорю, позову и приведу, подгузники готовьте. Вышел в тамбур, отворил дверь, зову Жору. Идёт грозный как Зевс. Вошёл в комнату. Девицы вылупились на эту груду мяса и льда. Вопрошают. А мальчик то где? Вот говорю мальчик, указывая на Жорку. И говорю на тот же остаповский манер, тот, кто скажет что это девочка, пусть первый бросит в меня камень. Раздался взрыв хохота, девицы видать в настроении были. Чаем напоили, так захорошело, что подумалось, а может действительно очередь за билетами занять, да покантоваться в Краснодаре пару дней, всё ж таки тоже столица казачества. Похихикали, рассказал пару старых анекдотов, заплатили по рублю за пользование комплектом принадлежностей для кормящих мам, получили квиток в кассу на 2 билета, с приколотой квитанцией за получение услуг в комнате матери и ребёнка. Посмеялись, попрощались и бегом в кассу. До отхода поезда всего ничего. Еле протолкнулись к старшему кассиру, бумажку сую. Кассирша, а ребёнок то где? К вам, говорю, не пропихнуться. Затрут дитя. Бабуся сердобольная на руках держит, пока за билетами маюсь. С деньгами то у вас как, спрашивает. У меня только 2-х местные купе остались или плацкарт боковой. С деньгами, говорю, неважно, но на 2-х местное наскребём.
Ухватили вожделенные квитки за 5 минут до отхода уже на платформе. Сейчас разденемся и борзой рысью в вагон ресторан, отопьём, отъедим, хоть на свои, за то с кайфом.
Купе действительно было 2-х местное, какой-то старый клоповник, а ресторан в поезде ,следовавшем на такую короткую дистанцию, не полагался, даже чаю у проводницы выклянчить не удалось. Приехали в Ростов с комматовским чаем.
К вопросу о мальчике. Невольно сравниваешь жизненные ситуации с аннекдотом о том самом армянском мальчике. Как думал и как вышло
Буфет
Прикатили в Ростов в субботу в 5 утра. Поезд эти 300 км пилил почти 9 часов. Остановки, как говорят : столб, до столба и после столба. Стоянки у каждой станицы по 15-20 минут. Шёл поезд, как мне казалось, каждый раз возвращаясь в пункт отправления. Оголодавшие, не евшие со вчера ничего, кроме скромного чая у медсестричек, мы вылетели из поезда, готовые отгрызть первое съестное, что попадётся нам на глаза. Сразу в вокзальный буфет, который нас радосно приветствовал приколотым на стойке листком из школьной тетради в косую линейку, где подчерком, соответствующим листу, было выведено обслюнявленным химическим карандашом весьма незатейливо " Атдыхаю до 6-30, не тыркаться" . Хоть, надпись эту отъешь.
Время раннее, транспорт не ходит. Да и куда двигать, место проживания не известно. Звонить по рабочему телефону директора, если он вдруг, не соблюдает священный для иудеев праздник субботы, а как истинный казак, наоборот, в пику указанным выше отщепенцам в этот день повышает обороноспособность родины, вроде как рано. Самое поганое, что животы гудят, как паровозы, требуя немедленно подкинуть в топку организмов долгожданных каллорий.. Куда деваться. Идём в зал ожидания. Картина аналогична краснодарской Народу тьма, приткнуться негде. Кругом мешки, люди, люди на мешках. Приглядели свободный пятачок у окна, хоть портфели на подоконник поставили, а то на полу грязища неимоверная, супец буквально разлит из хронической немытости, усугублённой выпавшими за ночь осадками. Пристроились рядом, пересиживаем, вернее перестаиваем время окончания срока действия убийственной буфетной надписи. Невдалеке наблюдается сцена, точь в точь, как на репинском полотне, кружок казаков средних лет, правда письменных принадлежностей не видать, на их месте стол импровизированный расположился, на нём закусь: яйца, сало, лук, хлеб. Люди смеются раскатистым смехом. Мужик в папахе пускает всё время по кругу стаканчик, который наполняет под полой тулупчика, воровато оглядываясь в сторону, индеферентно, надзирающего за порядком милиционера. Кругов, видать, стаканчик пробежал не мало, настроение у народа приподнятое. Разговор громкий, аж нам слышно. Темы высокие-бабы, в ракурсе темперамента и размеров груди в перемежку с политикой и видами на урожай. От казачьего натюрморта ещё больше есть захотелось. Сую Жорке десятку, говорю, иди поговори с мужиками, пусть чего то из жратвы продадут, а то, дожидаясь открытия буфета, с голоду подохнем, тот ни какую. Люди завтракают, а тут я, нищие мы что ли побираться. Так ты ж у них еду не клянчить идёшь а за деньги приобретать. Не, говорит, лучше с голоду околею, а просить не буду. Чего делать, голод, как знаете, не тётка. Пошёл сам. Вытащил сигарету, пойду, думаю, огня попрошу, а там, куда разговор выведет. Подхожу, обращаюсь ко всей компании – мужики, кто огоньку соседу со Средней Азии ссудит. Один, калоритный такой усач, говорит а что, правда с тех краёв, я говорю точно, ташкентские мы. Эт вас много, что ли, получается, делегация? Да нет, ответствую, вдвоём мы, с товарищем в командировку приехали. Ну слово за слово, рассказал наши мытарства. Рассочувствовались. Мы, говорят, сами почти в таком же положении. Правда, вчера вечером билеты удалось приобрести, и теперь поезд дожидаемся. Оказалось они с Кубани, механизаторы. В Ростове что то вроде курсов повышения квалификации с обменом опытом совмещали. Пропились в дым. Хорошо родные в беде не оставили – натурпродуктов подвезли с аказией, вот их и догуливаем. На курсах справки об окончании выдали, а билеты, мол, сами приобретайте, вот вторые сутки и кукуем, хорошо компания подобралась. Сев начнётся ещё дней через 10-15, с полей ещё снег не сошёл, так что мы особо не торопимся. Разговор завёлся. Я уже 2 сигареты одну за другой выкурил, а к главному всё перейти не удаётся. Вспомнилась, вдруг, старая побасенка, про бабушку и стаканчик воды. Мужики, говорю, буфет закрыт. Умаялась видать продавщица и до утра велела не тревожить и. согласно оставленной записке, раньше, чем через час не появится. Один из компании, так её и вечером не было, хотели пивка для усугубления прикупить, таже записка и лежала. Хорошо, говорю, вам, аказия у вас. Попробуй из Ташкента так подсобить. А так, пока буфетчицу дождёмся, окачуримся. Почитай вторые сутки без еды, как в самолёте вчера утром покормили, с тех пор маковой росинки не было. Вот откроется буфет, с нас пиво на всю компанию и кладу десятку, на стол под луковицу. А сейчас, если можно, дайте подхарчеваться с вашего изобилия, а то совсем животы подвело. Мужики хором, а ну товарища зови и червонец свой обратно сховай, не обижай народ. Пиво – пивом, а позавтракать дело святое, ну ка Фёдор налей ка им для аппетиту в кружку. Я за Жорой. Пошли говорю, дурень, чтоб ты без меня делал. Нам уже наливают. Чаю? Кажись нет, чего покрепче. Тут Жора уже важничать перестал. Шмотки наши ухватил и за мной. Подсели мы в круг, для начала по кружке эмалированной, домашнего хлебного винца тяпнули, сразу повело, на тощак. Ну и метать, запихивая в рот куски хлеба, величиной с ладонь и яйца целиком, без надкусу, при чём двумя руками сразу. У нас сок огуречный по рукавам пальто течёт, а мы без реакции. Пока не наелись, не остановились. Они смотрят на нас – вроде
как прилично одетые, при портфелях, а едят, словно туземцы с острова Пасхи. Ну вы парни оголодали, сказал с гоготком казак, лет 50-ти, с послевоенной голодухи такого не видывал. За разговором не заметно пролетел час, настало время, указанное в буфетной записке. И, о чудо, оно свершилось. Появилась за стойкой здоровенная, размалёванная точно клоун, фря. Чинно нацепила на себя не стиранный от сотворения фартук и убрала надпись. Что характерно, народ вокзальный все эти неторопливые её па воспринимал спокойно, без суеты. Как только ограничение на доступ было снято, ожидающие отбытия и примкнувшие к ним чинно в ряд встали в очередь, ну прям как в академзале ленинки. Ну, думаю, дисциплинка у проездного народу, никакого сравнения с толпищей у краснодарских касс. Что с публикой стало? Спрашиваем у компании нашей новой, что мол за чудеса такие с очередью в буфет. Ребята, не раз бывавшие в этих стенах, рассказали, что как то двое подвыпивших казачков решили очередь нарушить и полезли напролом, так эта, как ,то бишь, её обозвал?– фря, с дух рук каждому из возмутителей очереди в глаз съездила, да почти с ног посшибала, они было опять на буфет, а тут мент проснулся, что за порядком следит, свистнул, и потащили тут казачков побитых в участок. Вот с тех пор очередь к ней уважение имеет, легенда, хоть не напечатана, но из уст в уста, от поезда к поезду передаётся. Тут Жора расхорохорился, мол и я за порядок, пойду очередь занимать. Минут через 20 возвращается и дюжину пива в сетке протягивает, вот, говорит, порядочного человека издали видно, в положение вошла и сетку для удобства переноски предоставила. А ты её фря обозвал. Бутылки пустые после процедуры в этой же таре вернуть надобно. Так она и деньги за тару вернёт? Нет, конечно, но человеческое отношение и кошке приятно.
Добавили пива. И так хорошо стало, что зал ожидания фирменным кабаком показался. Но время к 9-ти. Пора в путь. Попрощались с ребятами. Они говорят, до отправления нашего поезда, до вечера, то есть. тут будем. Продуктов хватит, ежели чего, подруливайте.
