Сергей Лысков
Куда пропал Нельсон?
– А ты сможешь ночью показать мне этот разбитый пузырь? – спросила Эмул.
– В принципе да, – задумался об идее вернуться туда ночью Том.
В этот момент в комнату вошла мама Эмул, она принесла сдобные булочки и чай, подростки с удовольствием поужинали и с большим усердием стали строить планы по поиску их пропавшего друга Нельсона. Они даже нарисовали на бумаге схему, как добраться до госпиталя Хилком. Дело оставалось за малым: встретиться в сновидении и найти ответ на вопрос: «Куда пропал Нельсон?»
Ночью они пробрались к пузырю Нельсона и были удивлены происходящим. Больница Хилком исчезала, превращаясь в пыль, словно кто-то стирал её из воспоминаний. И как только здание рассыпалось, они в ту же секунду проснулись. На часах было ровно три часа ночи. И как ни пытались подростки заснуть и заново добраться до пузыря Нельсона, у них ничего не вышло. Мир Нельсона исчез.
***
Прошло больше месяца, как Эмул и Томас поняли, что больше не могут видеться во сне. Мало того, сны вообще перестали им сниться, они засыпали и просыпались, ничего не помня о ночных приключениях. Это было невыносимо мучительным периодом в их жизни. А при каждой встрече они то и дело говорили на эту тему.
– Том, а ты не думал, куда исчез Нельсон и его мир? – в очередной раз спросила Эмул.
– Думал, – ответил Томас, разглядывая портрет друга. – Он умер в той больнице?
– Хилком? Не думаю, больница за тысячи километров, на другом континенте, – словно взрослая, рассуждала Эмул. – Я вообще не уверена, что он оттуда, а если это только наш сон, наше воображение? Больница, все приключения, да всё, что мы видели во сне, – плод нашей фантазии.
– И Нельсон – воображение? – удивлённый, спросил Томас.
– Да, и он, – уверенно ответила Эмул. – Ну не знаю, есть же какие-то научные термины для таких снов. Мы просто не знаем их, но они существуют, есть простое и логичное объяснение всему, что было, – уговаривала друга Эмул. – Может быть, мое чувство вины создало этого темнокожего паренька, а твой страх ночных кошмаров притянул его, и потом наш Нельсон соединил нас. И все те приключения лишь наши фантазии. Соглашусь, что непонятно, как мы одновременно их видели во сне, но и этому есть объяснение.
Томас молчал, он смотрел в глаза Эмул и молчал. Факты и домыслы были мучительны и неоспоримы: мир Нельсона исчез, и теперь, месяц спустя, это было уже фактом, кошмары и страхи Томаса исчезли, и это тоже были непреложные факты. Эмул перестала обвинять себя в той детской трагедии, которая приковала её к инвалидной коляске, – это ещё один факт. Подростки вынесли самое главное из дружбы с темнокожим пареньком из сновидений: они перестали быть взрослыми, приняв свои недостатки и научившись жить с ними. Ведь если ты боишься кошмаров, разве это плохо? Ты просто не умеешь в них веселиться! А если ты не можешь ходить, то это не значит, что с тобой не будут дружить и ты навсегда будешь зависеть от инвалидной коляски. Твои проблемы в осознании, и если ты как взрослый будешь видеть проблему в том, что не можешь ходить, то так и будет, а если просто продолжить жизнь, не замечая свой недуг, как это делала Эмул в мире снов, тогда и все вокруг не заметят твою инвалидность. Нельсон заставил Эмул и Тома вновь стать подростками, по крупицам прививая им любовь к приключениям и жажду открытий в огромном мире снов, и это тоже был факт. Но было и поле для домыслов: «Куда пропал Нельсон?»
Восемнадцать лет спустя. Где-то в ЮАР.
– Остановите! – выкрикнула Эмул. – Том, это Хилком!
Она тут же встала с кресла с помощью механического каркаса нижних конечностей и поспешила к водителю автобуса. Но водитель и гид продолжали движение по маршруту, и только когда Томас настоял на остановке, буквально мешая управлять автобусом, они остановились. Скандальная парочка, ничего не объясняя, покинула машину. Том, взяв под руку Эмул, помогал ей передвигаться с помощью каркаса, движения были механическими и неуклюжими, но они целенаправленно, быстрым шагом шли в больницу.
– Простите, – подбежал к темнокожему регистратору и по гаджет-переводчику начал говорить Томас. – Это больница Хилком? Вы понимаете мою речь?
– Да, сэр, – ответил медицинский работник.
– У меня есть личная просьба, – убрав книжку-смартфон, осознавая, что его родной язык понимают, воодушевлённо заговорил Томас. – Я ищу друга, он лечился тут какое-то время.
– Вот его портрет, – протягивая мятый листок постаревшей бумаги, сказала Эмул.
– Вы помните, когда это было? – пытаясь помочь, спросил медицинский работник.
– Восемнадцать лет назад, его звали Нельсон, – ответила Эмул, держа мужа за руку.
Всё происходившее казалось авантюрным и спонтанным, муж и жена остановили водителя и гида, ничего не объясняя им, вдвоём вышли из автобуса, полностью сорвав туристический маршрут. Все, кто были с ними в туре, сначала негодовали из-за столь внезапной остановки, но, вникая в тайну исчезновения Нельсона, даже помогли с переводом врачебной документации. История семьи Румо казалась детской выдумкой, но, наблюдая за их неподдельным интересом к судьбе темнокожего подростка, люди начинали верить и в мир сновидений, и в ночные путешествия с их другом Нельсоном. Тем более что выяснилось: такой парень существовал в реальной жизни. Конечно, никто и не догадывался, что Эмул и Том вынашивали идею отыскать больницу Хилком ещё с юности, когда окончательно поняли, что путешествий по миру сновидений больше не будет. И да, это была заслуга Нельсона, что Эмул стояла, пускай в механическом каркасе, но стояла. А Томас без страха за собственную жизнь был далеко-далеко от дома. Это он, тот темнокожий паренёк с заразительным смехом, подарил им любовь к приключениям и показал, что страх надо потрогать, изучить, попробовать, да что угодно с ним сделать, только не жить в нём, и они поверили ему. И только поэтому они были так далеко от дома, в поисках истины.
«Нельсон Руэ Эбуле – умер в три часа ночи, не приходя в сознание, в возрасте тринадцати лет. Он пробыл в коме долгих семьдесят два дня», – именно так было написано в посмертном эпикризе истории болезни того самого паренька с заразительным смехом и чёрными как смола кудряшками.
