Сергей Лагунов
Там внизу много места
Впервые о нанотехнологиях мир узнал в 1959 году из речи Ричарда Фейнмана «Там внизу много места». Воодушевленный его идеями, писатель-фантаст, один из основателей трансгуманизма, предсказавший падение коммунизма, хронический оптимист F.M. Esfandiary сменил свое имя на FM-2030.
«В традиционных именах отражено прошлое человека: родословная, этническая и расовая принадлежность, национальность, религия. Я не тот, кем я был десять лет назад и, конечно же, не тот, кем я буду через двадцать лет. Моё имя 2030 отражает мою убежденность в том, что 2030-е годы станут чудесным временем. В 2030 мы победим старение и у каждого будет прекрасная возможность жить вечно. 2030 – это мечта… и цель. Не стоит бояться мечты и надежды. Ведь именно дерзость мечтателей завела нас так далеко – из мрачных первобытных болот к тому, где мы сейчас, – в шаге от покорения галактик, в шаге от бессмертия.»
FM-2030
F.M. Esfandiary сменил свое имя на FM-2030, чтобы выразить свою веру и надежду, что в результате развития технологий он проживет как минимум 100 лет и в 2030 году отпразднует свой 100-й день рождения.
В возрасте 69 лет, 8 июля 2000 года, он скончался от рака поджелудочной железы и был крионирован компанией Алькор в городе Скоттсдейл, Аризона, где и находится по сей день.
Ранняя осень 1985 года
Темнота подвала сжимает сердце детскими голосами. Максим, мальчик лет одиннадцати, начинает рассказ:
– Это было давным-давно. Один из районов страны был захвачен демонами без лица.
– Как это – без лица? – недоумевает кто-то из детей.
– Вот так. Без носа, без глаз, безо рта, – отвечает Максим.
– А как же они ели?
– Они ели людей. А как – никто не знает. Некому рассказать. Все исчезали, – на помощь Максиму приходит девичий голос. Он принадлежит десятилетней Тане.
– Макс, а что дальше?
– И вот однажды, – продолжает рассказчик, – один из путников заехал в такой район. Демоны погнались за ним. Полночи продолжалась погоня. И вот, когда лошадь совсем выбилась из сил, он увидел огонек.
– От костра?
– Надежда, – Максим игнорирует вопрос, – придала силы ударам путника, и он смог заставить лошадь преодолеть усталость. Огонек оказался костром. Путник добрался до людей! Его усадили в круг. А когда он отдышался, главный на становище поинтересовался, что заставило его так спешить.
– Он не знал про демонов?
– За ним же не гнались! – реагирует Таня, – Тихо! Максим, продолжай!
– За мной гнались демоны без лица,– сказал путник. «Такие?» – спросил вожак и провел рукой перед лицом… И лицо исчезло!
– Ой!
Яркая вспышка света ворвалась в подвал. Кто-то из детей приподнял внешний люк подвала, только что охранявший мрак. Слушатели вместе с рассказчиком прищурились.
– Зачем? – Таня повышает голос.
– Таня, прости, – извиняется провинившийся, – я просто хотел увидеть лица.
– Ну и что, видишь чего-нибудь? – присоединяется к разбору Максим.
– Не-а. Глаза слезятся.
– Глаза привыкнуть должны, дупель. Кто следующий?
– А что случилось с путником?
– Никто не знает. Он не оставил никаких следов, – закрывая люк, говорит Максим.
В подвале вновь воцаряется темнота.
– Готовы? – трагически шепчет девчушка.
– Давай!
– Это глаз мертвеца, передай дальше!
Раздается пронзительный одинокий крик, который тут же подхватывают почти все дети, а в подвал врывается яркая вспышка света, указывая им путь для бегства. На месте для детских страшилок остаются лишь Максим и Таня. Они смотрят друг на друга. Мальчик отводит глаза вниз. На полу лежит что-то округлое, слизкое и зеленое.
– Что это, Тань?
– Слива без кожуры.
Подросток плюет на лишенный кожуры фрукт и вылезает наружу. На дворе возле подвала царит ранняя осень. Полдень согревает своим дыханием стандартный двор недавно построенной панельной советской девятиэтажки. Во дворе пока скудно с обстановкой: есть стол со скамейкой, где уже сидят мужики и играют в домино, несколько стоек для сушки белья, редкие хилые саженцы и заросли полыни. Блеском нового лака бросается в глаза по-королевски одинокий «Жигуль». Его водитель читает газету. В открытое окно авто по двору растекается речитатив диктора радио:
– Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв на встрече с трудящимися ленинградского завода «Арсенал» особенно подчеркнул, что спустя четыре года после исторического 26-го съезда Коммунистической партии Советского Союза как никогда прозорливо, выглядят его решения в области разрядки международных отношений. Отказ от политики, основанной на недоверии, соперничестве и напряженности, отказ от использования силы является средством воздействия на политику всех государств и способствует укреплению взаимного доверия и мира.
Из подъезда выходит очень красивая, роскошно одетая, по советским меркам, женщина. Она держит за руку своего сына –мальчика лет одиннадцати. Он одет в буржуйские джинсы – в то время предмет зависти сверстников и знак принадлежности к избранным.
Автовладелец откладывает газету. Мать оглядывается, замечает Максима с Таней и ведет сына к ним.
– Здравствуйте, дети. Как же тут полынью пахнет! А как вас зовут?
– Максим.
– Миледи, – делает реверанс Таня..
– А это мой сын Петя, – мама отпускает руку своего чада. – Пусть он поиграет с вами.
Мама Пети отходит к «Жигулям». Шофёр выбегает из машины и галантно открывает дверь перед прекрасной пассажиркой. После нескольких ритуальных манипуляций автомобиль отъезжает.
– Эй, новенький, – кокетливо интересуется девочка. – Это ты вчера переехал?
– Угу. Меня зовут Пётр.
– Петя, это ваша машина? – допытывается девчушка.
– А что? – неохотно бросает новенький.
– У меня ещё не было знакомых с машиной.
– Нет, не наша, – пытается замять допрос вопрошаемый.
– А кого, Петя? – ехидничает Максим, перехватывая инициативу. – Мамкиного хахаля?
Джинсовый принц неловко замахивается на обидчика, но тот обхватывает соперника в неумелый клинч. Начинается потасовка. Девушка же со смесью испуга и наслаждения смотрит на эту кутерьму. Но драка почти тут же заканчивается.
– Ты чего, Петя? – отскакивая в безопасную зону, вопрошает ехидна.
– Ещё хочешь?
– Петя, ты случайно не больной? – Максим делает еще один шаг назад. – Не психованный?
Петя снова бросается в атаку, но бывший рассказчик отбегает.
– Ну ты, хрен с горы, – недоумевает старожил. – Так не положено. Сначала объяви войну. Причину назови.
– Макс, это он из-за меня! – горделиво вздергивает носик Таня.
– Да пошли вы все! – новичок приводит в порядок одежду.
– Ну вот, а казался рыцарем! – девчушка разочарована. – А ещё в джинсах!
– Настоящие? – интересуется бывший обидчик
– «Монтана», – небрежно пробрасывает обладатель сокровища.
Занятые своими разборками дети не замечают, что за их телодвижениями внимательно наблюдают трое подростков с непременными папиросками в зубах. Эти персонажи достигли той степени социализации, при которой весь двор знал их по кличкам: крепко сколоченный главарь Хрип, неуклюжий здоровяк Жбан и вертлявый Парша с рыжими волосами.
– Эй, Макс, – в соответствии с кличкой хрипло вопрошает главарь, – что, прописку новенькому выписываешь?
– Не ссы, новенький, – присоединяется к наезду Жбан. – Всем прописка нужна. Деньги есть?
– Мы играем, Таня пытается перевести разговор в безопасное русло.
– А-а, играли, – наезжает Хрип, – а почему нас не позвали?
– Ну, чё, дева, – гнусит Парша, – поиграем?
– Мы сами разберемся, – Максим задвигает за себя Таню.
– А, ты, Макс, шустрый, – хихикает вертлявый. – А делиться?
Жбан подходит к Петру и пускает табачный дым ему в лицо. Мальчик безрассудно бросается в ноги агрессора и сбивает его. Но тот тут же поднимается и…тут совсем неожиданно Максим бросается в те же ноги. Завязывается потасовка. Сверху на Максима наваливается Хрип. Вдруг Таня надрывает на себе одежду и бросается в кучу дерущихся и кричит:
– А-а-а! Насилуют!
Драка замирает. Джинсовый мальчик выталкивает девочку из кучи.
– Беги, миледи!
Мужики – доминошники поднимают головы. Танин слабенький голос набирает силу набата.
– Дядя Паша, держите их! Тётя Саша, вызывайте участкового! Насилуют!
Хрип отходит от кучи и командует:
– Жбан, Парша, уходим по-тихому. А ты, красотка, сначала титьки отрасти, тогда и голосить будешь. Ладно. Не прощаюсь. По одному двору ходим.
Троица хулиганов медленно уходит с поля брани. Подскочивший было к ним доминошник останавливается и провожает их взглядом. Максим, тяжело дыша, отряхивает штаны:
– Ну вот. Теперь и во двор не выйдешь.
– Кто это? – интересуется Петр.
Таня поправляет одежду и заодно восстанавливает прическу.
– Ну, мальчики, вы теперь мои пажи до гроба.
– Ненадолго, Тань, – старый знакомец, выпрямляет спину. – До следующей встречи с ними.
– А кто тогда будет меня защищать?