Сергей Лагунов
Там внизу много места
– Кто там?
– Паж вашего сиятельства.
– Макс? О Боже!
Молодая женщина в самом расцвете своей красоты открывает дверь. Она в домашнем халате, волосы уложены в узел на затылке. Она смотрит на Макса:
– Что с тобой, Макс? Что случилось?
– У меня сын родился. Только я до роддома не добрался. И, наверное, меня ищет милиция.
– Заходи.
Максим заходит в квартиру.
– А где Пётр?
– В отъезде.
– И что будем делать, Таня?
– Срочно звони ей, идиот!
– Но я…
– Скотина, она же только что родила! У тебя телефон роддома есть?
– Да, где-то есть.
Максим достает паспорт из куртки. Вынимает из него клочок бумаги и передает его Тане. Таня подходит к стационарному телефону и набирает номер:
– Алло, алло. Можно позвать к телефону роженицу Ветрову? … Из какой палаты? В какой она палате, Макс?
– В пятой? Да. В пятой.
–В пятой… Что? Как нету?… Ещё раз фамилия? Ветрова. Виталий, Екатерина, Тимофей, Роман…
– Ильина у неё фамилия.
– Её фамилия Ильина, Таня терпеливо пережидает возмущенный бубнеж в трубке. – Да, я ошиблась. От волнения.
– А сын твой где? – Макс пользуется паузой, необходимой для поисков Ильиной.
– Они у бабушки. Я случайно здесь. Заехала, чтобы… (в трубку) Да? Передаю трубку.
– Здравствуй, Жанночка, Макс говорит в трубку. – Как ты?… Слушай, я тут в переплёт попал. Жанночка, ты можешь теперь меня бросить! … Ребенку я помогу. У меня деньги… Отец тот, кто кормит! … Будет моим!
Мужчина опускает трубку на телефон.
– Трубку бросила.
– Родовой психоз. Я только про ребенка не поняла. Он не от тебя?
– Ну…
– А ты только что узнал?
– Знал и до этого.
– Ты совсем с ума сошёл?
– Неужели ты не понимаешь? У меня должен быть ребёнок! От тебя! Я с ума сходил от этой мысли. А тут хоть какой-то шанс быть похожим на него.
– Что же ты себе навыдумывал, Макс?!
– Да какая теперь разница. Меня сейчас ищут как убийцу мента.
– Какого мента?
– Мы вместе в яму упали, я вылез, а он мертв.
– И что делать собираешься?
– Сейчас успокоюсь и пойду сдаваться. Жизни у меня больше нет!
Таня начинает гладить Максима по голове.
– Ах, ты мой маленький паж.
Максим целует Таню. Она не возражает. Задранный подол. Расстегнутая рубашка. Максим ласкает Танино тело. На пол летят предметы одежды.
Слышатся звуки техногенного характера явно не из этого времени.
Раннее утро 13 сентября 1999 года. Ещё темно. «Паж её сиятельства» выходит из подъезда, пересекает двор, заворачивает за угол…Взрыв. Его опрокидывает ударной волной. Он вcтает и бежит в сторону Таниного дома. Дома нет. Кругом дымятся развалины. Макс наступает на табличку с названием дома. Табличка гласит: Каширское шоссе, дом шесть, корпус три. И тут же волной расходятся звуки сирен пожарных машин, карет скорой помощи, милиции.
Он идёт по столице. Куда и зачем он не знает. Но чувствуется, что сильно замерз. И страшно хочется пить.
Недалекое будущее, возможно, не нашей ветки реальности
Откуда-то из-за двери под уже знакомую техногенную музыку вещает диктор:
– Сегодня в Ипсивиче был произведён террористический акт. Благодаря молекулярной реконструкции ни один житель не пострадал. В городской криоцентр был помещён 121 человек.
Возле одной из стоек с компьютерным изобилием стоит кровать. На ней лежит уже пожилой Максим. У кровати стоит высокий сутулый блондин с рельефными мышцами.
Страшно хочется пить:
– Хр-р-р…
– Максим Петрович, как вы себя чувствуете?
– Пить.
Всё безумие хайтека соединено в этой лаборатории с той неприхотливостью, при которой привык работать сумеречный русский гений. Блондин подкатил к кровати столик с водой, соками и пюре.
– Максим Петрович, подождите несколько минут. Сейчас всё придет в норму. И вы сможете ходить. А пока я могу ответить на ваши вопросы.
Стали проглядывать детали. Свет приглушили, или Максим привык? На зависть сложенный атлет постоянно сутулится. Сутулый? Сутулый атлет?! Переделанный! Пробирку его ети! Дожили: каждый урод может стать мадонной Ботичелли. Дорого, но может. 21 век, глазам доверять не следует. Н-да, можно шевелить только ожившим языком. Или ушами, если бы раньше потренировался как следует. Максим пробует шевелить руками и ногами. Кажется, они начинают его слушаться.
– Сеанс закончен?
– Да, всё супер. Продукт получился экстра-класса. Вы – уникум, Максим Петрович. Не шевелитесь, сейчас я вас освобожу.
Блондин начинает отрывать контакты от головы и тела подопытного.
– А что получилось?
– Вы что, не знали, на что шли?
– Знал только, что это немного противозаконно и оплачивается наличными.
– Ну, если вкратце: вы создали психоэмоциональную эндорфинную симфонию.
Максим берет со столика воду и пьёт.
– А что, все увидят то же, что и я вспомнил?
– Это в принципе невозможно, Максим Петрович. Но все почувствуют то же, что и вы. Ваши страхи, надежды, горе и радость станут достоянием человечества.
– Какая радость? Вы записи не перепутали?
– Это восхитительный коктейль: радость, отягощённая чувством вины! И горе с надеждой. Это бомба!
Вот ведь суки! Ничего с собой в могилу не возьмёшь. До чего дошёл прогресс! «Эмо-композитор» приподнялся.
– Памятник заработал?
– Такой партитуры чувств я ещё не встречал. Вы станете знаменитостью.
Вот разжужжался. А-а, пусть его. Пальцы сжать –разжать, Макс. Время тянуть.
– И как всё это работает?
– Вы слышали про классические опыты Пенфилда, Максим Пeтрович? Его пациенты на операционном столе переносились в прошлое – конечно, не физически, а эмоционально – ощущали вкус орехового мороженого, которое они ели 30 лет назад; обоняли запахи, которых сейчас уже нет. Слушали мелодии давних лет.
– Некоторую попсу хотелось бы забыть навсегда.
– Если она не будила в вас чувств, не вспомните. Испытуемые у Пенфилда заново переживали радость первой любви, ужас смерти родителей, гнев детской обиды. Эти события всегда приходили вместе с чувствами.
– Э-э, надо останавливать, а то он нам университетский курс прочитает.
– Вы мне череп вскрыли, что ли?
– Зачем? В наш-то век нанотехнологий! Вам ввели нанофлики. Они достигли вашей гликейной системы, стимулировали определенные участки коры. Были введены и нанореки.
– Вот ведь чёрт!
– Они записали всю химическую последовательность ваших переживаний, инициированную лимбической системой. Теперь после нанореконструкции любой человек сможет пережить ваши чувства!
О, господи! Нано, био, кибер, супер. Множим сущности ради какой-такой необходимости? Чтобы какой-нибудь пресыщенный идиот почувствовал чужой кайф как свой?
– Почему действие шло отрывками?
– Вы же не все сны помните. Да и много из прошлого не помните. Запись идет только при эмоциональном сопровождении.
– Вы мне скажите, почему, если я вспоминал, я себя со стороны видел. Третьим глазом, что ли?
– Максим Петрович, локализация «Я», инициированная в данном случае не совпадает с локализацией обыденного сознания.
Жужжание ученого заглушает монотонный гул вентилятора.
– Вы мне лучше скажите, молодой человек. Эти наношпики так во мне и останутся?
– Ни один наноробот не может функционировать больше 48 часов в человеческом организме. Первая поправка Дрекслера к Конституции.
– Даже в подпольных лабораториях? Дожили! Даже нелегалы чтут конституцию!
– Прегуманам, – обиделся блондин, – трудно мыслить вне категорий примитивной этики.
– Ладно, я – прегуман, – а ты кто?
– Я – постгуманист. Мои ментальные и биологические структуры оптимизированы. В отличие от ваших.
– И что?
– Я мыслю на порядок быстрее, чем вы.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем мыслить быстрее на порядок?
Ого, закраснелся. Быстрее на порядок, чем обычный человек. А в помещение входит ещё один атлет. Только рыжий и с прямой спиной.
– Сворачиваемся, – дает указание вновьприбыший.
Брат-близнец? Впрочем, что-то более знакомое. Где-то мы видели эти суетливые, почти броуновские, движения? Да ещё знакомо хихикает.
– Макс, классно навспоминал, – лезет обниматься рыжий.
– Пар…Парша, ты, что ли?
– Узнал, узнал.
– Да, тебя трудно узнать. Если бы не ожидал тебя здесь увидеть – точно бы не узнал.
– Трудно, трудно, – горделиво говорит Парша, напрягая мускулатуру. – Ты посмотри: какой рельеф!
– Парша явно собирается продемонстрировать все свои стати. А у меня вот какой прикид от Версаче! Хм-м, кто-нибудь помнит сейчас о Версаче?
– Хорош, хорош, силиконовый ты наш.
– Какой силикон, Макс? Нанопластика! Эх, сколько я бабок отвалил!
– А мозги ускорил?
– Нет, зачем зря деньги переводить? Мне моих хватает.
– И то правда, зачем думать идиотские мысли на порядок быстрее.
– Слушай, это ты меня искал, а не я тебя. Кто заработать по-быстрому захотел? Да если бы сейчас переживания «совков» не были в тренде, я бы на тебя время не тратил.
Надо же – обиделся. Не рано?
– Психоэмоциональные состояния так называемых «советских» людей, – включился сутулый, – просто не знают аналогов в современной истории. Имперский комплекс превосходства в сочетании с поистине туземным копированием всего заграничного, стандарты «двойной» морали, запредельный национализм вместе с …