Сергей Николаевич Борисенко
Покров
И только в понедельник, все встретившись живыми и здоровыми на работе, они пожалели, что так и оставили три сумки, полные грибов на откорм хозяину тайги.
Январь 2020
Две оды. Житейские повествования.
Ода первая. МОЛОКО.
Мой отец, будучи человеком не особо притязательным к еде, тем не менее любил два продукта.
Первый из этих продуктов – молоко.
Ну и чего особенного, скажите вы? Все любят молоко!
Но, во – первых, не все. Вот я, например, его не то, что не люблю, я его вообще не потребляю. Ну, если только примененным в каком – либо блюде. А во – вторых, так как любил молоко мой отец я больше никого не встречал.
Конечно, в отличии от меня он ребенком рос в деревне, а там без молока никто не жил. Но мой отец его любил настолько, что не мог даже сказать в каком виде оно ему более приятно.
Он пил парное, сразу из – под коровы, когда в нем ещё живо тепло животного и оно всё исходит ароматами разнотравья.
Он пил молоко охлажденным, доставая трехлитровые банки с низко расположенных в колодце полочек, где оно остывало и хранилось. Тогда ещё не было у бабули холодильника. И прямо из горлышка, начиная с отстоявшихся сверху жирных сливок, выпивал сразу целую банку молока.
Он любил простоквашу. Молоко прокиснет, потом свернется в довольно твердую белую массу, сверху выступают всё те же сливки, тонкий слой которых успевал в теплом помещении слегка растопиться и превратиться в топленое сливочное масло. Он брал столовую ложку и, вырезая из плотной домашней простокваши большущие куски отправлял их себе в рот. И его лицо приобретало выражение довольного своей жизнью упитанного кота, греющегося на солнышке. Он любил кипяченое молоко и в горячем, и в прохладном, и в холодном виде. Особое удовольствие ему доставляло, когда попадались пенки.
Отец получал истинное удовольствие смакуя их вкус на языке!
Безмерно он любил молоко и виде молочного киселя. В отличие от отца мама молоко не любила, не пила, запах кипяченого молока она переносила с трудом. А вид молочного киселя ей был настолько неприятен, что она отказывалась его готовить. Тогда папа «напрягал» дочь, мою сестру, принадлежащую тоже к «млекопитающей» породе. Та варила им кисель на двоих, и потом они вдвоем получали наслаждение от любимого блюда.
Отдельно нужно упомянуть молочную кашу из манной крупы. Это не была каша типа молочного супчика, и не была, как называют казахи «кёже» – каша – размазня. Это была такой консистенции каша, что в неё сложно было воткнуть ложку. Плотная, тугая. Она резалась им ножом на тонкие длинные кусочки и вилкой поглощалась вовнутрь. Ну прямо какой – то манно – молочный пирог.
Было ещё одно, так сказать, агрегатное состояние молока, когда оно уже не свежее, но ещё не простокваша. Состояние, когда молоко только прокисает. У него появляется специфический тяжелый запах, в емкости образуются «зерна» будущей простокваши, плавающие раздельно. Если вы спросите у врача – диетолога или просто специалиста по молоку: «Можно ли потреблять молоко в таком виде?», то услышите однозначный короткий ответ: «Нет!» В таком виде оно несет опасность пищеварению человека, кишечник будет обязательно пучить, ну а итог можно и не описывать.
Тем не менее именно в таком виде мой отец молоко пил у меня на глазах, а на мое замечание, что такое молоко пить нельзя в принципе, он ответил: «А чем оно отличается от другого? Такое же вкусное!»
И так о нежной любви к молоку моего отца я рассказал. А вот второй продукт, который он любил не меньше молока – это квас!
Ода вторая. КВАС.
К квасу не только отец, но и я тоже относился положительно. И это не удивительно. Мое детство и отрочество прошло в довольно жарком и излишне засушливом Центральном Казахстане.
Обычно весна там заканчивалась в апреле – начале мая. Тогда вся степь была зеленой от травы и разноцветной от цветов. К середине мая весенняя влага из почвы испарялась и начиналась засуха. С середины мая по середину августа с неба не падало почти ни единой капли влаги. Если в такую жару пить простую водопроводную воду, то быстро наступает физическая слабость. Чтобы избежать этого хорошим средством был квас.
Но мой отец квас пил не только по этой причине, он квас очень любил!
Готовил квас он только сам по своему рецепту. Тот получался красивого красно – коричневого цвета, без намека на какую – либо сладость, а ядреный такой, что по резкости ему и шампанское бы уступило. Подготовка к варке кваса был сложный процесс.
Вначале из ржаного хлеба поджаривались сухарики до румяности. Пережарить было ни в кем случае нельзя. Вкус портился, приобретал запах горелого хлеба. А цвет становился не аппетитным – черным, как растворенный в воде уголь.
Сухого кваса в продаже не было, и отец ставил закваску на сухарях.
Для лучшего брожения сухари частично размалывались и было очень интересно наблюдать как в бродившем иле образуется некая трещинка, она прямо на глазах разрасталась, увеличиваясь в размерах и набирая силу. В определенный момент наступал взрыв этого пузыря и вверх стремительно неслось содержимое пузыря: газы брожения, закваска… Всё поднималось вверх, перемешивалось и начинало оседать, а в это время образовывалась новая трещинка.
