Сергей Николаевич Прокопьев
90-й ПСАЛОМ
– Не хочу, мне приснилось, тётя говорит: твой папа на корабле приехал с парусами! Он приехал!
Сроду не поднимался в такую рань и вдруг вскинулся – «папа на корабле приехал, не буду спать».
– Хорошо, хорошо, – мать гладит по спинке, – спи, рано ещё!
В это время звонок – открывайте папе-воину.
Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися; оружием обыдет тя истина Его. Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тме приходящия, от сряща, и беса полуденнаго. Падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится. Обаче очима твоима смотриши и воздаяние грешников узриши. Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое. Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему; яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия. Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби…
Повторяя псалом, вспомнил Валентина. Они были в дивизии в Кундузе, и о диво: посмотрели кино. В дивизии бойцы сетовали: привозят в основном про Великую Отечественную войну и басмачей в Гражданскую. Андрей с Валентином с киноголодухи были согласны на всё. Попали на «Они сражались за Родину». Андрей как-то не заострил внимания, Валентин заметил после сеанса:
– Помнишь, как креститься начал боец во время бомбёжки. Ничего уже не зависело от него, земля вставала на дыбы вокруг окопчика…
Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби…
Отпуск пролетел быстро. Андрей возвращался в Афганистан на подъёме. Тянуло к своим, в привычную атмосферу. В Тулукан прилетел на вертолёте, и как обухом по голове – Миша Ложкин сообщил:
– Нету твоего Юры Яценко.
Как нету? И показалось, сумка спортивная, что держал в руке, свинцово потяжелела. В ней лежала баночка мёда, что мать Юры отправила сыну. Она приехала перед самым отъездом Андрея.
– Пожалуйста, – попросила, – отвезите.
Пока Андрей после отпуска неделю проходил адаптацию в Ташкенте, пока ставили прививки, Юра погиб.
Андрей опекал его, уезжая в отпуск, просил офицеров роты:
– Ну, хоть этого парня сохраните, у него одна мать.
Юра мог не служить. Настоял: что я, не мужик. И в Афганистан была возможность не ехать. Парень толковый, разбирался в электронике, в телевизорах, часто выполнял поручения начальника штаба. Тот однажды вызвал и сказал:
– Вас отправляют в Афганистан, если хочешь – оставлю в Союзе.
– Я всегда мечтал защищать негров! – с бравадой отказался Юра.
Он был отличным пулемётчиком. В школе занимался стрельбой из малокалиберной винтовки, в армии освоил пулемёт.
Перед отъездом Андрея в Союз Юра попросил передать матери платок и брошку. Пожимая на прощание руку, наказал, подмигивая:
– В Кундузе перед отлётом не ешьте фарш сосисочный!
С Юрой Андрей познакомился едва не в первый день в Афгане. Прилетел в Кундуз, командир полка приказал «сгонять» в Термез с колонной битой техники.
– В Тулукан успеешь, – сказал. – Бери БТР и вперёд. Дам тебе лучшего пулемётчика. Кстати, земляк твой.
Колонна небольшая, три трала с БИМэшками, пара автомашин, один БТР раненый – днище покорёжено, в пропасть роняли, а так на ходу. В сумме семь единиц, считая БТР сопровождения. Дорога в сторону Союза не горная, пустыня вокруг, асфальт ровненький. Асфальт вообще в Афганистане, как говорилось выше, замечательный.
Юра понравился не по земляческому признаку. Основательный боец. Как только получил приказание готовиться к операции, требование выписал и побежал на склад за боеприпасами. У нас ведь как: на охоту ехать – собак кормить. Ленты пулемётные готовить, а лентонабивочная машинка сломалась, запасной на складе нет. Юра бойцов поднял, давай ленты вручную набивать. Расстелили их в палатке, патроны высыпали – и вперёд до мозолей на пальцах. Полночи потратил, но с полным боекомплектом отправился. Подошёл к начальнику штаба полка. Был такой Мазурин. Большой мастер по «купи-продай» операциям. Часы электронные японские закупал коробками, технику японскую. Юра ему:
– Гранаты нужны.
– Зачем?
– Восемь штук положено на броневике.
– Нет, не проси – ещё взорвётесь.
И хоть кол ему на голове теши – не даёт. Наплевать, что на операцию едут, главное – ЧП бы не было. Юра походил по знакомым, набрал десятка полтора.
– Не на себе, товарищ прапорщик, тащить. Вдруг, тьфу-тьфу-тьфу, пригодятся.
Выдали сухпай. В нём сосисочный фарш консервированный. Он-то и подкузьмил воинов. В броневике сопровождения трое было: водитель, Юра-пулемётчик и Андрей. Водила и Юра навернули по банке фарша. По второй открыли. Андрей, глядя на молодёжь, тоже воспылал аппетитом. Фарш на самом деле вкусный – деликатес для солдатского рациона. Наелись от пуза. Реакция не заставила долго ждать. Как по команде, началась революция в желудках. БТР замыкающим колонны шёл, функцию прикрытия осуществлял. А кто прикрытие будет прикрывать, если ему по надобности приспичило? Некому. Но и мочи пересилить вулкан в животе нет.
– Стой! – Андрей водиле командует.
Колонна идёт вперед, они выскакивают, спина к спине втроём садятся, автоматы на взвод, гранаты под руку, готовы к круговой обороне даже без штанов. Только суньтесь. Моджахеды не решились. Облегчились бойцы, штаны натянули и ну догонять колонну. БТР – скоростная машина, километров девяносто по асфальту даёт, а колонна шла не больше пятидесяти. Только нагнали, Юра кричит:
– Не могу больше!
И такая свистопляска километров сто пятьдесят продолжалась.
Юра погиб за три недели до дембеля. Подбили из гранатомёта БМП, Юра выскочил, его из пулемёта в голову. Последние десять месяцев служил в Тулукане. Сам попросился на «точку», командир полка с неохотой отпустил лучшего пулемётчика.
Надо было видеть Юрину мать, когда Андрей вручал платок и брошку от сына. Обрадовалась, зарылась в платок лицом:
– Юрочка, сыночек! Скорей бы уж сам приехал!
– Всё будет хорошо, – обнял за плечи Андрей. – Вернусь из отпуска, ему как раз на дембель. Отправлю Юру, как положено. Парень у вас настоящий! Спасибо!
Как было тяжело от этой смерти… Будто сам виноват. Он и никто другой… Отговори Юру от службы на «точке», может, остался бы жив… И в том бою окажись с ним рядом… Знал, что все эти «бы» – ерунда на войне, но ничего с собой поделать не мог.
Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися; оружием обыдет тя истина Его. Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тме приходящия, от сряща, и беса полуденнаго. Падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится. Обаче очима твоима смотриши и воздаяние грешников узриши. Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое. Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему; яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия. Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое…
Спроси его в Афганистане: верит ли в защитную силу этой молитвы. Он, повидавший столько смертей, затруднился бы ответить. Но никогда не расставался с псалмом. Это был закон, сделать иначе – как предать Олюшку, она заклинала, провожая:
– Не выбрасывай! Ради меня и Саши не выбрасывай! Держи при себе постоянно!
Как-то, будучи в гостях у родственников на Украине, в Николаеве, на рынке зашёл в павильон, где работала племянница Наташа. Вдруг заезжает инвалид на деревянной платформе с маленькими колёсиками. Такое Андрей видел в детстве в пятидесятых-шестидесятых годах – фронтовики, у которых от ног ничего не осталось. Ездили на аналогичном «транспорте», перемещаясь с помощью рук, в которых держали колодки – отталкиваться от земли. У этого мужчины вместо рук – культи. Ног тоже не было. Остаток правой длиннее, сгибался в колене и обут в кроссовок. С его помощью инвалид ловко передвигался на своей платформе. Посмотрел на Андрея пронзительными синими глазами, повернулся к прилавку:
– Наташа, – сказал свежим напористым голосом, – сегодня мне не повредят фронтовых пятьдесят граммов и водички запить, а Валерке моему шоколадку.
Проворно открыл своими культями кошелёк-«аппендицит», закрепленный на теле, какими-то невероятными движениями, даже показалось, что пальцы есть, отсчитал деньги. Племянница вышла в зал, инвалид был на голову ниже прилавка, подала пластиковый стакан.
«Как пить будет?» – подумал Андрей. Инвалид уверенно сжал обеими культями мягкий стакан, опрокинул. Зазвонил сотовый, вытащил его, и опять удивительная проворность: ткнул кнопку и поговорил, прижав культей к уху аппарат.
– Это Антон, – пояснила племянница, проводив посетителя до двери, – афганец. Страшно обижается, если относятся к нему как к инвалиду. Живёт в селе. Приезжает по выходным, привозит табуреточки, детские стульчики – под заказ делает. Этого на жизнь не хватает – семья у него. Стоит на рынке в проходе с пластиковой баночкой из-под майонеза, но никогда не попросит: «Подайте». Просто стоит. Не возьмёт, если кто начнёт жалеть. Ни за что. Казалось бы, калека, увечный, но в нём такая сила жизни! «Я мужик – должен кормить семью!» – говорит. У него жена тоже инвалид, а сын – нормальный мальчишка.
Андрей посмотрел через стеклянную стену на улицу. Антон двигался на своей платформочке в сторону остановки маршруток. Так могло изувечить механика-водителя БМП, если под ним взрывался фугас. Инстинктивно сжимает рычаги, а ему бы отпустить их: взрыв швыряет вверх, рычаги изгибаются, руки рвёт, ноги калечит взрывом, режет об металл при выбрасывании.
– Рассказывал, – продолжала племянница, – один в живых остался после боя. Очнулся в госпитале, лежал и думал: «Всё, я не человек, никому не нужен». Хотел покончить с собой. Придумывал, как бы исхитриться безрукому. В одну ночь снится сон, спускается к нему с неба женщина в сиянии и говорит: «А ты не думал, почему живой? Мог бы погибнуть со всеми. Но раз даровано тебе – обязан жить! И за друзей тоже!» Проснулся и такую силу в себе почувствовал, так быстро пошёл на поправку…
***
В оформлении обложки использован рисунок художника Владимира Чупилко
