Сергей Остапенко
Несмертельное
– Приболела вчера, – смутился старшенький. – Наверное, больничный возьмёт. В постели пока, худо ей. Хочешь поговорить?
– Ей есть теперь, с кем говорить, – буркнул Палыч. Несмотря на то, что в разводе они были уже несколько лет, злость на супругу, умотавшую в город, всё ещё не улеглась. Причём, зол он был скорее не на то, что она ушла – какая там любовь уже, да и сам он давно ходил к другой – сколько за то, что она променяла хуторскую жизнь на вонючую многоэтажку. – Так и что там за штамм? Опять что-то смертельное?
– Да не, вроде не смертельное. Таких случаев не было пока.
– И то ладно, – сказал Палыч.
– Заедешь сегодня к нам?
– Да собираюсь же.
– Хорошо, сестра рада будет! Давай, до встречи.
Сын отключился. Палыч закончил с хлопотами по дому, завёл «Ниву», прогрелся, открыл ворота и выгнал машину за двор. Потом выехал в колею, оставленную кем-то более ранним, чем он, и поехал к трассе.
На перекрёстке было что-то странное, образовался затор, хотя признаков аварии не видать. Подъехав ближе, он понял, что дорогу перегораживает патруль, а на подъезде к нему скопилось несколько машин – кто из его хутора, кто из соседних. Слышно было, что водители скандалят с инспектором.
Палыч остановился поодаль, вышел, зашагал к ним.
Инспектор сидел в кабине, опершись локтем на руль. Вид у него был болезненный. Второй, с серым безучастным лицом, сидел на капоте.
– Случилось что?
– Карантин. Проезд до распоряжения губернатора закрыт. Разворачивайтесь.
– Не, ну ты слышал? – один из недовольных водил повернулся к Палычу, словно ища у него поддержки. – Это надо было додуматься, перед новым годом такое устроить!
Палыч почувствовал, что с утра уже слишком устал, чтобы спорить.
– К обеду хоть откроют?
Инспектор молча пожал плечами.
Один из водил вернулся в машину, запустил двигатель и демонстративно стал объезжать патрульную машину по обочине.
– Вернитесь, – тихо попросил инспектор.
– А то что? Ну, штрафуйте! – бросил смельчак и продолжил манёвр.
Палыч сжался, ожидая что последует окрик, а потом начнётся задержание. Но инспекторы ничего не предприняли. Только тот, что сидел в машине положил грудь, почти лёг на руль.
Палыч раздумывал, стоит ли повторять выходку, и рассудил, что на въезде в райцентр другой патруль всё равно его развернёт, и влепит штраф, а для его оскудевшего бюджета эти расходы ни к чему. Лезть на рожон не стоит. Попробует позже. Ему есть, чем заняться.
С перекрёстка Палыч поехал не домой, а сразу к Нине. Раз такое дело, сперва поможет ей ёлку поставить, узнает, что прикупить надо, с дочкой ейной погуляет, пока она готовить будет. Дом Нины стоял на другом краю хутора и Палыч проехал родной Худякин почти из конца в конец. На улицах почти никого не было, даже рыночек на площади у главного магазина пустовал. Это было очень странно, и в груди у Палыча шевельнулся какой-то тревожный ком. Обычно здесь всегда сидели рядком тётки, предлагая жирных гусей и кур, свойский творог, сметану, масло и молоко. Чтоб перед праздником не торговали – такого он не мог припомнить.
