Сергей Панченко
Черный спектр. Книга 2
Возрастные ограничения 18+
© Панченко Сергей
© ИДДК
Глава 1
Славка жил на невольничьем рынке четвертый год и считался ветераном. Его нередко ставили бригадиром над командами ровесников, работающих в поле или же на каком-нибудь разборе здания, за что периодически ему перепадала увеличенная пайка от администрации рынка. Унизительная перед остальными заключенными добавка, от которой он не мог отказаться.
Всего на территории рынка жило под тысячу человек. Как рассказывали необращенные старожилы, до катастрофы вместо рынка располагалось автохозяйство, обслуживающее автобусами городские маршруты. Для Славки, рожденного после появления черного спектра, понятия «автобус» и «городской маршрут» ни о чем не говорили. Для него это место ассоциировалось с непосильным трудом от зари до зари, болью и унижениями.
Люди боялись заключенных рынка. В каждом из них таилась непостижимая необращенным сила, способная уничтожать их одним взглядом. Так называемый «черный спектр», излучение, внезапно накрывшее планету, породил новый тип людей, на которых он не просто не действовал, а проявлял себя через них. Выглядело это как симбиоз волновой и обычной жизненных форм. Кто-то считал обращенных новым типом людей, приспособившихся к новой реальности, но большинство просто боялось и старалось оградить себя от этого страха.
Ни одна семья не была застрахована от рождения ребенка с необычными способностями и потому начавшееся было истребление обращенных детей свелось к более гуманному способу, их стали эксплуатировать в местах, где существование необращенного человека почти невозможно. На невольничьем рынке проживало не меньше сотни человек с выжженными глазами. Это те, кто нечаянно или специально вызвал своим взглядом страх, окончившийся исчезновением. Как правило, за одного исчезнувшего выжигали глаза, за двух и более грозила безальтернативная смертная казнь.
Славка уже привык смотреть в землю, отчего осанка у него сделалась сутулой. Вообще любого заключенного можно было различить сразу по характерной осанке и поникшей голове. Славка боялся взрослеть, зная, что жизнь взрослого еще унизительнее. Он вообще не видел ни одного обращенного старше двадцати. Ходили слухи, что их просто убивают, чтобы не допустить возможности организации сопротивления. А еще он слышал, что существуют какие-то места, в которые необращенному ни за что не попасть, и в них свободно живут такие же люди, как и он и остальные заключенные рынка. Это могли быть просто слухи, в них хотелось верить, чтобы надежда давала сил, если бы не странный голос, который он иногда слышал в минуты расслабленного состояния.
Этот голос раздавался в голове сквозь шум помех, как в древнем радиоприемнике, откуда администрация слушала новости из своего мигрирующего места жительства, накрытого безопасным куполом, через который не проникало излучение черного спектра. Голос что-то говорил о местах, где новые люди смогут жить спокойно, не подвергаясь насилию. Славка долго считал, что это результат его воображения, пока не доверился слепому другу Илье, повторившему слово в слово то же, что слышал он сам. Из-за потери зрения Илья научился погружаться в состояние легкого транса, так он слышал голос намного отчетливее. И еще он научился видеть мир, но не так, как глазами, а ощущать его вибрации. Этого было достаточно, чтобы не втыкаться в стены и обходить препятствия. Илья просил никому не говорить об этой особенности, чтобы не напугать администрацию, которая будет не в восторге от его новых способностей.
Славка родился спустя десять лет после события, изменившего мир. Для него все истории о том, как люди жили раньше, были сказкой, в которую сложно поверить. Если бы только не останки той цивилизации, чье применение сейчас становилось все меньше. Многое непонятное из прошлой жизни постепенно погибало, разрушалось, зарастало лесами, разбиралось на стройматериалы. Он еще помнил высокие дома, видневшиеся с невольничьего рынка. За четыре года, что он здесь прожил, их разрушили и растащили для строительства в безопасных зонах. Необращенные напоминали Славке тараканов, напуганных, суетливых, прячущихся и вредных своей жалкой сущностью. Он мог ходить где угодно, не испытывая дискомфорта, а необращенные только под защитой излучателей. В случае их поломки они мгновенно превращались в паникующих до безумия существ, теряющих над собой контроль, за что черный спектр по праву забирал их себе.
Когда Славка еще жил с матерью, она рассказывала ему, что излучение из года в год скачкообразно усиливалось. Последний скачок случился за несколько лет до его рождения. Ему предшествовала вспышка, озарившая небосвод, а потом, все, кто находился вне безопасных зон, разом исчезли. Человечество еще раз сократилось. Из хорошего, по ее словам, случилось только то, что затевавшиеся военные конфликты разом сошли на нет. Большая часть активного мужского населения, занятая в подготовке к военным действиям, исчезла, оставив после себя груды оружия.
После последнего скачка усиления излучения количество рождений обращенных детей так же скачкообразно увеличилось. Начавшаяся инквизиция против них благодаря действиям родителей, намеренных защищать своих детей, закончилась компромиссом. До десяти лет такие дети жили в отдельных местах с родителями, а потом отправлялись на невольничьи рынки. В таком возрасте они становились опасными и для родителей. Славка не видел свою мать уже два года. Слышал, что она снова родила, и на этот раз его братик оказался нормальным.
– Эй, Славарь, готовь команду. – В барак, в котором сидел Славка, зашел Трипод, бригадир над бригадирами.
Из-за одноногой подставки, которую он всегда носил с собой и на которую любил опирать задницу, его и прозвали Триподом.
– Для чего? – поинтересовался Славка.
– Жареный сказал, что хочет прокатиться по полям, – сухо пояснил начальник.
Жареным звали куратора рынка, а прозвище ему досталось по фамилии, то ли Жарков, то ли Жаркой. Мерзкий толстячок с плеткой, ею он любил охаживать спины тех, кто тащил его экипаж. В то время, когда подавляющая часть людей, даже необращенных, имела проблемы с недостатком веса, упитанность Жареного воспринималась, как пощечина всем худым. Он обожал делать вид, что находится при деле, будучи совершенно бесполезной единицей. Зачем его держали на этой должности, Славке было непонятно.
Для перевозки отъевшейся задницы использовали старый легковой автомобиль. Из него для облегчения веса вынули двигатель и коробку. Из генератора, работающего от аккумулятора и вращающихся колес, активировался защитный зонтик. Конструкция считалась надежной, потому Жареный так любил раскатывать в этом экипаже, делая вид, что ему интересен фронт работ.
Славка отправился собирать команду, четверых человек. Кто-то из них надеялся сегодня отдохнуть и набраться сил, но, видно, не суждено.
– Васька, Пятак, Морда и Жора, на выход! – скомандовал он жестким голосом.
– Ай, что там еще? – произнес Пятак недовольно, потому что Славка его разбудил.
– Жареный хочет посмотреть поля, – коротко объяснил он суть вопроса.
– Пусть идет и смотрит. – Пятак перевернулся на другой бок, демонстрируя нежелание просыпаться.
– Блин! – Славка осмотрелся, увидел у чьей-то кровати ремень, схватил его и врезал по заднице Пятаку. – Подъем, блин, на работу!
Пятак соскочил и принялся бегать вокруг кровати, держась за горящие ягодицы.
– А ты чего сразу лупишь, как трус?
Обращенные часто называли необращенных трусами, подразумевая их перманентное состояние испуга вне безопасных зон.
– Я не трус, просто не люблю, когда мои приказы игнорируют. Вы подчиняетесь мне, а не трусам. Живо собирайтесь на работу.
Названные им приятели через пять минут стояли у «гаража», навеса, под которым находились три автомобиля, оборудованных для езды в человеческой упряжке. Славка надел на себя кожаный жилет, защищающий от натирания тела капроновым тросом. Остальная команда сделала то же самое. По их лицам было видно, что на сегодняшний день они строили совсем другие планы.
– Ничего, откатаем этого жирняка и будем свободны весь день, – пообещал Славка неуверенно.
– Ты сколько раз обещал и ни разу не исполнил, – упрекнул его Васька.
– От меня ничего не зависит. Если бы я распоряжался нашим лагерем, вы бы все лежали в кроватях сутками, а вместо вас работали тру́сы.
– Тру́сы работать не смогут, потому что исчезнут. Тут без вариантов, – меланхолично заявил Жора, самый интеллектуальный «конь» в упряжке.
– Тише ты! – шикнул на него Славка.
Любые разговоры на тему сопротивления необращенным воспринимались администрацией рынка со всей серьезностью. За подобные разговоры можно было залететь на гауптвахту, на которой пришлось бы работать еще больше за меньшую пайку, да еще и получать плеткой по спине по поводу и без.
Все четверо товарищей впряглись в лямки. Славка зацепил пустую легковушку и сел за руль, чтобы доехать до управы, где их ждал Жареный.
– Поехали! – выкрикнул бригадир.
Мальчишки синхронно дернулись вперед и бесшумно покатили машину. Славке нравилась техника, которой раньше пользовались люди. Конечно, сейчас она не могла показать все, на что способна, но даже то, что осталось, внушало ему уважение. В ней было много деталей, красивое оформление интерьера, ручки, кнопки, крутилки, вертелки, удобные сиденья. Снаружи машины сильно поржавели, но внутри выглядели еще неплохо. Конкретно у этого экземпляра вместо родного железного днища, прогнившего насквозь, соорудили деревянная рама. Машину после реставрации перекрасили заново, чтобы дерево не бросалось в глаза. «Ценители» не желали, чтобы в глаза бросались колхозные переделки.
Экипаж подкатился к управе, двухэтажному зданию, отделанному мелкой декоративной плиткой. Славка еще не успел выбраться, а к ним уже спешил куратор с портативным зонтиком. Мальчишки быстро натянули на глаза повязки из полупрозрачной ткани.
– В землю! – приказал он опустить головы вниз. – Не напердел тут мне? – Скорчив брезгливую физиономию, Жареный принюхался к салону. – Вонючие гады.
Куратор вынул из непременно сопровождаемой его сумки из натуральной кожи стеклянный пузырек с настоянной на спирту смесью ароматных трав и древесины. Прижал наполовину пальцем горлышко и подул, чтобы вызвать мелкодисперсную струю для освежения запаха салона. Ароматное облако окутало машину и донеслось до носов мальчишек. Так пахло неравноправие. Они воняли потом, а тру́сы источали аромат духов.
Довольный результатом, куратор забрался в салон, на водительское место.
– Эй, как тебя! – куратор позвал Славку.
– Вячеслав, – ответил мелкий бригадир.
– Ох, ты посмотри, Вячеслав. Может, мне еще местами с тобой поменяться?
Славка хотел бы на это посмотреть.
– Я не подумав. Славка я.
– Так-то лучше, Славка. Короче, план такой, едем на пшеничное поле, потом картофельное, потом кукурузное. Завернем к реке и проверим брод.
– Там дорога крутая, тяжело тащить машину вверх, – напомнил ему Славка.
– Поной мне, урод. Потащите, устанете, отдохнете. Нам нужно узнать, насколько обмелела река. Вам-то не надо о будущем думать, как людей прокормить, а мне надо. Озимые будем за рекой на фураж сеять, так что готовьтесь к еще одной посевной. Погнали.
Жареный для пущего усердия щелкнул плеткой. Затем закрыл окна, чтобы не вдыхать вонь, источаемую экипажем, и пыль, поднимаемую ими. Откинулся, полулежа на сиденье, и ухватился за руль. Повозка тронулась, зажужжав генератором, питающим мощный зонт, прикрывающий машину и пространство на три метра вокруг нее.
– Вот настоящий экологически чистый транспорт, – произнес он, расплывшись в улыбке. – Пибип! – посигналил неработающим клаксоном.
Славка стоял в пятерке первым. Товарищи старались бежать в ногу, а когда сбивались, он чувствовал это по вибрациям лямок и тогда давал вслух счет для выравнивания шага. Монотонный труд позволял погрузиться в себя, что очень помогало не чувствовать усталость и не унывать от тоскливого однообразия действий.
– Раз, раз, раз, два, три, – скомандовал он не задумываясь, когда лямки, идущие назад, застучали по плечам.
– Впереди ямы, – предупредил его Жора.
– Помню, – бросил Славка не оборачиваясь.
Дороги никто не ремонтировал, поэтому с каждым годом они становились все хуже. Ям появлялось все больше, а кустарники и молодые деревца подбирались все ближе к ним. Когда до серьезных колдобин осталось метров двадцать, Славка поднял правую руку, давая сигнал куратору начинать торможение. Машина с запозданием засвистела сточенными тормозными колодками и серьезно влетела передними колесами в неровности дороги.
– Вы чё там, твари, уснули? Эй, бригадир, еще один такой косяк, и ты на «губу» на неделю залетишь. Ублюдки. Пошли вперед, не спеша. – Он щелкнул плеткой для пущей демонстрации намерений.
К его угрозам стоило относиться серьезно. Жареный прославился мстительностью и исполнением обещаний. Своего внутреннего деспота он не скрывал.
– Так, пацаны, давайте осторожнее перекантуем машину по буеракам. – Славка задал темп, который считал комфортным.
Однако машине не хватало инерции, чтобы наскоком перескочить некоторые особенно крупные колдобины. В одном месте мальчишки дружно свалились, когда повозка неожиданно дернула их назад. Куратор через лобовое стекло погрозил кулаком.
– Сука жирный, – сквозь зубы произнес Морда. – Сжечь бы его в этой машине.
– Тихо, – буркнул Славка негромко. – Прибавим чуток скорости.
Экипаж прибавил шагу, чувствуя, как машина скачет по ямам. Наконец сложный участок закончился, и они перешли на легкий бег. Съехали с грейдера на полевую дорогу и понеслись вдоль лугов, на которых паслись стада коров. Пшеничное поле раскинулось впереди бескрайней зелено-голубой волнующейся равниной. Славка начал сбавлять ход заранее, чтобы отдохнуть и дать машине возможность прокатиться по инерции. Повозка замерла у самого края поля.
– Эй ты, бригадир, иди сюда. У меня для тебя ответственное задание, – позвал Славку куратор.
Он подошел, не поднимая головы.
– Что надо сделать?
– Вот тебе рамка. – Он разложил до рабочего состояния квадратную рамку с длиной стороны в полметра. – Накидываешь на пшеницу, и всю, что попадет внутрь, срываешь под корень. Связываешь веревочкой и подписываешь номер образца.
– А как подписывать?
– Руками, если ты умеешь ими пользоваться. Держи карандаш, и смотри, не сломай сердечко, отхлестаю. – Жареный потряс плеткой.
– А сколько надо делать проб? – спросил Славка, превозмогая страх.
– Десять, но в разных частях поля. Первую с краю, последнюю в центре. Понял?
– Да. Могу идти?
– Иди. А вы катайте меня, чтоб генератор работал, – приказал он оставшемуся без командира экипажу.
Мальчишки безропотно потащили машину. Славка понял, что от него требовалось. Руководство хотело знать, на какой урожай им стоило рассчитывать, чтобы заранее спрогнозировать свою политику. Торговля между безопасными зонами стала одной из самых главных статей выживания людей. Первый раз он накинул рамку в десяти метрах от края. Вырвал все растения пшеницы, перевязал кожаной тесемкой получившийся снопик и подписал на утолщении тесемки: «Образец № 1». Высчитал примерное расстояние до середины поля, чтобы поделить его на равные промежутки, и продолжил свою работу.
Такой труд ему нравился. В нем присутствовал творческий момент, предвосхищение ожидания будущего урожая. Ему захотелось стать одним из руководителей безопасной зоны и планировать жизнь общины, манипулируя данными и строя прогнозы. Это был правильный и полезный труд, от которого зависела судьба каждого жителя. Славка проделал работу ответственно, ни разу не схалтурив. Ему хотелось, чтобы тот, кто будет считать колоски и зерна, получил самую достоверную информацию.
Охапка из десяти снопов оказалась тяжелой. Славка еле доволок их до края поля. Подождал, когда его товарищи докатят повозку к нему. Когда она остановилась, Жареный дремал на переднем сиденье, открыв рот. Славка закинул снопы в багажник и снова впрягся в узду.
– Все нормально? – спросил в спину проснувшийся куратор.
– Да.
Славка стронул экипаж с места. В следующий раз они остановились у картофельного поля. К этому моменту сам Славка и его товарищи уже немного устали. Пот бежал по лицу, затекая в глаза. Рубахи взмокли. По спине расплылись влажные темные пятна, к ним липла дорожная пыль. Куратор приказал на примере десяти выкопанных кустов проверить будущую урожайность картофеля. Выкопать и посчитать клубни, а также проверить на колорадского жука и фитофтору. Славка беспрекословно выполнил работу.
Затем они поехали на кукурузное поле. Здесь ничего проверять не надо было. Жареный оценил состояние посевов самостоятельно.
– Так, теперь к реке, – скомандовал куратор.
Славка, да и его команда тоже, зверски захотели пить.
– Воды не дадите? – попросил он.
– Из речки попьете, – небрежно ответил Жареный.
Экипажу ничего не оставалось, как подчиниться. Уже без прежней энергии они поехали дальше. Дорога к реке вела вначале на возвышение, а потом на резкий спуск. Тянуть впятером машину по плохой дороге оказалось намного тяжелее, чем они представляли себе. Колеса проваливались в ямки, отбирая последние силы на рывки. Ребята дышали, как загнанные кони. А толстый куратор, разомлевший в комфорте, снова дремал с открытым ртом.
– Всадить бы ему кол прямо в пасть, – размечтался Жора.
Славка промолчал, будучи полностью на стороне товарища. Наверное, по приезду этот куратор начнет рассказывать начальству о том, как он надорвался, выполняя приказ. А их после этого кросса могут отправить на другую работу, пока не зайдет солнце. А виной всему страх необращенных, заставляющий унижать тех, кто, по их тайному мнению, лучше и сильнее. Они знали, что обращаются с людьми как со скотом и потому не давали обращенным дожить до взрослого возраста, боясь настоящего бунта.
Кое-как с остановками удалось забраться на вершину возвышенности. Сверху открылась прекрасная панорама реки, поймы и леса, окантовывающего русло. Спуск к реке был слишком крутым, а дорога изобиловала промоинами. Водителю машины следовало бы стать активным участником движения, чтобы объезжать препятствия и вовремя притормаживать.
– Чё встали? – выкрикнул Жареный в открытое окно.
– Крутой спуск, вам надо будет рулить и тормозить, чтобы машина не разогналась, – предупредил Славка.
– А то чё? На вас наеду? – Куратор мерзко заржал. – Говна собачьего.
– А кто вас отсюда вывезет? – дерзко спросил Славка, не справившись с раздражением.
– Рот закрой, шавка. – Жареный щелкнул плеткой. – Погнали.
Славка покачал головой.
– Ладно, пацаны, смотрите, не попадите ему под колеса. Ты, Жора, сечешь назад и орешь благим матом, если машина поедет на нас, – приказал бригадир.
– Ладно, – согласился Жора.
– Потянули осторожно.
Машина тронулась легко, совсем не как в гору. Через десять шагов она уже катилась самостоятельно, с каждым метром набирая скорость. Экипаж бежал легко, а Славка показывал руками направления, в которые надо вертеть руль куратору, чтобы не попасть в глубокие канавы. Они одолели половину спуска, а потом что-то пошло не так. Где-то в районе переднего колеса раздался хруст, после него машина понеслась вперед, будто у нее отказали тормоза. Она мгновенно нагнала экипаж. Куратор, выпучив от страха глаза, бесцельно вращал рулем.
– Отстёгивайтесь! – успел выкрикнуть Славка и отскочить в сторону.
Сам он не успел отстегнуть лямку. Она дернула его и поволокла за машиной. Славка вытянул руки вперед, чтобы лямка соскочила с него вместе с жилетом. Его еще протащило несколько метров, прежде чем жилет стянуло с туловища. Машина с куратором понеслась по ухабам, подпрыгивая на них всеми колесами. Жареного, наверное, уже не раз приложило к потолку.
Видимо, удары выбили из него дух, потому что машина как будто потеряла управление. Ее понесло в сторону неглубокого оврага. Славка прикрыл лицо ладонями, боясь смотреть на то, что должно было произойти. Автомобиль залетел в овраг одной стороной, ударился передком о противоположную сторону со всей дури, подняв кучи песка, подлетел багажником вверх и перевернулся на крышу.
Славка обернулся на товарищей. Они стояли в полном ступоре, не зная, что предпринять. Вся вина за это происшествие должна лечь на их плечи.
– Бегом! – скомандовал бригадир и первым бросился к машине.
Команда подбежала к автомобилю. Задние колеса еще вращались. Передние не могли этого делать, потому что были вывернуты ударом. Огромный маховик, расположенный под капотом и служащий благодаря инерции аккумулятором для генератора, издавал подозрительные скрежещущие звуки. Славка нагнулся, чтобы посмотреть на состояние куратора. Мужчина лежал на крыше, лицо перепачкано в крови и осколках стекла. Он не подавал признаков жизни.
– Надо перевернуть машину, – приказал бригадир.
– А ехать она все равно не сможет, – резонно предположил Васька. – Может, попытаться вытащить жирняка?
– А дальше? Без зонтика он и минуты не протянет. – Славка почувствовал, как начинает впадать в панику.
– А я слышал, что такие, как мы, умеют издавать звуки, нейтрализующие спектр, – произнес не к месту Морда.
– Сказки это, – окоротил его Жора.
– За помощью надо бежать, – решил Славка. – Может, он не придет в себя, пока она прибудет? Морда, давай напрямки, ты у нас самый быстрый.
– Я? – Морда сморщился, но напоролся на холодный взгляд Славки. – Ладно. А что сказать?
– Говори как есть, нам терять нечего.
Морда вытер пот с грязного лица и побежал. Механический аккумулятор скрежетнул в последний раз и замер. Повисла такая тишина, что стали слышны лягушачьи хоры у реки. Зонтик, защищающий Жареного от черного спектра, больше не работал. Мужчина словно почувствовал это, зашевелился и открыл глаза. Мгновение он смотрел растерянно, словно не понимал, что происходит, но потом в его взгляде все отчетливее концентрировался сгущающийся страх. Куратор завопил как резаный, заерзал ногами, скрежеща битым стеклом по крыше, и исчез.
Ребята смотрели в пустое нутро повозки и не могли поверить, что человека в нем больше нет. Осознание личной катастрофы медленно проникало в их мысли.
– Морда! – Славка громко крикнул вслед убегающему товарищу. – Назад!
– Чё? – коротко спросил запыхавшийся Морда, присев рядом.
Пустой салон машины был ему самым красноречивым ответом.
– Что делать будем? – Жора полез в машину и вытащил из нее кожаную сумку Жареного.
– Возвращаться нельзя, ослепят, – произнес Славка. – А меня, как бригадира, еще и выпорют и на месяц в карцер. Я на рынок не вернусь, а вы как хотите.
Жора открыл сумку и принялся выкладывать из нее все, что в ней лежало: пузырек с духами, складной нож, старые монеты, имевшие хождение внутри безопасных зон, носовой платок с выцветшим рисунком, пластиковый раскладывающийся стакан, очки с темными стеклами с одной отломанной дужкой и небольшая книжка с пожелтевшими страницами «Справочник агронома».
– Если нас с этим найдут, сразу решат, что мы грохнули тру́са, – заметил Пятак.
– Ну хоть побрызгаться можно? – Жора сжал в кулаке пузырек с духами. – Это моя мечта.
– Такие, как мы, должны вонять, чтоб за сто метров можно было понять, кто ты такой. – Славка вырвал из рук Жоры пузырек.
Но не выбросил, а к удивлению товарищей налил в грязную ладонь сильно пахнущую жидкость и растер по шее и груди.
– Держите. Повоняем немного, как тру́сы, а потом в реке смоем. – Бригадир вернул пузырек Жоре.
– Так что, сбегаем? – Пятак решил, что мытье в реке будет начальным этапом побега.
– Как хотите, я вас за собой не зову. – Славка поднялся на ноги. – Раз само так получилось, значит, надо воспринимать это как знак.
– Жаль, я не видел, как эта тварь обосралась, – пожалел Морда. – Вы хоть успели насладиться моментом?
– Не особо. Жареный оказался слишком внушаемым, потому пропал быстро. – Бригадир взял из кучи предметов куратора складной нож и сунул в карман. – Идете?
Товарищи медленно поднялись. Тела, уставшие от тяжелой работы, просили отдыха.
– Хорошо, что этого кабана не надо назад тащить. – Пятак на прощание пнул мятый кузов машины. – Я бы сейчас уже не смог. Хоть что-то хорошее случилось за день.
– Хорошее, если не найдут. Сейчас такая движуха начнется во всех безопасных зонах. Это же такое событие, твари завалили тру́са, это что-то неслыханно дерзкое, за что их надо убить в самой жестокой форме, чтобы показать всем тварям в назидание, кто здесь хозяин. – Морда предвосхитил ожидающие их события. – Но это если не вернуться сразу. Бегство доказывает нашу вину.
– Ты хочешь ослепнуть? – спросил его Славка.
– Нет, но жить хочу больше.
– Иди, мы тебя не держим. Можешь даже сказать, что пытался нас остановить, но мы побили тебя. Хочешь, фингал под глазом поставлю для достоверности? – Славка замахнулся.
– Не надо! – Морда инстинктивно закрылся руками. – Я с вами.
Команда в последний раз бросила взгляд на перевернутый автомобиль и направилась к реке. Пошли они балками и оврагами, чтобы не попадаться на глаза случайным людям. Мало ли, кто мог промышлять на этих землях. Охотники из числа обращенных иногда заходили в чужие владения, преследуя стаи косуль или кабанов.
Метров за сто до реки потянуло влагой. Славка прибавил шаг, а когда начался желтый песчаный берег, поросший кустами мать-и-мачехи, скинул с себя всю одежду и бегом, поднимая брызги, вломился в воду. Товарищи последовали его примеру. Они долго плескались, оттирали с себя многомесячную грязь, ныряли и развлекались, как обычные подростки. Река на время позволила им забыться.
Накупавшись, Славка принялся стирать свои лохмотья при помощи мыльнянки, росшей у реки. Ему хотелось отбить с одежды грязь и запах невольничьего рынка. Постирав, он не стал развешивать ее для сушки, сразу натянул на себя.
– Задерживаться здесь опасно. Нас вычислят по следам. Надо идти по воде вдоль берега вверх по течению километров десять, пока не дойдем до железнодорожного полотна. На нем наши следы точно потеряются. – Славка поделился придуманным планом.
– Далековато. – Жора задумчиво почесал спутавшиеся на макушке волосы.
– Тем лучше. Никто так сразу не поймет наш замысел. Вначале кинутся вниз по течению, думая, что мы поплыли по реке, а когда не найдут, время уже потеряется, мы будем далеко. – Васька поддержал план бригадира.
Ребята, последовав примеру старшего, выстирали свои обноски и надели их. Немного отдохнув, они переплыли реку и направились вверх по течению вдоль пологого берега. По дороге собирали устриц беззубок, чтобы приготовить на ужин. Благо в реке их водилось в достатке. Нужно было осторожно ступать, чтобы не порезать босые ноги об острые края створок.
Отмахав половину отмеренного пути, они услышали на реке какую-то активность. Слышался звук работающего парового двигателя и стук топоров. В воздухе висел запах дыма. Морда вызвался разведать обстановку. Он уполз кустами вперед и вернулся через десять минут.
– Там тру́сы лес валят, – сообщил он.
– Сами? – не поверил Славка.
– Ну прям сами. Пацаны, такие же, как и мы, а те только смотрят из-под зонтика. У них, кстати, оружие огнестрельное есть.
– Лучше не рисковать. Переждем здесь, пока они не свалят.
Через час лесорубы погрузили стволы деревьев на телегу, движимую паровым двигателем, и уехали. Команда Славки продолжила путь. Вечерело. Над пожелтевшей в закатном солнце водой носились рои комаров и одиночные стрекозы. Выписывали фигуры высшего пилотажа стрижи. Рыба веселилась, плеская серебристыми хвостами по поверхности воды. В зарослях рогоза на излучинах реки остервенело орали лягушки. В неподвижном воздухе замер накопившийся за день летний зной.
– Свобода, – блаженно прошептал Пятак на выдохе.
– А в лагере сейчас ужин. – Морда испортил ему наслаждение моментом.
– По мне уж лучше устриц трескать на свободе, чем баланду на рынке. – Васька передернул плечами. – Была бы сеть, еще и ухи навернули бы. Ой! – Он неожиданно подпрыгнул. – Меня кто-то за ногу тронул.
– Хорош вам шуметь, – зашипел на них Славка. – Мы еще от лесорубов недалеко ушли.
Команда послушалась его. До наступления ночи шли молча, не спеша, озираясь по сторонам. Прежде чем совсем стемнело, они увидели ориентир, куда стремились, железнодорожный мост, перекинутый через речку. Для мальчишек, рожденных после гибели цивилизации, ее останки в виде сложных инженерных сооружений, сделанных из металла и бетона, воспринимались как чудеса, к наследию которых они не имели никакого отношения. Тысячи километров рельс, сотни мостов, насыпи в два человеческих роста. Таких грандиозных проектов человечество больше не могло себе позволить. А составы, ржавеющие на путях? От их грозного и агрессивного облика Славке становилось не по себе. Они казались ему могучими богатырями, погибшими, но способными в один прекрасный момент ожить и показать всем свою силу.
Ребята выбрались из воды прямо под мост по крупному щебню, на нем не оставалось следов. Пришлось надеть обувь, чтобы не поранить стопы. Половодье нанесло под мост кучу валежника, так что проблем с разведением огня у команды не было. Они забрались под стык основания моста и его полотна, между огромными балками. Морда набрал дров и сделал приспособление для разжигания. Жизнь на рынке приучила мальчишек добывать огонь из чего угодно. Они умели разжигать его при помощи вращения трута и даже камней, высекая искры.
Морда крутил ровный трут ладонями. Пятак слегка прижимал его сверху, чтобы трение о деревяшку, на которую он опирался, было сильнее. Васька счистил с сухих веток всякую шелуху, способную быстро разгореться, и сидел, склонившись и зорко следя, когда появится огонек, чтобы раздуть. Славка и Жора выбрались на полотно железной дороги на разведку. Погоня за ними могла случиться совсем не по тому сценарию, на который они рассчитывали. Однако в этих местах было так тихо и безмятежно, что мучавшие Славку предчувствия растворились в ночной тишине.
Из-под моста потянуло дымком. Ребята собрались вокруг разгорающегося костра, чтобы приготовить себе ужин. Они зажимали раковину устрицы с сомкнувшимися створками двумя палочками и держали над огнем, пока те не раскрывались. Держали еще немного, а потом выгрызали из панциря горячую плоть, сильно пахнувшую речной водой.
– Деликатес. – Морда с сожалением доел последнюю устрицу. – Я бы еще чего-нибудь слопал.
– Давайте утром еще раз соберем устриц, прежде чем идти дальше? – предложил Жора.
– Давайте, – согласился Славка.
– А куда в итоге мы пойдем? – поинтересовался Васька.
– Я не знаю пока. – Бригадир пожал плечами. – Подальше от своих, чтобы информация о нас затерялась между тру́сами, а там видно будет.
