Сергей Skolorussov
Встретимся на Марсе
Учитель дал небольшую передышку, пройдя по проходу мимо парт. Как когда-то говорил своим студентам профессор Мухин: «Нельзя усердствовать, когда наполняешь голову знаниями. В неподходящий момент она может треснуть, словно кувшин. Лейте тонкой струйкой, но точно и аккуратно. И всё будет хорошо». Артём улыбнулся, вспомнив старого профессора:
– Что ж, ребята, я рад за вас. Ваш кругозор на высоком уровне. Я изучу ваши ответы вместе с Платошей. Оценки объявлю на следующем уроке. Стойте, стойте, звонка ещё не было. И вопросы я задал не все. Остался последний десятый вопрос. Он немножко грустный, поэтому я приберёг его напоследок.
Комаров вздохнул и сказал чуть в более минорной тональности:
– Вы все прекрасно знаете, что космос всегда таит в себе опасность. Это место для смелых духом. К сожалению, не все космонавты вернулись на Землю живыми. Скажите мне, по какой причине не погиб ни один из космонавтов: обрыв троса при выходе в открытый космос; отказ парашютной системы при приземлении; взрыв топливного бака; разгерметизация спускаемого аппарата. Валентин, ответь!
– Отказ парашютной системы, – выдал с серьёзным видом Трескунов. – Это же ясно, как дважды два. В космосе не нужны парашюты. Там нет воздуха.
– Садись. В космосе парашюты не нужны. Согласен. Но их долгое время использовали для приземления возвращающихся на землю космонавтов. Первым человеком, погибшим при освоении космического пространства, был Владимир Комаров. Основной парашют спускаемого аппарата не раскрылся, а стропы запасного скрутились. Из-за этого возвратный модуль корабля не смог погасить скорость до приемлемой. Поэтому ты, Валя, ответил неправильно. А правильно ответила Нина Ершова, Святослав Родимцев и все остальные, кто набрал в планшете цифру «1». Ни один космонавт не погиб из-за обрыва троса при выходе в открытый космос.
– Правда? А в кино часто показывают такие случаи.
– В кино показывают, но в жизни таких случаев не было. Вы не должны верить всему, что видите на экране. Именно поэтому необходимо развивать собственный кругозор, основанный на реальности. Кино – это кино, а космос – это реальность.
***
После окончания урока Комаров не успел дойти до учительской. В коридоре его перехватила директор гимназии, пригласив к себе в кабинет. Кира Эрнстовна Стерлинг была начальником строгой формации. Перечить ей побаивались не только ученики, но и учителя. Сухим жёстким взглядом она указала Артёму на кресло у приставного столика. Без вводных слов Стерлинг перешла к сути вопроса:
– Артём Кириллович, ты сегодня опоздал на работу. Это неприемлемо для нашей гимназии. Совершенно неприемлемо.
Комаров в ответ только развёл руками. Директор продолжила высказывать претензии:
– А между тем, весь преподавательский коллектив ждал перед уроками твоего появления в учительской. Очень все хотели искупать тебя в цветах и в овациях.
– Меня? – удивился молодой учитель.
– Да, тебя. Вчера вечером из министерства прислали депешу. Ты победил в конкурсе. И что нам теперь с тобой делать?
– Не знаю, – пожал плечами Артём.
– «Не знаю». Ответ, который я слышу в своей педагогической практике практически каждый день. А кто знает? Лучший учитель года не может опаздывать на работу. Совсем не может.
Кира Эрнстовна нацепила на нос очки и отведя подальше экран миниатюрного планшета, стала всматриваться в текст:
– Ну, вот, надо же, – она тяжело вздохнула. – Такое статусное событие. Праздник для всей гимназии. Приятно же, что у нас лучшие преподаватели страны трудятся. Но как же так можно всунуть в такой момент ложку дёгтя в эту бочку? Как, скажи на милость, дорогой мой человечек.
Она сняла очки и уставилась непроницаемым взглядом в лицо нарушителя дисциплины.
Комаров в ответ только вздохнул и потупил взгляд.
– Ведёшь себя, как отъявленный двоечник. Кошмар, какой-то. Скажи хотя бы, что случилось?
Комаров вновь вздохнул, не зная, что ответить. Ситуация и на самом деле напоминала разнос учителем нерадивого ученика.
– Чего ты вздыхаешь? Скажи хоть что-нибудь. Проспал? Заболел? Пробки? Хотя какие могут быть в наше время пробки? Что?
– Кира Эрнстовна, я влюбился, – неожиданно для себя осмелел Артём и, взглянув на директора, улыбнулся: – По уши влюбился. Капитально. Но всё уже в прошлом. Она уехала. Такого больше не повторится.
Стерлинг многозначительно хмыкнула и покачала головой. На лице появилось подобие улыбки:
– Я рада за тебя. Но бурные ночи лучше устраивать с субботы на воскресенье.
– Да какие там ночи? – Артём склонил голову на грудь и громко выдохнул воздух. – Мы познакомились сегодня утром по дороге сюда.
Директорша чуть не икнула, прижав ладонь к губам. Тут же не удержалась и слегка хихикнула:
– Хе. Клинический случай. Ромео, ты наш. Хорошенькая хоть?
– Очень, – признался Комаров. – Само совершенство.
– И она тебя тоже так же скоропостижно полюбила?
– Не знаю.
– У-у-у, как всё запущено. И что, когда свадьба?
– Вот не надо смеяться надо мной. Она улетает надолго. Поэтому, скорее всего, свадьбы не будет. Забудет про меня. Уже завтра забудет.
– Тебя? Такого не забудет. И ты так просто руки не опустишь. Я тебя уже немножко изучила. Ты у нас целеустремлённая личность. Раз говоришь, что влюбился – значит, уже не отвяжешься. Так что никуда она не денется. Ладно, всё хорошо. Но выговор ты получишь. Только я запишу его потом, через месяц. Когда все уже забудут твой триумф в конкурсе. Пользуйся моей добротой.
– Спасибо, Кира Эрнстовна.
– Спасибо-то, спасибо. Но зря ты на стороне спутницу жизни ищешь. Вокруг столько учительниц хорошеньких на выданье. Что с ними делать? Ты у нас один неженатый мужчина, а их целый взвод наберётся. Проклянут они твою пассию. И тебя проклянут. Вдобавок нашёл бы себе здесь пару и на работу никогда не опаздывал.
– Правильно говорите, Кира Эрнстовна. Всё так. Но сердцу не прикажешь.
– Не прикажешь. Эх, Комаров, Комаров. Не ожидала от тебя.
– Больше не опоздаю. Гарантирую.
– Да я не про опоздание. Ладно, иди уже герой-любовник.
Она наконец улыбнулась. Её улыбка оказалась вполне человеческой. Комаров уже добрался до двери, когда она его окликнула:
– Эй, погоди. Тут тебе награда полагается.
– Не надо, – махнул рукой молодой историк. – Не заслужил. Отдаю в пользу гимназии.
– Спасибо, конечно. Но здесь путёвки бесплатные. О, не плохо! Сейшелы на десять дней. Июль месяц. Мечта, да и только. Езжай, может там встретишь свою половинку.
– Не встречу.
– Стоп, стоп, стоп. Я, дура старая, не дочитала до конца. Здесь оказывается на выбор: Сейшелы, Париж, Новая Зеландия и Марс.
– Что? – встрепенулся Артём. – Марс? Вы не шутите?
– Какие шутки? Три дня на марсианской станции. Но надо пройти подготовку.
– Пройду, – сказал Артём и прошептал: – Встретимся на Марсе.
– Что ты сказал?
– Встретимся на Марсе.
– Что?
***
… Парень сказал: «Встретимся на Марсе…» Что тут непонятного? Прозвучало чётко и ясно. Вполне внятно сказал. Только кто этот парень? И каким образом можно встретиться на Марсе? Странные галлюцинации…
… Основной парашют не вышел. Спускаемый аппарат с остервенением крутился, болтался и мотался из стороны в сторону. Ощущения были такими, словно тебя крутили в кресле Барани, установленном на качелях, которые в свою очередь впихнули внутрь вращающейся центрифуги. Из носа ручьём потекла кровь…
… Ничего, ничего – это можно вытерпеть. Кровь из носа – лучше, чем кровоизлияние в мозг. Вытерплю, не беда. Не зря я столько лет до изнеможения вращался во всех возможных плоскостях в Центре подготовки космонавтов. Перегрузки – это не страшно. Страшно то, что и запасной парашют не сработал. Его стропы скрутились. И теперь раскалённый в плотных слоях атмосферы огненный шарик спускаемого аппарата, уподобившись метеориту, спешит оставить в теле Земли собственную маленькую отметину…
