Сергей Вихорев
Американский наворот
– Вот видишь, новье какое, – сказал Белобрысый. – Даже мануал на месте. Клади все на стол, сейчас разберемся что пить.
– Разберемся значит? – Изображая недоверие в голосе ответил Драгович.
– Нечего там разбираться, – ответил Детина. – Стеклянная колба с двумя полосами или круглыми пятнами… это без разницы. Одно белое, другое синее.
– Эта? – Спросил Драгович, потянувший нужную пробирку из обхватывавшего ее держателя. – Да, правильно, эта, – ответили в один голос Мелкий и Белобрысый, после того как разглядели зажатую пальцами склянку.
– Точно?
– Да точно, – ответил Детина.
Видя такое единодушие, Драгович решил не вычитывать что-то в похрустывающей бумажке мануала и сдвинул пластиковую пробку.
Минут через пять ломота в суставах стала отступать, и одновременно с этим Драгович заметил, что раздражающие ощущения в носу и горле исчезли.
Остальные в это время возились с чаем и притащенными консервами.
Драгович встал и походил взад-вперед.
– А вправду помогло, – объявил он. – И насморк прошел. Ну дела!
– Сосуды наверно расширились, – предположил Мелкий, – Или наоборот сузились.
– Или дело вообще не в сосудах, – продолжил, изображая серьезность Белобрысый, взявший за норму подтрунивать над невозмутимым Мелким.
Все заржали.
Тем не менее, кое-какие незначительные побочные действия все же проявили себя. Впрочем, трудно было судить, были ли это побочные эффекты, или же дело было в никуда не исчезнувшей инфекции. После пары стопок Драгович почувствовал, что накуренный воздух комнаты оказывает на него омерзительное и тошнотворное воздействие. И вообще в помещении было слишком душно и смрадно даже без всякого табачного дыма.
– А-а, это бывает такая хрень, – объявил Мелкий. – Еще может показаться, что слишком жарко или наоборот холодно. Это пройдет.
– У меня такое чувство, будто хорошо напился, а не пьяный.
– Так ты и не будешь пьяный, – ответил Белобрысый. – Ты толком и не выпил. Может, чувство, как будто траванулся?
– Точно.
– Так выйди и подыши, – предложил Детина. – Только не расстегивайся. Просто свежим воздухом медленно подыши. Может быть блеванешь, хотя не должен. Просто спокойно посиди или пройдись. За пять минут управишься.
Драгович обулся в резиновые шлепанцы, даром что летние, зато сухие, и двинулся к выходу.
"Будешь чувствовать себя нормально, но может блеванешь," – мысленно и с раздражением воспроизвел он ключевые моменты разговора.
На улице и вправду стало легче, да не просто легче а хорошо, учитывая простудное самочувствие в течение дня. По ощущениям не помешало бы расстегнуться а то и вообще снять куртку и размяться, но Драгович и не думал подобного вытворять – никаких таких эмоциональных порывов в отличие от опьяненного соответствующим количеством алкоголя сознания и в помине не было.
Судя по всему, дьявольский препарат угробивший за долгие годы целую армию работяг и вправду никак не влиял на ясность рассудка. Правильно, он не должен был мешать работать. Вот и сейчас Драгович всего лишь испытывал то чувство, будто он сейчас только что встал навстречу вполне комфортному летнему утру, как следует выспавшись. Это, конечно приподнимало настроение но не больше чем сухая обувь и одежда взамен холодной и вымокшей.
Драгович представлял себе какую бы то ни было "дурь" совсем не так. Впрочем, по своему назначению это и не была "дурь" как таковая, а всего лишь фармпрепарат. Учитывая то, какие штуки были разрешены к свободной продаже в годы войны, препарат отдельного разговора не стоил.
Постояв несколько минут на воздухе Драгович направился обратно. Вернувшись к приятелям, он к своему разочарованию обнаружил, что отвращение к привычному ранее табачному запаху так и не исчезло. Вид стакана, наполняемого водкой также вызвал чувство подкатывающейся к горлу дурноты.
– Странное дело, – объявил он, – На улице чувствую себя нормально, даже на все сто, а здесь дышать не могу и на стакан смотреть тошно. Этими таблетками что, заодно от выпивки и курева отучали?
– Да вроде нет, – озадаченно ответил Белобрысый, – Если бы да, то они бы ценились за это, но я такого не слышал.
Остальные тоже не слышали о таком свойстве скандальной фармацевтики.
– Допивайте без меня, – сказал Драгович. – Я еще пойду на улицу, только говнотопы получше одену, – он полез под деревянную скамейку, где помимо всего прочего валялись драные, но зато сухие ботинки.
– Уверен, что пить не будешь? – уточнил Белобрысый.
– На все сто уверен. Допивайте. Чего там с тревогой? Сообщили чего-то уточняющее?
Никаких сообщений никто не получал, хотя можно было и не спрашивать. У Драговича самого при себе был телефон. Связь здесь работала прекрасно, благодаря чему по дороге все четверо получили свои воздушные и ядерные предупреждения практически одновременно.
На улице вновь стало хорошо. Поначалу Драговичу показалось, что у него обострилось обоняние, но нет, – запах осенней ночи, травы и листвы был все таким же едва уловимым. Драгович обошел группу домиков, и его взгляду открылась площадка, изрытая глубокими котлованами – в самом неглубоком месте метров в пять. Там обустраивались двух – а то и трехуровневые укрытия из железнодорожных контейнеров, составленных в галереи. Над площадкой возвышалась антенная мачта метров тридцать в высоту, которую в данном случае использовали как осветительную.
– Какое же дерьмо начнется, если силы вторжения сюда все-таки двинут? – начал размышлять он. – Для обычных мотострелков это верная смерть, и они не могут об этом не знать. Без серьезной авиации никак. Но не может же Лебедев положить болт на безопасность объектов Блока, на безопасность ракетодрома, шаттлов, и задействовать тяжелую авиацию а не штурмовички. Или может?
– Вообще Оппенгеймер за свои любимые шаттлы Лебедеву лично порвет пасть, а потом и жопу… Хорошо бы, он сделал это заблаговременно. Национальные силы, как и армии других стран намертво встроены в единую систему, такую тыловую UCE, и это не позволит Лебедеву вытворять что он вздумает – больная политическая воля обломается об военный механизм. Это вроде бы уже предотвращало серьезные кровопролития в тылу, в Ирландии и даже в Южной Америке.
– Все же есть вероятность того, что Лебедевцы будут бить крылатыми ракетами. Может обычными, а может и тяжелыми, в которых суббоеприпасов спрятано на целый арсенал бомбардировщика. А куда имеет смысл бить ракетами? В города с их предприятиями? Нет, на первом этапе нет смысла – Ополоумевший спикер наверняка рассчитывает, что все сдадутся. К тому же это слишком даже для Лебедева.
– Тогда куда? Может быть сюда? Распахать все поле и другие укрепрайоны и снять угрозу для мотострелков? А те уже двинут в города и поселки? – Многочисленные поселки ведь по большей части беззащитны.
Драгович выдохнул. Пара от дыхания не было видно – сырость сыростью, но по меркам времени года было тепло.
– Неизвестно о чем там думает командование республики, – продолжил размышлять он. – Но обычные люди от обсуждения такого варианта отмахиваются, полагая что для Лебедевцев это было бы слишком дерзко – последуют ответные действия уже со стороны Большого Командования Блока. И все же почему они, мы уверены, что Лебедевцы обязательно ограничатся наземным вторжением и легкой штурмовой авиацией, противостоять которой мы умеем?
Драгович чуть постоял, задумчиво глядя на уходящие под свеженасыпанный грунт галереи и направился обратно.
С противоположной стороны, с той, на которую и выходила дверь бытовки, была плавно уходившая вниз поляна и лог, заросший невысокими деревцами, вроде ивами и кленами. Обычно в таких низинах если не болота, то непролазные заросли, но в низину шла вполне четко обозначенная тропинка. Менее чем в километре роща заканчивалась и начиналось другое поле, на котором также шла работа под развешанными на мачтах огнями.
Все же было довольно-таки досадно – чуть более года назад Драговичу удалось окольными путями, в том числе и через частично оккупированный Азиатским Блоком Казахстан пробраться сюда, в Суперфедерант. Здесь никакая мобилизация на большую войну никому не угрожала. Россия со своим демаршем, который она объявила после катастрофы 14-го года все же выдавала дезертиров и уклонистов, а вот SSSF нет. И вот теперь война, пусть не та Большая Война, но все же война, хоть и в другом своем проявлении, снова наступает на пятки. Какая же она тварь…
Драгович остановился у начала склона и принялся вглядываться в темноту рощи, лежавшей внизу.
– Какая же она тварь, эта война. Чего ей надо-то? Древние люди придумывали что есть бог войны – мощный и накаченный мужик с крутым нравом и в сверкающих доспехах. Нихрена они не понимали эти придурки, оборачивавшиеся простынями. Не так он должен выглядеть. Выглядит он как на плакате, на котором офицер СФС нарисован.
В памяти, Драговича всплыл не раз виданный рисунок, изображавший правобережного военного – жирный, мордатый свиноподобный болван с выпирающим жирным затылком и свиными же глазками, выглядывавшими из-под козырька фуражки не то советской не то последующей такой же поругаемой "старой" армии. Ноги громилы, на которые были натянуты зеленые чуть обоссанные брюки с расстегнутой молнией, топтали груду руин и костей, а на заднем фоне чернели охваченные огнем остовы разрушенных зданий. Выглядело в целом забавно и броско, как и большинство здешней агитации, но сейчас отчего-то Драговичу было не весело.
– Вот так бог войны должен выглядеть, – с нарастающим раздражением рассуждал Драгович. – А все же, если эти укрепления будут утюжить, то не будет ли разумным укрыться в той роще?
Он прекрасно знал, что ракетные боеприпасы и суббоеприпасы в подавляющем большинстве своем наводятся – давно уже никто не занимался расточительством, разбрасывая металл, чипы, механизмы и взрывчатку куда попало, когда каждый удачно отправленный килограмм это минус блиндаж, солдат или машина противника. Следовательно, бомбить эту облетевшую зеленку никто не будет – Лебедевцам очень сильно мешают укрепления, а не теоретические партизаны в зеленке. Сколько понадобится времени, чтобы углубиться на сотню метров в заросли?
Разумеется, Драгович не собирался бежать стометровку по пересеченной местности, но вот тропинка… Почему бы не оценить ее качество и не "добавить в свою карту" такой вот путь эвакуации? Заодно и пройтись. К тому же не лишне будет рассказать остальным приятелям о своих соображениях.
Тропинка оказалась намного лучше, чем ожидалось. Оно было и понятно, машины по ней не ездили и грязь не месили. Драгович оглянулся. Позади, на возвышенности, темнели силуэты домиков, над которыми высилась мачта с прикрепленной к ней осветительной "колбасой". Так прозвали поддуваемую изнутри воздухом трубу-рукав из плотной ткани, внутри которой были протянуты светодиодные ленты. Такая штука светила ярко, но при этом не слепила.
Драгович повернулся и направился дальше. Вдруг на самой границе рощи показалось какое-то движение, правильнее было бы сказать чье-то присутствие.
–Кого еще это сюда потащило? – с раздражением подумал Драгович.
Ему как-то явно представилось, что ему-то можно – он выпивал с друзьями и проветриться пошел. А работяги-то что? Они работать должны, чего их зря сюда привезли? Начальству тоже нехрен делать в этой роще… Окажется гражданский, надо будет построже… Окажется вышестоящий офицер, надо будет сказать, что понадобилось на объект по ту сторону. Как раз: типа понадобилось, а тут тропинка…
По мере приближения, очертания человеческой фигуры стали вырисовываться все четче… Драгович достал лежавший в кармане монокуляр – ходить с фонарем его отучили еще в первые недели после прибытия.
– Вот это да! Мадам, а вы что тут делаете? – с некоторой строгостью в голосе произнес Драгович.
Удивительным образом это оказалась Халдорис Ландскрихт.
– Вы слышали, что Шаттл угнали? – вместо ответа на вопрос начала Мадам.
– С шаттлом потом разберемся. Что вы здесь делаете?
– А мне что, тут запрещено находиться?
– Вы сами прекрасно понимаете, насколько ваше присутствие здесь странно. Вас, ваше СБСЕ что, отказались эвакуировать перед вторжением, и вы решили самостоятельно скрыться?
– Кто бы спрашивал!
Вообще сейчас ему не хотелось на нее наезжать, но она явно провоцировала. Еще у Драговича было стойкое ощущение того, что он сделал что-то не то. Не в смысле что-то плохое, а в том смысле, что во всех этих странностях есть какая-то вполне очевидная причина, и причиной этой было что-то, что он и сделал, только что? Сто грамм водки выпил что ли? От этого даже глаза не остекленели.
– Я просто не ожидал вас тут увидеть, Мадам. Да еще и без группы. Где все ваши? – Строго проговорил Драгович, пряча монокуляр в карман.
Несмотря на то, что дело происходило ночью, какой-то непроницаемой темноты не было. Мало того что светила близлежащая мачта, так еще и свет от остальных светильников в определенной мере отражался от облаков, от этого словно светивших едва заметным светом, делавшим их куда светлее чистого ночного неба. Такое бывает в городах. Как бы то ни было, тропинку и Ландскрихт было видно.
– Да, верно, группы нет никакой, – ответила на недоуменный вопрос Ландскрихт. – Да вы не переживайте, я одна справляюсь не плохо.
– С чем? Вы что, приехали проверять, не устроили ли мы тут рабство? – ухмыльнулся чуть расслабившийся Драгович. – Что вы думаете по поводу вторжения Лебедевцев? Я, как и остальные, считаю что это серьезная угроза. Что у вас по этому поводу говорят?
– Давайте Лебедевцев потом обсудим, – ответила Ландскрихт. – Я вам кое-что показать хочу.
–Что вы хотите показать?
– Одно очень занимательное природное явление, идите за мной, – она развернулась и двинулась по направлению к роще.
– Итак, Мадам, хочу вас предупредить, – отчеканил вставший в стойку Драгович. – Все это выглядит подозрительно. Я имею ввиду ваше появление, Лесопосадка со всех сторон окружена строительными площадками. На площадках полно рабочих. На площадках полно военнослужащих. Если вы содействуете укрывающимся саботажникам или диверсантам, то они уже окружены и обречены. У меня оружие и вы это знаете.
Ландскрихт изящно развернулась и предстала перед Драговичем с поднятыми к верху руками, зачем-то двигая пальцами в черных перчатках.
– Ну какие там диверсанты? Я вам что, угроза что ли, – произнесла она со своим акцентом, после чего ее лицо изобразило досаду.
– Мадам, скажите словами, что вы хотите показать! Мне не нужны сюрпризы и я не хочу делать wow, не ужели вам это непонятно?
– Хорошо, как хотите. Объясню. Оглянитесь назад и вы увидите вашу стройку. Я от вас далеко, и сзади на вас не нападу. А пройдете за мной, и никакой стройки вы не увидите, зато увидите луну.
– Это все? Чудо-то какое, луну увидеть, хотя какая сейчас луна, вы на погоду посмотрите. Хорошо, гляну я сейчас на стройку…
Драгович сошел с тропинки, встал боком к Ландскрихт, так чтобы ему было достаточно лишь голову повернуть. Вдруг она действительно что-то задумала.
На возвышенности ожидаемо темнели силуэты домиков с нависшей над ними мачтой. Небо было закрыто тяжеловесными осенними облаками, так что будь в том направлении луна, видно бы ее не было.
– Ну вот, Мадам, я посмотрел. Бытовки, мачта и колбаса на мачте.
– Колбаса? – Весело переспросила Ландскрихт.
– Осветительная штука. Ее так называют.
– Буду знать. Ну что, пойдемте?
Драгович наконец-то согласился и двинулся вперед за Ландскрихт. Тропинка завела в заросли, сплошь состоявшие из голых кленовых прутьев и голых же веток принадлежавших каким-то другим деревьям. Вся листва уже давно облетела. Тропинка сделала несколько поворотов туда-сюда, но в целом направление выдерживалось.
Ландскрихт, шагавшая впереди была одета в плотное серое пальто. На поясе болтался пропуск-планшет – такие носили СБСЕшники, или, как их еще называли, интервенты.
– Уже можно посмотреть, – объявила Ландскрихт и уж только затем обернулась и сбавила шаг.
– Как скажете, мадам, – без особого энтузиазма ответил Драгович, встал боком и повернул голову назад.
– В том направлении, где должна была торчать мачта с колбасой, висела полная луна. Небо было чистое, звездное.
– Я что-то не пойму, – проговорил Драгович. – Состояние погоды… На небе звезды… где облака?
– А еще и луна, – ответила Ландскрихт.
– Да дело не столько в луне, она могла выглянуть… – озадаченно продолжил рассуждать вслух Драгович.
– Обратно идем? – тут же предложила Ландскрихт.
– О'кей, идем обратно, – согласился Драгович.
Здесь ветки были освещены белым лунным светом, но потом ожидаемо свет пропал – его затеняла возвышенность – луна висела довольно низко над горизонтом, к тому же тропинка несколько раз чуть ныряла вниз на полметра – метр, после чего вновь выныривала.
Показался очередной поворот, и вот уже они оказались у выхода из рощи. Тропинка вела к возвышенности с бытовками и мачтой. Никакой луны не было, да и быть не могло – одна лишь плотная облачность и никаких звезд.
– Так, я не понял, Луна где? – скорее с раздражением, чем с недоумением проговорил Драгович куда-то в темноту.
– Очевидно, что луна там, – весело ответила Ландскрихт, указывая рукой на рощу.
– Вот, мадам, вы не понимаете что вы сейчас сами сказали, – усмехнулся Драгович. – Луна была там, – он махнул рукой в сторону мачты, – а там куда вы показали мы ее наблюдали.
– Там нам светила луна, а здесь ваша мачта, – ответила Ландскрихт. – А вообще действительно, вы правы. Еще посмотрим?
– Да, посмотрим еще раз, может мы все-таки разберемся.
Он снова двинулся за Ландскрихт, зашагавшей к роще. Вообще было такое чувство, что из пазла в его мозгу кто-то достал один фрагмент, и вот теперь он, Драгович, нихрена не может понять.
Вновь тропинка нырнула в ветки и прутья, пробежала спуски-подъемы, повороты, и вот на ветвях показался белый лунный свет.
Снова на месте ожидаемой колбасы и облаков была луна и звезды.
– Оптическая иллюзия какая-то, – выдохнул Драгович.
Ландскрихт усмехнулась.
– Я не знаю как это назвать, – задумчиво пробормотал в ответ Драгович.
– Может дальше пройдем, – предложила Ландскрихт, – Здесь не так уж и далеко.
Драгович согласился и зашагал за Ландскрихт. Предположения о затаившихся в роще саботажниках он теперь уже не рассматривал – здесь происходила какая-то настоящая чертовщина, имевшая мало общего с повседневными делами.
– Я все-таки никак не возьму в толк, что происходит, – снова начал Драгович.
– Сейчас посмотрим и во всем разберемся, – ответила Ландскрихт.
– А ваших не эвакуируют?
– Нет, не эвакуируют. Эта энергостанция сама по себе крепость что надо. Не будет же Лебедев штурмовать все подряд.
– Только сейчас Драгович заметил еще одну странность – раньше Ландскрихт при малейшей возможности всегда отвечала на английском, а русскоязычную или какую-либо чужую для себя еще речь прослушивала через онлайн переводчик и соответственно через наушник. По-русски она понимала и иногда что-то выговаривала. Был ли у нее сейчас переводчик было не главное – сейчас она разговаривала, то есть отвечала на русском куда более свободно, чем раньше, хотя говорила по-прежнему с акцентом.
– Вы по-русски с каждым разом все лучше говорите. Скоро наверно лучше меня сможете.
– Вы тоже хорошо, – ответила Ландскрихт. – Чувствуете, холоднее стало?
Под ногами и правда теперь была застывшая в камень земля, а трава поблескивала инеем.
– Это из-за того, что в низине что ли холоднее? – задумался вслух Драгович, – Хотя после луны это особо не удивляет.
– Смотрите, куда мы вышли, – объявила Ландскрихт, явно заторопившаяся к темноте впереди.
Тропинка вышла на поле, на котором не было ни души. Следов работ тоже не было, ни единого. Трава сплошь была покрыта поблескивающим в свете низко висящей луны инеем, а над головой распростерлось темное, холодное и чарующее звездное небо.
– Такого не может быть, – как-то сокрушенно пробормотал Драгович. – Что происходит? У вас есть какие-то предположения?
Ландскрихт стояла, заложив обе руки за спину. Вид у нее был торжествующий.
– А вы идти не хотели. У меня не предположения – я вам объясню, ваше дело не спорить. Мы сейчас на другой Земле. Про параллельные миры слышали? Знаете же? Ну вот, это оно и есть.
– Хху сее, – пробормотал Драгович и тут же извинился.
– Да! – часто кивнула несколько раз Ландскрихт. А вы говорили "wow" не будет. Удивляет, правда?
– Еще бы, – ответил Драгович. А тут что, Драконы, эльфы и другое такое?
– Разочарую, но нет. Даже страны почти все те же. Говорят, что природа любит повторяться, так это вот еще один пример.
– А война здесь тоже идет?
– Сейчас нет.
– Здорово-то как.
Вдали что-то гудело, не то автомагистраль не то железная дорога. Ни того ни другого поблизости было быть не должно, к тому же какая автомагистраль будет так шуметь в комендантский час?
– Глянем на них? На здешних? – с надеждой в голосе предложил Драгович.
– Идти пешком далеко, и это самая очевидная причина, – ответила Ландскрихт. – Да вы не переживайте, потом еще вам покажу, а сейчас давайте пойдем обратно.
– Может такое потрясающее открытие как-то поможет нашим армиям, – Драгович проделал порастерявший популярность жест, положив левый кулак на грудь, и сделав пальцами поднятой правой руки знак "V", – Ну вот это, и все такое…
– Еще будут идеи? – изображая раздражение ответила Ландскрихт.
– Да нет, не будет, – ответил Драгович, чувствуя что на душе становится как-то тоскливо.
Было отчего – такое многообещающее шоу и таинственная встреча с чем-то сверхъестественным может закончиться ничем. Драговичу отчего-то еще там, в роще пришла в голову мысль, что это не Ландскрихт вовсе, а какой-то потусторонний или инопланетный разум, возможно призрак. Потом она исчезнет, и Драгович не сможет никак использовать свое открытие, никак похвастаться. А настоящая Халдорис Ландскрихт из СБСЕ сейчас наверно пакует чемоданы, или сидит со всеми остальными в убежище под комплексом этой их недостроенной энергостанции.
– Идемте уже обратно, – несколько настойчиво повторила Ландскрихт, подошла и взяла его за рукав. – Вас наверно потеряют.
Драгович не стал возражать и двинулся обратно.
– Заколдованный лес какой-то получается, – задумчиво произнес он.
– В каком-то смысле да, – ответила Ландскрихт. – Вообще вся эта область пространства это своего рода заколдованный лес, ну образно выражаясь. Видите звезды над головой? Ковш, Орион, Корону, – эти звезды не в параллельных мирах, они и тут и там одинаковые, а ваша область пространства выглядит оттуда как темная туманность. И если оттуда полететь, то навигация не будет правильно работать.
– А если кто-то по тропинке пойдет, он ведь потеряется?
– Забавно что вы это спросили. Перешли от астронавигации к тропинкам. Хотя вопрос разумный. Если кто-то пойдет, то сюда он не попадет, а выйдет на вашу стройку, ну на ваши противоположные траншеи, это уж откуда пойдет. У него будет все как обычно.
– А как это работает тогда?
– Вот так и работает. Никаких там порталов и никаких спецэффектов вроде… ну как в фильмах любят… Сами понимаете про что я.
– Да, действительно, ничего такого.
– Фильм один местный есть, советский, вы может видели? Какие-то инопланетяне на земле, на нескольких территориях, устроили черт знает что, а люди исследовали, потом сталкеры туда забирались…
Дальнейший разговор пошел и про фильм и про фантастику. В который раз Драгович доказывал заносчивой и одновременно простодушной иностранке, что та ничего не понимает в российской ментальности, в глубокой философской теме, и что ей не следовало бы навешивать на непонятную ей культуру пренебрежительные характеристики.
Вскоре впереди засветила мачта с "колбасой".
– Быстро же мы вернулись, – удивился Драгович, – туда вроде дольше шли.
– Вот, я еще могу зубы заговаривать, – довольно улыбаясь ответила Ландскрихт. – Вы пока рассуждали не заметили, как мы пришли.
– Да, так и есть, – согласился Драгович.
– Вот, – Она окинула рукой рощу, – аномальная зона. Моя, – она хохотнула, – И никто не пройдет, – она продолжая посмеиваться стала приближаться к Драговичу. Тот отчего-то тоже начал ржать. Со стороны все это пожалуй выглядело будто оба покурили чего-то, или задумывают какую-то пакость. Или и то и другое. Еще она заговорщицки толкнула его в плечо ладонью. Наконец, смех утих.
– Ну что, идемте туда, откуда вы пришли. Вас наверно ждут.
– Да что там. Могу хоть на полдня пропасть, – ответил Драгович, – точнее на полночи.
– А я знаю, что вы хотите спросить, – сказала Ландскрихт. – Сейчас еще одни трюк покажу.
– И какой?
– Вот у вас наверно чувство такое, что что-то не так. Что-то странное.
– Еще бы, в параллельный мир туда-обратно сходили, – ответил Драгович, начиная понимать, что она имеет в виду нечто другое – тот самый вылетевший из сложенного умственного пазла фрагмент.
– Ну может у вас чувство такое, будто вы забыли что-то.
– А вы откуда знаете?
До бытовки оставалось метров двадцать, не более.
– Сейчас мы это исправим. Ключ к разгадке лежит у вас в правом кармане. Посмотрите что там.
Драгович неторопливо сунул руку в карман. Там лежало что-то. Вроде не телефон – штука была пошире и потолще.
– Ну, вытаскивайте.
Драгович потащил штуковину и наконец-то глянул. Разглядеть вещицу было нелегко – все же на улице была ночь. Он развернулся навстречу к свету, идущему от мачты с колбасой и наконец-то понял, что за оранжевая пластиковая коробочка была у него в руке. Теперь-то он вспомнил, что выпил таблетку из аптечки с очень сомнительной репутацией. Загадкой сейчас было то, как он это забыл.
– Твою ж мать, – это как так? – процедил он и обернулся обратно.
К его облегчению, Ландскрихт стояла там где стояла и не думала куда-то исчезать – по крайней мере, капризной галлюцинацией она не была.
– Вы знаете, да, что это такое? – с презрением к дрянной аптечке произнес Драгович. – Вы не подумайте, просто я сильно простыл, а ребята… глупость такую придумали, – он сходу подобрал неуклюжие, но понятные иностранке слова, заменив словом "глупость" нормальный мат.
– Да, я знаю, что это за аптечки, ответила Ландскрихт.
– Хотите пройти в дом? Там тепло.
– Нет, мне пора.
– А можно я покажу своим сослуживцам аномальную зону? Это мировое открытие, – с надеждой спросил Драгович, понимая, что никакого открытия тут не будет.
– Нет, нельзя. Мы потом с вами еще встретимся, не переживайте.
– Как скажете, – с досадой в голосе ответил Драгович.
– Сейчас вы сознание потеряете. Вы уж не сердитесь.
– А вы Ландскрихт? – Пробормотал Драгович, чувствуя, что с ногами происходит что-то не то.
Ландскрихт, стоявшая в нескольких метрах от Драговича молча подняла руку, словно прощаясь, а тем временем все вокруг будто бы стало ходить ходуном. Непослушная земля отчего-то начала надвигаться, после чего ударила в лицо. Стало темно.
Кто-то дергал за рукав, потом и вовсе начал лапать сквозь куртку за туловище.
– Что за хрень, нельзя что ли цивилизованно разговаривать, Мадам? К чему такие фокусы с вырубанием? – сердито подумал Драгович и наконец открыл глаза.
В морду светил фонарь, а рядом маячила физиономия Белобрысого.
– Ты как, нормально все?
– Не видишь, полный порядок, – сердито ответил Драгович и без особых усилий вскочил на ноги.
– Он здесь! – прокричал Белобрысый куда-то в сторону домика, из которого один за другим появились Мелкий и Детина.
– Чего случилось-то? – сердито спросил Драгович. – Точнее сказать, я понимаю что вырубился из-за "Смерть Шахтерам", но насколько?
– Ты не помнишь что ли? – Озадаченно спросил Белобрысый.
– А что я должен помнить?
– Ну то, что ты минут двадцать, как вышел на улицу. Вышел во второй раз, до этого еще на пять минут выходил.
– Конечно помню.
– Ну вот. Я вышел поссать, смотрю тебя нет. Мы подождали еще немного и решили пойти посмотреть где ты. Я выхожу, а ты тут лежишь.
– А когда ты вышел поссать я не лежал?
– Нет.
– Это значит, я недолго спал. Мне даже сниться начало, – Драгович начал вспоминать тонувшие в тумане подробности встречи с Ландскрихт. – Сниться, что я пошел на ту сторону, – он махнул рукой в сторону рощи, – а там никаких работ нет. Просто пустое поле. Только… – он хотел было упомянуть Ландскрихт, но спохватился и сообразил, что это будет совсем ни к чему. – Ладно, неважно. До этого я прошелся и на подземные галереи глянул, – он указал в сторону мачты, – Это точно было, это не снилось.
– Понятно, – сказал Мелкий, – значит ты сходил туда, а потом пришел сюда и потерял сознание. Пролежал минуту-другую, а тебе кажется… Ну в общем, не поймешь долго или нет.
– Вроде того.
– По идее такого не должно быть, – ответил Мелкий задумчиво.
– Короче, – скривившись в гримасе подытожил Драгович, – я эту хрень сейчас выкидываю и на этом заканчиваем!
– Подожди ты выкидывать! – вмешался Детина, – Если она не нужна, так давай сюда.
– Мы сами выкинем, – хохотнул Мелкий.
–Да пожалуйста, – ответил Драгович и протянул оранжевую коробку Здоровяку.
Глава 3.
"Барсук" Джексон. Плоскодонки.
15.08.2119. GMT 06.20.
Центральноафриканский Фронт, без уточнений.
Ровные ряды металлических ангаров энергично пошли вниз, а затем и вовсе скользнули под днище машины. Жаркий ветер дружелюбно дул в морду. Настроение было приподнятое. "Барсук" Джексон сидел сзади слева. Пусковая противотанковая установка была включена – так, на всякий случай.
На месте пулеметчика сидел "Баста-Базз". Однако главным оружием сегодня было нечто совершенно другое – длинный металлический контейнер длиной около пяти футов, который был уложен между сидениями вдоль корпуса плоскодонки.
Неожиданно с обоих боков что-то сверкнуло, и тотчас же прочь от машины полетели снопы ярко сиявших искр – это были тепловые ловушки .Харрисон, ведший машину, радостно завопил и сделал несколько рывков вправо-влево.
– За каким хреном ты это делаешь?! – прозвучал в наушнике бортовой связи голос PFC-рядового Картера.
– Будто не знаешь, что нам сейчас предстоит, – довольно жизнерадостно для бойца, отправляющегося на опасную миссию ответил Харрисон. – Лучше пристегните свои задницы.
– Мы ведь пока еще летим по своей территории и к своим! – довольно справедливо возразил Баста.
Действительно, сейчас они двигались на запад, где в двадцати милях от Форт-Севидж находилась оперативная база переднего края, FOB. Там предстояло получить дополнительное снаряжение – антидроновую систему, проще говоря, турель, и навесное оборудование ECM, в том числе и RWR – это позволило бы самостоятельно, даже без интерлинка, получать информацию об АВАКСах противника, сканирующих прифронтовую полосу.
Там, на FOB, пока техники устанавливали бы на машину все это электронное снаряжение, бойцы, пожалуй, успели бы и перекусить и поспать. Вообще все зависело не от техников а от того насколько быстро будет зачищен район цели. Так или иначе торопиться было некуда. Полный состав группы, включающий уже три машины по два-три бойца в каждой, а не четверо в одной, как сейчас, должен был вылететь в южном направлении лишь в шестнадцать ноль-ноль, а то и позже.