Сергей Викторович Андин
Сквозь лёд и пламя
Лето 3701 до рождества Христова.
Собрав очень много народу и приготовив оружие серых на изготовку, члены совета начали движение в сторону Столицы силы. В это время, в самой столице силы уже работали тайные заговорщики с советом, они готовили всё что нужно, чтобы открыть ворота города и впустить бунтовщиков в город.
Через несколько недель всё было готово. Совет с войском уже были у стен столицы силы, а заговорщики уже были готовы открыть ворота. Утром бунтовщики ворвались в город, и уже к вечеру власть была захвачена советом. Вся энергия, которая передавалась столицей силы, была утрачена, здания и пирамиды были разрушены, а все драгоценности растащены по разным землям.
Совет сидел в главном храме, и не было предела их радости. Но, всё же, были те, кто сомневался в правильности содеянного.
– …Всё-таки, худо будет нам без энергии, – досадовал Сериван, глядя в золотой кубок с красивым узором берёзовой листвы, который он отобрал у одного из жрецов во время захвата города.
– Худо-бедно, прорвёмся. Не боись. Наше время пришло, а их прошло! – пробасил Гром- дал , и резко положил свою тяжёлую руку на плечо Серивану. Все сидели в большом зале, кому, где было удобно, и Сериван с Громдалом сидели на большом сундуке у красивой каменной колонны.
– Но, Великий орден нам этого не простит, он будет бороться до последнего, – всё-таки, сетовал Сериван.
Громдал задумался.
– Да, с Великим орденом будет тяжело бороться. Но, сколько бы не велась наша с ним война, мы сделаем всё чтобы удача была на нашей стороне, – сказал Громдал.
В разговор вмешался Лисон.
– Для начала надо будет пропагандировать наслаждение, похоть, лень. Будем изменять говор и создавать новые слова. Ведь, если все будут говорить по-разному, то ни кто не сможет сговориться для противостояния нам, в случае если увидят угрозу в нас. Сделаем золото самым дорогим металлом, будем расплачиваться им за вещи. В общем, ещё столько всего надо будет продумать и сделать…
***
Время шло. И постепенно весь Мидгард опустился до такого низкого уровня, что отцы, увидев такое, были бы в гневе и сразили бы непослушных. Но, отцов уже давно нет. Великий орден боролся с советом очень много сотен лет. В конце концов, совету удалось уничтожить само название Великого ордена. Люди забыли своих предков, то откуда они. Но, память предков, которая хранится в каждом люде на территории Великого ордена, продолжает тревожить своих сынов при каждой опасности, проявляющейся по отношению к их землям.
Первые снежинки
По одной всё летели снежинки
В этом парке, покрытом листвой.
Где-то в лужах ожили вдруг льдинки,
Друг за друга цепляясь гурьбой.
Фонари освещали тропинки,
Люди съёжившись мимо спешат…
Посмотрите на эти снежинки,
В лёгком ветре, как в вальсе, кружат.
Тарелки над селом
Я шёл по улице в сторону магазина, идти оставалось не много, всего пару домов. Была ночь. На улице ещё кое где возле домов сидели люди. Тёплая же ночь выдалась в селе. Подходя к доске для объявлений, я услышал женский крик и увидел, как все, кто были сейчас на улице убегают по домам. Мне бежать было не куда, да и от чего? Как вдруг над головой раздался глухой хлопок, и я рухнул на землю, двинуться я не мог, но так как я упал на спину, то я увидел, что так испугало людей.
Это были многочисленные летающие тарелки. Они метались высоко в небе с невероятной скоростью и выпускали друг в друга красные и жёлтые лучи. Казалось, как будто попал в голливудский фантастический фильм. Ничего подобного я никогда не видел.
Отвлёк меня от необычного зрелища рывок за руку. Какой-то не знакомый человек потащил меня в сторону под навес для дров. Затащив меня туда, он заявил, смотря на меня глазами полными ужаса и удивления:
– Ты что, с дубу рухнул? На кой чёрт ты полез под обстрел?
Первое что мне пришло в голову ответить этому человеку, так это вот что:
– Так, тарелки же высоко в небе.
– Высоко-то высоко, только вот импульс от них тебя чуть ли по земле не размазал. Кстати, почему? – он посмотрел на меня ещё с большим удивлением.
Я спросил в недоумении:
– Вы о чём?
– Почему импульс тебя не размазал на куски? Ещё ни один человек не выдерживал его давления.
Я задумался.
– Не знаю даже, – я посмотрел на метающиеся тарелки, – А почему он и вас не раздавил?
Как вы смогли подобраться ко мне?
На этот раз, задумался незнакомец. Но, ответил довольно быстро.
– Вероятно из-за того, что я двигался не под воздействием первой волны импульса, а под следующими, – голос человека дрожал, и поэтому заставил меня за сомневаться в его ответе, но я постарался не показывать этого.
Когда мы закончили говорить тарелки начали потихоньку разлетаться по сторонам, видимо кто-то победил. Незнакомец вылез из-под навеса, я следом за ним. Посмотрев по сторонам человек повернулся ко мне и заявил:
– Ну, что? Теперь пошли собирать ценные вещички? После таких перестрелок всегда кто ни будь да разбивается, так что, надо поспешить, пока черныши не налетели раньше нас и всё не приватизировали.
Делать было нечего, и я пошёл с ним.
Когда тебя забыли
Я не могу забыть людей,
С кем время долгое общался,
Врастал душой своею всей,
И не хотелось расставаться.
Но так бывает, к сожаленью,
Что мы надоедаем им.
И их не тянет к нам, а тенью
Скрывает нас от них другим.
Вот, так же я теперь пытаюсь,
Забыть и их в ответ.
Стучаться к ним хоть и стараюсь,
Но дверь закрыта… На совсем?
Я не могу забыть людей,
Они мне дороги все были.
Но боль живёт в душе своей,
Лишь от того, что нас забыли.
Покой, во снах нам только снится
Покой, во снах нам только снится…
Да и во снах он не такой.
То демон выпрыгнет, то в небо взмоет птица,
И сон совсем уже другой.
Покой, во снах нам только снится,
А в жизни скрыто всё давно.
На свет, должно быть, ты родился,
Чтоб было правды часть узнать дано.
Покой, во снах нам только снится…
И может быть откроет он,
Как древний мир в огнях палился,
Как ставили чужих на трон.
Покой, во снах нам только снится…
Но и во снах он не такой.
Где мы живём, там мир родится,
И будет он как разум твой.
Большой дом
Свет, яркий и белый, струился отовсюду. Даже под ногами всё светилось так, как будто всё, находящееся вокруг меня, было соткано из света. От этого яркого света я начал часто моргать, и, постепенно, я начал различать вокруг себя людей. Их было так много, что мне было бы их не сосчитать и за целый месяц. Все мы находились в месте, которое я назвал бы, "ни что и ни где". Ведь, в самом деле, каким словом можно назвать место, где нет ни начала, ни конца, и в котором нет ни стен, ни пола, ни потолка?
Судя по выражениям лиц окружающих меня людей, они так же, как и я, только что попали сюда, и сами не знали где находятся. Хотя, наверняка, у них, как, собственно, и у меня, в голове уже крутится вопрос. И вот, я уже слышу позади себя женский голос: "Где я?" Но ответа она не получила. Ведь, ни кто этого не знал.
Я начал вспоминать, что же было только что, до того, как я очнулся здесь. Но, почему-то, толком ничего не мог вспомнить. В памяти проступали лишь какие-о отрывки. Я пришёл домой, поужинал и, как обычно, лёг спать…
"Не уж то я во сне?" – пробежала мысль в моей голове. Возможно. Но, тогда почему я всё ощущаю так, как будто всё взаправду. И, вновь, я услышал, теперь уже мужской голос, будто ожили мои мысли: "Это сон или реальность?" И, снова, и ему никто не ответил.
Большая часть людей молчала, лишь осматриваясь непонимающим взглядом вокруг. Если брать за подсчёты наше обычное время, то прошло минут пятнадцать, как я очнулся.
Все люди неожиданно остановились, и одновременно, как по команде, повернулись в какую-то одну сторону, трудно определять в какую именно, когда не знаешь где что. Где-то далеко, от того места, где находился я, из белого сияния появился гигантских размеров чело- век. Своим видом он очень напоминал библейские описания Христа, но ясно было, что это совсем не он.
На нём было серебристое одеяние, я даже не знаю как его назвать, похоже на женское бальное платье, но абсолютно по-другому сшитое, более удобное, что ли. Лицо его было немного вытянутое, прямой нос, не большая борода и длинные волосы. Какими были глаза, я не разглядел, уж больно далеко он был.
Этот гигантский человек осмотрел всех людей по обе стороны своих плеч, и спустя мгновение он начал говорить. И говорил он таким оглушительным басом, что даже мне, на таком расстоянии пришлось прикрыть уши, я уж не говорю о тех кто был рядом с ним.
– Сыны и дочери мои, вы хорошо послужили мне! За это, вы были награждены вечной жизнью. Вечной жизнью здесь, в раю! Вы все оказались здесь, потому как, вовремя уснули, те же, кто этого не сделали, остались на земле в качестве душ бестелесных или отправились в ад! Вы, рабы мои, теперь…"
Я не мог поверить. "Что за бред? Вовремя уснули и попали в рай. Это просто уму не постижимо. И чем это, интересно, я ему так помог, когда я всегда был против него? Так. С этим надо разобраться". Я, сам того не ожидая от себя, крикнул во всё горло этому гигантскому оратору.
– Слушай, великан! Что за показуха? Не уж-то ты, и впрямь, надеешься, что я поверю тебе? Да и рабом я никогда не буду тебе, что за бред? Я не желаю, чтобы был, этот ваш, конец света! – я сам не ожидал, что скажу это, но мысль о конце света пришла как-то сама собой.
Великан-Христос замолчал на полуслове и обратил взор в мою сторону. Он ничего не сказал вслух, но в голове я уже всё понял. Он и в самом деле не был Иисусом Христом, а обычным хранителем, одним из высших. Эта, так называемая, показуха, была нужна, чтобы люди не беспокоились и воспринимали всё так, как они привыкли воспринимать при земной жизни. Что насчёт меня, то он любезно согласился вернуть меня обратно к себе, как оказалось, меня случайно, раньше времени забрали в Большой дом. Ну, и рассказал он это мне потому, что я и так знаю правду о них, нет смысла скрывать.
Свет резко исчез. Вокруг, вдруг, всё стало темно, и я почувствовал, что лежу в своей мягкой кровати, и я накрыт своим любимым одеялом. Я прошептал еле слышно:
– Я дома…
Строки счастья
Часто пишем в обычные строки
Те слова, что кричат о былом,
О грядущем, о том, что не вспомним,
И о бытности дней, где живём.
Но в тех строках не сыщется счастья,
Его можно лишь в жизни найти,
И тогда можем мы попытаться,
Ту любовь, да и душу, спасти.
Старец во сне
Сегодня приснился интересный сон. Он был на столько реалистичен, что я до сих пор вижу перед глазами длинную белую бороду этого старика, каждую волосинку отдельно. Что интересно, сон разделён был на несколько этапов. Сначала я видел этого старика седовласым.
Он был в каком-то странном храме, где было много бородатых мужчин.
Трое взрослых мужчин с, ещё только начинающими местами седеть, бородами обратились к старцу: "Старик, когда же ты уйдёшь на покой?" – на что старик ничего не отвечал.
Затем были другие сюжеты, которые я помню отрывками. Следующий момент, я вижу, что старец снова в этом храме, но всё немного изменилось. Люди одни стали старше, другие появились новые… И старик, стоял на том же месте, где и раньше, но уже более свежий и живой, а его борода была уже не седой, а ярко белой. Всё та же троица, но уже поседевшая обратилась к старцу: "Старик, когда же ты уйдёшь на покой? Тебе, ведь, уже тридцать три. Или ты боишься темноты?" Старец снова ничего не ответил, а лишь достоял сколько положено и ушёл. А мне было не понятно, почему ему тридцать три.
Следующий момент, который я помню. Я был в какой-то не большой комнате, смотрел как бы с высоты чуть выше головы. В комнате были три человека в доспехах, двое по бокам комнаты и один в центре возле стены. Третий взял меч, заточённый в камень, и поставил его в какой-то странный держатель перед собой. Я смотрел на него уже со стороны стены, где меч. Человек начал проводить какой-то ритуал, говорил какие-то слова. Вокруг меча запылало пламя. Затем подошёл к мечу и дёрнул его резко в верх. В этот момент всё осветила яркая вспышка и через секунду я увидел, что те двое, что стояли сзади третьего превратились в подобие мясного фарша, они взорвались, а этот, третий, стоит держа в руках меч, озирается, но сделать ничего не может, он насажен на колья, которые вырвались из стены.
Я медленно переправился из этой комнаты. Выйдя в своеобразный холл, я встретил снова этого старца. Он бодро шагал, таща на спине какую-то большую вещь, что именно не помню, вроде бы лестницу, и что-то бормотал под нос. Я спешно извинился, что появился здесь и сказал что уже ухожу. И вот тут я проснулся.
